нты. К утру она решилась.

***

     Она ждала весь день, надеясь, что придет Гомм, но и не удивилась, когда тот не появился. Вполне вероятно, события предыдущего вечера ввергли его в такие неприятности, что он никак не мог высвободиться. Однако она не была предоставлена самой себе. Джиллемо приходил и уходил - с едой, питьем, а в середине дня и с игральными картами. Она довольно быстро поняла, в чем суть покера с пятью картами, и они провели час или два, играя, пока воздух не наполнился криками, доносящимися со двора, где обитатели бедлама устраивали скачки лягушек.
     - Как по-вашему, можно устроить мне ванну или по крайней мере душ? - спросила она, когда Джиллемо принес вечером обед на подносе. - Мне уже неприятно собственное общество.
     Он искренне улыбнулся, отвечая:
     - Для вас постараюсь.
     - Постараетесь? - излила она чувства. - Очень мило.
     Он вернулся часом позже, чтобы оповестить - особая милость оказана, не хотела бы она отправиться с ним в душевую.
     - Вы собираетесь потереть мне спину? - небрежно поинтересовалась она.
     Глаза Джиллемо при таком замечании панически блеснули, а уши налились свекольно-красным.
     - Пожалуйста, следуйте за мной, - сказал он.
     Она покорно последовала, пытаясь запечатлеть в памяти подробности маршрута, если придется возвращаться позднее без своего стража.
     Удобства комнаты, куда он привел Ванессу, были далеки от примитивных, и она пожалела, зайдя в облицованную зеркалами ванную, что мытье на самом деле в списке ее привязанностей находилось не на первом месте. Неважно, чистота придется на другой день.
     - Я буду снаружи, - сказал Джиллемо.
     - Это утешает, - ответила Ванесса, посылая ему взгляд, который, по ее мнению, можно было истолковать как обещающий, и закрыла дверь. Затем она включила душ настолько горячий, насколько было можно. Пар начал клубиться по комнате, а она, стоя на четвереньках, принялась намыливать пол. Когда ванная достаточно затуманилась, а пол стал достаточно скользким, она позвала Джиллемо. Ванессе могло польстить, с какой быстротой он откликнулся, но она была слишком занята: когда он на ощупь вошел, она шагнула ему за спину и сильно ударила кулаком. Джиллемо поскользнулся, потом попал под душ и завопил, горячая вода ошпарила ему голову. Автоматическая винтовка загремела на кафельной плитке, и к тому времени, как Джиллемо выпрямился, была уже в руках Ванессы, наставленная ему в грудь. Хотя Ванесса была и не сильна в стрельбе и руки у нее тряслись, она и слепая не могла бы промахнуться на таком расстоянии. Ванесса понимала это. Это понимал и Джиллемо. Он поднял руки вверх.
     - Не стреляйте.
     - Если шевельнешь хоть пальцем...
     - Пожалуйста... не стреляйте.
     - Теперь... Ты поведешь меня к мистеру Гомму и остальным. Быстро. И тихо.
     - Зачем?
     - Просто веди, - сказала она, делая жест винтовкой, означающий, что он должен проводить ее из ванной комнаты. - И если ты попытаешься сделать что-нибудь этакое, я выстрелю тебе в спину, - предупредила она. - Я знаю, это не слишком мужественно, но я не мужчина. Поэтому старайся быть со мной поосторожнее.
     - ...да.
     Он сделал так, как ему велели, смущенно провел ее по зданию и через несколько переходов, которые вели - или так рассудила она - к колокольне и строениям вокруг нее. Ванесса всегда считала, что это сердце крепости. Сильнее трудно было ошибиться. Снаружи могли быть черепичная крыша и беленные известью стены, но это было только фасадом. Они шагнули через порог в бетонный лабиринт, скорее напоминающий бункер, чем прибежище культа. До Ванессы быстро дошло - строение может выдержать ядерную атаку, впечатление усиливалось тем, что коридоры вели вниз. Если это психушка, то построенная для каких-то редкостных психов.
     - Что это за место? - спросила она Джиллемо.
     - Мы называем его Будуар, - ответил он. - Это где все происходит.
