ма задавала себе этот вопрос.
     - У него не было причин там находиться, если только он не поджидал, пока мистер Парадайн выйдет на террасу. Алберт пробыл там не менее пяти минут. Если он ждал не этого, то чего? Чтобы поговорить с мистером Парадайном, ему было достаточно открыть дверь кабинета и войти.
     Мисс Силвер кивнула.
     - Это так. Но вы забываете о показаниях мистера Эмброуза. Он видел, как мисс Парадайн вышла из комнаты невестки и столкнула своего брата с террасы. Это весьма удачное обстоятельство для мистера Пирсона, чье присутствие в ванной уже было установлено, благодаря отпечаткам его пальцев на оконной раме.
     - Что же он там делал?- настаивал Эллиот.
     Мисс Силвер возобновила вязание.
     - Могу сообщить вам, что я об этом думаю,- сказала она.- Не знаю, правда это или нет. Это никогда не будет известно никому, кроме мистера Пирсона. Но я разобралась в его характере и попыталась поставить себя на его место. Представьте, каковы были его чувства, когда мистер Парадайн произнес за обедом свою обвинительную речь. Он не мог усомниться, что она нацелена в него. Следовательно, его преступление обнаружено. Подумайте, что это для него означало. Он был усердным молодым человеком, завоевал устойчивое положение, имел хорошие перспективы и внезапно увидел, что все это может рухнуть в один момент, оставив его ни с чем. Мне кажется, мистер Пирсон пошел в кабинет в отчаянном состоянии, решив узнать самое худшее. Слова мистера Парадайна: "Привет, Алберт. Пришел сознаваться?" - должны были развеять его последнюю надежду. Но появление Лейна избавило его от необходимости немедленно отвечать, и в течение краткого промежутка времени, пока они вместе находились в кабинете, в голове мистера Пирсона, по-видимому, начал созревать план. Мистер Парадайн окликнул его, чтобы предложить изменения в продиктованном им ранее письме. Это заняло несколько секунд. Лейн еще не успел отойти далеко, когда мистер Пирсон вышел из кабинета и побежал наверх по черной лестнице, чтобы перевести часы. Алиби уже было спланировано. Не знаю, была ли также спланирована смерть мистера Парадайна или же это произошло позже - когда мистер Пирсон сидел в вашей комнате, мистер Рей, ожидая полуночи. Полагаю, он задумал убить мистера Парадайна - как и вы, я не вижу иной причины для его пребывания у окна ванной. Но я не думаю, что он бы осуществил свой план. Во всяком случае, он не попытался это сделать. Мистер Пирсон оставался у окна, наблюдая, как мистер Парадайн стоит у парапета. Он не мог ожидать, что мистер Парадайн будет стоять там неопределенное время, но тем не менее не двинулся с места. Мне кажется, ему не хватило воображения. Мистер Пирсон составил план, но не мог представить, каковы будут его чувства, когда придет время его осуществлять. Он
не обладай темпераментом убийцы. Могу лишь повторить: я не верю, чтобы он убил мистера Парадайна.- Доведенные до конца рейтузы малыша Роджера упали на колени мисс Силвер.- Давайте поговорим о более приятных вещах. Вы увезете отсюда вашу жену, мистер Рей?
     - Сразу же после дознания и похорон.
     - Это весьма благоразумно.
     Она обернулась к Марку и Лидии.
     - Желаю вам счастья.
     - Им мы обязаны вам,- отозвалась Лидия.
     - Она собирается оставить свою контору и выполнять работу Алберта,- сказал Марк.- Как только с этим ужасным делом будет покончено, мы сможем пожениться. Я отдам этот дом под госпиталь или профилакторий, А мы будем жить в моей квартире. Для начала этого хватит.
     Мисс Силвер свернула рейтузы для маленького Роджера и положила их в сумку, потом встала и улыбнулась всем троим.
     - Желаю счастья всем вам,- сказала она.


