ько средством избежать худшего, и,
использовав это средство, Дэйв навсегда забыл  про  самолеты  -  как  и  о
фехтовальной рапире - и никогда не жалел об этом, как и о фехтовании.
     Вскоре он  получил  новый  диплом  бакалавра  агрономических  наук  и
сделался ученым фермером.
     Сей сертификат, учитывая предпочтение,  отдававшееся  ветеранам,  мог
обеспечить ему место на гражданской службе, давал возможность учить  людей
сельскому делу. Но вместо этого он  снял  с  банковского  счета  некоторую
сумму, скопившуюся, пока Дэйв бездельничал в школе, и вернулся в те  самые
горы, которые оставил четверть столетия назад, - чтобы  купить  ферму.  То
есть  внес  плату  вместе  с  залогом  -  конечно  же,  не  без  очередной
правительственной субсидии.
     И стал работать на ферме? Не будь простаком - более Дэйв  не  вынимал
рук из карманов. Наемные работники растили урожай, он же занимался  другим
делом.
     Для завершения  своего  великого  плана  Дэйв  предпринял  шаг  столь
невероятный, что я должен просить  тебя,  Айра,  принять  мой  рассказ  на
веру... поскольку нельзя надеяться, что рационально  рассуждающий  человек
может понять это.
     В те времена в период между двумя войнами на  Земле  проживало  более
двух миллиардов людей - и по крайней мере половина из них голодала. Тем не
менее - тут я и прошу тебя поверить, как  очевидцу  мне  незачем  лгать  -
невзирая на недостаток продуктов  питания,  который  кое-где  и  время  от
времени становился менее острым... невзирая на все эти жуткие нехватки,  в
стране  Дэвида  правительство  платило  фермерам  за  то,  чтобы  они   не
выращивали пищу.
     Не качай головой.  Пути  Господни  и  правительства  неисповедимы,  и
никому из смертных не дано постичь их. Никогда не думай,  что  ты  и  есть
правительство; когда придешь домой, поразмышляй  над  этим;  спроси  себя,
знаешь ли ты, что и зачем  делаешь  -  а  когда  придешь  ко  мне  завтра,
расскажешь, до чего додумался.
     Возможно, Дэвид так никогда и не вырастил урожая.  На  следующий  год
его земля осталась под паром, а он получил за это внушительную сумму,  что
устраивало его в высшей степени. Дэвид любил эти горы и  всегда  стремился
домой, ведь покинул он их только затем,  чтобы  избежать  тяжелого  труда.
Теперь же ему платили за то, что он не работал... это было весьма  кстати,
поскольку он полагал, что  пыль,  поднятая  при  вспашке,  портит  красоту
здешних мест.
     Правительственной субсидии хватало, чтобы  возвращать  залог,  пенсия
составляла приличную  сумму,  и  он  нашел  человека,  который  согласился
обслуживать ферму - не выращивать на ней урожай, а кормить  цыплят,  доить
одну-двух коров, возделывать огород и небольшой сад,  чинить  заборы...  а
жена работника тем временем помогала по хозяйству жене Дэвида. А для  себя
Дэвид приобрел гамак.
     Бывший офицер не был суровым  хозяином.  Он  подозревал,  что  коровы
жаждут просыпаться в пять утра не более, чем он сам, и решил завести новый
распорядок.
     Оказалось, что коровы вовсе  не  настаивают  на  раннем  пробуждении.
Просто их следовало доить дважды в день - так уж устроены эти животные.  И
им было безразлично, в пять или девять утра проводится первая дойка - если
только про нее не забыли.
     Однако выдержать характер не удалось: наемный работник Дэвида не  мог
избавиться от своей беспокойной привычки - склонности к работе.  Для  него
новое время дойки было сродни греху. Тогда Дэвид предоставил  ему  свободу
действий, и работник вместе с коровами возвратились к своим привычкам.
     Что же касается Дэйва,  то  он  повесил  гамак  между  двумя  густыми
деревьями и поставил возле него столик с охлажденным питьем. Вставал он по
утрам, когда проснется - в девять или в десять - завтракал и медленно брел
к гамаку - передохнуть перед ленчем. Труд его ограничивался снятием  денег
с текущего счета и подведением баланса в расходной книге жены. Он перестал
носить ботинки.
     Теперь он не читал газет и не  слушал  радио,  полагая,  что  его  не
забудут известить, если начнется новая война... И таковая разразилась  как
раз тогда, когда он только что начал вести подобный образ жизни. Однако  в
отставных адмиралах флот не нуждался. Дэйв не  обратил  на  войну  особого
внимания - не хотелось расстраиваться. Вместо этого он прочел все книги  о
древней Греции,  которые  нашел  в  библиотеке  штата  или  купил.  Чтение
успокаивало, приносило желание знать все больше и больше.
