Оук-коттедже. Из них разве только мистер Эвертон мог сидеть до полуночи в ожидании встречи с мрачной леди в вечернем платье. Впрочем, свидание едва ли продолжалось более десяти минут. Между скрипом двери, разбудившим Гарта, и скрипом, просигналившем о возвращении мисс Браун, не могло пройти больше четверти часа, из которой пять минут ушло на дорогу через сад и обратно.
     Сделав пару шагов, Гарт вторично увидел нечто, поблескивающее при свете. На сей раз ему было незачем укалывать себе палец. Солнечный свет играл на осколках стекла. В их появлении здесь не было ничего таинственного. Очевидно, мальчишка, разносивший молоко, уронил бутылку. Ее дно, все еще липкое от молока, закатилось под изгородь.
     Гарт смотрел на осколки на земле, думая о таком же осколке на лестнице пасторского дома. Очевидно, мисс Браун зацепила его подолом черной кружевной юбки и уронила, скользя юбкой по ковру, когда поднималась наверх.
     Все это его бы не касалось - если бы не тетя Софи. Гарту не нравился способ ее знакомства с мисс Медорой Браун. Кофейная гуща и карты едва ли могли заменить надежную рекомендацию. Интересно, до какой степени тетя Софи была обрадована возможностью заполучить новую компаньонку и подумала ли она вообще о рекомендации.
     Идя мимо задней двери Медоукрофта, Гарт подумал, проходила ли через нее прошлой ночью мисс Браун. Добравшись до ограды Лайлакса, он повернул назад.
     Гарт находился в паре ярдов от открытой двери в сад пасторского дома и задержался, чтобы снова взглянуть на осколки, когда внезапно рядом послышался громкий голос:
     - Вот это да!
     Обернувшись, он увидел долговязого паренька лет двенадцати в серых фланелевых шортах до половины бедер и в рубашке с рукавами до локтей. Казалось, стоит ему потянуться, и одежда на нем лопнет.
     - Привет!- отозвался Гарт.- Ты кто такой?
     - Сирил Бонд. Я беженец. Живу вон там.- Он ткнул локтем в сторону Медоукрофта и добавил: - У нас там куры, и я два раза в неделю получаю яйцо на завтрак.
     - Ты разбил бутылку?
     - Не-а!- с презрением ответил мальчишка.- Бутылка молочная, А я не разношу молоко. Этим занимается Томми Пинкотт. Ему четырнадцать, он бросил школу и работает на дядю. Готов спорить, Томми за это здорово влетит.
     Гарт шагнул в дверь, по снова услышал пронзительный голос.
     - Вы тут гостите? Вас зовут Олбени? Приехали вчера вечером, верно?
     - Ты, кажется, обо всем здесь знаешь.
     - Еще бы!
     У мальчика были светлые волосы, серые глаза и румяное лицо. Он выглядел опрятным, но это впечатление явно было обманчивым.
     - Пару дней назад прямо в церкви застрелили человека.- Сирил указал большим пальцем на церковь.- Завтра дознание, но мальчишек туда не пускают. Хотел бы я там побывать.- Он переминался с ноги на ногу среди осколков.- Мисс Марзден, наша учительница, сказала, что того из нас, кто будет говорить о джентльмене, которого застрелили, она оставит после уроков без обеда. Вот что бывает, когда тебя учат женщины. Моему папе это не нравится. Он говорил, что после войны они совсем зазнаются. Вы согласны?
     - Я над этим не задумывался,- смеясь, ответил Гарт.
     Он собирался закрыть дверь, но мальчик шагнул через порог.
     - По-вашему, этот джентльмен сам застрелился?- спросил он.
     - Не знаю.
     - Странное место он для этого выбрал.
     Гарт кивнул.
     Сирил пнул камень рваным башмаком. Голос его стал еще более пронзительным.
     - Зачем ходить ночью в церковь, чтобы застрелиться, когда это можно проделать дома? По-моему, тут что-то не так.
     - Кто-нибудь еще тоже так считает?
     Сирил снова пнул камень, который свалился в канаву.
     - Откуда мне знать? А что вы думаете об этом, мистер?
     - Это не входит в сферу моих размышлений,- отозвался Гарт.- Ну, пока.- И он закрыл дверь.

