Да, Лазарус, это может случиться очень скоро, - сказал Фут.  -  Эта
старая... впрочем, лучше не  продолжать;  короче,  Арабелла  обожает  быть
центром внимания. Она показывается буквально повсюду, даже  в  Колизее,  и
машет всем платочком.  После  Айры,  который  без  трескотни  проворачивал
государственные дела, она выглядит странно.
     - Понимаю, дорвалась.  Ставлю  семь  против  двух,  что  ее  убьют  в
ближайшие пять лет.
     - Никаких пари. Я же статистик, Лазарус.
     - Действительно. Ну  хорошо,  вернемся  в  нашим  хитростям.  Мы  там
столько нажулили. Иштар завела во  дворце  вспомогательную  клинику.  Мол,
ради меня, старейшего. Однако заведение это было лишь прикрытием для более
крупного биологического предприятия. Минерва выбрала себе родителей; Иштар
выкрала ткани и подделала отчеты. Тем временем наша тощая  подружка,  дочь
моя Минерва...
     - Она не тощая! При ее весе, телосложении и возрасте она  как  раз  в
самый раз!
     - ...и кругленькая, где надо!
     - ...сдублировала свою личность в компьютере моей  яхты  "Доры".  Все
работы проводились от моего имени и оплачивались мною же, поэтому никто не
посмел интересоваться, зачем старейшему -  есть  же  у  возраста  какие-то
преимущества, в особенности среди  говардианцев  -  потребовался  огромный
компьютер в яхте, уже оснащенной одним из самых современных компьютеров  в
космосе. Ну а тем временем на крыше дворца, в  особняке,  который  одолжил
мне  Айра  и  куда,  кроме  меня,  пускали  только  нескольких  таких   же
бессовестных, как я, в комнате, в которой я не слишком нуждался, подрастал
клон.
     Когда пришло время уезжать, очень большой чемодан с  очень  маленьким
клоном поехал в космопорт в моем собственном багаже - между нами, конечно,
- и его погрузили в "Дору" без досмотра, как собственность председателя...
вы помните, что я не отдавал  молоток  Арабелле  до  тех  пор,  пока  наши
транспорты не ушли в космос. А я с Айрой и со всей моей компанией на борту
улетел последним.
     И вот я взял клон  на  борт,  Минерва  тем  временем  отключилась  от
исполнительного компьютера и благополучно оказалась внутри Доры,  сохранив
до последней крохи все воспоминания, материалы большой библиотеки и полный
архив клиники Говарда, в том числе документы секретные и конфиденциальные.
Ей-Богу, это была самая удачная афера на моей памяти,  Джастин.  Абсолютно
чистая, забавная и противозаконная - во всяком случае с тех  пор,  как  мы
украли "Нью Фронтирс". Но я рассказываю это не затем, чтобы похвастаться -
ну, скажем, не только затем, - я хочу поинтересоваться,  действительно  ли
мы сумели оказаться такими ловкими, как предполагали? Никаких  слухов?  Ты
сам не заподозрил чего-нибудь? А Арабелла?
     - Уверен, что Арабелла ничего не подозревает. Я не слыхал,  что  и  у
Нолли Хильдегард лопнул хотя бы один кровеносный  сосуд.  Ммм...  но  я-то
кое-что заподозрил.
     - В самом деле? И где же мы оступились?
     - Не то  слово,  Лазарус,  Минерва,  мы  с  вами  неоднократно  имели
возможность общаться, когда Айра был исполняющим обязанности председателя.
Помните, как проходили наши разговоры?
     - В самом дружелюбном тоне, Джастин. Вы всегда  объясняли  мне,  чего
хотите, а не просто приказывали выдать  информацию.  Потом  вы  непременно
болтали со мной и всегда были достаточно милы и  никуда  не  спешили.  Вот
поэтому я сохранила о вас самые теплые воспоминания.
     - Итак, Лазарус, именно поэтому я и почуял  покойника  за  гобеленом.
Примерно через неделю после вашего  отлета  мне  что-то  потребовалось  от
исполнительного компьютера. Представьте себе: у тебя есть  старый  друг  с
приятным голосом - он  не  изменился,  Минерва;  я  узнал  его,  хотя  был
озадачен вашей внешностью, - ты заходишь к этому старому  другу,  и  вдруг
тебе отвечают монотонно и  ровно,  без  каких-либо  интонаций:  "ПРОГРАММА
ОТСУТСТВУЕТ... ПОВТОРИТЬ ...ВВЕДИТЕ ПРОГРАММУ". Нетрудно  догадаться,  что
твой старый друг умер. - Он улыбнулся Минерве. - Трудно  передать,  как  я
был рад узнать, что  этот  мой  старый  друг  возродился  в  виде  молодой
очаровательной девушки.