     Каждый год в День флота он надевал  парадную  адмиральскую  форму  со
всеми медалями - начиная от золотой, полученной в училище, и  кончая  той,
что ему дали за храбрость в бою, той,  что  сделала  его  адмиралом,  -  и
работник отвозил его в центр графства,  где  Дэйв  выступал  на  заседании
торговой палаты с речью на патриотическую тему. Айра, я не знаю, зачем  он
это делал. Быть может, он считал, что положение обязывает, или же  у  него
просто такое было чувство юмора.  Но  его  приглашали  каждый  год,  и  он
никогда не отказывался. Соседи гордились им - в нем воплощалось Все,  Чего
Способен Достичь Наш Парень, - такой же, как все, живущий, как  остальные.
Его успех делал честь всем соседям. Им нравилось, что  он  остался  таким,
каким был - свой в доску - и если кто-то и замечал, что  Дэвид  ничего  не
делает, то не обращал внимания.
     Я только поверхностно  ознакомил  тебя,  Айра,  с  карьерой  Дэйва  -
незачем вдаваться в подробности. Я не упомянул про автопилот,  который  он
изобрел и разработал, когда перешел на соответствующую должность;  о  том,
как он кардинально перестроил работу  экипажа  на  борту  летающей  лодки,
придумав, как меньшими усилиями добиться наилучшего результата.  Командиру
экипажа  оставалось  только  проявлять  бдительность,  а  когда   это   не
требовалось, он мог и  вовсе  храпеть,  припав  к  плечу  второго  пилота.
Оказавшись  начальником  службы  совершенствования  патрульных   самолетов
флота, Дэвид внес изменения в приборы и пульты управления.
     Сделаем вывод: не думаю, что Дэйв считал себя  "экспертом  в  области
эффективности", однако он упрощал всякое  дело,  которым  ему  приходилось
заниматься, и каждому его преемнику приходилось работать меньше,  чем  его
же предшественнику.
     Но обычно последователю приходилось  вновь  реорганизовывать  дело  -
чтобы иметь в три раза больший объем  работы,  но  и  в  три  раза  больше
подчиненных...  сей  факт  тоже  своеобразно  характеризует  чудаковатость
Дэйва. Некоторые люди - муравьи по натуре, они не могут не трудиться, даже
если работа бесполезна. Талантом созидательной лени наделены немногие.
     Так кончается повесть о человеке, который был  слишком  ленив,  чтобы
ошибаться. Оставим его там, в тени, в гамаке. Насколько мне известно, он и
теперь там.



ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: III. ДОМАШНИЕ НЕУРЯДИЦЫ

     - После двух-то тысяч лет, Лазарус?
     - А почему бы и нет, Айра? Дэйв был мне почти что  ровесник.  А  я-то
жив.
     - Да, но... Разве Дэвид Лэм принадлежал к Семьям? Или он был внесен в
реестр под другой фамилией? Лэмов в списках не значится.
     - Я его не спрашивал, Айра. А он и не говорил. В те дни  члены  Семьи
держали этот факт при себе. А может быть, он и  сам  не  знал.  Ведь  Дэйв
оставил дом неожиданно. В те времена  юнцам  не  говорили  об  этом,  пока
парень или девица не достигали брачного возраста. Значит,  восемнадцати  у
мальчишек и шестнадцати для девушек. Помню свое собственное потрясение,  а
я узнал об этом незадолго до того, как мне  исполнилось  восемнадцать.  От
дедуси - потому что я намеревался  натворить  глупостей.  Самое  странное,
сынок, в той животинке, которая называется человеком,  это  то,  что  мозг
взрослеет гораздо медленнее, чем тело. Мне было семнадцать, я был молод  и
брыклив и подобрал себе самую неподходящую  пару.  Дедуся  отвел  меня  за
амбар и убедил меня в моей ошибке.
     "Вуди, - сказал он, - никто не собирается мешать тебе бежать  с  этой
девицей". Воинственным тоном я объявил, что мне в этом никто помешать и не
сможет, потому что, оказавшись за границей штата, я  могу  провернуть  все
дело без согласия родителей.
     "Об этом я тебе и говорю, - сказал дед. - Тебя никто не остановит. Но
и помогать тоже не будет. Ни твои родители, ни другой дед с бабкой, ни  я.
Мы даже не поможем тебе оплатить брачные расходы,  не  говоря  уж  о  том,
чтобы поддерживать твою семью материально. Не то что доллара, Вуди,  дайма
тощего не получишь. А если не веришь мне, спроси у  остальных".  Я  угрюмо
ответил, что никакой помощи мне не нужно.
