он возвратился к саням, и все отъехали, оставив Гариона одного под
огромным дубом.

Под густыми ветками было сумрачно и ужасно холодно. Гарион немного походил
по снегу, ища место, где спрятаться от кабана. Звериная тропа, показанная
Бэйреком, узенькая утоптанная дорожка, вилась через заросли кустов, и
Гариону показалось, что следы, оставленные животными, как-то слишком уж
велики, а ветки дуба, нависавшие почти над землей, так и манили взобраться
на них, обещая уютное убежище, но он постарался выбросить эти позорные
мысли из головы. Ему приказали стоять на месте и отразить нападение кабана;
мальчик решил, что скорее умрет, чем будет спасаться на дереве, как
испуганный ребенок.

Строгий внутренний голос предупредил, что он тратит слишком много времени
впустую, беспокоясь о подобных пустяках. Пока Гарион не вырос, никто все
равно не будет относиться к нему как к мужчине, так зачем из кожи вон
лезть, пытаясь показать свою храбрость, когда это все равно ни к чему не
приведет?!

В лесу царила тишина; снег заглушал все звуки. Не было слышно пения птиц,
только иногда тяжелые комья снега, соскользнувшие с веток, падали с глухим
стуком на землю. Гарион почувствовал, что ужасно одинок. Что он здесь
делает? Что нужно порядочному здравомыслящему сендарийскому мальчику в
бескрайних лесах Чирека? Ожидать нападения свирепой дикой свиньи, имея
всего-навсего два копья, с которыми неизвестно как обращаться?! Но ведь эта
самая свинья не причинила ему зла. И тут Гарион почувствовал, что даже не
очень-то любит свинину.

Он отошел на некоторое расстояние от звериной тропы, по которой промчались
их сани, прислонился спиной к дубу и, вздрагивая от холода, стал ждать.

Гарион не знал, сколько времени он вслушивался в тишину, пока наконец до
него не донеслись странные звуки - не беспорядочный топот диких кабанов,
которого он ожидал, а скорее размеренный галоп лошадей, медленно скачущих
по снежному ковру леса. Шум слышался откуда-то сзади. Гарион осторожно
высунулся из-за дерева. Из зарослей на дальнем конце тропинки показались
закутанные в меха трое всадников. Подъехав чуть поближе, они остановились,
чего-то выжидая. Двое из них - бородатые воины, похожие на десятки других,
виденных Гарионом во дворце короля Энхега, третий - безбородый, с длинными
светлыми, доходящими до плеч волосами и лицом капризного испорченного
ребенка, хотя лет ему было немало, - взирал на окружающее с высокомерным
презрительным видом, явно считая ниже своего достоинства общаться с людьми,
среди которых очутился.

Через несколько минут с опушки леса донесся топот еще одной лошади. Гарион
затаив дыхание ждал, что будет дальше.

Незнакомец приблизился к троим, остановившим коней под деревьями. Это был
тот самый человек с бородой песочного цвета и в зеленом плаще, который два
дня назад крался по коридорам дворца короля Энхега.

- Мой господин, - почтительно обратился он к светловолосому всаднику.

- Где ты был? - резко спросил тот.

- Лорд Бэйрек вместе со своими приятелями отправился на охоту за кабанами.
Ехали они в ту же сторону, вот я и боялся, что меня заметят.

- Мы видели их чуть подальше в лесу, - раздраженно отозвался дворянин. -
Ну, что тебе удалось узнать?

- Очень мало, господин. Короли вместе со стариком и женщиной совещаются при
закрытых дверях. Комнату охраняет стража. Невозможно подобраться поближе и
под слушать, о чем они говорят.

- За те деньги, что я плачу тебе, стоит, пожалуй, и рискнуть! Мне нужно
знать, о чем идет речь! Возвращайся во дворец и придумай, как узнать, что
происходит в этой комнате!

- Постараюсь, мой господин! - сдержанно поклонился человек в зеленом плаще.

- Пытаться мало, нужно сделать то, что приказано! - отрезал светловолосый.

- Как пожелаете, господин, - пробормотал шпион, пришпоривая коня.

- Постой! - приказал дворянин. - Удалось ли тебе встретиться с нашим
другом?

- Вашим другом, господин, - с некоторым отвращением поправил человек в
зеленом плаще. - Я видел его. Мы пошли в кабачок и немного потолковали.

- Что он сказал?