Глава 7

     Отправившись после завтрака на кладбище, Гарт застал там Буша, копающего могилу для завтрашних похорон Михаэля Харша. Фредерик, как всегда, казался мрачным. Это был широкоплечий мужчина, который в дни службы лакеем, должно быть, выглядел весьма презентабельно, но очень немногие видели его улыбающимся. Некоторые говорили, что это профессиональная гордость могильщика. "Как тут ни говори, никто не хочет, чтоб у него над гробом шутки отпускали". Другие утверждали, что тоже никогда бы не улыбались, если бы были вынуждены жить с Сузанной Пинкотт и есть ее стряпню.
     - Привет, Буш,- поздоровался Гарт.
     - Доброе утро, мистер Гарт,- отозвался могильщик и сразу же возобновил работу.
     - Надеюсь, у вас все в порядке?
     Буш поднял полную лопату.
     - Не хуже, чем у других.
     - Полагаю, это для мистера Харша?- Гарт указал на могилу.
     На сей раз Буш ограничился кивком.
     - Вы знали его? Думаю, да. Он походил на человека, способного покончить с собой? Странное он выбрал для этого место.
     Буш снова кивнул и поднял лопату.
     - По-моему, любой на это способен, если его как следует подтолкнуть.
     - А почему вы думаете, что мистера Харша кто-то подтолкнул?
     Буш выпрямился.
     - Прошу прощения, но я такого не говорил. Любого можно довести до того, что у него откажут тормоза. Мальчишкой я видел, как машина покатилась с Пенни-Хилла и врезалась в большой вяз - что-то стряслось с тормозами. Думаю, то же самое происходит с человеком, который лишает себя жизни - тормоза не срабатывают, и он теряет управление, как машина.- Больше из него ничего не удалось вытянуть.
     Дознание началось в половине двенадцатого в зале для деревенских мероприятий. Гарт шел туда вместе с мисс Софи и мисс Браун, одетыми в черное. Мисс Браун молчала, А мисс Софи говорила дрожащим голосом, вцепившись в руку племянника.
     Ряды деревянных стульев, узкий проход посередине, сцена в дальнем конце, запах лака... На Гарта нахлынули воспоминания о деревенских концертах, любительских спектаклях и благотворительных распродажах подержанных вещей. Он сидел в правом углу сцены за пианино, подаренным мисс Донкастер, и играл деревянными пальцами "Веселого крестьянина" , чувствуя, что его сейчас стошнит. За столом в центре сцепы возвышалась импозантная фигура его дедушки, раздававшего призы наиболее одаренным представителям деревенской молодежи. На месте теперешнего прохода между стульями находились столики с булочками для рождественского школьного праздника. Было нечто жуткое в том, что теперь здесь должно произойти дознание. Но между прошлым и настоящим имелось одно общее - зал был переполнен. Только два передних ряда оставались свободными, по их отодвинули дальше от сцены, чем во время концерта, оставив таким образом место с правой стороны для поставленных боком в два ряда двенадцати стульев, на которых восседали девять смущенных на вид мужчин и три женщины.
     Коронер мог провести дознание один, но предпочел созвать присяжных - шесть фермеров, мясника Симмондза, хозяина "Черного быка", булочника, миссис Криппс из универмага, миссис Моттрам, хорошенькую голубоглазую блондинку, и старшую из двух мисс Донкастер, мисс Люси Эллен - худощавую седовласую даму, судя по выражению лица, считающую, что процедура унижает ее достоинство.
     Слева примостились двое репортеров и маленький пожилой человечек, чье лицо показалось Гарту знакомым. Вскоре он вспомнил, что видел его склонившимся над газетами в кабинете сэра Джорджа Рендала. Очевидно, сэр Джордж решил присмотреть за прессой.
     Мисс Софи направилась ко второму ряду стульев справа. В дальнем его конце сидел джентльмен средних лет в твидовом костюме, выглядевшем бы лучше, не будь он таким новым. Джентльмен производил впечатление не совсем толстого, но достаточно упитанного, чтобы служить доказательством эффективности пищевого контроля, проводимого лордом Вултоном . У него были лысая макушка и румяные щеки. При виде мисс Софи он просиял и поклонился.