     В настоящий момент мало что происходило, большинство кабинетов, куда устремлялись коридоры, были погружены в темноту. В одной из комнат компьютер, предоставленный самому себе, подсчитывал свои шансы на независимое мышление, в другой телекс сам себе сочинял любовные письма. Они спустились еще глубже, никто их не окликнул, и так продолжалось до тех пор, пока, завернув за угол, они не встретили женщину, на четвереньках скоблящую линолеум. Встреча изумила обе стороны, и Джиллемо живо перехватил инициативу. Ударом он отбросил Ванессу к стене и побежал. Прежде чем она смогла поймать его на мушку, он исчез.
     Ванесса проклинала себя. Пройдет несколько мгновений, зазвенит тревога, и прибежит охрана. Она пропала, если останется здесь. Все три выхода из холла выглядели одинаково безнадежно, поэтому она просто направилась к ближайшему, оставив уборщицу глазеть вслед. Маршрут, выбранный ею, обещал очередное рискованное приключение. Он вел через комнаты, одна из которых была увешана дюжиной часов, все показывали разное время, следующая таила полсотни черных телефонов, третья, и самая большая, была уставлена по всем стенам телевизионными экранами. Они поднимались один над другим от пола до потолка. Все, кроме единственного, выключены. То, что сначала она приняла за состязание по борьбе в грязи, на самом деле оказалось порнографическим фильмом - развалившись в кресле, с банкой пива, балансирующей на животе, его смотрела усатая монахиня. Пойманный с поличным, он встал, когда Ванесса вошла. Она наставила винтовку.
     - Я намерена пристрелить тебя, - сказала Ванесса.
     - Дерьмо.
     - Где Гомм и другие?
     - Что?
     - Где они? - потребовала Ванесса. - Живо!
     - Через зал. Повернете налево, потом опять налево, - ответил он. Затем добавил. - Я не хочу умирать.
     - Тогда сядь и заткнись, - ответила она.
     - Благодарю Господа, - сказал он.
     - Почему бы и не поблагодарить? - согласилась Ванесса.
     Когда она попятилась из комнаты, он упал на колени, а борцы в грязи скакали за его спиной.
     Налево и опять налево. Указание плодотворное, и привело к череде комнат. Ванесса уже собиралась постучаться в дверь, когда прозвучала тревога. Отбросив все предосторожности, Ванесса толчком распахнула двери. Голоса внутри принялись жаловаться на то, что их разбудили, и спрашивали - почему звенит сигнал тревоги. В третьей комнате она отыскала Гомма, тот улыбнулся ей.
     - Ванесса, - сказал он, выскакивая в коридор. Гомм был наряжен в длинную нательную фуфайку, больше ничего на нем не было. - Вы пришли, правда? Вы пришли!
     Другие появлялись из комнат, затуманенные со сна. Ирения, Флойд, Моттерсхед, Гольдберг. Она поверила, глядя на их лица, покрытые старческим румянцем, что им и вправду четыре сотни лет на всех.
     - Проснитесь, старые пидоры, - сказал Гомм. Он отыскал пару брюк и теперь напяливал их.
     - Звенит тревога... - заметил один. Его ярко-белые волосы свисали почти до плеч.
     - Скоро они будут здесь... - сказала Ирения.
     - Неважно, - ответил Гомм.
     Флойд уже оделся.
     - Я готов, - возвестил он.
     - Но нас слишком много, - запротестовала Ванесса. - Мы никогда не выберемся живыми.
     - Она права, - сказал кто-то, глядя на нее прищурившись. - Бесполезно.
     - Заткнись, Гольдберг, - оборвал его Гомм. - У нее есть ружье, верно?
     - Одно, - сказала личность с белыми волосами. Должно быть, это и был Моттерсхед. - Одно ружье против всех них.
     - Я возвращаюсь в постель, - сказал Гольдберг.
     - Есть возможность бежать, - возразил Гомм. - Может быть, единственный случай, который нам когда-либо представится.
     - Он прав, - сказала женщина.
     - А как насчет игр? - напомнил Гольдберг.
     - Забудем об играх, - ответил ему Флойд, - пусть они немного поволнуются.
     - Слишком поздно, - заявила Ванесса. - Они идут. - С обоих концов коридора доносились крики. - Мы в западне.
     - Отлично, - сказал Гомм.
     - Вы безумны, - откровенно заявила она ему.
     - У вас все еще есть возможность нас пристрелить, - ответил он, улыбаясь.
     Флойд хмыкнул.
     - Не хочу выбираться отсюда такой ценой, - сказал он.