- Ничего интересного. От таких, как он, редко чего дождешься.

- Он встретится с нами, как обещал?

- Сказал, что да. Если хотите верить ему, дело ваше. Дворянин, не обратив
внимания на его слова, спросил:

- Кто прибыл с королем сендаров?

- Старик и женщина, еще один старик, по-моему какой-то сендарийский
дворянин, лорд Бэйрек, тот драсниец с крысиной физиономией и еще один
сендар, похоже простолюдин.

- И все? Мальчишки с ними не было?

- Не думал, что это так важно, - пожал плечами шпион.

- Значит, он здесь, во дворце?

- Здесь, мой господин. Обычный сендарийский мальчик, лет четырнадцати,
насколько я заметил. Кажется, что-то вроде слуги у той женщины.

- Прекрасно! Возвращайся во дворец, подберись к этой комнате и узнай, о чем
говорят короли с этим "стариком.

- Но это очень опасно, мой господин.

- Если не сумеешь сделать этого, станет еще опаснее. А теперь уезжай, пока
этот дикарь Бэйрек не вернулся и не обнаружил, что ты здесь слоняешься.

Повернув коня, он помчался к лесу по узкой тропе. Вскоре все трое исчезли
среди темных деревьев. Человек в зеленом плаще проводил их мрачным
взглядом, потом тоже повернул коня и отправился в том направлении, откуда
приехал.

Гарион выпрямился, с трудом разогнув спину. Руки так крепко обхватили
древко копья, что заболели от напряжения. Все это зашло слишком далеко,
решил он, и нужно рассказать кому-нибудь из друзей о том, что во дворце
скрывается шпион.

И тут откуда-то из снежных глубин леса донеслось пение охотничьих рожков и
ритмичное бряцанье мечей, которыми ударяли по щитам загонщики. Охотники шли
цепью, спугивая кабанов, заставляя их бежать к опушке.

В кустах раздался треск, на поляну выскочил большой олень с обезумевшими от
страха глазами и гордой короной ветвистых рогов. Три огромных прыжка - и он
скрылся из виду. Гариона трясло от возбуждения.

Послышалось пронзительное повизгивание: по тропинке трусила красноглазая
свинья в сопровождении полудюжины отчаянно перебиравших короткими ножками
поросят. Гарион отступил за дерево, давая им пройти.

Снова резанул слух визг, но не такой пронзительный, скорее злобный, чем
испуганный. На этот раз - кабан, Гарион понял это, еще не видя зверя. Когда
он появился, мальчик почувствовал, как сжалось сердце: прямо на него бежал
не жирный ленивый подсвинок, а дикий разъяренный зверь: страшные желтые
клыки торчали из вытянутого вперед рыла, к шкуре прилипли кусочки коры и
веток; очевидно, бешеное чудовище не остановится ни перед чем и уничтожит
все, что попадется на пути, - деревья, кусты или глупого сендарийского
мальчишку, не сообразившего вовремя убраться с дороги.

И тут произошло нечто странное. Словно тогда, перед давно забытой дракой с
Рандоригом или в схватке с наемниками Брилла на темной улице Мероса, Гарион
почувствовал, как закипела кровь, и в ушах стоял непрерывный оглушительный
крик, словно кто-то бросил ему дерзкий вызов; мальчик с трудом осознал, что
этот вопль вырывается из его собственного горла. Неожиданно для себя он
очутился прямо в центре тропы и, пригнувшись, широко расставив ноги,
направил копье прямо в грудь зверя.

Кабан бросился вперед. Глаза налились кровью, из пасти шла пена; испустив
яростный вопль, он ринулся на поджидавшего его Гариона. Снег вихрем летел
из-под твердых копыт, как водяная пыль от взрезающего волны носа корабля.
Блестящие кристаллики, казалось, зависали в воздухе, сверкая в единственном
солнечном луче, которому удалось проникнуть сквозь сплетенье ветвей.

Сотрясение от столкновения зверя с копьем на миг оглушило Гариона, но
оказалось, что мальчик целился хорошо: широкий наконечник пронзил грудь, и
белая пена, капавшая с клыков кабана, стала ярко-красной. Гариона отбросило
назад, ноги заскользили, и неожиданно древко переломилось, как сухая
веточка: кабан подмял его под себя.