     - Мистер Эвертон!- прошептала мисс Софи, крепче сжав руку Гарта, и ответила на поклон со слегка укоризненным видом. Она еще никогда не присутствовала на дознании, но это напоминало ей посещение церкви, где хотя и позволительно здороваться с друзьями, но едва ли следует им улыбаться. Да и миссис Моттрам незачем глазеть по сторонам. Быть присяжным - дело серьезное и ответственное, а она нарядилась в голубое платье, которое купила, когда перестала носить траур, и нацепила абсолютно неуместные серьги из бирюзы. Люси Эллен Донкастер смотрит на нее неодобрительно и правильно делает. Сама она надела жакет и юбку, в которых ходила на похороны. Должно быть, им лет двадцать, но они вполне подходят к случаю. К сожалению, шляпа, приблизительно того же возраста, съехала набок, несмотря на две гагатовые булавки, которые должны были ее удерживать. Впрочем, от булавок немного толку, если у вас мало волос, А Люси Эллен никогда не страдала их избытком - особенно на макушке. Даже в этот торжественный момент мисс Софи не удержалась от чувства благодарности при мысли о своих густых белоснежных волосах.
     В центральном проходе появилась группа из трех человек - мужчина с сердитой физиономией и черными всклокоченными волосами, женщина с такими же неправильными чертами лица, но казавшаяся робкой и застенчивой, и Дженис Мид. Гарт узнал бы ее где бы то ни было. Она практически не изменилась и даже не выглядела особенно старше - то же остренькое личико, та же прическа, те же блестящие глаза. Дженис направилась за Мадоками ко второму ряду слева. Мистер Мадок шагнул в сторону, его сестра неуверенно двинулась вперед и села рядом с мистером Эвертоном. Дженис последовала за ней. Профессор отодвинул стул подальше от них, плюхнулся на него, закинул правую ногу на левую, достал из кармана потрепанный носовой платок и вытер им лоб, который словно согревался каким-то жаром изнутри.
     Гарт замечал все это краем глаза, хотя смотрел на Дженис и думал о том, как приятно она выглядит в белом платьице и сельской шляпке с черной лентой. Мисс Мадок маялась в плотном сером костюме, который топорщился на ней, А Мадок в поношенных фланелевых брюках, рубашке с открытым воротом и древней зеленой куртке сидел с таким видом, словно они были навязаны ему гестапо.
     Внимание Гарта переключилось на Мадока, всем своим видом являвшего протест. От него как будто распространялись волны негодования. Он казался Гарту одним из тех злополучных людей, для которых цивилизация была одновременно необходимой и ненавистной. Как ученый он нуждался в ее порядке, А как человек возмущался налагаемыми ею ограничениями.
     Вошел коронер и занял свое место, согласно освещенному веками ритуалу. Это был маленький человечек с растрепанными седыми волосами и волочащейся походкой, однако его взгляд под стеклами очков в черепаховой оправе был твердым и проницательным. Сначала он потребовал медицинское заключение, которое быстро зачитал пожилой мужчина со впалыми щеками. Пуля вошла в правый висок, смерть, по-видимому, наступила мгновенно, и все указывало на то, что оружие было в непосредственном контакте с головой.
     Дженис судорожно стискивала руки, стараясь не слушать. Она твердила себе, что все это не имеет отношения к мистеру Харшу, что он сейчас счастлив со своей женой и дочерью, А все эти пули, оружие и насилие не имеют к нему никакого отношения.
     Полицейского хирурга сменил инспектор. Его вызвали в борнскую церковь в среду 9 сентября в 12.20 дня. Вызов передали через Фредерика Буша, церковного сторожа. Прибыв в церковь, он обнаружил там Буша и мисс Дженис Мид, А также тело мистера Харша, лежащее на полу возле органа. Оружие лежало у его правой руки. Положение тела свидетельствовало о том, что выстрел произвели, когда мистер Харш сидел за клавиатурой. Не было ни беспорядка, ни признаков борьбы. Табурет органиста не передвигали. Казалось, тело соскользнуло с него на пол.
     Наступил момент, которого так страшилась Дженис. Она услышала свое имя - "вызываю Дженис Мид!" - протиснулась мимо Звана Мадока, который сердито отодвинулся, даже не сняв ногу с ноги, и машинально подумала, что он, наверное, самый грубый человек в мире. Когда Дженис поднялась на сцену и принесла присягу, кто-то придвинул ей стул, и она села.
