рвой партией  четвертой  волны  поселенцев.  Почти  все  они
оказались немолодыми.  Но  Гиббонс  воздерживался  от  комментариев,  пока
партнеры не остались одни.
     - Зак, где ты отыскал эти ходячие трупы?
     - Зови это благотворительностью, Эрнст.
     - А что случилось на самом деле?
     - Капитан Шеффилд, если вы хотите еще раз отправить  свой  корабль  к
Земле, будьте добры сами заниматься этим делом. Я туда больше  не  полечу.
Землянин, достигший семидесяти пяти  лет,  официально  "умирает".  У  него
отбирают продовольственные карточки, любой вправе убить его - просто  ради
удовольствия.  Этих  пассажиров  я  взял  не  на   Земле;   это   беженцы,
находившиеся  в  Луна-Сити.  Я  взял  их  сколько  сумел.  И  никаких  там
пассажиров в кладовках: или холодный сон, или ничего. Я  настаивал,  чтобы
мне заплатили оборудованием и лекарствами, но холодный  сон  позволил  мне
снизить цены. Кажется, мы ничего не  потеряли.  А  если  нет,  так  у  нас
остались вложения на Секундусе; мне удалось сохранить наши деньги.  Я  так
думаю.
     - Зак, ты чересчур волнуешься.  Сделаем  деньги,  потеряем  деньги  -
какая разница? Главное - насладиться процессом.  Сказки,  куда  мы  теперь
направляемся, - и я начну сортировать груз, потому что  его  почти  в  два
раза больше, чем мы можем взять па  борт.  Пока  ты  будешь  грузиться,  я
ликвидирую то, что увезти не удастся, и вложу полученные деньги.  То  есть
оставлю говардианцам. - Гиббонс задумался. -  Значит,  в  ближайшее  время
клиника здесь не появится?
     -  Думаю,   что   так,   Эрнст.   И   говардианцам,   которым   нужна
реювенализация, лучше лететь с нами. Мы доберемся до Секундуса  сразу  или
этапов за шесть - это смотря, как полетим. Но  ты-то  полетишь?  Как  твоя
проблема? Что стало с девочкой? С маложивущей.
     Гиббонс усмехнулся.
     - Не надейся, сынок, я не позволю тебе положить на нее глаз;  я  тебя
прекрасно знаю.


     Прибытие капитана Бриггса заставило Гиббонса на  три  дня  прекратить
ежедневные поездки с Дорой Брендон. На четвертый день окончания занятий он
подъехал к школе. Бриггс улетел на корабль на пару деньков.
     - Ну как, покатаемся?
     Дора улыбнулась.
     - Ты знаешь, я рада. Подожди полминутки, пока переоденусь.
     Они выехали из города. Гиббонс как обычно ехал на Бьюле,  Дора  -  на
Бетти. Бак был оседлан, чтобы не обижать мула, но седло оставалось пустым;
теперь на нем  ездили  изредка,  в  особых  случаях  -  он  достиг  вполне
преклонного для мула возраста.
     Всадники миновали солнечный пригорок, находящийся далеко за городом.
     - Почему ты такая молчаливая, крошка Дора? -  спросил  Гиббонс.  -  У
Бака и то больше новостей, чем у тебя.
     Она повернулась в седле.
     - Сколько еще прогулок нам осталось? Или эта последняя?
     - Почему ты так решила, Дора? Конечно же, мы еще  не  раз  прокатимся
вместе.
     - Интересно. Лазарус, я...
     - Как ты назвала меня?
     - Я назвала тебя твоим именем - Лазарус.
     Он задумчиво посмотрел на нее.
     - Дора, ты не должна была знать это имя, я твой дядя Гибби.
     - "Дядя Гибби" умер, как и "маленькая Дора". Ростом я  почти  догнала
тебя, а кто ты такой, знаю уже два года. Я давно догадывалась, что ты один
их этих Мафусаилов, но никому не говорила - и никому не скажу.