Первый режущий удар клыков пришелся в живот; он ощутил, как воздух со
свистом выходит из легких; во второй раз клыки зацепили бедро, именно в тот
момент, когда мальчик, задыхаясь, попытался вывернуться и откатиться с
тропинки. Кольчуга пока защищала тело, но сила ударов оглушала. Неожиданно
зверь, поддев мальчика, швырнул его в воздух; Гарион врезался головой в
дерево. Из глаз посыпались искры, он почти потерял сознание, но внезапно
откуда-то появился Бэйрек, с ревом пробирающийся через сугробы. Глаза
мальчика, застланные обморочной дымкой, непонимающе уставились на нечто
невероятное, не могущее быть на самом деле. К нему мчался именно Бэйрек. в
этом не могло быть сомнения, но одновременно он был кем-то еще, будто в
одежду Бэйрека забрался огромный уродливый медведь.

Непонятным образом эти две фигуры, бегущие по глубокому снегу, сливались
друг с другом, а движения их были абсолютно одинаковыми. Словно бы занимая
одно пространство, они и мыслили как одно существо. Стальные ручищи
стиснули извивающееся, смертельно раненное чудовище в неумолимых объятиях.
Алая кровь брызнула фонтаном из пасти кабана, и лохматое человекоподобное
создание, казавшееся Бэйреком, но в то же время кем-то еще, подняло
издыхающее животное и с невероятной жестокостью ударило о землю.
Звероподобное существо подняло ужасное лицо-морду и издано сотрясающий все
вокруг рев торжества, но тут свет в глазах Гариона померк, и он
почувствовал, что скользит все глубже в серую пропасть забытья.

Неизвестно сколько времени прошло, но очнулся он уже в санях. Силк
прикладывал к его затылку платок со снегом, лошади летели по безбрежным
белым просторам к Вэл Олорну.

- Вижу, ты все же решил жить, - улыбнулся Силк.

- Где Бэйрек? - невнятно пробормотал Гарион.

- Едет за нами, в других санях, - ответил Силк, оглядываясь.

- С ним... все в порядке?

- Кому под силу справиться с Бэйреком?

- Я... хотел сказать... он похож на себя?

- На кого же еще? - пожал плечами Силк. - Нет, мальчик, лежи спокойно. Это
дикое животное, по-моему, переломало тебе ребра.

Положив руки на грудь Гариона, он осторожно толкнул его назад.

- А кабан? - слабо запротестовал Гарион. - Где он?

- Его несут охотники. Вернешься во дворец как победитель. Однако, с моей
точки зрения, ты должен задуматься о пользе разумной осторожности. Эти твои
инстинкты до добра не доведут и могут значительно укоротить твою жизнь

Но Гарион успел снова потерять сознание.

Вскоре они очутились во дворце, и Бэйрек внес его в комнату; рядом тут же
появилась тетя Пол, побледневшая при виде крови.

- Это не его, - поспешил заверить Бэйрек. - Мальчик проткнул кабана, и тот
залил его кровью, пока они боролись. Думаю, с парнем все в порядке, разве
что небольшая шишка на голове.

- Неси его, - коротко велела тетя Пол и пошла вперед, показывая дорогу в
комнату Гариона.

Позже, когда голова и грудь были перевязаны, а мысли путались и клонило в
сон от мерзкого на вкус зелья, Гарион тихо лежал в постели, слушая, как
тетя Пол, наконец добравшаяся до Бэйрека, обрушила на беднягу свой гнев:

- Ты, здоровый недоумок! Видишь, к чему привела твоя глупость?

- Мальчик очень храбр, - ответил Бэйрек непривычно тихим, полным мрачной
меланхолии голосом.

- Храбрость меня не интересует, - оборвала было тетя Пол, но тут же
остановилась. - Что с тобой? - встрепенулась она и неожиданно, протянув
руки, сжала ладонями голову великана, взглянула в его глаза; руки медленно
скользнули вниз.

- Ох, это случилось в конце концов... правда? - тихо спросила она.

- Ничего не поделаешь, Полгара, - жалко пробормотал Бэйрек.

- Все будет хорошо. - Она нежно погладила склоненную голову.

- Мне никогда уже не будет хорошо.

- Иди спать, - вздохнула она, - утром все кажется не в таком мрачном свете.

Гигант повернулся и молча вышел. Гарион знал, что они говорили об увиденном
им в лесу, когда Бэйрек мчался на подмогу, и хотел расспросить обо всем
тетю Пол, но горькое питье погрузило мальчика в глубокий сон без сновидений
раньше, чем он успел подобрать нужные слова.