     - А теперь, мисс Мид, расскажите, что произошло во вторник вечером. Кажется, вы были секретарем мистера Харша?
     - Я секретарь мистера Мадока. Меня попросили помогать мистеру Харшу.
     - Сколько лет вы прожили с ними в одном доме?
     - Год.
     - Вы были в дружеских отношениях с мистером Харшем?
     Щеки Дженис покраснели, А глаза блеснули.
     - Да,- ответила она.
     - Ну, мисс Мид, расскажите нам о вечере вторника.
     Гарт, наблюдавший за ней, видел, как ее правая рука стиснула левую. Когда она заговорила, голос звучал тихо, но четко.
     - Мистер Харш пришел из своей лаборатории незадолго до шести. Он закончил работу, которой занимался долгое время. Я налила ему чаю, и мы немного поболтали. Потом он позвонил в Лондон и мы поговорили еще.
     - Был этот звонок связан с работой, которую он закончил?
     - Да. Он договорился о встрече на следующий день.
     - Это была деловая встреча?
     - Да.
     - Что произошло потом?
     - Мы продолжили разговор.
     - О чем именно вы говорили?
     - О его работе и о его дочери. У него была дочь приблизительно моего возраста. Она... умерла в Германии. Мы говорили почти до ужина, А после ужина мистер Харш сказал, что пойдет на прогулку. Он всегда прогуливался вечерами, если не было дождя.
     - Он говорил, что пойдет в церковь?
     - Да, он сказал, что должен поиграть на органе и развеять тучи.
     - Вы поняли, что он имел в виду?
     - Мы говорили о его дочери,- помедлив, отозвалась Дженис.
     - Ее смерть была трагической?
     - Думаю, да. Но мистер Харш не рассказывал об этом - только о том, какой она была веселой и хорошенькой и как все ее любили.
     - Продолжайте. Когда вы забеспокоились о мистере Харше?
     - Обычно он возвращался около десяти, но я не беспокоилась и позже, так как он иногда заходил повидать мисс Фелл или мистера Эвертона. Но когда он не вернулся в половине двенадцатого я встревожилась по-настоящему. Мистер и мисс Мадок пошли спать, А я взяла фонарь и отправилась в церковь. Дверь была заперта, и везде было темно. Я пошла в дом мистера Буша и разбудила его. Он открыл дверь своим ключом, и мы нашли мистера Харша...- Последние слова прозвучали еле слышно.
     - Понятно,- кивнул коронер.- Разумеется, вас это сильно расстроило, мисс Мид. Вы прикасались к чему-нибудь или передвигали что-то на месте происшествия?
     - Я взяла его за руку.- так же тихо произнесла она.- Мистер Буш держал фонарь, и мы увидели, что он мертв.
     - Рука была холодной?
     - Да, совсем холодной.
     - Вы видели пистолет?
     - Да.
     - Где он лежал?
     - Дюймах в шести от его правой руки.
     - Кто-нибудь из вас прикасался к нему?
     - Нет.
     - Вы заявили, мисс Мид, что у вас был долгий разговор с мистером Харшем. Он казался подавленным?
     - Нет, не думаю,- поколебавшись, ответила Дженис.
     - Вы сказали, что мистер Харш закончил работу, которой занимался долгое время. Он говорил, в чем заключалась эта работа?
     - Нет. Он сказал, что это похоже на рождение ребенка - вы производите его на свет, А затем вынуждены позволить другим людям воспитывать его.
     - Потом вы заговорили о его дочери, которая умерла при трагических обстоятельствах?
     Дженис вскинула голову.
     - Да, но о печальных обстоятельствах он не говорил - сказал, что это в прошлом и о них незачем вспоминать.
     Коронер склонился вперед.
     - Вам не приходило в голову тогда или позже, что мистер Харш думал о самоубийстве?
     Лицо Дженис зарделось.
     - Он вовсе об этом не думал!- уверенно заявила она.
     - У вас есть причины так считать?
     - Да. Мистер Харш спросил меня, стану ли я ему помогать, если он решит работать с мистером Мадоком, и позвонил по телефону, чтобы договориться о завтрашней встрече с очень занятым человеком. Мистер Харш был крайне щепетилен в том, что касалось времени других людей... и их чувств. Он никогда не стал бы назначать встречу, зная, что она не состоится.