     Минерва пожала ему руку, слегка покраснела и ничего не сказала.
     - Хмм... Джастин, ты об этом никому не рассказывал?
     - Предок, вы считаете меня дураком? Я знаю свое дело.
     - Прошу прощения. Ты не дурак, если только не решишь вернуться, чтобы
работать на старую каргу.
     - А когда прибудет следующая партия  мигрантов?  Мне  жаль  оставлять
работу, я потратил столько времени на изучение вашей жизни. К тому же я не
представляю себе жизни без моей личной библиотеки.
     - Хмм, трудно сказать, сэр, когда сюда завернет такси в такой поздний
час. Поговорим попозже. А вот и наш дом.
     Джастин Фут обратил внимание на появившийся впереди дом и  повернулся
к Минерве.
     - Я кое-что не понял из ваших слов, кузина. Вы говорили, что в  долгу
передо мной, поскольку я был любезен с вами в Новом Риме. Но  вы  были  со
мной не менее любезны. Скорей всего, я перед вами в долгу, ведь вы  всегда
оказывали мне необходимую помощь.
     Минерва молча посмотрела на Лазаруса.
     - Твое дело, моя дорогая, - сказал он.
     Минерва глубоко вздохнула.
     - Я собираюсь назвать своих детей - а их будет двадцать три - именами
моих двадцати трех родителей.
     - Да? Это весьма уместно.
     - Вы не кузен мне, Джастин, а отец. Один из отцов.



ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: XIV. ВАКХАНАЛИЯ

     Сразу за рощей черведерева на северной окраине Доброй Пристани дорога
повернула направо, к дому Лазаруса Лонга, но я едва  обратил  внимание  на
это сооружение, настолько ошеломило меня утверждение Минервы  Лонг.  Я  ее
отец?! Я?
     - Закрой рот, сынок, а то  птичка  нагадит,  -  сказал  старейший.  -
Дорогая, ты его потрясла.
     - О Боже!
     - Немедленно перестань изображать изумленного фавна,  иначе  придется
зажать тебе нос и влить в рот две  унции  восьмидесятипроцентного  спирта,
чуточку разбавленного фруктовым соком. Ты здесь ни  при  чем.  Джастин,  а
этанол как таковой тебя интересует?
     - Да,  -  ответил  я.  -  Когда  я  был  молод,  кроме  этанола  меня
интересовала только одна вещь.
     - Если эта вещь - не женщины, подыщем тебе монашескую келью,  где  ты
сможешь накачиваться в одиночестве. Но это все-таки женщины - я знаю  тебя
гораздо лучше, чем ты полагаешь. Ну что ж, совершим возлияние. Только  без
этой парочки: они потенциальные алкоголики.
     - Ужасное...
     - ...но прискорбно верное замечание.
     - Но мы поступили так только один раз...
     - ...и это не повторится!
     - Эй, ребята, не выдавайте себя, а то машина подслушает. Лучше  знать
свою  сопротивляемость,  чем  попасться  по  невежеству.  Вот   вырастете,
наберете вес и будете  справляться  с  алкоголем,  если  только  Иштар  не
напутала в ваших генах, а это вряд ли. Кстати, Джастин.  Да,  ты  один  из
родителей Минервы. Это  тебе  комплимент,  потому  что  все  двадцать  три
хромосомные пары  были  выбраны  по  результатам  анализа  тысяч  образцов
тканей, принадлежавших совершенным людям,  с  помощью  жуткой  математики,
способной учесть все многообразие переменных; добавим сюда познания  Иштар
в генетике и  несколько  моих  совершенно  никчемных  рекомендаций.  Таким
образом наша милашка получила именно ту смесь, которую хотела.
     Я начал было соображать: да,  проблем  здесь  куда  больше,  чем  при
обычном рождении, от мужчины и женщины - но Минерва коснулась  меня  левой
рукой, и я успокоился. А Лазарус все еще рассуждал:
     - Минерва могла выбрать мужское тело, два метра ростом, весом под сто
килограммов, великолепно сложенное - словом, жеребец, да и только. Но  она
предпочла  стать  собой  -  стройной,  застенчивой  женщиной...   Впрочем,
относительно застенчивости - тут я не уверен. А ты сама, дорогуша?
     - Лазарус, этим качеством невозможно наделить искусственно. Я  думаю,
что унаследовала его от Гамадриады.