Глава 16

На следующий день у Гариона болело все, что только могло болеть: он не
представлял, как встанет с постели, однако посетители шли потоком, и это
заставляло мальчика забывать о синяках и ушибах. Особенно лестными
оказались визиты олорнских королей, разодетых в великолепные мантии; все в
один голос превозносили его мужество.

Потом появились королевы и принялись охать над мальчиком, нежно утешать и
гладить по голове. Все вместе - похвалы, ласковые слова и сознание, что он
впервые в жизни находится в центре внимания, - наполняло сердце Гариона
восторгом. Последним гостем в этот день оказался господин Волк, пришедший,
когда по снежным улицам Вэл Олорна уже крались вечерние сумерки. На старике
были его обычная туника и длинный плащ с поднятым капюшоном, словно он
только что пришел с мороза.

- Видели моего кабана, господин Волк? - гордо спросил Гарион.

- Превосходное животное, - ответил тот без особого энтузиазма, - но неужели
никто не предупредил тебя, что нужно отбежать в сторону после того, как
проткнешь зверя копьем?

- Я не успел подумать об этом, - признался Гарион, - но... не показался бы
подобный поступок трусостью?

- Неужели ты был настолько озабочен тем, что может подумать о тебе свинья?!

- Ну... - запнулся Гарион, - нет, конечно.

- Ты выказываешь поразительное отсутствие здравого смысла для столь
молодого человека, - заметил Волк. - Обычно годы и годы требуются, чтобы
достичь той безрассудной отваги, которую ты проявил всего за одну ночь.

И, повернувшись к сидевшей тут же тете Пол, спросил:

- Полгара, ты уверена, что в жилах Гариона не течет ни капли арендийской
крови? Ведет он себя последнее время как истинный аренд. То переправляется
через Великий Мейлстром с храбростью малыша, оседлавшего лошадку-качалку,
то пытается сломать клыки дикого кабана о собственные ребра. Уверена, что
не уронила его в детстве? Не ушибла ли головку младенца?

Тетя Пол улыбнулась, но ничего не ответила.

- Надеюсь, ты скоро поправишься, малыш, - заключил Волк, - но все же
подумай над тем, что я сказал.

Гарион надулся, смертельно обиженный словами господина Волка Несмотря на
все усилия сдержать слезы, предательские капли заблестели на глазах.

- Спасибо, что зашел, отец, - сказала тетя Пол.

- Всегда рад увидеть тебя, дочь моя, - ответил тот и тихо вышел.

- Почему он так говорил со мной? - надулся Гарион, шмыгая носом. - Пришел и
все испортил!

- Что именно, дорогой? - спросила тетя Пол, приглаживая складки на своем
сером платье.

- Вообще все, - пожаловался Гарион. - Все короли сказали, что я очень
храбрый.

- Короли вечно говорят подобные вещи. На твоем месте я бы не придавала их
словам особого значения.

- Но ведь я храбро поступил, правда?

- Уверена, что так оно и было, дорогой, - утешила тетя Пол, - и что на
свинью ты произвел огромное впечатление.

- Ты не лучше господина Волка, - всхлипнул Гарион.

- Да, дорогой, ты, наверное, прав, но это вполне естественно. А теперь, что
ты хотел бы на ужин?

- Я не голоден, - вызывающе буркнул Гарион.

- Неужели? Значит, тебе нужно какое-нибудь питье для возбуждения аппетита.
Сейчас сделаю.

- Нет-нет, я передумал, - поспешно заверил Гарион.

- Я так и думала, - кивнула тетя Пол и внезапно без объяснений обняла его и
крепко прижала к себе.

- Что мне с тобой делать? - вздохнула она наконец,

- Со мной все в порядке, тетя Пол, - заверил мальчик.

- Да, на этот раз, - ответила она, сжав ладонями его щеки. - Храбрость -
великое качество, мой Гарион, но прошу, попытайся хоть немного подумать,
прежде чем бросаться на врага очертя голову. Обещай мне.

- Хорошо, тетя Пол, - кивнул он, немного смущенный. Как ни странно, но
тетя, казалось, вправду о нем беспокоилась, и в мозгу Гариона забрезжила
мысль, что, хотя между ними нет кровного родства, какая-то связь несомненно
существует, а это уже немало. И Гариону впервые стало за последнее время
легче на душе.