   Патриция ВЕНТВОРТ
   ТИХИЙ ПРУД

Перевод с английского под редакцией Е.Чевкиной


Анонс

     Начало романа весьма напоминает "Загадку Эндхауза" (или сцены из Конан Доила - лондонское утро, чтение почты за завтраком и дедуктивные размышления о появившемся клиенте. Но по мере развития событий уже к середине романа понимаешь, что читаешь вовсе не Конан Доила и не раннюю Кристи, а произведение в духе "Немезиды" (см, том 19 наст, собр. соч.) о затхлости чувств и превращения idee fixe в преступную манию.
     "Тихий пруд" - роман исключительно женский, о чем нас и предупреждают в бытово-философской реплике "У нас тут прямо дамское царство. В общем, обычная история - женщины нянчат нас в детстве, а потом опекают в старости".
     Действительно, мужские образы даже второстепенными не назовешь: верный, но игривый любовник, обезличенный донжуан и маловыразительные полицейские, чья роль, кажется, сводится лишь к тому, чтобы поражаться новым подвигам мисс Силвер. Понятно становится, что в данном сюжете мужчина даже не может быть убийцей.
     Второе, что бросается в глаза - противопоставление успехов и неудач, а скорее, какой-то инертности, неспособности к активной жизни; получается, что вокруг мисс Форд собраны только такие люди, и характер смертей, в сущности, не приведших к желаемому результату, соответствует общей атмосфере несостоятельности. Домочадцы заняты исключительно своими мелкими склоками, других чувств за ними не наблюдается. Все здесь как бы само собой давно отказались от семейной фамилии, красивой и аристократической, но ко многому обязывающей, променяв ее на более куцый, но удачливый вариант.
     Когда в конце романа мисс Форд объявляет о своем желании покинуть дом, становится понятно, что происходит символический отказ от старого образа жизни.
     Занятно отметить фразу, вложенную в уста Герти Мейсон:
     "Если уж кто пошел убивать, он сам никогда не остановится", что соответствует высказываниям многих героев романов Кристи, но в гораздо менее аристократическом варианте.
     Роман вышел в Англии в 1954 году.
     Перевод под редакцией Е.Чевкиной выполнен специально для настоящего издания и публикуется впервые.
     А. Астапенков

Глава 1

     Почту мисс Силвер всегда просматривала за завтраком.
     С младых ногтей она усвоила житейскую мудрость, что делу время, а потехе час, а потому любое обращение к ней за помощью, личной или профессиональной, по почте или по телефону, неизменно имело приоритет перед потехой, сиречь чтением утренних газет. Таковых мисс Силвер получала две: одна была из тех отстраненных и надменных, в которых даже самые ужасные и потрясающие мир события представляются далекими и не имеющими особого отношения к повседневной жизни, другая же, судя по броским заголовкам, предпочитала живописать политические скандалы наряду с такими всегда актуальными и волнующими темами, как очередная свадьба, убийство или развод.
     Мисс Силвер взяла письма и начала их разбирать. Одно было от ее племянницы Этель Бэркетт, жены управляющего банком в одном из центральных графств - этот конверт мисс Силвер вскрыла тут же. Когда Этель писала в последний раз, Роджер, младший из ее троих сыновей, был не совсем здоров, но, слава богу, оказалось, он уже поправился и даже вернулся в школу. Затем следовали и другие семейные новости:

     Я думаю, вас обрадует, что Дороти благополучно произвела на свет двойняшек - мальчика и девочку, оба прелестные, так что и Дороти, и Джим в полном восторге. Ну не здорово ли - десять лет у них не было детей и они прямо извелись оба, а потом - сперва мальчик, потом - девочка, а теперь - оба сразу. Лично я считаю, что на этом можно бы и остановиться!