     - Не надо обещать, Дора, не нужно. Я просто не хотел  говорить  тебе.
Но чем же я выдал себя? А я-то полагал, что веду себя очень осторожно.
     - Так оно и было. Но всю свою жизнь я видела тебя почти каждый  день.
Мелочи. Вещи, которых никто не заметит. Другие же тебя не видели так,  как
я.
     - Ах, так. Но я не собирался  задерживаться  здесь  так  долго.  Элен
знала об этом?
     - Я думаю, да. Мы никогда не говорили об этом. Но  мне  кажется,  она
обо всем догадалась сама и, возможно, вычислила, которым из Мафусаилов  ты
являешься...
     - Не зови меня так,  дорогуша.  Это  все  равно,  что  назвать  еврея
жидом. Я принадлежу к Семействам Говарда, иначе говоря - говардианец.
     - Извини. Я не знала, что могу обидеть этим словом.
     - Да  ладно.  Если  честно,  ты  меня  не  обидела.  Просто  это  имя
напоминает мне о давних временах, когда нас преследовали. Прости,  Дора  -
ты хотела рассказать, как узнала, что меня зовут Лазарусом.  Это  одно  из
многих моих имен, как и Эрнст Гиббонс.
     - Да... дядя Гибби. Это было в книге. На картинке.  Микрокнигу  нужно
было читать с помощью устройства в городской библиотеке. Я  посмотрела  на
картинку и включила ее, а потом включила снова и рассмотрела внимательнее.
На картинке у тебя не было усов и волосы были длиннее,  но  чем  больше  я
смотрела на портрет, тем больше он напоминал мне моего приемного дядю.  Но
я не была уверена, а спросить не смела.
     - Почему же, Дора? Я бы сказал тебе правду.
     - Если бы ты хотел, чтобы я знала, ты бы сам сказал.  У  тебя  всегда
есть причины на все, что ты делаешь и говоришь. Я узнала  это  еще  тогда,
когда была такой крохой, что умещалась вместе с тобой  в  одном  седле,  -
поэтому и молчала. До... до сегодняшнего  дня.  Когда  я  узнала,  что  ты
уезжаешь.
     - Разве я сказал тебе, что уезжаю?
     - Прошу тебя, не надо! Однажды, когда я  была  совсем  маленькой,  ты
рассказывал мне о том, как в детстве слушал диких гусей, перекликавшихся в
небе, и как потом, когда подрос, захотел узнать, куда они  улетели.  Я  не
знала, что такое дикие гуси, и тебе пришлось объяснять  мне.  Я  знаю,  ты
всегда следуешь за дикими гусями: если ты слышишь их крик, значит, пора  в
дорогу. Он раздается в твоих ушах уже три или четыре года - я поняла  это,
потому что, когда ты слышишь их,  я  тоже  их  слышу.  А  теперь  прилетел
корабль, и дикие гуси снова кричат. Я слышу их.
     - Дора, Дора!
     - Прошу тебя, не надо. Я не хочу удерживать тебя здесь, даже не стану
пробовать. Но прежде чем ты улетишь, я попрошу у тебя об одной вещи.
     - Чего же ты хочешь, Дора? Не хотел говорить, но я  оставляю  кое-что
тебе и Джону Меджи. Этого хватит, чтобы...
     - Нет, нет, не надо! Теперь я взрослая и могу прокормить  себя  сама.
То, чего хочу я, тебе ничего не будет стоить. - Она поглядела ему прямо  в
глаза. - Я хочу иметь от тебя ребенка, Лазарус.
     Лазарус Лонг глубоко вздохнул и попробовал успокоить сердцебиение.
     - Дора, Дора, дорогая моя, ты  сама  почти  ребенок,  тебе  еще  рано
говорить о детях. Ты не хочешь выходить за меня замуж...
     - Я не прошу тебя жениться на мне.
     - Я хочу сказать, что через год, два или три, или четыре ты  захочешь
выйти замуж. И тогда ты порадуешься, что у тебя нет ребенка от меня.
