м.
     Ресницы самой Лидии носили печать ее опыта. Природа создала их такими же рыжими, как ее волосы, но она не стала безропотно это терпеть. Ныне ее серо-зеленые глаза ярко поблескивали между ресницами, не менее черными, чем у Филлиды. Что до остального, то эта миниатюрная женщина всегда умудрялась выглядеть так, словно собиралась принять участие в параде моделей. Одежда, обувь, прическа, губная помада, лак для ногтей - все соответствовало последнему крику моды. Где бы ни оказывалась Лидия, она заставляла говорить о себе. Мужчины вились вокруг нее стаями, но ни разу не добились успеха. Дик Парадайн делал ей предложение при каждой встрече. Сейчас ей удалось ловко увернуться от его поцелуя.
     - Привет, Дики! Здравствуй, Фил! Вижу, ты здорово выросла. Мне придется раздобыть туфли с еще более высокими каблуками. У вас вся семья рослая. Достаточно поглядеть на мистера Парадайна, тетю Грейс, Фрэнка и тебя. Вы все словно тянетесь к небу - до вас так далеко.
     Дики обнял ее за плечи.
     - Только не до меня, дорогая. Может быть, ты не заметила, но до меня всегда рукой подать.
     - Я никогда тебя не замечаю,- рассмеялась Лидия.- Поэтому я и люблю тебя так страстно.- Повернув голову, которая при этом оказалась прижатой к плечу Дики, она посмотрела на Марка.- Счастливого Нового года, дорогой.
     Не ответив, он отвернулся и пошарил ногой в камине. Полено треснуло, и вверх взметнулся шквал искр.
     - Я получила отповедь,- печально вздохнула Лидия. Высвободившись из объятий Дики, она подбежала к мисс Парадайн.- Я выгляжу как надо, тетя Грейс? Или дядя будет шокирован, как обычно? Я хотела явиться в новых парчовых брюках - шикарная вещь и без всякого промтоварного талона,- но Фрэнк и Айрин читали мне лекцию, пока я не упала духом и согласилась прийти в юбке, как jeune fille .
     - Ты выглядишь прекрасно, дорогая,- успокоила ее Грейс Парадайн и, улыбнувшись, добавила: - Как всегда.
     Короткая и широкая юбка из плотного кремового атласа едва ли ассоциировалась с jeune fille. Пару к ней составляла кофта из кремово-золотой парчи, с высоким воротником и длинными рукавами. Рыжие волосы были уложены так высоко, как позволяли непокорные локоны.
     Рядом с сестрой Айрин выглядела невзрачно. Она рассказывала Грейс Парадайн, насколько ее Джимми умнее других детей в детском саду, и как только Лидия отвернулась, возобновила повествование.
     Лидия поймала Филлиду за руку и повернула лицом к сестре.
     - Посмотри на Айрин в этом старом черном тряпье! Она служит для меня предупреждением. Если я когда-нибудь начну опускаться, то мне будет достаточно взглянуть на нее, чтобы сразу подтянуться. Айрин все еще миловидная, но это долго не продлится - домашние дела ее доведут. Ладно, расскажи мне обо всем. Господи, я с моими волосами, наверное, жутко выгляжу в этой комнате, где все темно-красное! Жаль, что я не пришла в зеленых брюках. Все равно семь бед - один ответ.
     - Дядю Джеймса хватил бы удар,- отозвалась Филлида, Потянув вниз бархатную подушку с золотыми кисточками, лежащую на спинке дивана, она грациозно откинулась на нее.- В этом доме нельзя носить ничего, кроме черного или белого,- я уже давно это поняла.
     Комната была большой и просторной. Три высоких окна были задрапированы красными бархатными портьерами. Между окнами и над каминной полкой из белого мрамора висели зеркала в тяжелых позолоченных рамах. Пол покрывал красный ковер. Подушки, стулья и табуреты пламенели красной парчой. Два больших канделябра распространяли яркий свет, который переливался всеми цветами радуги, благодаря игре резного стекла на люстрах и подвесках. До вульгарности оставался всего один шаг, однако его удалось избежать. Комната казалась старомодно-тяжеловесной - как в сцене из средневикторианского романа,- но при этом цвета, мрамор и позолота воспроизводили чопорное достоинство упомянутого периода. В этой комнате могла бы давать аудиенции королева Виктория , А принц Альберт  мог бы сидеть за фортепиано, играя "Песни без слов" Мендельсона .
     Лидия склонилась к Филлиде с другого края дивана.
     - Ну, рассказывай скорее, пока нас не растащили! Чем ты занимаешься? Я думала, ты вырвалась на свободу и отправилась на поиски удачи.
     - Я не добралась дальше Берлтона,- ответила Филлида.- Работаю секретарем в тамошней лечебнице.
     Она не смотрела на Лидию, но та не сводила с нее упорного взгляда зеленых глаз.
     - Почему ты не уехала отсюда - не поступила в какую-нибудь армейскую организацию? Я чуть не расплакалась от злости, когда Айрин написала мне, что ты угодила в эту богадельню и мотаешься туда на велосипеде.
     Филлида уставилась в пол.
     - Это оказалось слишком далеко,- безразлично сказала она.- Тетя Грейс хотела, чтобы я попробовала ездить отсюда, но при затемнении я не смогла. Так что живу в лечебнице. Я могла бы пробыть здесь неделю, но думаю, что завтра или послезавтра вернусь в Берлтон. Предпочитаю что-нибудь делать.
     - Тете Грейс это не нравится, да?- допытывалась Лидия.
     Филлида молча кивнула.
     - И сколько раз в неделю она приезжает к тебе и ходит с тобой на ленч?
     Вопрос был абсолютно безобидным, но в голосе Лидии слышался вызов. Филлида сразу помрачнела.
     - Тетя Грейс скучает по мне - она не может с этим справиться. Ты ведь знаешь, Лидия, что она для меня сделала.
     - Ну и что такого она сделала? Грейс тебя удочерила, но ты ведь не думаешь, что она сделала это ради тебя? Люди берут приемных детей по той же причине, по которой заводят щенка или котенка - потому что им хочется кого-то баловать. Никто не спрашивает - ни щенка, ни котенка, ли ребенка,- хотят ли они, чтобы их баловали.
     Филлида подняла руку.
     - Пожалуйста, Лидия, не надо! Тетя Грейс любила моих родителей. Они были ее лучшими друзьями - и к тому же дальними родственниками. Не знаю, что бы случилось, если бы она меня не удочерила. У меня ведь не было ни пенни, и никому я не была нужна. Я обязана ей всем.
     Лидия сжала руку девушки.
     - Ладно, цыпленок. Только не переплачивай свои долги.
     Филлида открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но тут же его закрыла.
     - Почему тебе не нравится тетя Грейс?- спросила она после паузы.- Она всегда так добра к тебе.
     Глаза Лидии возмущенно сверкнули.
     - Дорогая, я ее обожаю - точно так же, как обожаю пуховую перину, шампанское и болтовню по душам с человеком, который заставляет меня ощущать себя единственным камешком на пляже. Все это хорошо в небольших дозах и с длительными промежутками, но только не каждый день.
     Филлида вскочила с кушетки. Ей не хотелось ссориться с Лидией, по она чувствовала, что если продолжит разговор, то будет вынуждена с ней поссориться - или согласиться. Она подошла туда, где Айрин сообщала мисс Парадайн все подробности о пятнышке на груди маленькой Рены.
     - Оно появилось только сегодня утром, но я сразу же измерила ей температуру, которая оказалась нормальной. Я послала за доктором Холтоном, и он сказал, что это пустяки. У него нет своих детей, поэтому я не думаю, что он воспринимает такие вещи достаточно серьезно. Я не хотела приезжать сюда. Правда, пятнышко исчезло, но кто знает... Однако Фрэнк так сердился, что мне пришлось согласиться. По-моему, он ведет себя с детьми очень неразумно. Франк первым стал бы жаловаться, если бы я ими пренебрегала, но при этом он считает, что я могу всюду с ним бывать, как раньше, когда у нас не было детей. Я бы хотела, чтобы ты с ним поговорила.
     Грейс Парадайн ласково погладила ее руку.
     - Ты очень любящая мать, дорогая,- сказала она.
     Когда подошла Филлида, Айрин повернулась к ней.
     - О Фил, я весь день так беспокоилась! У Рены на груди появилось пятнышко, и я сразу же измерила ей температуру...
     Грейс отошла, и к ней присоединился Фрэнк Эмброуз.
     - Айрин наверняка тебе надоедала с детскими болезнями. У нас абсолютно здоровые дети, но она постоянно из-за них вольется. Если не одно, так другое. У нас превосходная няня, но Айрин ей не доверяет. Не могла бы ты поговорить с ней, тетя Грейс? Она больше никого не станет слушать.
     - Айрин еще молодая,- снисходительно промолвила Грейс Парадайн.
     - Если она будет продолжать в том же духе, то быстро состарится. Айрин не желает выходить из дому, и все по одной и той же причине - Джимми чихает, Рена кашляет и тому подобное. Мне с трудом удалось ее заставить прийти сегодня сюда.
     Грейс с сочувствием на него посмотрела.
     - Бедный старина Фрэнк.
     Лидия, наблюдающая за ними с другой стороны камина, заметила, как угрюмое выражение исчезло с лица Фрэнка. Он говорил, А мисс Парадайн слушала, время от времени улыбаясь.
     Лидия бросила взгляд на Дики.
     - "Масло было самое свежее"...- процитировала она.
     - Что-что?- Дики недоуменно уставился на нее.
     - "Алиса в Стране чудес" , дорогой,- объяснила Лидия.
     В этот момент дверь открылась, и в комнату вошли трое мужчин. Первым был Джеймс Парадайн, выглядевший весьма внушительно. Черный и белый цвета вечернего костюма обычно предоставляют излишние преимущества тем, у кого их и так более чем достаточно. Мистер Парадайн нес свои шесть футов и пять дюймов роста с непринужденностью и достоинством. Его красивую голову покрывала густая серебряная шевелюра, по брови и глаза оставались такими же темными, как и когда ему было двадцать лет. Красные и золотые цвета комнаты с его приходом сразу отодвинулись на задний шин. Слева от хозяина дома, чуть позади, держался его секретарь Алберт Пирсон, румяный молодой человек в роговых очках и костюме, наводящем на мысль о дешевой распродаже. По другую сторону от мистера Парадайна шел Эллиот Рей.
     Все сразу же перестали говорить и посмотрели на Эллиота Мистер Парадайн подошел к сестре и заметил со злобной улыбкой:
     - Ты будешь в восторге, дорогая, узнав, что у нас еще один гость. Только утром ты жаловалась, что десять за столом - неподходящее число. Эллиот Рей увеличит это число до одиннадцати. У нас есть кое-какие дела, и я уговорил его остаться.
     Взгляд Эллиота Рея скользнул по группе черных и белых фигур У горящего камина. Они казались совсем маленькими - черные и белые фигуры женщин, черно-белые фигуры мужчин в сочетании с ярким пламенем позади и блеском стекла и позолоты наверху. Тремя черными фигурами были Грейс Парадайн, Айрин и Бренда Эмброуз, двумя белыми - Лидия Пеннингтон и Филлида в белом платье и жемчуге Грейс. Филлида стояла между Марком и Айрин, глядя на Марка, и казалась похудевшей и бледной. Эллиот успел пройти следом за Джеймсом Парадайном в центр комнаты, прежде чем Филлида обернулась и посмотрела на него.
     Обернуться ее вынудил Марк, чей мрачный угрюмый взгляд внезапно стал удивленным и заинтересованным. Филлида захотела узнать причину и увидела своего мужа. Она не видела его целый год и не могла поверить, что видит его теперь. От потрясения Филлида вцепилась в рукав Марка Парадайна. Прежде чем она успела подумать, все внутри нее начало петь - кровь, сердце, мысли, которые было невозможно ни понять, ни контролировать. Мир вокруг расцвел яркими красками. Она переживала один из тех моментов, которые находятся за пределами времени и разума.
     Эллиот прошел мимо нее к хозяйке дома и произнес официальное приветствие, которое было столь же официально принято. Краткое "привет, Филлида!" могло быть обращено к случайной знакомой. Потом повернулся к Лидии. Лейн распахнул дверь и сообщил, что обед подан. Джеймс Парадайн предложил руку Айрин, остальные последовали за ними: Филлида с Марком, Бренда с Эллиотом, Лидия с Дики и Албертом Пирсоном, Грейс Парадайн с Фрэнком Эмброузом.
     В просторной столовой было еще больше красок, позолоты и света. Вощеные ярко-красные обои смягчал ряд мрачных семейных портретов - три поколения Парадайнов в черном сукне и жены двух из них в бархате и парче. Все имели такой вид, словно парадная одежда причиняла им мучительные неудобства. Лица на портретах смотрели со стены на компанию, рассаживающуюся за столом.
     Несколько секунд Джеймс Парадайн молча стоял во главе стола, потом слегка склонил голову и произнес будничным тоном:
     - Да сделает нас Господь искренне благодарными за то, что мы собираемся получить.
     После этого он также сел, и Лейн поставил перед ним массивную серебряную супницу. В вопросах трапезы мистер Парадайн был так же старомоден, как и во всем остальном. Ему нравилось разливать суп и нарезать мясо для гостей, сидя во главе стола, и этой ночью он намеревался делать и то и другое. Ему также нравилось видеть стол, покрытый белоснежной камчатной скатертью, А обнаженное красное дерево приберегать для десерта и вина.
     Эллиот оказался с левой стороны стола между Брендой и Лидией. Между ним и сидевшей напротив Филлидой находилась чудовищных размеров серебряная ваза с остролистом и белыми хризантемами, сквозь которые Эллиот мог бросать быстрые взгляды на Филлиду, когда она оборачивалась то к Марку, то к Алберту, сидящим слева и справа от нее. Он видел темный локон, щеку, уже не бледную, а румяную, но не более того. Эллиот пытался убедить себя, что он испытывает облегчение. Зачем ему смотреть на Филлиду? Их разделяет куда большее, чем ваза с цветами. Услышав голос Лидии, он повернулся к ней.
     - Почему Джеймс прочитал молитву? Обычно он так не делает, поэтому мы сразу сели. Может быть, мы "собираемся получить" нечто особенное?
     - Меня бы это не удивило.
     - И ты знаешь, что это?
     - Подожди и увидишь сама,- сухо ответил Эллиот. Внезапно он спросил: - Где ты была и что делаешь?
     - Была? Повсюду. Делаю? Как всегда, выполняю свои обязанности?
     - Какие именно? Ты часом не в ВТС ?
     Зеленые глаза стали печальными, А рыжая голова слегка качнулась.
     - Я бы свихнулась, если бы мне пришлось давать присягу и выполнять приказы. Я просто сижу в офисе и перевожу разные вещи.
     - Какие?
     - Ш-ш! Ни слова! Как бы ты прореагировал, если бы я тебе сообщила, что свободно читаю по-исландски?
     Эллиот рассмеялся.
     - Я бы сказал, что ты врешь.
     - И был бы абсолютно прав. Ну А как твои дела? Сколько вещей ты изобрел с сорок первого года? Ведь именно тогда мы с тобой виделись в последний раз, не так ли?
     - Так.
     Она кивнула.
     - На прошлый Новый год. Я поцеловала тебя под омелой. Возможно, я снова это сделаю, если ты не возражаешь.
     - Боюсь, я не в том настроении.
     Лидия подняла брови, выкрашенные соответственно ресницам.
     - Странно, дорогой! Как, по-твоему, выглядит Филлида?
     Если она рассчитывала вывести его из себя, то не добилась результата.
     - У меня не было возможности рассмотреть ее как следует.
     Лидия метнула на него быстрый взгляд.
     - Тогда я скажу тебе. Она слишком худая и бледная. Филлида несчастлива - она тоскует и связана по рукам и ногам. Что ты намерен с этим делать? Можешь подумать над ответом, пока я поговорю с Дики. Только не ударь меня ножом в спину, потому что это испортит парчу. К тому же я не могу умереть, пока не внесу подоходный налог и квартплату.
     Последние слова Лидия бросила через плечо. Она едва успела закончить фразу, как Дики обратился к ней:
     - Слушай, красавица, ты должна поговорить со мной, пока тетя Грейс занята с Фрэнком.
     Эллиот заговорил с Брендой, выглядевшей надутой и оскорбленной. Чтобы обидеть ее, требовалось так мало, что в других обстоятельствах он не стал бы из-за нее беспокоиться, но сейчас ему приходилось говорить и притворяться заинтересованным, лишь бы не казаться отвергнутым супругом, неизвестно почему задержавшимся на сцене. Эллиот преуспел в этом до такой степени, что расслабившаяся Бренда сообщила о свеем намерении вступить в женскую полицию.
     - Отличная идея!
     Она уставилась на него.
     - Что ты имеешь в виду, Эллиот?
     - Только то, что сказал - что это великолепная идея.
     - Ну, я не уверена, что сделаю это или даже что мне этого хочется. Но если женская полиция необходима, значит, им нужен персонал, А в таком случае я считаю своим Долгом туда завербоваться.
     - Уверен, что тебе это доставит удовольствие.
     Светлые глаза агрессивно блеснули между столь же светлыми ресницами. "Почему, черт возьми, она их не красит?" - с тоской подумал Эллиот и тут же вспомнил об эпическом скандале, который разразился, когда Лидия предложила Бренде это сделать. Филлида рассказывала ему об этом. Он словно слышал эхо ее голоса... Усилием воли Эллиот заставил себя слушать Бренду, гневно отвергавшую любое предположение насчет удовольствия.
     Тем временем Дики говорил Лидии:
     - Полагаю, тебе известно, что у меня усиливается сердцебиение каждый раз, когда я тебя вижу.
     - "Сердцебиение", сочинение Ричарда Парадайна,- усмехнулась Лидия.- Как жаль, что ты не можешь изложить свои чувства в стихах. Это быстро привело бы тебя в нормальное состояние, А я бы с удовольствием получила в подарок сборник стихотворений, посвященных мне, в белом кожаном переплете с золотым тиснением и с надписью внутри: "Посвящается Лидии" - или, может быть, просто "Посвящается Л... "
     - Критики начнут изощряться над "Л... " Как насчет "Лидии, которую я обожаю"?
     - "Потому что она никогда не бывает занудой",- закончила Лидия.- Какую женщину ты бы предпочел, Дики,- безобразную, но занятную или красивую, но скучную? Я еще не решила, какой вариант выбрать для себя.
     - Тебе незачем решать - ты и так взяла лучшие компоненты из обоих вариантов.
     Лидия послала ему воздушный поцелуй.
     - Спасибо, дорогой. Слышать такое тем более приятно, потому что это неправда. Если бы не мои волосы, цвет лица и крашеные ресницы, я была бы всего лишь младшей сестрой Айрин. "Невзрачная малышка, но это не ее вина, поэтому мы должны быть к ней добры". Это пошло бы на пользу моему моральному облику, так как мне просто пришлось бы придерживаться семейных добродетелей - единственного убежища для дурнушки.
     У Дики слегка закружилась голова. Так бывало всегда, когда Лидия на него смотрела.
     - Хочешь, я сделаю тебе предложение, пока ты будешь есть индейку?- осведомился он.- Судя по всему, ты клонишь именно к этому.
     - Не знаю,- задумчиво промолвила Лидия.- Для меня это явилось бы еще не изведанным опытом. Правда, мужчина однажды признался мне в любви, когда мы ели суп с пряностями - он задохнулся, не окончив фразу, и два не умер. Это было не слишком приятно - к тому же мой суп остыл, пока я хлопала его по спине. Так что лучше не надо. Мне бы не хотелось испортить индейку.
     Филлида сидела между Албертом Пирсоном и Марком Парадайном. Беседа с Албертом была скорее поучительной, чем увлекательной. Он всегда был готов сообщить расстояние от Земли до Сатурна и от Коломбо до Сингапура, точное количество витаминов в новом маргарине или подробные сведения о происхождении угля и изобретателе стали, но обилие информации, преподнесенное в подобной манере, лишало ее малейших признаков интереса. Долгая практика помогала Филлиде улыбаться и пропускать поток сведений мимо ушей.
     Когда Алберт закончил излагать новые факты относительно бетона, она обернулась к Марку и сразу же подумала, каким же несчастным он выглядит. Сидящая по другую сторону от него Айрин разговаривала с Джеймсом Парадайном, и Марк оказался на какое-то время лишенным внимания. Его лицо было таким мрачным, что это обеспокоило Филлиду.
     - О чем ты думаешь?- улыбаясь, спросила она.
     Глубокие морщины слегка разгладились.
     - Ни о чем, что стоило бы обсуждать.
     - Тогда о чем же нам говорить? Ты прочитал за последнее время что-нибудь интересное?
     Марк с явным облегчением воспринял предложенную тему. Они говорили о книгах, фильмах, музыке. Сидящему напротив Эллиоту они казались поглощенными беседой. Ваза заслоняла их, но когда Филлида наклонялась в сторону, он видел ее блестящие глаза и румяные щеки. Шампанское в ее бокале оставалось нетронутым, и Эллиот, продолжая вымученный разговор с Брендой, интересовался, что вызвало подобное оживление. Когда он впервые увидел Филлиду в гостиной, она выглядела бледной и апатичной. Или ему это только показалось? Нет.