     Джим был родной брат Этель Бэркетт, а мисс Силвер, соответственно, приходился племянником, и такого рода известие переварить было непросто. Две вязаные кофточки и три пары пинеток уже были отправлены Дороти Силвер, но теперь выясняется, что всего этого требуется в двойном количестве. Мисс Силвер с облегчением вспомнила, что на пинетки шерсти у нее вполне хватит, а вчера она как раз приметила в универмаге Месситера очень симпатичную голубую пряжу - в самый раз на детские кофточки.
     Отложив письмо Этель, чтобы дочитать на досуге, мисс Силвер взялась за послание от другой своей племянницы - Глэдис Робинсон. В нем, надо полагать, очередная порция жалоб на все и вся и более чем прозрачные намеки на то, что приглашение в гости к "дорогой тетушке" отчасти бы скрасило эту беспросветную участь. Сердце у мисс Силвер было доброе, но судьба Глэдис жалости у нее не вызывала. В самом деле, мужа девочка сама себе выбрала, человек он достойный, хоть и зануда - так ведь он и был таким с самого начала. Ну, с деньгами у него не слишком хорошо - а у кого, спрашивается, с ними хорошо, в наше-то время? Между прочим, Глэдис-то и замуж вышла, только чтобы на работу больше не ходить, - и вот теперь скулит, дескать, ей целыми днями надо то подметать, то пыль вытирать, то стряпать. Причем все это получается у нее из рук вон плохо; мисс Силвер искренне сочувствовала бедняге Эндрю Робинсону. Глянув на неряшливые каракули, она поняла, что предположения ее совершенно верны, и отложила письмо в сторону, взяв конверт со штемпелем Ледбери. Она неплохо знала графство Ледшир, да и друзей там было немало, но этот крупный, четкий почерк был ей незнаком, да и бумага - плотная и явно дорогая - невольно привлекала внимание. Развернув сложенный вдвое листок, она прочла:

     Миссис Смит приветствует мисс Мод Силвер и была бы счастлива договориться о встрече с ней завтра, в четверг, между 10 часами утра и полуднем. Она будет в Лондоне и позвонит из гостиницы, чтобы договориться о встрече и уточнить время.

     Мисс Силвер с интересом разглядывала листок почтовой бумаги: обрезан на два дюйма - видимо, чтобы скрыть отпечатанный на нем адрес; почерк торопливый, да еще и две помарки. Пожалуй, это было бы даже занятно - встретиться с этой миссис Смит и выяснить, что ей нужно.
     Но пока что с лихвой хватало времени не только закончить завтрак, но и спокойно дочитать письмо Этель - такое теплое, наполненное милыми подробностями счастливой семейной жизни, - а потом, нахмурившись, мисс Силвер взялась за то, что прислала Глэдис Робинсон: от прежних ее посланий оно отличалось только тем, что в сем последнем она прямым текстом просит денег:

     Эндрю буквально шагу мне ступить не дает, стоит мне хоть чуточку взять из хозяйственных денег, он прямо свирепеет! По-моему, он даже не в состоянии понять, что мне нужно одеваться! И вечно недоволен, если я разговариваю с кем-то кроме него! Так что если можно, дорогая тетушка...