     - Значит, ты мне отказываешь?
     - Я просто говорю, что ты не должна поддаваться чувствам и  принимать
поспешные решения.
     Она выпрямилась в седле, расправила плечи.
     - Это не поспешное решение, сэр. Я решила так давным-давно... задолго
до  того,  как  догадалась,  что  ты  говардианец,  задолго  до  этого.  Я
рассказала обо всем тете Элен, она  ответила,  что  я  глупая  девочка,  и
велела забыть. Но я ни о чем не забыла, и если раньше была  глупышкой,  то
теперь повзрослела и знаю, что делаю. Лазарус, я не прошу  у  тебя  ничего
другого. Можно обойтись  шприцами  или  чем-нибудь  в  этом  роде,  доктор
Краусмейер поможет. Или... - она вновь взглянула  ему  прямо  в  глаза,  -
пусть будет обычный способ. - Она опустила глаза, потом  вновь  посмотрела
на него, кротко улыбнулась и добавила: - Но в любом случае все  необходимо
сделать быстро. Я не знаю, когда улетит корабль, но свое  расписание  знаю
хорошо.
     С полсекунды Гиббонс прокручивал в голове все, что услышал.
     - Дора...
     - Да... Эрнст?
     - Я не Эрнст и не Лазарус. На самом  деле  меня  зовут  Вудро  Уилсон
Смит. Теперь я для тебя больше не дядя Гибби. Ты права, дядя Гибби исчез и
никогда не вернется, так что можешь звать меня Вудро.
     - Да, Вудро.
     - Хочешь узнать, почему мне приходится менять свое имя?
     - Нет, Вудро.
     - Так. А ты не хочешь узнать, сколько мне на самом деле лет?
     - Нет, Вудро.
     - И все же ты хочешь иметь от меня ребенка?
     - Да, Вудро.
     - Ты выйдешь за меня замуж?
     Глаза ее чуть расширились, но она ответила сразу:
     - Нет, Вудро.


     Минерва, тут-то мы с Дорой и поссорились, в первый и  последний  раз.
Этот милый и нежный ребенок превратился в приятную  и  весьма  симпатичную
женщину. Но она была упряма не  меньше,  чем  я,  и  с  такими  людьми  не
поспоришь - они не слушают  аргументов.  И  я  вполне  допускаю,  что  она
действительно продумала все до мелочей, решившись завести от меня ребенка,
но не выходить за меня замуж - если я соглашусь. Я  же  со  своей  стороны
попросил ее выйти за меня, не повинуясь  порыву.  Сверхнасыщенный  раствор
кристаллизуется почти мгновенно, а я как раз  был  в  таком  состоянии.  Я
давно потерял интерес к колонии, едва в ней перестали  возникать  реальные
сложности; мне хотелось настоящего дела. Я-то думал, что  жду  возвращения
Зака... Но когда наконец, с опозданием на два года, "Энди Джи" появился на
орбите, я понял, что ждал не прилета корабля.
     И только когда Дора обратилась ко мне с этой удивительной просьбой, я
понял, чего, собственно, ожидал.
     Конечно, я попытался ее переубедить -  я  всегда  пытаюсь  изобразить
адвоката дьявола. Если честно - мой ум  всегда  анализирует  все  "что"  и
"как". Конечно, женитьба на маложивущей имеет недостатки, но я и мысли  не
могу  допустить  о  том,  чтобы  бросить  беременную  женщину...   Ерунда,
дорогуша, на эту мысль я не потратил даже доли секунды.


     - Почему же ты не согласна, Дора?
     - Я же сказала тебе. Ты улетаешь, и я не стану тебя удерживать.
     - Тебе не надо меня удерживать. Этого еще никто не сумел сделать.  Но
нет женитьбы - нет ребенка.
     На лице ее появилась задумчивость.
