авно ничего не получится; она затеет снимать  с  меня
всякие диаграммы и графики - разве не так?
     - Боюсь, что так, Лазарус.
     - Ты это прекрасно знаешь. А посему у меня есть прекрасное  основание
вести себя как ангелочек,  не  забывать  мыть  уши  и  поскорее  закончить
реювенализацию, чтобы вновь обрести личное  уединение,  -  это  необходимо
людям не менее чем общество себе подобных. Можно свести  человека  с  ума,
лишив его того или другого. Вот почему я и решил соорудить "Мезон Лонг"  -
чтобы у моих ребят было побольше личного  времени,  а  ведь  они  даже  не
знали, что нуждаются в нем.
     - Я не поняла, Лазарус. Я отметила только, что  у  них  стало  больше
времени для "эроса", и поняла, что это хорошо. Какие еще выводы  следовало
мне сделать из приведенных данных?
     - Никаких, потому что всех данных я тебе не выдал. Даже десятой доли.
Просто дал общий очерк тех сорока лет, в течение  которых  я  знал  их,  и
описал кое-какие - но не все - сложности. Например, не упомянул о том, как
Джо отрубил голову человеку.
     - Вы не говорили об этом.
     - Дело-то было пустяковое  и  особого  внимания  не  стоило.  Молодая
кровь... Как-то вечерком один тип попытался заставить их поделиться с  ним
своим капиталом. А у Ллиты на правой руке сидел Джо-Аарон. Она кормила его
или собиралась этим заняться и не смогла дотянуться до револьвера, который
лежал у кассы; она не умела стрелять, и у нее хватило ума  не  пытаться  в
подобной обстановке. Скорее всего этот дурак просто не знал, что Джо всего
лишь вышел в другую комнату.
     И как раз в тот момент, когда этот  флибустьер  от  социализма  начал
собирать дневную выручку, является Джо с резаком - ну и занавес. Интересно
отметить одно: в сложившейся ситуации Джо действовал быстро и точно,  хотя
я уверен, что кроме тех драк, которые мы с  ним  вели  на  "Либби",  он  в
рукопашных участия не принимал. Прочее Джо сделал тоже правильно:  отрезал
голову,  выкинул  тело  на  улицу,  чтобы  подобрали  либо  дружки,   либо
мусорщики,  а  затем   выставил   трофей   перед   закусочной   на   пике,
предназначенной для подобных объектов. Потом закрыл  ставни  и  вымыл  все
помещение. Возможно, потом его рвало: ведь у Джо такое мягкое  сердце.  Но
ставлю семь к одному, что Ллиту даже не подташнивало.
     Городской комитет общественной безопасности присудил Джо обыкновенную
в подобных случаях премию. Уличный комитет объявил складчину и  добавил  к
ней  кое-что,  ведь  дело  заслуживало  особого  внимания  -  нож   против
пистолета. Хорошая была реклама для  "Кухни  Эстель",  но  в  общем-то  не
чересчур  большое  значение  имела,  за  исключением  того,  что   ребятам
достались лишние деньги, которые помогли выплатить долг и,  вне  сомнения,
окончили путь свой в моем кармане. Об этом небольшом приключении  я  узнал
не сразу - тогда меня  не  было  в  Нью-Канаверале.  Я  забежал  в  "Кухню
Эстель", как раз когда голову убрали - мухи, знаешь ли, - и Джо должен был
заменить ее пластиковым  муляжом,  так  требовал  уличный  комитет.  Но  я
говорил о личном времени.
     Когда я выбирал помещение для "Мезон Лонг", то постарался учесть, что
семья растет: трое отпрысков в наличии и  один  в  перспективе.  Перекроив
свое время, они получили возможность отдохнуть и друг  от  друга.  Как  ни
приятно заниматься любовью, тем не менее, когда  ты  действительно  устал,
неплохо выспаться одному, а новый образ жизни не только допускал  это,  но
делал необходимым, поскольку теперь ежедневно у них было свободное время.
     Я позаботился о комнате, где они могли  побыть  без  детей,  а  также
подумал о другой проблеме, о которой Ллита, вероятно, не размышляла, а Джо
не думал вовсе. Минерва, знаешь ли ты, что такое "инцест"?
     - Инцест, -  ответил  компьютер,  -  это  юридический  термин,  а  не
биологический. Брачный  союз  между  персонами,  которым  закон  запрещает
жениться. Подобный акт  запретен  сам  по  себе;  дело  не  в  том,  какое
потомство принесет этот союз. Запрет широко варьируется между культурами и
обычно, но не всегда, основывается на степени единокровности.