     Несколько секунд коронер молча смотрел на нее.
     - Вы когда-нибудь видели раньше пистолет, который лежал рядом с мистером Харшем?
     - Никогда.
     - Вы знали, что у него есть пистолет?
     - Нет.
     - И никогда не видели у него пистолета?
     - Нет.
     - А в доме?
     - Тоже нет.
     - Благодарю вас, мисс Мид.- Коронер откинулся на спинку стула.- Вызовите мистера Мадока!
     Дженис вернулась на свое место. На сей раз ей не пришлось протискиваться мимо профессора, так как он уже шагал по проходу. К тому времени как она села лицом к сцене, мистер Мадок отказался приносить присягу. Коронер с интересом посмотрел на него, А вся деревня застыла в напряженном ожидании.
     - Вы агностик?
     Никакой другой вопрос не мог бы в большей степени сыграть на руку мистеру Мадоку.
     - Разумеется, нет,- отозвался он лекторским тоном.- Я читаю мою Библию. А если бы вы читали вашу, то знали бы, что клясться запрещено. "Но да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; А что сверх этого, то от лукавого". Матфей, глава пятая, стих тридцать седьмой.
     Последовала пауза. Наконец коронер кашлянул и сухо произнес:
     - Если хотите, можете просто дать обещание.
     Эван Мадок выпятил подбородок.
     - Я не желаю участвовать ни в одном из этих бессмысленных ритуалов. По-вашему, они могут помешать мне лжесвидетельствовать, если это входит в мои намерения?
     Коронер выпрямился.
     - Должен ли я понимать, что вы не хотите правдиво отвечать на вопросы, которые вам зададут?
     - Конечно нет. Я правдивый человек: мое "да" означает "да", А мое "нет" означает "нет". И они не станут иными, буду я или не буду произносить эту чушь.
     - Мистер Мадок, я должен попросить вас уважать суд.
     - Я уважаю то, что достойно уважения. Я уважаю правосудие и воздаю честь тому, кто этого заслуживает. Протест я заявил, А теперь готов дать обещание.
     Деревня слушала, как зачарованная, когда Мадок произносил текст "бессмысленного ритуала". "О боже!" - пробормотала себе под нос Гуэн Мадок.
     Выполнив требуемое, мистер Мадок опустился на стул, придвинутый для Дженис, сунул руки в карманы и откинулся на спинку. Зал видел его профиль - черные волосы, выпуклый лоб, агрессивно торчащий подбородок и один светлый и злой глаз. На вопрос о положении в доме мистера Харша он ответил, что тот обосновался в Прайорс-Энде на четыре года. Харш пребывал там на положении друга, но платил за проживание. Они встречались за столом и иногда проводили вместе вечера. Каждый занимался своей работой и имел отдельную лабораторию.
     Информация выдавалась краткими рублеными фразами и с видом полного равнодушия. На вопрос, заметил ли мистер Мадок какие-либо перемены в поведении мистера Харша во вторник вечером, он ответил предельно лаконично:
     - Нет.
     - Он выглядел как обычно?
     - Да.
     - Он часто прогуливался после ужина?
     - Да.
     - Вы слышали, как он сказал, что идет поиграть на органе?
     - Кажется, он упомянул об этом.
     - У него было в привычке играть на органе?
     - Не знаю, что вы называете привычкой. Он любил играть, так как был музыкантом, и делал это, когда у него было время.
     Коронер подобрал один из лежащих перед ним листов бумаги.
     - У мистера Харша был пистолет?
     Эван Мадок вынул из кармана правую руку и положил ее на спинку стула.
     - Не имею ни малейшего понятия!- сердито ответил он.
     - Вы никогда не видели у него пистолета?
     - Разумеется, нет!
     - Но он мог располагать им без вашего ведома?
     - Он мог располагать даже целой дюжиной пистолетов,- оскорбленным тоном отозвался Мадок.- У меня нет привычки рыться в чужих вещах.
     Констебль положил на стол какой-то предмет и снял с него обертку.
     - Вот этот пистолет, мистер Мадок. Вы когда-нибудь видели его раньше?
     - Нет.
     - Вы знаете, чьего он производства?
     - По-моему, немецкого.
     - Вы разбираетесь в оружии?
     - Я его не одобряю, так как я пацифист. Но н