     - А зачем тебе свадебная церемония,  Вудро?  Чтобы  наш  ребенок  мог
носить твое имя? Я не хочу быть небесной вдовой - но если это нужно  тебе,
давай съездим в  город  и  отыщем  председателя.  Потому  что  все  должно
состояться сегодня, если в книгах не врут, как вычислять эту дату.
     - Женщина, ты разговариваешь чересчур много. - Она не ответила, и  он
продолжил: - Все брачные церемонии, а тем более  в  "Долларе  ребром",  не
стоят и гроша ломаного.
     Она помолчала, потом сказала:
     - Позволь мне признаться в том, что я ничего не понимаю.
     - Да? Ну да, конечно. Дора, одного ребенка мне мало. У  нас  будет  с
полдюжины детей, а может, и больше. Скорей всего больше. Против дюжины  не
возражаешь?
     - Да, Вудро, то есть нет, я не против. Да, я рожу тебе дюжину  детей,
а если захочешь, то и больше.
     -  Но  на  дюжину  детей  потребуется  время,  Дора.  Как  часто  мне
заглядывать? Каждые два года?
     - Как хочешь, Вудро. Возвращайся, когда захочешь. И каждый раз будешь
делать  мне  нового  ребенка,  но  тогда  я  прошу,  чтобы  мы  немедленно
приступили к первому.
     - Глупая маленькая дуреха, ты действительно готова это сделать?
     - Не только готова - именно так я и сделаю, если ты не против.
     - Вот что, мы поступим иначе. - Он взял ее за  руку.  -  Дора,  а  ты
последуешь за мной повсюду, куда бы я ни отправился?  Ты  будешь  жить  со
мной?
     Она удивилась.
     - Да, Вудро, если ты действительно этого хочешь.
     - Давай без всяких условий. Последуешь или нет?
     - Да.
     - Но если дойдет дело до обнародования, ты поступишь так, как я  велю
тебе? Обойдемся без всяких глупых споров?
     - Да, Вудро.
     - Будешь ли ты носить моих детей, будешь ли моей женой  до  тех  пор,
пока нас не разлучит смерть?
     - Буду.
     - Дора, я беру тебя в  жены,  чтобы  любить,  защищать  и  лелеять  и
никогда не оставлять  тебя,  пока  мы  оба  с  тобой  живы...  Не  фыркай,
нагнись-ка и поцелуй меня. Мы поженились.
     - Я не фыркала. А мы и в самом деле уже женаты?
     - Да, и можем устроить любую церемонию,  любую  свадьбу,  которую  ты
захочешь. Но это будет потом, а теперь  умолкни  и  поцелуй  меня.  -  Она
повиновалась. Чуть погодя он проговорил: - Эй, не  вываливайся  из  седла!
Спокойно,  Бетти,  спокойно,  Бьюла.  Дора-Адора,  кто  научил  тебя   так
целоваться?
     - Ты не называл меня так с тех пор, как я начала взрослеть. Это  было
так давно.
     - Я не целовал тебя с тех самых пор. И  не  без  причины.  Но  ты  не
ответила на мой вопрос.
     - А разве я обещала? Кто бы ни учил меня целоваться, все это было  до
того, как я стала замужней женщиной.
     - М-м-м, возможно, ты и права. Хорошо, я беру тебя с собой,  и  пусть
он пишет письма. К тому же не исключено, что здесь врожденный талант, а не
опыт. Знаешь что, Дора, давай так: я забываю о твоем греховном прошлом,  а
ты о моем. Договорились?
     - Да, безусловно... поскольку мое прошлое весьма греховно.
     - Пустяки, дорогая, у тебя просто не было времени нагрешить. Ну разве
что сперла горстку конфет, которую я припас для Бака... Великий грех.
     - Ничего подобного я не делала! Я вела себя гораздо хуже.
     - Безусловно. Одари-ка меня новым талантливым поцелуем... Тю! Значит,
это не было случайностью. Дора, полагаю,  что  женился  на  тебе  как  раз
вовремя.