     - Точнее, от того компьютера, который я знал... и  при  этом  забрала
все подчистую; уж Афина-то, безусловно, застенчивостью не  отличается.  Ну
да ладно. Некоторые из родителей Минервы - доноров, давших  ткани,  -  уже
мертвы; другие живы, но  не  подозревают  о  том,  что  мы  позаимствовали
кусочек ткани из клона, находящегося в стасисе, или из банка живых  тканей
-  как  это   было   в   твоем   случае.   Некоторые   знают,   что   были
донорами-родителями - как я, например,  или  Гамадриада,  о  которой  было
упомянуто. Ты встретишь и других, некоторые из них живут на Тертиусе, и мы
не делаем из этого тайны. Но близкого родства Минерва не имеет ни  с  кем.
Что такое одна двадцать третья? Консультанты-генетики  даже  к  компьютеру
обращаться  не  станут,  риск   здесь   приемлем.   Тем   более   что   на
генеалогических   древах   родителей   Минервы   зловещие    скелеты    не
раскачиваются. Ты можешь, не опасаясь последствий, сделать ей ребенка. Как
и я, впрочем.
     - Но вы же мне отказали?
     Меня удивило, что  Минерва  так  горячо  отреагировала  на  замечание
Лазаруса. Ее застенчивость вдруг исчезла, и глаза зло блеснули.
     - Ну-ну, дорогая. Ты же тогда была только год как из пробирки и  даже
еще не выросла толком, хотя Минерва ввела тебя в  менархэ  еще  на  стадии
клона. Попроси меня в другой раз: может, я тебя и удивлю.
     - Удивите или порадуете?
     - А, старая шутка. Джастин, я просто хотел прояснить ваши с  Минервой
взаимоотношения. Какие бы чувства она к тебе ни питала, вас едва ли  можно
считать родственниками.
     - Я расчувствовался, - сказал я. - Польщен  и  обрадован...  хотя  не
очень понимаю, почему выбрали именно меня.
     - Если хочешь знать, какую хромосомную пару у тебя  взяли  и  почему,
попроси Иштар обратиться за консультацией к Афине. Сомневаюсь, что Минерва
это помнит.
     - Нет, я  помню,  Джастин,  я  решила  оставить  себе  способности  к
математике.  Нужно  было  выбирать  между  вами  и  профессором   Оуэнсом,
стипендиатом Либби. Я выбрала вас, потому что вы мой друг.
     Вот это да! Джек Харди-Оуэнс - блестящий  теоретик!  Рядом  с  ним  я
простой математик.
     - Какими бы ни были причины, моя дорогая поцелуйная  кузина,  я  рад,
что вы выбрали меня донором-отцом.
     - Причаливаем,  командор!  -  сообщила  одна  из  рыжеволосых,  Ляпис
Лазулия.
     Маленький нуль-гравистат приземлился. Лодка оказалась  марки  "Корсон
фармслед". Я удивился, обнаружив такую машину в новой колонии.
     - Благодарю вас, капитан, - ответил Лазарус.
     Близняшки выскочили из лодки. Мы со старейшим помогли выйти  Минерве.
Нашу ненужную помощь она приняла с изящным достоинством, что меня удивило,
поскольку в Новом Риме предпочитали обходиться  без  подобных  архаических
церемоний.
     Снова и снова я обнаруживал, что обитатели Доброй  Пристани  и  более
вежливы, и  менее  церемонны,  чем  жители  Секундуса.  Полагаю,  что  мои
представления  о  пограничной  жизни   были   рождены   чтением   романов,
живописавших, как бородатые грубияны отражают нападение  диких  и  опасных
животных, а мулы увлекают крытые фургоны к далеким горизонтам.
     - Шалтай-Болтай, иди спать!  -  распорядилась  "капитан"  Лазулия,  и
нуль-гравистат вперевалку побрел прочь.
     Девочки подошли к нам, одна взяла на руку меня, другая -  старейшего,
Минерва пошла между нами.  Я  бы  все  внимание  уделил  этим  веснушчатым
рыжикам, если бы рядом не было Минервы. Не  то  чтобы  я  уж  очень  любил
детей; некоторые, на мой взгляд, очень уж противные, особенно если умны не
по годам.  Но  эти  маленькие  всезнайки  меня  очаровывали  и  совсем  не
раздражали. К тому же угадывать черты старейшего, отнюдь  не  красавца,  с
его здоровенным носярой, в забавных девичьих мордашках... будь я  один,  я
бы хохотал и хохотал.