     - Угрожайте этим! Угрожайте этим! - сказал Гомм. - Скажите им - если они что-нибудь попытаются сделать, вы всех нас пристрелите!
     Ирения улыбнулась. Она оставила свои челюсти в спальне.
     - Ты не просто симпатичная мордашка, - заявила она Гомму.
     - Он прав, - подтвердил Флойд, просияв. - Они не осмелятся рисковать нами. Они должны будут нас выпустить.
     - Вы с ума сошли, - забормотал Гольдберг. - Снаружи ничего хорошего для нас нет...
     Он вернулся в свою комнату и хлопнул дверью. Как только он это сделал, коридор с двух сторон блокировала многочисленная охрана. Гомм, ухватил винтовку Ванессы и приподнял, чтобы направить себе в сердце.
     - Будьте нежной, - прошипел он и послал ей поцелуй.
     - Опустите оружие, миссис Джейн, - сказал знакомый голос: мистер Клейн возник из массы охранников. - Говорю вам, вы полностью окружены.
     - Я убью их всех, - слегка взволнованно произнесла Ванесса. А затем добавила с большим чувством: - Предупреждаю вас. Я отчаялась. Я убью их всех, прежде чем вы пристрелите меня.
     - Вижу... - спокойно ответил мистер Клейн. - А почему вы полагаете, что мне не все равно, убьете вы их или нет? Они сумасшедшие. Говорю вам - все чокнутые, убийцы...
     - Мы оба знаем - это неправда, - сказала Ванесса, приобретая самоуверенность от беспокойства, которое отразилось на лице Клейна. - Я хочу, чтобы фасадные ворота открыли, а ключ зажигания был в машине. Если вы замыслите что-нибудь глупое, мистер Клейн, я методично перестреляю заложников. Теперь отпустите ваших крепких мальчиков и делайте, как я сказала.
     Мистер Клейн поколебался, затем просигналил общий отход.
     Глаза у Гомма заблестели.
     - Прекрасно сделано, - прошептал он.
     - Почему бы вам не показать дорогу? - предложила Ванесса. Гомм поступил, как было сказано, и маленький отряд зазмеился среди нагромождения часов, телевизоров и видеоэкранов. С каждым шагом, предпринятым ими, Ванесса ждала, что ее настигнет пуля, но мистер Клейн явно был слишком обеспокоен сохранностью стариков, чтобы рисковать. Они добрались до открытого пространства без инцидентов.
     Охрана виднелась снаружи, хотя и пыталась остаться незамеченной. Ванесса держала винтовку, направив ее на четырех заложников, пока они шли через дворы к тому месту, где была припаркована ее машина. Ворота были открыты.
     - Гомм, - шепнула она. - Распахните дверцы машины.
     Гомм сделал, что требовалось. Он говорил, что года иссушили их всех и, возможно, это было правдой, но их было пятеро и маленькая машина была плотно забита. Ванессе пришлось залезать последней. Когда она нырнула, чтобы сесть на водительское сиденье, прогремел выстрел и она ощутила удар в плечо. Она уронила винтовку.
     - Ублюдки, - сказал Гомм.
     - Оставьте ее, - пропищал кто-то за спиной, но Гомм был уже вне машины, он запихнул Ванессу назад, рядом с Флойдом, затем скользнул на водительское сиденье и завел мотор.
     - Ты можешь управлять? - требовательно спросила Ирения.
     - Конечно, я чертовски могу управлять! - парировал он, и машина дернулась вперед, через ворота, причем в коробке передач резко заскрежетало.
     Ванесса никогда раньше не была ранена пулей и надеялась, что если выживет сейчас, - избегать этого впредь. Рана на плече сильно кровоточила. Флойд изо всех сил старался остановить кровь, но езда Гомма делала любую конструктивную помощь практически невозможной.
     - Здесь дорога, - начала говорить Ванесса, - отходит от той дороги.
     - От какой дороги та дорога? - вопил Гомм.
     - Направо! Направо! - вопила она в ответ.
     Гомм снял обе руки с руля и посмотрел на них.
     - Которая правая?
     - Ради Христа...
     Ирения, сидя рядом с ним, прижала руки Гомма к рулю. Машина выплясывала тарантеллу. Ванесса стонала на каждом ухабе.
     - Вижу ее! - сказал Гомм. - Я вижу дорогу! - Он прибавил скорость, а ногу поставил на акселератор.