     - Ты настоял на этом... мой муж, инициатива принадлежала не мне.
     - Согласен. Любимая, ты все  еще  настаиваешь,  чтобы  мы  немедленно
приступили к созданию младенца? Ведь я никуда не уеду отсюда без тебя.
     - Не настаиваю. Но мне так хочется. Да, хочется - как  раз  то  самое
слово. Но я не требую.
     - Хочется - это точное слово. И мне тоже. Но я бы сказал, что  требую
своего. Кто  знает,  может  быть,  у  тебя  окажутся  и  другие  природные
дарования.
     Дора кротко улыбнулась.
     - А если нет, Вудро, не сомневаюсь, что ты всему научишь меня. Я хочу
учиться, просто горю.
     - Тогда давай вернемся в город. Ко мне или к тебе?
     - Куда хочешь, Вудро...  Кстати,  видишь  ту  небольшую  рощицу?  Она
гораздо ближе.


     До  города  они  добрались,  когда  уже  стемнело;  обратно  мулы  не
торопились. Когда они миновали дом Маркхемов, выстроенный  на  месте,  где
прежде жили Харперы, Вудро Уилсон Смит проговорил:
     - Дора-Адора...
     - Да, мой муж?
     - Ты хочешь публичного венчания?
     - Только если ты настаиваешь, Вудро. Я чувствую, что вышла  замуж.  Я
замужняя женщина.
     - Безусловно. А ты не хочешь бежать с кем-нибудь помоложе?
     - Риторический вопрос - ни теперь, ни впредь.
     - Этот молодой человек из эмигрантов и покинет корабль последним  или
среди последних: он почти моего роста, темноволосый и посмуглее  меня;  не
могу сказать, сколько ему лет, но выглядит он раза в два  моложе,  чем  я.
Гладко выбрит. Друзья зовут его Биллом. Правда,  случается,  что  и  Вуди.
Капитан Бриггс утверждает, что Билл  очень  любит  юных  училок  и  просто
рвется познакомиться с ними.
     Дора задумалась.
     - Если я поцелую его с закрытыми глазами, как,  по-твоему,  я  узнаю,
что это он?
     - Возможно, Адора. Я почти уверен. Но едва ли его  здесь  узнают.  Во
всяком случае я надеюсь, что этого не произойдет.
     - Вудро, я не знаю твоих планов. Но если я узнаю этого Билла, следует
ли мне пытаться убедить его в том, что я и есть та самая училка, о которой
ты свистел? Длинноногая Лил.
     - Полагаю, что ты сумеешь убедить его, моя  драгоценнейшая.  Можно  и
по-другому:  пусть  на  время  вернется  дядя   Гибби.   Эрнсту   Гиббонсу
потребуется три-четыре дня, чтобы покончить здесь со всеми делами, а потом
он распрощается со всеми, в том числе и  со  своей  приемной  племянницей,
старой девой, училкой Дорой Брендон. Ну а еще через два  дня  с  последней
партией груза с корабля явится Билл Смит. Тебе следует  собраться  и  быть
готовой, потому что по дороге в Новый Питтсбург Билл  проедет  мимо  твоей
школы как раз перед рассветом.
     - Новый Питтсбург. Я буду готова.
     - Там мы с тобой проведем день или два. А  потом  отправимся  дальше,
мимо Сепарации - прямо за горизонт. Мы пойдем через  Безнадежный  перевал.
Как тебе это?
     - Я повсюду последую за тобой.
     - А не  страшно?  Там  поболтать  можно  будет  лишь  со  мной.  Пока
скоренько не испечем кого-нибудь и не научим разговаривать. Из  соседей  -
прыгуны, драконы и Бог знает кто еще - в гости ходить не придется.
     - Я буду готовить, помогать тебе на ферме и рожать детей. А когда  их
у нас станет трое, открою начальную  школу  миссис  Смит.  Или  ты  будешь
называть ее начальной школой длинноногой Лил?