     Мисс Силвер собрала письма и газеты и направилась в гостиную. Даже покидая свою скромную квартирку совсем ненадолго, она возвращалась сюда неизменно переполненная благодарностью тому, что она называла Провидением, за обретенный наконец уютный и удобный уголок. Двадцать лет кряду она не могла рассчитывать ни на что, кроме должности гувернантки в чужих домах, а потом - выхода на пенсию, более чем скромную. И тут внезапно перед ней открылись совершенно иные перспективы. Руководствуясь строгими жизненными принципами, любовью к справедливости и даром читать в людских сердцах, она начала карьеру частного детектива. О ней знали даже в Скотленд-Ярде - ее очень ценил сам старший полицейский инспектор Лэм. А то, что он иной раз мог и вспылить, ничуть не мешало их давней и сердечной дружбе. Инспектор Фрэнк Эбботт как-то в порыве непочтительности заявил, что его уважаемый шеф подозревает "Моди в чем-то опасно напоминающем колдовство", - инспектор, впрочем, славился своим витиеватым слогом.
     Газеты Мисс Силвер положила на вращающуюся книжную тумбочку, письма племянниц сунула в ящик письменного стола, а записку миссис Смит водрузила на ежедневник.
     Славная у нее гостиная! Конечно, на современный взгляд, многовато и мебели, и картин, и, главное, фотографий. В светлых кленовых рамках висели репродукции викторианских шедевров - "Пузыри" Джона Миллейса, "Пробуждение души" Уотса Хоупа и меланхоличный "Олень"
     Лэндсира, резные ореховые кресла так и манили присесть своими удобными изгибами подлокотников и мягкими вместительными сиденьями. А фотографии являли собой прямо-таки энциклопедию мод последнего двадцатилетия, вставленную в куда более старомодные рамки, вызывавшие в памяти самое начало века с его плюшем и серебряной филигранью. На самом деле почти все они были связаны с ее расследованиями. Служа справедливости, мисс Силвер когда-то сумела спасти доброе имя, счастье, а нередко и жизнь тех людей, что теперь улыбались с каминной полки, с книжного шкафа и отовсюду, где только для них находилось место. Кроме того, было множество снимков младенцев, которым она в свое время тоже связала пинетки, шарфики и кофточки.
     Стоя у письменного стола, мисс Силвер любовалась комнатой. Лучи солнца пробивались сквозь переливчатые ультрамариновые шторы, ложась на полу возле самого края ковра и подчеркивая, как он великолепно подходит к шторам.
     Не успела мисс Силвер сесть в кресло за письменный стол, как зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала глубокое контральто:
     - Монтэгю-Меншинс, пятнадцать?
     - Да.
     - Это мисс Мод Силвер? - голос был женский, но настолько низкий, что вполне мог бы принадлежать мужчине.
     - Я вас слушаю, - ответила мисс Силвер.
     - Вы, вероятно, получили мое письмо с просьбой о встрече - это миссис Смит.
     - Да, я его получила.
     - Когда я могу с вами встретиться?
     - Вообще-то я сейчас свободна.
     - Тогда я приеду прямо сейчас. Думаю, что буду у вас минут через двадцать. До свиданья, - в трубке послышались гудки, Мисс Силвер тоже положила трубку. Затем взяла ручку и написала короткое, но резкое письмо Глэдис. Она уже успела приступить к более приятному делу - подробному, пункт за пунктом, ответу милой Этель, когда в дверь позвонили, и мисс Силвер не без сожаления отложила ручку.
     Мгновение спустя ее верная Эмма Медоуз открыла дверь и объявила:
     - Миссис Смит.