     Одна из задних дверей, которая была плохо закрыта, распахнулась, и Ванесса чуть не выпала наружу. Моттерсхед, потянувшись через Флойда, втащил ее обратно, но прежде чем они смогли закрыться, дверца столкнулась с валуном, поставленным на том месте, где две дороги сливались. Машина встала на дыбы, когда дверца сорвалась с петель.
     - Нам здесь необходимо побольше воздуха, - сказал Гомм, продолжая вести машину.
     Шум их мотора тревожил эгейскую ночь, но не только он. За ними светились фары и слышался звук лихорадочной погони. Винтовка Джиллемо осталась в монастыре, у них не было ничего, чтобы защититься, и Клейн знал это.
     - Поторапливайся! - сказал Флойд, ухмыляясь от уха до уха. - Они следуют за нами.
     - Я еду так быстро, как могу, - настаивал Гомм.
     - Выключи фары, - посоветовала Ирения. - Будем меньше походить на мишень.
     - Тогда я не увижу дорогу, - пожаловался Гомм, перекрикивая рев мотора.
     - Ну и что? В любом случае ты едешь не по ней. - Моттерсхед засмеялся, засмеялась - вопреки своим привычкам - и Ванесса. Может, потеря крови сделала ее неконтролируемой, но она не могла удержаться. Четыре Мафусаила и она в машине с тремя дверцами, пробирающейся во тьме - только сумасшедший мог воспринимать такое серьезно. И это было последним и несомненным доказательством того, что люди рядом с ней не чокнутые, как охарактеризовал их Клейн, ведь они тоже видели в этом смешное. Гомм даже принялся напевать, пока вел машину, - отрывки из Верди и фальцетом выводил "Через радугу".
     И если - крутилось в ее идущей кругом голове - эти создания разумны, как она сама, то как же тогда со сказкой, рассказанной Гоммом? Или и это правда? Может ли быть, что Армагеддон сдерживался несколькими хихикающими старцами?
     - Они догоняют нас! - заявил Флойд. Он встал коленями на заднее сиденье и уставился в стекло.
     - А мы не позволим, - заметил Моттерсхед, смех его едва ли стал тише. - Мы все собираемся умереть.
     - Вот! - закричала Ирения. - Вот другая дорога! Попробуй по ней! Попробуй по ней!
     Гомм крутанул руль, и машина почти опрокинулась, сворачивая с главного пути, а потом поехала по новому маршруту. При выключенных фарах ничего нельзя было увидеть, кроме слабого мерцания дороги впереди, но Гомм не собирался испытывать стеснение от таких вещей. Он прибавлял газу до тех пор, пока мотор по-настоящему не завизжал. Пыль свободно носилась повсюду, впархивая в пролом, оставшийся на месте дверцы, и выпархивая снова, коза несколько мгновений бежала у самых колес, прежде чем погибла.
     - Куда мы едем? - завопила Ванесса.
     - Понятия не имею, - ответил Гомм. - А вы?
     Куда бы они ни направлялись, они двигались со значительной скоростью. Эта дорога была более гладкая, чем та, которую они оставили, и Гомм использовал такое преимущество. Он снова принялся напевать.
     Моттерсхед высунулся из окна в дальнем углу машины, он наблюдал за преследователями, волосы его струились.
     - Они отстают от нас! - взвыл он, торжествуя. - Они отстают!
     Радостное возбуждение охватило теперь всех путешественников, и они начали петь вместе с Х.Г. Пели они так громко, что Гомм не расслышал сообщение Моттерсхеда о том, что дорога впереди, кажется, исчезает. Действительно, Х.Г. не знал, что направляет машину со скалы, не знал до тех пор, пока та не нырнула носом вниз и море не поднялось, чтобы встретить их.
     - Миссис Джейн! Миссис Джейн!
     Ванесса неохотно пробудилась. Голова болела, болела рука. Недавно произошло что-то такое ужасное... хотя у нее и ушло некоторое время, чтобы припомнить в чем суть. Затем воспоминания вернулись. Машина, падающая со скалы, холодное море, хлынувшее через провал вместо дверцы, безумные крики рядом с ней, когда тонула машина. Она выбиралась на свободу практически в полубреду, едва ли сознавая, что Флойд плавает возле нее. Она позвала его по имени, но он не ответил. Она повторила.
     - Мертв, - сказал мистер Клейн. - Все они мертвы.