     - Скорей последнее. Это будет школа для сорванцов. Дора,  у  меня  не
бывает детей с другим характером. Учить их можно лишь с палкой в руке.
     - Это не новости, Вудро. Сейчас у меня уже есть такие,  двое  из  них
потяжелее меня, но мне приходится их поколачивать.
     - Дора, мы можем и не ходить за Безнадежный перевал. Сядем  на  "Энди
Джи" и улетим на Секундус. Бриггс говорит, что  теперь  там  живут  больше
двадцати миллионов человек. У тебя будет хороший дом, с теплой уборной. Не
придется хлопотать, гнуть спину на ферме.  Будет  хороший  госпиталь,  где
настоящие врачи помогут тебе рожать. Удобства и комфорт.
     - Секундус? Это туда перебрались все говардианцы? Так ведь?
     - Почти две трети. А некоторые живут здесь, я тебе говорил. Но мы  не
говорим об этом вслух, потому что, когда вокруг столько маложивущих,  быть
говардианцем небезопасно и неудобно.  Дора,  тебе  не  придется  принимать
решение за три или четыре дня. Корабль останется  на  орбите,  пока  я  не
разрешу ему улететь. Хочешь - неделю? Месяц? Столько, сколько понадобится.
     - Боже! И ты будешь держать капитана Бриггса с  кораблем  на  орбите?
Чтобы дать мне время подумать? Какие расходы!
     - Я не хочу торопить тебя. И дело тут не в  деньгах,  Дора.  Впрочем,
пребывание на орбите дорого не обходится. Ух... мне так долго  приходилось
полагаться на самого себя, что я уже забыл, что такое быть женатым  и  как
можно доверять жене свои секреты.  Придется  отвыкнуть.  Дора,  шестьдесят
процентов стоимости "Энди Джи" принадлежит мне, Зак Бриггс -  мой  младший
партнер. Он мой сын. Твой приемный сын, если угодно. - Она не ответила.  -
В чем дело, Дора? Я тебя огорошил?
     - Нет,  Вудро,  просто  привыкаю  к  новым  идеям.  Конечно,  раз  ты
говардианец, то женат не впервые. Просто я никогда не думала о том, что  у
тебя могут быть сыновья и дочери.
     - Да, конечно, но я хочу  сказать,  что  из-за  своего  эгоизма  худо
соображаю. Я поторопил тебя, а в  этом  не  было  необходимости.  Если  мы
останемся на Новых Началах, я хочу, чтобы Эрнст Гиббонс  исчез,  чтобы  он
отправился на "Энди Джи", потому  что  слишком  стар:  мне  трудно  дальше
поддерживать внешность в соответствии с возрастом.  Потому-то  его  должен
сменить Билл Смит; он ближе тебе по возрасту  и  куда  красивее,  и  никто
здесь не заподозрит, что я говардианец.
     Подобный фокус я проделывал  неоднократно;  я  знаю,  как  поступить,
чтобы все было в порядке. И от Эрнста Гиббонса  я  намереваюсь  отделаться
поскорее. Ведь он твой приемный дядюшка и в три раза  старше  тебя,  и  он
думать не может о том, чтобы похлопать тебя по попке, да и тебе  в  голову
не придет поощрить подобные действия с его стороны. Так считает каждый.  Я
же намереваюсь систематически оглаживать твой симпатичный задок, Адора.
     - А я хочу, чтобы ты это делал.  -  Дора  придержала  мула;  они  уже
приближались к домам. - И не только. Вудро, ты говорил, что  мы  не  можем
немедленно поселиться вместе, потому что соседи осудят. А кто учил меня не
считаться с мнением соседей? Ты сам.
     - Это так, но иногда выгоднее заставить соседей думать именно то, что
ты хочешь, чтобы повлиять на их слова и поступки, - а сейчас как раз такое
время. Заодно я намеревался поучить тебя терпению, дорогая.
     - Вудро, я сделаю так, как ты скажешь. Но на одном  буду  настаивать: