- Я сказал кто.
     - О, мисс Гвинет, но я не думаю, что ей удалось бы ограбить банк. И мисс Силвер, и этот смешной маленький Ремингтон, и мужчина, который живет в Дип-хаусе за заколоченными окнами и наблюдает за птицами, и мистер Крэддок. Все они там были, но никто не мог толком сказать, где был и что делал в то время, когда грабили банк. У меня и мисс Элейн идеальное алиби: в три часа она встала с кровати и начала мне рассказывать, как ее мать решила записать себя на грампластинку, когда они только что появились - ну, Эдисон и все такое,- но она так волновалась, что хихикнула посреди песни, и это, конечно, осталось на пластинке. Никто не смог бы придумать такое алиби, если бы этого не было, правда? Мы с Элейн вне опасности.
     Он все еще хмурился.
     - Почему полиция считает, что здешние в этом замешаны?
     Томазина тоже была очень серьезна.
     - Не знаю, по-моему, это как-то связано с однофунтовой купюрой, о которой они спрашивали. Они не говорили, но месяц назад был ограблен банк в местечке, которое называется Эндерби-Грин. Там тоже был убит управляющий, и эти два дела как-то связаны. Купюра, о которой спрашивали, не могла быть из украденных вчера, потому что ее сдали в банк во вторник из магазина ?Все для рукоделия? в Дедхаме. Ее как-то распознали, и они, конечно, подумали, что ею мог расплатиться любой из наших, и потому всех спрашивали, что мы вчера делали. Давай все расскажу.
     - Расскажи,- без особого воодушевления сказал Питер.
     Томазина не питала иллюзий насчет Питера. Дети умеют точно определить, кто есть кто. Позже они могут забыть, но она знала Питера с того времени, как сидела в коляске, и по натуре не была забывчивой. Она знала, каким он может быть упрямым, мнительным и вредным. Она считала, что все эти свои замечательные качества он сейчас продемонстрировал в полной мере, и все-таки не могла не рассказать ему о разговоре с полицией и пустилась в повествование. У нее это получилось так живо, что, когда она закончила, Питер как будто сам там побывал.
     - А когда этот надутый индюк Певерил сказал, что им нечего скрывать, мистер Робинсон расхохотался, а миссис Крэддок упала в обморок.
     Они стали гадать, что означал смех Джона Робинсона и обморок Эмилии, и вскоре ругались пуще прежнего, потому что Питер сказал, что это дело скользкое, что от него дурно попахивает и что она должна поскорее убраться отсюда.
     Томазина с жаром ринулась в бой.
     - Если попахивает, значит, тут есть то, что нуждается в чистке, а значит, нужно не убегать, а оставаться на месте.
     Питер сунул руки в карманы.
     - Знаешь, предоставь мусор мусорщикам - в данном случае полиции. Они сделают это лучше и не втянут других людей в неприятности. В три ноль пять из Ледлингтона идет поезд на Лондон. Ступай собери вещи, мы успеваем на автобус и на этот поезд.
     Позже Томазина решила, что ответила ему спокойно и с достоинством:
     - Если ты думаешь, что можешь выбирать автобусы и поезда, на которых меня увезешь, то зря стараешься, потому что я остаюсь.
     Про себя она решила, что просто обязана остаться, и, если Питер этого не понимает, ему придется понять. К сожалению, она на этом не остановилась. Она не могла потом вспомнить, что говорила, потому что чувства переполняли ее, она топала ногами, заливалась слезами. Потому что они вернулись к тому, с чего начали,- к Анне Бол: почему она исчезла и где она сейчас?
     - Как ты не видишь, Питер, если здесь есть человек, который грабит банки и стреляет в людей, то с Анной могло случиться что-то ужасное? Ты сам назвал ее ?любопытной Варварой?, такой она и была! Ей всегда нужно было все знать. Я ее за это жалела и думала, что это потому, что У нее нет семьи и собственных интересов. Как ты не видишь, что при ее въедливости и настырное? она могла что-то обнаружить? Разве не понятно, что она дала кому-то основания от нее избавиться?
     Питер вынул руки из карманов и схватил ее за запястья.