На следующее утро он смог встать Мышцы еще немного болели, к ребрам нельзя
было прикоснуться, но молодость взяла свое. Часов около десяти Гарион сидел
вместе с Дерником в большом зале дворца Энхега. К друзьям подошел
седобородый граф Селин.

- Король Фулрах спрашивает, приятель Дерник, не будешь ли ты так добр
пройти в зал и присоединиться к членам совета? - вежливо спросил он.

- Я, ваша честь? - недоверчиво охнул кузнец.

- Его величество восхищен проявленным тобой здравым смыслом и считает, что
ты являешься олицетворением практичности, присущей истинным сендарам. То,
что мы обсуждаем сейчас, касается всех людей, а не только королей Запада, и
присутствие прямодушного честного человека, обладающего несомненной
проницательностью и немалой сообразительностью, может быть очень полезным
для решения столь трудной задачи.

- Немедленно иду, ваша честь, - ответил Дерник, быстро вскакивая, - но вы
должны быть снисходительны, если я не проявлю особого красноречия. Гарион
выжидающе насторожился.

- Все мы слышали о твоих приключениях, мой мальчик, - любезно обратился к
нему граф. - Ах, если б вновь стать молодым! - вздохнул он. - Идешь,
Дерник?

- Немедленно, ваша честь!

Оба вышли из тронного зала и направились в комнату, где заседал совет.

Гарион остался один, раненный в самое сердце таким пренебрежением. Он
находился в том возрасте, когда человек очень ревностно лелеет чувство
собственного достоинства, и все в душе сжималось, стоило только вспомнить,
как высокомерно с ним обошлись, не пригласив пойти вместе с Дерником.

Оскорбленный и расстроенный, мальчик, угрюмо нахмурившись, вышел из зала и
отправился посмотреть на убитого кабана, висевшего в леднике рядом с
кухней. По крайней мере, хоть зверь воспринял его всерьез.

Но сколько времени можно провести в компании свиной туши?! Настроение
окончательно испортилось. Вблизи кабан вовсе не выглядел таким большим, как
вчера, а клыки, хоть и достаточно впечатляющие, оказались не столь уж
длинны и остры, как представлялось Гариону. Кроме того, в леднике было
холодно и ноющие мускулы сразу одеревенели.

Идти к Бэйреку не имело смысла. Рыжебородый великан закрылся в своей
спальне, охваченный приступом черной меланхолии, и отказывался открыть
дверь даже своей жене. И Гарион, предоставленный самому себе, снова
предался унынию, но потом решил, что вполне может побродить по огромному
зданию с его пыльными нежилыми комнатами и темными извилистыми коридорами.
Дворец Энхега был и в самом деле невероятно большим, потому что, как
объяснил Бэйрек, строился больше чем три тысячи лет. Одна из южных
пристроек пустовала, а крыша провалилась сотни лет назад. Гарион поднялся
на второй этаж развалин, походил по коридорам, мрачно размышляя о бренности
всего существующего и о быстро преходящей славе, заглядывая в комнаты, где
на древних кроватях толстым слоем лежал снег, а на полу виднелись
бесчисленные мышиные и беличьи следы. И тут он очутился в длинном коридоре
без крыши, где на снегу темнели другие следы, оставленные человеком, совсем
свежие, не припорошенные снегом, хотя накануне был сильный снегопад.
Сначала Гарион подумал, что следы его, - вдруг он каким-то образом описал
круг и вернулся туда, где уже проходил? - но отпечатки явно принадлежали
гораздо более крупному человеку.

Конечно, могла найтись сотня других объяснений, но Гарион почувствовал, как
забилось сердце. Человек в зеленом плаще все еще скрывался во дворце. Мерг
Эшарак оказался в Вэл Олорне, а светловолосый аристократ прятался в лесу, и
намерения его были явно отнюдь не дружескими.

Гарион понял, что может попасть в опасное положение: он совсем безоружен,
если не считать маленького кинжала. Поспешно возвратившись в заваленную
снегом комнату, откуда только что вышел, снял с гвоздя ржавый, давно
забытый кем-то меч и, чувствуя себя немного увереннее, пошел по следам
неизвестного.

Пока тот шагал по заброшенному коридору без крыши, Гарион без труда
прослеживал путь шпиона - снег хранил его