     - О Боже, - прошептала она. Она смотрела не на лицо Клейна, а на шоколадное пятно на его пиджаке.
     - Забудьте о них теперь, - настаивал он.
     - Забыть?
     - Есть более важное дело, миссис Джейн. Вы должны подняться, и быстро.
     Настойчивость, которая звучала в голосе Клейна, поставила Ванессу на ноги.
     - Сейчас утро? - спросила она. В комнате, где они находились, не было окон. Если судить по бетонным стенам, это был Будуар.
     - Да, утро, - нетерпеливо ответил Клейн. - Теперь вы пойдете со мной? Я хочу вам кое-что показать. - Он распахнул дверь, и они вступили в мрачный коридор. Немного впереди их слышался такой звук, будто идет важный спор, - дюжина повышенных голосов, проклятия и мольбы.
     - Что происходит?
     - Они готовят Апокалипсис, - ответил Клейн и провел ее в комнату, где Ванесса так недавно видела на экране "борцовские состязания".
     Теперь гудели все видеоэкраны, и каждый показывал различные интерьеры. Тут были казармы и президентские апартаменты, Правительственный Кабинет и Зал Конгресса. И везде кричали.
     - Вы были без сознания целых два дня, - сказал ей Клейн, словно это каким-то образом объясняло весь кавардак.
     Голова у нее уже не болела. Ванесса переводила взгляд с экрана на экран. От Вашингтона до Гамбурга, от Сиднея до Рио-де-Жанейро - везде, по всему земному шару властители ожидали новостей. Но оракулы были мертвы.
     - Они простые исполнители, - сказал Клейн, показывая на кричащие экраны. - Скачек на трех ногах, даже при всех благоприятных условиях, не бывает. Они впали в истерику, и они - зудящие пальцы, занесенные над кнопками.
     - А что по-вашему могу сделать я? - спросила Ванесса. Этот осмотр Вавилонской Башни подавил ее. - Я не стратег.
     "Гомм и остальные тоже не были стратегами. К тому моменту, когда я сюда прибыл, половина Комитета уже умерла. А другие потеряли интерес к своим обязанностям...
     - Но они все еще давали советы, по словам Х.Г.?
     - О, да.
     - Они правили миром?
     - В своем роде, - ответил Клейн.
     - В своем роде? Что вы имеете в виду?
     Клейн посмотрел на экраны. Из глаз его, казалось, вот-вот хлынут слезы.
     - Гомм не объяснил? Они играли в игры, миссис Джейн. Когда им наскучивали разумные обоснования и звуки собственного голоса, они прерывали дебаты и бросали монетку.
     - Нет.
     - И разумеется, устраивали скачки лягушек. Это всегда было предпочтительнее всего.
     - Но правительства, - запротестовала Ванесса, - они ведь не просто принимали...
     - Думаете, это их беспокоило? - спросил Клейн. - Поскольку они на виду у публики, имеет ли значение, какое пустословие извергается из их уст или что-то подобное?
     Голова у нее закружилась.
     - Все - случайность? - спросила она.
     - Почему бы и нет? И здесь имеется достойная уважения традиция. Нации следовали предсказаниям, прочитанным по внутренностям овец.
     - Это нелепо.
     - Согласен. Но я спрашиваю вас, ответьте со всей честностью, ужаснее ли это, чем оставить власть в их руках? - Он указал на множество разгневанных лиц. Демократы волновались, утро застало их без какой-либо идеи, которую надо поддерживать или которой следует рукоплескать, деспоты испытывали ужас, что, не получая должных инструкций, они не будут жестокими, потеряют собственное лицо и их свергнут. Один премьер будто страдал от приступа бронхита, его поддерживали два помощника, другой, стискивая револьвер, целился в экран и требовал сатисфакции, третий жевал собственный чуб. Неужели это прекраснейшие плоды с политического древа? Бормочущие, задирающиеся, льстящие идиоты, доведенные до апоплексических приступов, потому что никто не указывает им, каким образом прыгнуть. Не было среди них ни мужчины, ни женщины, кому бы Ванесса доверила перевести себя через дорогу.
     - Лучше лягушки, - прошептала она, какой бы горькой ни была эта мысль.

***

     Свет во дворе после мертвенного освещения бункера казался ошеломительно ярким, но Ванессе было приятно находиться вдалеке от громких и отвратительных звуков, царивших в п