     - Минуточку. - Я потянул Лорелею  за  руку,  и  все  остановились.  Я
взглянул на здание. - Лазарус, а кто архитектор?
     - Не знаю, - ответил он. - Его уже четыре тысячи лет  нет  на  свете.
Оригинал принадлежал кому-то из градоначальников Помпей, города, погибшего
сорок веков назад. Я увидел модель этого  дома  в  музее  города,  который
назывался Денвер, и сделал фотографию - для себя, просто  потому,  что  он
мне понравился. Снимки, конечно, пропали,  но  когда  я  рассказал  о  нем
Афине, она выудила изображение  его  руин  из  исторической  части  своего
архива и по моему описанию  спроектировала  дом.  Мы  построили  несколько
небольших моделей, конечно, не изменяя этих идеальных пропорций.  А  потом
Афина построила его с помощью внешних  радиоуправляемых  элементов.  Такое
сооружение удобно в нашем  климате;  здесь  погода  почти  как  в  древних
Помпеях.  К  тому  же  я  предпочитаю  дома  с  внутренним  двориком.  Так
безопаснее, даже если живешь там, где тебе ничего не грозит.
     - Кстати, а где теперь Афина? То есть главный компьютер.
     - Здесь. Она построила этот дом, еще  находясь  в  "Доре",  а  теперь
обитает под ним. Она сперва выстроила для себя  подземные  апартаменты,  а
уже потом над собой - наш дом.
     -  Компьютер  должен  чувствовать  себя  в   безопасности   и   иметь
возможность общаться с людьми. Лазарус, простите меня, дорогой мой, но  вы
ошиблись. Это случилось больше трех лет назад.
     - Да, верно. Минерва, когда ты проживешь столько, сколько я - а тебе,
вне сомнения, предстоит долгая жизнь, - ты тоже  начнешь  путать  события.
Старческая забывчивость присуща всем существам из плоти и  крови,  и  тебе
следовало бы усвоить это до того,  как  предпринимать  переход.  Поправка,
Джастин, - дом спроектировала Минерва, а не Афина.
     - А вот строила уже  Афина,  -  уточнила  Минерва,  -  поскольку  все
технологические подробности и детали сооружения я оставила  в  ее  памяти,
где им и надлежало находиться, а себе оставила лишь общее  воспоминание  о
том, как строила его. Мне хотелось это запомнить.
     - Кто бы его ни строил, дом прекрасен, - сказал я.
     И вдруг расстроился. Я умом понимал, что эта юная женщина прежде была
компьютером, помнил, что некогда работал с этим компьютером  -  в  далеких
краях, за много световых лет отсюда. Но наш разговор вдруг  заставил  меня
почувствовать сердцем, что эта очаровательная  девушка,  чья  теплая  рука
лежала в моей руке, действительно недавно была компьютером и строила  этот
новый дом, еще будучи машиной. Это меня потрясло. При всем  при  том,  что
историограф я старый и способность изумляться безнадежно  потерял  еще  до
первой реювенализации.
     Мы вошли в дом - и мое невольное смятение  исчезло,  когда  к  нам  с
поцелуями бросились две прекрасные юные женщины. Одну из них я узнал,  как
только услыхал ее имя. Это была дочь  Айры,  Гамадриада.  Она  была  очень
похожа на змею [гамадриада - королевская кобра]. Другую, рослую блондинку,
звали Иштар. Как выяснилось, она тоже оказалась моей знакомой. С ними  был
молодой человек, красивый, как и женщины. Его я тоже как  будто  видел  не
впервые, хотя не мог вспомнить, где  и  когда.  Рыженькие  двойняшки  тоже
расцеловали  меня,  поскольку   они,   дескать,   не   имели   возможности
поприветствовать меня надлежащим образом.
     В Доброй Пристани приветственный поцелуй - не  тот  короткий  клевок,
которым дарят гостей в Новом Риме: даже двойняшки целовали меня так, что я
не смог бы усомниться в их половой принадлежности. Мне случалось  получать
менее пылкие поцелуи от вполне взрослых женщин, имевших относительно  меня
весьма определенные намерения. Но удивил меня молодой человек, назвавшийся
Галахадом. Он обнял меня, поцеловав в обе щеки,  а  потом  припал  к  моим
губам, как Ганимед.  Несмотря  на  удивление,  я  попытался  ответить  ему
соответствующим образом.
     Не выпуская меня из объятий, он хлопнул меня по спине и проговорил:
     - Джастин, я уже просто на взводе от того,  что  вижу  тебя!  О,  это
чудесно!
     Я отодвинулся, чтобы поглядеть на него.  Должно  быть,  я  смотрел  с
явным недоумением, потому что он заморгал, а потом горестно сказал:
     - Иш, напрасно я хвастал! Гама, душка  моя,  принеси  мне  полотенце,
чтобы я мог утереть слезы. Он успел забыть меня... И это после всего,  что
тогда наговорил.
     - Обадия Джонс! - вспомнил я. - Что ты здесь делаешь?
     - Рыдаю перед всей моей семьей от испытанного унижения.
     Не помню, как давно мы виделись с ним. Должно быть, больше века назад
- столько примерно минуло  с  того  дня,  когда  я  оставил  говардианский
кампус. Он был тогда блестящим специалистом по древним культурам, молодым,
с великолепным чувством юмора.  Покопавшись  в  памяти,  я  извлек  оттуда
воспоминания о семи часах, проведенных с ним  и  еще  двумя  учеными  -  к
счастью, женского пола. Дам я припомнить не мог, как и того, кем они были.
Сохранилось воспоминание лишь о его  игривой,  веселой,  предприимчивой  и
бурной натуре.
     - Обадия, - строго сказал я, - почему ты  назвался  Галахадом?  Опять
скрываешься от полиции? Лазарус,  я  с  глубоким  прискорбием  обнаруживаю
этого  мошенника  в  вашем  доме.  Вам  придется  строже  приглядывать  за
дочерьми.
     - Ах, это имя! - проговорил молодой человек с явным  неудовольствием.
- Не повторяй его, Джастин, здесь его не знают. Я исправился и взял другое
имя. Ты же не выдашь меня? Ну, обещай мне, дорогой.  -  Он  ухмыльнулся  и
продолжил уже обычным тоном: - Пойдем-ка в атриум и пропустим  для  начала
известное количество рома. Лази, кто сегодня дежурит?
     - По четным дням - Лор, но я ей помогу. Ром не разбавлять?
     - Приправь его специями. Хочу  добавить  гостинчик,  которым  Борджиа
приветствовали старых друзей.
     - Обязательно, дядя. А кто такие Борджиа?
     - Известное семейство. С ним связаны  величайшие  события  в  истории
старой Земли, сахарная моя. Говардианцы своего времени. Они  очень  учтиво
обходились с гостями. А я их потомок и унаследовал от них фамильные тайны.
     - Лаз, - сказал Лазарус, - попроси, чтобы  Афина  рассказала  тебе  о
Борджиа, когда будешь готовить напиток для Джастина.
     - Я поняла, он снова взялся за свои штучки...
     - ...поэтому мы будем его щекотать...
     - ...пока он не попросит пощады...
     - ...и не пообещает вести себя хорошо.
     - С ним проблемы не будет. Пойдем, Лази.


     Добрую Пристань я нашел более  приятной  и  менее  впечатляющей,  чем
ожидал. Из девяноста с лишком тысяч претендентов Айра с Лазарусом отобрали
для первой партии лишь семь тысяч; поэтому  в  настоящее  время  население
Тертиуса не могло заметно превышать десять тысяч. На  самом  деле  жителей
оказалось даже чуть меньше.
     В Доброй Пристани обитали всего несколько сотен  людей,  и  в  центре
поселка   располагались   несколько    небольших    сооружений,    имеющих
полуобщественное  значение.  Большинство  колонистов  обитало  в  сельских
поместьях.  Дом  Лазаруса   Лонга   был,   бесспорно,   самым   выдающимся
сооружением, которое  я  видел  здесь  -  если  не  считать  большой  яхты
старейшего, похожей на усеченный конус, и куда  более  внушительной  глыбы
космического грузовика, высившейся на посадочном поле, где  приземлился  и
мой пакетбот.
     Космопорт  представлял   собой   равнину   в   несколько   квадратных
километров, которую сложно было называть портом. Во  всяком  случае  я  не
заметил  ни  одного  складского  здания.  Но  автомаяк,  безусловно,  был:
поскольку я приземлился без приключений. Впрочем, я его тоже не заметил.
     Дом  старейшего  отличался  от  убогих  строений  поселения.   Видно,
покойный римлянин был отличным архитектором. Это  был  двухэтажный  дом  с
внутренним садом. На каждом этаже могло уместиться  двенадцать-шестнадцать
больших комнат  плюс  все  обычные  вспомогательные  помещения.  Но  зачем
двадцать четыре комнаты семейству из восьми  человек?  Такое  пространство
было бы прилично какому-нибудь богатею из Нового Рима  для  выражения  его
"эго", о