     - Допустим, это правда - допустим, она доигралась до того, что ее убили. Я в это ни секунды не верю, но допустим, она убита. И что ты будешь делать? Будешь совать свой нос туда, куда не просят, чтобы тебя тоже убрали? А это возможно, сама знаешь, если ты будешь усердствовать и если в Колонии имеется тайный убийца. Ты полагаешь, что я позволю тебе в это вляпаться? Так вот, не рассчитывай, не позволю!
     - Отпусти руки!
     Он словно бы ее не слышал.
     - Это дело полиции! Нет ничего такого, что ты могла бы сделать, живи тут хоть месяц!
     - А вот и есть!
     - Что же?
     Если бы она была в более спокойном состоянии, или если бы он не держал ее за руки, она, может быть, и промолчала, но в ней кипела злость, которую непременно нужно было выплеснуть.
     - Кто-то должен найти Анну. Уже пять месяцев от нее никаких вестей, может, она умерла или ее убили. Меня преследует вот что: она могла что-то обнаружить, и ее заперли в нежилой части дома. Туда никто не ходит, кроме этого Крэддока. Та часть дома всегда заперта - якобы из-за опасности для детей. В таких домах бывают подвалы. Что, если Анну там заперли - как я могу уехать? Я думала об этом всю ночь. Может, она заперта в подвале, а все говорят так, как ты: ?О, она просто решила больше не писать?. Я все время думаю об этом. Мы по утрам встаем, выходим, приходим, едим, и никому нет дела до того, жива она или нет. Питер, не уговаривай, я должна что-то делать. И... и... кто-то идет, отпусти меня, а то закричу!
     - И обвинишь меня в насилии?
     Она быстро сказала совсем другим тоном:
     - Это пошло бы тебе на пользу. Питер, пошли, там действительно кто-то идет!
     Из леса вышел Джон Робинсон. Он сразу понял, что нарвался на ссору. Томазина была в слезах, глаза ее горели злобой и стали еще ярче при его приближении. Обломанный сучок, истоптанные листья на участке земли между ней и молодым человеком - он без труда пришел к правильному заключению, что это были отнюдь не объятия. Мисс Томазина Эллиот потирала кисти рук; значит, парень держал ее, а теперь отпустил. Нужно разобраться, не было ли это покушением на насилие. Он слегка свернул с пути, подошел и улыбнулся.
     - Прогуливаетесь после того, как нас поджаривала полиция? С вершины этого холма отличный вид. Вы там не были?- Он говорил приветливо, и деревенский выговор сейчас почти не чувствовался.
     Томазина с удовольствием отметила, что может беспечно улыбнуться и сказать:
     - Да, вид восхитительный, дети меня туда водили. Сегодня на это не было времени. Нам с Питером пора возвращаться.
     Значит, парень - ее друг. Мистер Робинсон принял это к сведению и, посвистывая, продолжил путь.
     Томазина пошла назад под горку быстрым шагом, не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли за ней Питер. Она не побежит - потому что он побежит следом за ней. Она просто пойдет как можно быстрее, не будет оглядываться и не скажет ему ни единого слова.
     Но когда, завидев коттедж сестер Тремлет, она изменила своему намерению и оглянулась, Питера Брэндона она не увидала.

Глава 28

     Элейн и Гвинет взяли Томазину с собой на чай к Миранде. После утреннего сборища всей Колонии приятно было увидеть, что они - единственные гости. Даже Питера не было. Вообще-то откуда ему здесь и быть, ведь он незнаком с Мирандой? Так что совершенно неразумно так расстраиваться.
     Бурная радость Миранды не подняла ей дух. Та обнималась с Элейн и Гвинет, как будто они не виделись целый год, и долго трясла руку Томазины. Когда не можешь ответить такой же радостью, подобный энтузиазм угнетает. Томазине совсем не хотелось, чтобы эта ярко-рыжая женщина в ниспадающей фиолетовой тоге так крепко жала ее руку. Она надеялась, что Элейн и Гвинет не станут особо задерживаться, но очень опасалась, что они все-таки застрянут надолго. В Колонии это было принято.
     За чаем Томазина поняла, какое счастье, что она живет у сестер Тремлет, а не у кого-то еще. При всей своей преданности Певерилу Крэддоку они ели нормальную еду. В их коттедже не было ни целительного чая, ни особой добавки к кофе, делавшей его просто неузнаваемым, ни каши из пакетиков с чем-то вроде соломы. Хлеб был черный, это правда, и была овсяная каша, но дальше этого они не заходили.