     - Правильно говоришь -  "не  всегда".  Существуют  культуры,  которые
позволяют кузенам жениться, что влечет за собой генетический риск, но  они
же запрещают человеку жениться на вдове своего брата, в чем риска  меньше,
чем в первом союзе. Когда я был молод, в  каждом  штате  существовал  свой
закон. Если  ты  пересекал  невидимую  линию  -  границу,  -  буквально  в
пятидесяти футах суть закона изменялась на противоположную.  В  других  же
местах и в другие времена разрешались сразу оба союза. Или же запрещались.
Бесконечные правила, множество определений  одного  понятия  -  и  никакой
логики. Минерва, насколько я помню. Семейства Говарда  впервые  в  истории
отвергли  юридический  подход  и  определили  инцест  исключительно  через
потенциальный генетический вред.
     - Это согласуется с тем, что внесено  в  мою  память,  -  согласилась
Минерва. - Говардовский  генетик  мог  воспротивиться  союзу  между  двумя
людьми, не имеющими общих предков, и в то же  время  не  возражать  против
брака родных сестер и братьев. В каждом случае ответ определялся  анализом
генетической карты.
     - Да, безусловно. А теперь  оставим  генетику  и  поговорим  о  табу.
Инцест, хотя под ним может подразумеваться все,  что  угодно,  чаще  всего
подразумевает  сестер  и  братьев,  родителей  и  детей.   Ллита   и   Джо
представляли собой уникальный случай: с культурной точки зрения  они  были
сестрой и братом, однако генетически не  были  связаны  вовсе...  или,  по
крайней мере, не более чем два незнакомца.
     И вот возникла проблема второго поколения. Поскольку  на  Единогласии
существовало табу на брак между родными братьями и сестрами, я велел Ллите
и Джо запомнить, что они никому не должны проговориться о том,  что  видят
друг в друге сестру и брата.
     Ну хорошо, пока все шло потихоньку. Они делали так, как я им велел, и
никто даже не думал на них коситься.  Наконец  наступает  ночь,  когда  мы
обдумывали проект "Мезон Лонг"... Моему крестному сыну  тринадцать  -  ему
уже интересно, а его сестре одиннадцать - и ей  начинает  быть  интересно.
Дети одних родителей - тут и генетический риск, и нарушение  табу.  Любой,
кто разводил щенят или воспитывал детей,  знает,  что  мальчишка  способен
воспылать чувством к своей сестрице точно так же, как к любой девчонке  на
улице, но к сестре ему подобраться куда проще.
     А рыжеволосая кроха Либби была этакой  феечкой  в  свои  одиннадцать,
настолько очаровательно сексуальной, что даже я ощущал  это.  Она  вот-вот
должна была дорасти до такого возраста, когда каждый  бычок  на  пастбище,
завидев ее, начинал бы бить копытом и фыркать.
     Когда человек сбрасывает камень с горы, может ли он не думать о  том,
что начнется обвал?  Четырнадцать  лет  назад  я  отпустил  на  волю  двух
рабов...  потому  что  пояс  девственности  на   девушке   оскорблял   мое
представление о  человеческом  достоинстве.  Неужели  мне  теперь  следует
попытаться надеть нечто подобное на дочь этого самого  раба?  В  общем,  в
жизни мы ходим по кругу! Что мне оставалось  делать,  Минерва!  Я  толкнул
первый камень.
     - Лазарус, я - машина.
     - Хампф! Ты хочешь сказать, что людские концепции и  представления  о
моральной ответственности недоступны машинам? Дорогуша, хотелось  бы  мне,
чтобы ты была нормальной девчонкой, с натуральным задом, по которому можно
хорошенько шлепнуть. Я бы так и сделал. В твоей  памяти  заключено  больше
опыта, чем в любом существе из плоти и крови. Перестань вилять.
     -  Лазарус,  человек  не   может   принять   на   себя   безграничную
ответственность. Он сойдет с ума  от  непереносимого  груза  беспредельной
вины.  Вы  были  вправе  дать  совет  родителям  Либби.  Но  при  чем  тут
ответственность? Ведь вы не были обязаны делать даже этого...
     - М-м-м. Ты права, дорогуша,  просто  жутко,  как  часто  ты  бываешь
права. Но я неисправим. Четырнадцать лет назад я повернулся спиной к двоим
щенкам, если так можно выразиться, и лишь благодаря  удаче,  а  не  точной
оценке, все обошлось. И вот мы снова очутились в той же самой ситуации, но
теперь исход мог оказаться трагическим. Дорогуша, я не думал  ни  о  какой
"морали" - просто я привык не причинять людям боли невзначай. Я не стал бы
вопить, если бы дети играли в "доктора", "делали ребенка" -  или  как  там
подростки зовут свои эксперименты?  Просто  мне  не  хотелось,  чтобы  мой
крестник наградил кроху Либби дефективным ребенком. Короче, я влез  в  это
дело и начал прямо с их родителей.  Позволь  добавить,  что  Ллита  и  Джо
разбирались в генетике, как свинья  в  политике.  На  борту  "Либби"  свои
заботы я держал при себе и никогда потом не обсуждал с ними этих вопросов.
Невзирая на значительные успехи,  достигнутые  ими  в  качестве  свободных
человеческих созданий, в большом числе вопросов Ллита и  Джо  были  просто
невежественны - а разве могло быть иначе?  Я  обучил  их  чтению,  письму,
арифметике  и  нескольким  практическим  вопросам.   После   прибытия   на
Единогласие их все время подгонял  кнут  необходимости,  так  что  времени
восполнять пробелы в образовании просто не оставалось.
     Хуже того - будучи иммигрантами,  они  не  усвоили  местных  табу  на
инцест.  Ребята  знали  о  них,  потому  что  я   предупреждал,   но   сие
предубеждение не было вдолблено  с  детства.  На  Благословенной  табу  на
инцест были несколько иными, но они не относились к домашним животным,  то
есть к рабам, которые размножались в соответствии с  волей  владельца  или
управлялись сами, как могли. А моим-то двум ребятам высочайшие  авторитеты
- их мать и священник - сообщили,  что  они  являются  "племенной  парой".
Поэтому  здесь  не  могло  быть  ничего  неправильного,   запретного   или
греховного. На Единогласии об их отношениях следовало помалкивать,  потому
что местным обитателям запрет на подобные браки просто был вбит в голову.
     Конечно-конечно, я должен был обо всем подумать заранее! Но, Минерва,
у меня же имелись и другие обязанности. Я не мог все  эти  годы  исполнять
обязанности  ангела-хранителя  Ллиты  и  Джо.  У  меня  была   жена,   мои
собственные дети, наемные работники и пара тысяч гектаров сельских земель,
да еще столько же девственного розового леса... Жил я слишком далеко, даже
несмотря на то что имел высокоорбитальный джамп-багги. Иштар, Гамадриада и
в  некоторой  степени  даже  Галахад  считают  меня   в   известной   мере
сверхчеловеком - просто  потому,  что  я  прожил  долгую  жизнь.  А  я  не
сверхчеловек; я состою из тех же плоти и крови и многие годы был столь  же
погружен в собственные проблемы, как Ллита и Джо в свои.  Небесная  Гавань
не свалилась на меня с небес.
     Короче, наконец мы покончили с ресторанными делами, я достал подарки,
которые прислала Лаура их детям,  восхитился  самыми  новыми  фотографиями
ребят, показал им снимки Лауры и моих детей. Выполняя этот древний ритуал,
я все думал о ней, о фее, конечно. Длиннорукий и длинноногий Джо-Аарон был
уже не тем маленьким мальчиком, которого я помнил  по  последнему  визиту.
Либби была примерно на год младше нашей старшенькой, а возраст  Джо-Аарона
я знал до секунды, и это значило, что ему  тогда  было  примерно  столько,
сколько и мне, когда меня почти тысячу лет  назад  едва  не  застукали  на
девчонке в церкви на колокольне.
     Мой крестник уже не был ребенком. Он сделался юношей,  и  пара  шаров
служила ему не просто для украшения. Если он уже не успел  опробовать  их,
то, безусловно, нервничал и обдумывал, как  это  сделать.  В  голове  моей
мелькали возможные варианты, как  в  памяти  умирающего  картинки  прошлой
жизни. Кстати, это неправда. Но я справился с собой и проявил тонкость.  И
дипломатию. Я сказал: "Джо, а кого ты запираешь на ночь? Либби? Или  этого
молодого волчонка?"
     Машина хихикнула.
     - Ничего себе дипломатия.
     - А как еще сказать,  дорогуша?  Они  явно  были  удивлены.  Когда  я
выразился пояснее, Ллита вознегодовала. Как это  так  -  лишить  ее  детей
общества друг друга? Тем более что они спят вместе с самого  младенчества,
к тому же у них просто не хватает места. Или я хочу  предложить  ей  спать
вместе с Либби, а Джо-Аарону - с Джо? Если так, пусть я  забуду  об  этом.
Минерва, люди в основном ничего не понимают в науках, а генетика  числится
последней в списке. К этому времени со дня смерти Грегора Менделя миновало
целых двенадцать столетий, но  тем  не  менее  люди  по-прежнему  доверяли
бабьим сказкам... Как и теперь, должен добавить.
     Итак, я приступил к объяснениям, понимая, что Ллита и Джо не глупы, а
просто невежественны. Она немедленно набросилась на  меня.  Да-да,  Аарон,
конечно. Я уже думала о том, что  Либби  может  захотеть  выйти  замуж  за
Джо-Аарона, - а  она,  безусловно,  захочет.  И  я  знаю,  что  здесь,  на
Единогласии, на подобные вещи смотрят косо.  Но  глупо  разрушать  счастье
детей из-за суеверия. Поэтому,  если  это  случится,  мы  решили,  что  им
придется перебраться в Коломбо или по крайней мере  в  Кингстон.  Там  они
смогут поменять фамилии и пожениться, и никто не станет их  укорять.  Нам,
конечно, не хотелось бы, чтобы они жили от нас так далеко, но мы не станем
мешать их счастью.
     - Она любила их, - проговорила Минерва.
     - Да, любила, дорогуша, в соответствии с  точным  определением  этого
слова. Для Ллиты благополучие и  счастье  детей  значили  больше,  чем  ее
собственные. Поэтому я и попытался ей объяснить, почему табу на брак брата
и сестры не является  суеверием,  что  подобный  союз  представляет  собой
реальную опасность, несмотря на  то  что  в  их  случае  все  оказалось  в
порядке.
     Сложнее всего было объяснить причины. Начинать  прямо  со  сложностей
генетики, объяснять их людям, не знающим даже элементарной  биологии,  все
равно что пытаться ознакомить с понятиями  многомерной  матричной  алгебры
человека, который снимает ботинки, чтобы сосчитать до двадцати.
     Джо подчинился моему авторитету. Но Ллита  относилась  к  тому  сорту
людей, которые всегда должны знать все "почему", иначе она  ограничивалась
ласковой упрямой улыбкой и, соглашаясь со мной на словах,  поступала  так,
как и намеревалась поступить с самого начала. Ллита была смышленой -  выше
среднего уровня, однако при этом страдала от демократического  недостатка:
ей казалось, что ее личное мнение не хуже любого другого;  тогда  как  Джо
был подвержен аристократической болезни: он принимал мнение авторитета.  Я
не знаю, какое из сих заблуждений более патетично, споткнуться можно так и
этак. Однако в этом отношении я  вполне  понимал  Ллиту  и  знал,  что  ее
необходимо убедить.
     Минерва, как уместить суть исследований, проводившихся тысячу лет,  в
час разговора? Ллита даже не представляла, что организм  ее  воспроизводит
яйца, то есть яйцеклетки. Напротив, она была убеждена,  что  это  не  так:
ведь за  свою  жизнь  она  приготовила  тысячи  яиц  -  вареных,  жареных,
взболтанных и так далее. Но она слушала, а я  выбивался  из  сил,  имея  в
своем распоряжении лишь карандаш  и  бумагу,  тогда  как  необходима  была
обучающая машина генетического института.
     Но я держался, рисовал схемы, жутким образом усложнял  очень  сложные
вопросы  и  наконец  решил,  что  они  усвоили  представление   о   генах,
хромосомах, редукции хромосом, парных генах, доминантах, рецессивах и  то,
что  от  плохих  генов  получаются  недоразвитые  дети.  А  о  дефективных
младенцах, слава Фригг со всеми ее бесчисленными именами, Ллита слыхала  с
самого нежного возраста, слушая сплетни старших рабынь. Тут она  перестала
улыбаться.
     Я спросил, играют ли они в карты. Без особой надежды, поскольку у них
не было времени для подобных занятий. Но Ллита принесла  из  детской  пару
колод. Карты были самыми обычными, из тех,  что  использовались  тогда  на
Единогласии: пятьдесят шесть карт четырех мастей; черви и  бубны  красные,
трефы и пики черные. В  каждой  масти  были  короли,  и  с  их  помощью  я
изобразил старинную случайную ситуацию, используемую в азах генетики  и  в
игре "Давайте сделаем здорового младенца", в которую играют дети здесь, на
Секундусе, и которая объясняет им все задолго до того, как они повзрослеют
настолько, чтобы вступать в половые отношения.
     Я сказал:  "Ллита,  черные  карты  -  рецессивные,  красные  карты  -
доминантные; бубны и трефы идут от матери, а черви  и  пики  достаются  от
отца. Черный туз - это  смертоносный  ген,  вызывающий  рождение  мертвого
ребенка; черная дама дает нам "голубого"  младенца  -  ну,  такого,  когда
нужна операция, чтобы он остался в живых,  -  и  так  далее".  Минерва,  я
установил правила для определения возможности усиления плохого гена, и для
брата с сестрой она оказалась в четыре раза выше, чем для неродственников.
Я объяснил им,  почему  так  происходит,  а  потом  заставил  их  записать
результаты  двадцати  раскладов  при  каждой  степени  родства   во   всех
сочетаниях или комбинациях.
     Минерва, моя аналогия была не столь хороша, как в  детсадовской  игре
"Сделаем здорового ребенка", но с помощью двух колод с различными  черными
мастями я  сумел  проиллюстрировать  влияние  степени  единокровия.  Ллита
сперва заинтересовалась, потом начала  мрачнеть  всякий  раз,  как  только
новый расклад карт заставлял черную масть усиливать черную.
     Она раскладывала карты по правилам для брата и сестры, и  дважды  туз
треф сочетался с тузом пик, суля младенцу смерть.  Тут  она  остановилась,
побледнела и взглянула на нас. "Аарон, - медленно сказала она с ужасом,  -
неужели мы должны запихнуть Либби в пояс невинности? Ой, нет!"
     Я мягко сказал ей, что все не так уж и плохо. Никуда кроху  Либби  не
надо запихивать  -  следует  просто  сделать  так,  чтобы  дети  не  могли
пожениться и чтобы Джо  Аарон  не  удалось  сделать  сестре  ребенка  даже
случайно. Короче, не беспокойся, дорогая!
     - Лазарус, - произнес компьютер, - а могу я спросить:  каким  образом
вы плутовали во время этих карточных игр?
     - Почему ты так решила, Минерва?
     - Беру назад свой вопрос, Лазарус.
     - Конечно же, я жулил всеми известными мне способами. Я ведь  говорил
тебе, что им некогда было играть в карты, а вот мне приходилось иметь дело
с каждым видом колод и играть по  самым  разным  правилам.  Минерва,  свой
первый нефтяной  колодец  я  получил  от  парня,  который  напрасно  решил
воспользоваться в игре краплеными  картами.  Дорогуша,  Ллиту  нужно  было
убедить, но сперва ее следовало  напугать.  Я  использовал  все  возможные
способы: передергивал, перевертывал, манипулировал с колодой прямо  у  них
перед носом. На сей раз я играл не на деньги -  я  просто  должен  был  их
убедить, что инбридинг годится для животных, а не для их обожаемых  детей.
И я добился этого.
     (Опущено.)
     ...здесь, Ллита, твоя спальня, то есть  твоя  и  Джо.  Комната  Либби
примыкает к  вашей,  а  Джо-Аарон  обитает  дальше  по  коридору.  Как  вы
устроитесь потом, зависит от  того,  кто  у  вас  родится  -  мальчик  или
девочка, - и от того, сколько детей у вас будет и когда появятся новые. Но
оставлять колыбель в комнате Либби надолго нельзя  -  вы  можете  временно
пользоваться этим предлогом, чтобы приглядывать за ней.
     Но это лишь предосторожность: кошку  не  следует  оставлять  рядом  с
жарким. Подростки ловко обходят подобные мероприятия. Никто еще  не  сумел
помешать девочке лечь на спину, если она решила, что ее время  настало.  А
вот когда она решит - вопрос.  Поэтому  необходимо,  чтобы  дети  спали  в
отдельных постелях.  Ну  а  потом  придется  проследить,  чтобы  Либби  не
ошиблась,  принимая  решение.  Кстати,  что-нибудь   может   помешать   ей
отправиться со мной в Небесную Гавань в гости к Паттикейк?  Теперь  насчет
Джо-Аарона. Джо, су