Глава 2

     В комнату вошла сутуловатая пожилая женщина. Из-под потрепанной фетровой шляпки с какой-то нелепой и к тому же пыльной вуалью во все стороны торчали седые космы. Несмотря на почти летнюю погоду, женщина была в манто из меха, называемого "кролик под котика", старомодном и слишком длинном, - из-под него виднелся лишь неровный подол какого-то черного шерстяного одеяния.
     Закрытые черные туфли на низком каблуке и поношенные черные перчатки дополняли картину.
     Мисс Силвер пожала посетительнице руку и пригласила садиться. Миссис Смит тяжело дышала, словно бы запыхавшись, когда же она направилась к указанному мисс Силвер креслу у камина, стало заметно, что она довольно сильно хромает.
     Чтобы дать гостье время прийти в себя, мисс Силвер не спеша пересела в кресло по другую сторону камина - напротив гостьи, - протянула руку к мешочку с вязаньем, лежавшему на столике возле кресла, и, достав оттуда моток мягкой белой шерсти, принялась набирать петли для детской кофточки. Хорошо, что она купила так много этой прекрасной, такой мягкой белой шерсти - ведь близнецам Дороти нужен будет полный комплект теплых вещей.
     Тем временем миссис Смит достала огромный белый носовой платок и принялась им обмахиваться. Все еще тяжело дыша, она наконец отложила платок и произнесла:
     - Вы должны меня извинить. Мне трудно подниматься по лестницам, - голос у нее оказался хриплый, грубоватый, а речь отрывистая, с некоторым намеком на простонародный лондонский выговор.
     Мисс Силвер закончила набирать петли, и спицы замелькали, вывязывая модный заграничный узор.
     - Пожалуйста - чем могу быть полезна?
     - Ну, не знаю даже, - миссис Смит теребила носовой платок. - Я вообще-то к вам как к специалисту пришла.
     - Итак?
     - Я слыхала про вас от подруги - не важно, от кого именно. И вообще у меня правило такое: меньше слов - больше дела.
     Вязание, давно став для мисс Силвер привычным занятием, ничуть не отвлекало ее внимания от собеседницы.
     - Мне совершенно безразлично, кто именно порекомендовал вам обратиться ко мне за консультацией, но я должна предупредить, что мои возможности помочь вам во многом будут зависеть от степени вашей откровенности.
     Миссис Смит вскинула голову, как лошадь в узде.
     - Ну, это смотря по...
     Мисс Силвер улыбнулась.
     - Смотря по тому, можно ли мне доверять. Но иначе я просто не смогу вам помочь. Полумеры не имеют смысла.
     Как заметил в свое время лорд Теннисон: "Во всем доверься иль не доверяйся вовсе".
     - Уж больно трудно, - заметила миссис Смит.
     - Верю. Но вам придется принять решение. На самом деле вы ведь пришли сюда не консультироваться со мной, не так ли? Просто вам обо мне рассказывали и вы захотели взглянуть на меня и решить, стоит мне доверять или нет.
     - Почему это вы так решили?
     - Так поступают многие мои клиенты. Непросто посвящать в свои личные дела незнакомого человека.
     - Вот именно - дело и правда личное. Не хочу, чтобы знали, что я обращалась к частному детективу, - отчеканила миссис Смит.
     И внезапно увидела, что между нею и мисс Силвер пролегло огромное расстояние. Без единого слова или жеста ее собеседница, эта маленькая, похожая на гувернантку особа, вдруг немыслимо отдалилась. Со своей тщательно завитой челкой, старомодным, оливково-зеленым кашемировым платьем, с этой брошкой - вырезанной из мореного дуба розочкой с жемчужиной в середине, с черными нитяными чулками, с лаковыми туфлями, слишком узенькими для нынешних ног, - эта женщина словно сошла со старой фотографии и теперь, казалось, вот-вот шагнет обратно. И тогда, поразившись себе, миссис Смит вдруг поняла, что не хочет, чтобы эта женщина уходила и не отдавая себе отчета в том, что делает, произнесла:
     - Ну хорошо, но то, что я вам расскажу, останется строго между нами.
     - Да, строго между нами.
     Манера поведения миссис Смит неуловимо изменилась, как и ее голос: оставаясь низким, он утратил грубоватую хрипотцу.
     - Что ж, вы правы - я действительно пришла сюда посмотреть на вас. Но когда я объясню вам причины, которые побудили меня сделать это, думаю, вы и сами сочтете их достаточно вескими.
     - А теперь, когда вы на меня посмотрели?
     Миссис Смит непроизвольно взмахнула рукой. Вроде бы мелочь - но она совершенно не сочеталась с кроликовым манто и общим обликом гостьи. Лучше бы она продолжала мять и теребить носовой платок - а этот жест своей естественной грацией как-то выпадал из образа. Миссис Смит поняла это, но слишком поздно и произнесла, выговаривая с несколько утрированной простоватостью:
     - Теперь так я точно решила с вами потолковать. Только вот с чего начать-то, не знаю.
     Мисс Силвер молча продолжала вязать. В этой комнате она перевидела немало клиентов: и перепуганных, и убитых горем, и отчаянно нуждавшихся в поддержке и утешении. Миссис Смит, похоже, не принадлежит ни к одной из этих категорий. У нее есть свой план и собственные соображения, как его осуществить. Если она решит говорить, то обо всем расскажет сама, а если нет - будет молчать, и ничего тут не поделать. Неожиданно и резко миссис Смит решилась и заговорила.
     - Понимаете, какая штука, - сказала она, - кажется, кто-то пытается меня убить.
     Мисс Силвер слышала такое не впервые и, не выказав ни изумления, ни недоверия, спросила - спокойно и деловито:
     - Что заставляет вас так думать, миссис Смит?
     Руки в черных перчатках продолжали комкать платок.
     - Это суп.., у него был странный.., вкус. Я к нему не прикасалась. Там была муха - в пролитой на стол капле.
     Потом она так и лежала там - мертвая.
     - Что произошло с оставшимся супом?
     - Его вылили.
     - Кто вылил?
     - Та женщина, которая мне его принесла. Я сказала ей, что с супом что-то не так и она выплеснула его в раковину в ванной.
     - В ванной?
     - Да. Из-за ноги мне трудно спускаться вниз. Мне удобнее, когда все в одном месте. Я редко бываю на первом этаже с тех самых пор, как охромела. И умываюсь у себя наверху.
     - Стало быть, женщина подала вам суп, а потом сама же и вылила. Что это за женщина?
     - Прислуга - вроде сиделки. Я человек не совсем здоровый, так что она за мной присматривает. Только не вздумайте ее подозревать - она скорее сама отравится, чем отравит меня.
     - Надо было сохр