     Миранда подала целительный чай собственного изобретения, зеленоватого цвета, с лимоном вместо молока, домашнее печенье, сильно подгоревшее, компот из рябины с бузиной, придававшей ему неприятный, ядовитый привкус, и пирог с резким запахом шалфея - угощение малосъедобное. Но самое ужасное было в том, что Миранда потчевала от всей души, рассказывала, что и как делается, и так наседала, что отказаться было невозможно.
     - У меня наилучший способ консервирования компотов! Августус говорит, что мало сахара, но они и так хорошо хранятся. А пирог - это эксперимент, причем очень удачный, я уверена, вы тоже так думаете. Элейн, вы ничего не едите... Нет, Гвинет, отказа я не приму, вы должны попробовать эти сандвичи. Совершенно новая начинка, не скажу из чего, попробуйте угадать... Нет, не Певерил. Он во многих вещах новатор, но по части еды - не прогрессивный человек. Чтобы познать, надо не бояться экспериментов. Мы не всегда ведаем, куда нас приведет следующий шаг, и это здорово. Мисс Эллиот - можно я буду называть вас Ина?- не думайте о фигуре, ешьте. Что вам положить: пирог, сандвич или печенье?
     Сандвичи вроде бы поменьше размером. Томазина взяла сандвич, и тут же ей на тарелку положили еще два.
     - Мой личный рецепт, уверена, вам понравится.
     Сандвич оказался невероятной гадостью, во рту остался привкус, от которого она не знала как избавиться. Она всячески противилась второй чашке зеленого чая, но ей налили, и она понемногу его прихлебывала. Ей удалось сунуть в карман два лишних сандвича, там из них вытекло что-то липкое и жирное, пропитав подкладку. Она смогла это проделать, когда нежданно-негаданно заявился Августус Ремингтон, облаченный в голубой смокинг; он вошел с пяльцами в одной руке и мотком оранжевых ниток в другой. Все три дамы разом обернулись к нему, тут-то Томазина быстренько избавилась от сандвичей.
     Приветственное щебетанье сестер и настойчивое увещевание Миранды перебил его печальный голос:
     - Нет, нет, ничего не буду. Обугленное печенье - диссонанс, нарушение гармонии, хоть он и древесный. И я всегда говорил, что в консервированном компоте мало сахара. Нет, нет, я вообще ничего не буду. И уж конечно не травяной чай. И никаких сандвичей. Они напоминают мне мое тяжелое детство: пикники, паук за шиворотом, слизняк в молоке. К тому же у меня нет аппетита! Это грубое утреннее вторжение полиции! Вибрации, флюиды разбиты вдребезги! Я пришел не ради еды, ради общения. Услышал ваши голоса, сидя в своей келье над вышивкой, но вдохновение не приходило и ноги сами понесли меня сюда.- Он помахал пяльцами перед Гвинет и доверительно понизит голос: - Моя последняя композиция.
     - Что это, Августус?
     Обе мисс Тремлет впились глазами в туго натянутый холст, на котором было изображено серое облако с розовыми бочками, человеческий глаз в окружении трех головок подсолнуха и вьющееся растение с алыми ягодками. Глаз и один подсолнух были уже закончены и начат стебель вьюнка. Облако было вышито почти полностью. Как символ искусства вышивания, оно парило высоко над всем прочим, что было немедленно подмечено Мирандой.
     - Я же говорила вам, он делает что-то потрясающее,- обратилась она к Томазине.- Хотя нет, не вам, а мисс Силвер. Но он великолепен, правда?
     - Что это означает?- в один голос спросили обе мисс Тремлет.
     - Это вы должны сказать сами,- игриво ответил мистер Ремингтон.- Я изобрел идею, я потрудился придать ей форму. А диктовать кому-то, что он должен видеть и ощущать,- увольте. Миру дается красота, и он должен ее принимать, а восприятие - процесс.- Он опустился в кресло, добавил два стежка к подсолнуху и томно пробормотал: - Ушло, ушло вдохновение, покинуло. После сегодняшнего сумбурного утра не могу настроиться.
     Томазина уже столько наслушалась от сестер про сегодняшнее утро, что была уверена: на эту тему сказано решительно все. Но она ошибалась. Не только они, но и Миранда, и Августус Ремингтон принялись азартно обмениваться размышлениями, предположениями и комментариями. Особенно всех занимал Джон Робинсон.
     - Какой странный человек!
     - Все окна заколочены.
     - Никто о нем ничего не знает.
     - Мы с ним ни разу не говорили. Он нас положительно избегает,- в один голос посетовали сестры.
     - Прискорбная секретность.
     Они то говорили все разом, то голос Миранды подавлял остальных. Томазина подумала, что всегда находится козел отпущения. И еще она подумала, что не мешало бы и полиции присмотреться к мистеру Робинсону, который как бы был и в Колонии, и вне ее.
     Мисс Гвинет сказала:
     - Мы совершенно уверены, что это кошмарное нападение не имеет к нам никакого отношения.
     - Певерил был великолепен!- воскликнула Миранда.- Столько достоинства, столько самообладания! Но его подозревают! Нас всех подозревают, раз сюда явились полицейские и так долго всех мучили расспросами!
     Миранда возвела очи к потолку и сказала:
     - Он так высоко стоит, что его вся эта суета не трогает.
     Августус раздраженно оторвался от пялец.
     - Как это верно, дорогая Миранда! То же относится ко всем нам, мы выше всей этой возни. Но случается, даже невиновный может быть осужден. Я вдруг подумал, что вы своим искусством могли бы положить этому конец. Сама я, как вы знаете, довольно скептически отношусь к подобным... нет, я не о достоверности говорю, поскольку тем подверг бы сомнению вашу цельность, в которой я, разумеется, ни секунды не сомневаюсь.
     Миранда привыкла выражаться более прямолинейно:
     - Августус, перестань вилять, скажи, что ты имеешь в виду!
     Он прикрыл глаза.
     - Не торопите меня, это нарушает мыслительный процесс. Я собирался сказать, что, если бы я не был таким скептиком, я бы предложил вам воспользоваться магическим кристаллом, чтобы прояснить это дело.
     Мисс Гвинет просияла.
     - Миранда видит в кристалле, что с кем происходит,- пояснила сна для Томазины.- Если она в него посмотрит, то может увидеть правду про Робинсона или... или про кого-то другого.- Она со страстью спросила: - Миранда, вы уже пробовали?
     Миранда неуверенно повела рукой.
     - Сплошная темнота...
     - Но сегодня вы обязательно что-то увидите, ведь мы все вас поддержим!- Мисс Элейн тоже говорила с жаром.
     Августус протестующе помотал головой:
     - Я все же остаюсь в некотором роде скептиком, на меня не рассчитывайте.
     Томазину учили быть вежливой со старшими, не то она сказала бы: ?На меня тоже?.
     Но было очевидно, что сопротивление Августуса только раззадорило Миранду и что она без дальнейших уговоров готова уступить просьбам сестер Тремлет. Со стола все убрали, накрыли его черной бархатной скатертью, точно в центр поместили кристалл - большой стеклянный шар на эбонитовой подставке, и выключили свет, оставив одну лампочку, дающую узкий луч. Все было очень странно, Томазине это не нравилось, она не знала почему, но не задумывалась об этом. Она как будто вернулась в детство, когда боишься темноты. Как ребенку или дикарю, ей хотелось разбить этот шар и с криком выбежать из комнаты. Но Томазина была цивилизованной взрослой барышней, поэтому лишь молча смотрела на происходящее.
     Кристалл, подсвеченный лучом, казался светящимся пузырем, плывущим по черной, глубокой воде. Не было ни стола, ни бархата, ни эбонитовой подставки - только шар, в котором клубился свет. Свет кружился водоворотом - как вода, нет, как туман, как туманные мысли во сне. Но вот мысли стали проясняться, и так ясно, как никогда в жизни, она увидела лицо Анны Бол, глядевшей на нее из кристалла. Лицо мелькнуло и пропало, но она его видела, никто и никогда не убедит ее, что его не было. Она впилась ногтями в ладонь другой руки.
     Миранда тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Луч и светящийся кристалл находились между ней и Томазиной. Откинувшись, она оказалась в темноте. Из темноты донесся ее голос, низкий и глубокий:
     - Анна, где ты?
     Ему ответил другой голос, далекий и высокий:
     - Не здесь...
     Опять заговорил низкий голос:
     - Где ты?
     - Далеко...
     - Где?
     - Не хочу... чтобы... она... знала. Скажите ей - счастлива - не надо цепляться за прошлое... Разорванные связи нельзя восстановить... Это конец...
     Послышался тяжелый вздох, Миранда пошевелилась, поднесла руку к голове, горестно застонала и села.
     - Что здесь было?- спросила она своим обычным голосом.- Вы что-нибудь видели? Я нет. Я была в трансе - или нет? Я так ужасно себя чувствую. Августус, бога ради, включи свет, от этого луча можно ослепнуть!
     Когда включили свет, стало видно, что Миранда бледна; лицо в обрамлении рыжих волос и фиолетового ворота платья казалось даже зеленоватым. Но комната выглядела вполне обычно. Чашки и блюда, торопливо перенесенные на боковой столик, придавали ей утешительно домашний вид. Кристалл на эбонитовой подставке был просто стеклянным шаром. Черная бархатная скатерть была местами потерта, и края ее были сильно обтрепанными.
     Миранда, поморгав часто, сказала:
     - Ничего не помню. Что тут было?
     Элейн дрожала от возбуждения.
     - Вы впали в транс!
     Миранда нервно взъерошила свою рыжую гриву.
     - Но я собиралась смотреть в кристалл...
     - О нет! Вы просто откинулись назад, и мы сразу поняли, что вы в трансе! А потом вы заговорили.
     - Что же я говорила?
     - Вы сказали: ?Анна, где ты?? - Томазина с трудом удерживала злобу.- Почему вы так сказали?
     - Понятия не имею. Я еще что-нибудь говорила?
     Августус засмеялся тонким голоском:
     - О да, моя дорогая, говорили! Сначала вы сказали: ?Анна, где ты??
     - А потом, изменив голос: ?Не здесь?.
     - А потом...
     Перебивая друг друга, они пересказывали, что она говорила, захлебываясь, путаясь в словах, поправляя друг друга. Только Томазина не принимала в этом участия. Поглядывая на Миранду, она предпочитала помалкивать.
     - ?Анна, где ты??... Какой-то бред,- сказала Миранда.- Кто-нибудь понял, о ком речь?
     Мисс Гвинет нахмурилась:
     - Анной звали мисс Бол, верно?
     Мисс Элейн фыркнула:
     - Понятия не имею. Она была такой злючкой, что ее никто не звал по имени. И почти тут и не жила, сбежала.
     - Но вам пришло послание именно от нее?- недоумевала Гвинет.- Она-то тут при чем?
     Августус схватил пяльцы и сделал еще один маленький стежок.
     - Вы правы, дорогая. Меня интригует неуместность этого послания. Зачем возникать из пустоты и делать совершенно банальные замечания?
     - Но это же послание,- возразила мисс Элейн.
     - О, это именно послание,- сказала мисс Гвинет.
     Они поочередно повторили:
     - ?Я не хочу, чтобы она знала?.
     - ?Разорванные связи нельзя восстановить?.
     И потом хором:
     - Но что это значит? Кому предназначено это послание?
     Августус сделал еще один стежок и насмешливо поглядел на них:
     - Увы, этого мы сказать не можем.
     Миранда закрыла глаза.
     - Я могу только сказать, что мне оно не дало ничего, кроме головной боли. Но так часто бывает: послание не ко мне, я только медиум.- Она величественно воздела руки над головой.- Ну, вот и все. А теперь я хочу еще чаю.
     Когда хозяйка сообщает, что у нее болит голова, далее обременять ее своим присутствием просто неприлично. Мисс Элейн и мисс Гвинет распрощались. Им достались вялые объятия, а Томазине на этот раз пожали руку без всякого воодушевления.
     По пути к своим апартаментам Элейн ядовито заметила, что надеялась, что у Августуса хватит ума уйти вместе с ними, а не рассиживаться у Миранды со своим вышиванием, с которым он никак не может расстаться. Сестры заспорили, хотела ли Миранда, чтобы он оставался, и правда ли, что он каждый вечер сидит у нее до полуночи. Только юность и неискушенность их спутницы удержала сестер от уточнения ?если не дольше?.

Глава 29

     Томазина вошла в свою комнату и стала раздеват