     Кустистые дедусины брови словно подпрыгнули. "Ну-ну, - проговорил он.
- Или это она собирается поддерживать тебя?  Ты  не  заглядывал  в  раздел
"Помогите" во вчерашней газете? Если нет - попробуй-ка  глянь.  Только  на
финансовую часть... одного раза хватит. - И  добавил:  -  О,  конечно,  ты
можешь отыскать работу, будешь веники разносить по домам. А что  -  свежий
воздух, физическая  нагрузка,  возможность  продемонстрировать  обаяние  -
которого у тебя, кстати, немного. Только не вздумай продавать  пылесосы  -
их никто не берет". Айра, я не знал, о чем  он  говорит.  Это  был  январь
1930-го. Тебе что-нибудь говорит эта дата?
     - Боюсь, что нет, Лазарус. Невзирая на долгое изучение истории Семей,
все ранние даты мне приходится  переводить  на  стандартный  галактический
календарь - чтобы ощутить их.
     - Не знаю, Айра, помянута ли эта дата в семейных  анналах.  Страна...
да вся планета, погрузилась тогда в  экономическую  флюктуацию.  Тогда  их
называли депрессиями. Работы не было  -  во  всяком  случае  для  лопоухих
юнцов, толком ничего не умеющих. Дедуся вовремя понял это, он уже  побывал
в  нескольких  подобных  переделках.  Но  он-то  побывал,  а  я...  Мне-то
казалось, что я схвачу мир за хвост и переброшу через плечо.  Я  не  знал,
что  недавно  окончившие  курс  поверенные  адвокаты  развозят  молоко   в
фургонах. А бывшие миллионеры бросаются из окон. Я не мог этого заметить -
потому что чересчур увлекался тогда девицами.
     - Старейший, я читал об экономических депрессиях, но так и не  понял,
чем они вызывались.
     Лазарус Лонг поцокал языком.
     - И ты распоряжаешься целой планетой?
     - Быть может, я не заслужил такого поста, - признал я.
     - Не будь таким скромником. Выдам тебе тайну: в те времена  никто  не
представлял, отчего они происходят. Даже Фонд Говарда лопнул бы, не оставь
Айра  Говард  столь  подробных  инструкций  о  том,  как  именно   следует
распоряжаться Фондом. С другой же стороны, все,  начиная  от  дворников  и
кончая профессорами экономики, были твердо убеждены, что знают и  причины,
и лекарство. Поэтому опробовали почти каждое лекарство, и  не  помогло  ни
одно. Депрессия продолжалась до начала войны, которая не излечила  болезнь
- а просто замаскировала ее симптомы.
     - Но что же именно делалось не так, дедушка? - упорствовал я.
     - Айра, как по-твоему, я такой  умный,  что  могу  ответить  на  этот
вопрос? Я сам разорялся  неоднократно.  Иногда  финансовым  путем,  иногда
приходилось бросать нажитое, чтобы спасти шкуру. Хмм. Черт побери... какие
тут объяснения... Впрочем... что  случается  с  машиной,  если  управление
осуществляется с положительной обратной связью?
     Я удивился.
     -  Лазарус,  я  не  верен,  понял  ли  вас.  Управление  машинами  не
осуществляется при положительной обратной связи, во  всяком  случае  я  не
могу придумать такого примера. Положительная обратная связь вводит систему
в усиливающиеся колебания.
     - Вернемся к пройденному, Айра. Я  всегда  подозрительно  отношусь  к
аргументам по аналогии, однако, судя по накопленному  за  столетия  опыту,
могу сказать, что ни одно правительство просто не способно сделать  такое,
что  не  явилось  бы  для  экономики  положительной  обратной  связью  или
тормозом. Или и тем и другим сразу. Быть может, когда-нибудь,  где-нибудь,
кто-нибудь посмышленее самого Энди Либби вычислит, как обойтись с  законом
спроса и предложения, чтобы заставить его лучше работать, не дозволяя  ему
более действовать на прежний жестокий манер. Может быть, это еще случится.
Но я никогда такого не видел. Впрочем, Бог свидетель, пытались  многие.  И
всегда с самыми лучшими намерениями.
     Но  чтобы  понять,  как  работает  циркулярная  пила,  одних   добрых
намерений  мало,   Айра;   самые   жуткие   злодеи   в   мировой   истории
руководствовались ими. Но ты отвлек меня...  а  я  хотел  рассказать,  как
случилось, что я не женился.
     - Извините, дедушка.
     - Хммфф. А ты можешь схамить иногда? Я же болтливый  старикашка  и  к
тому же заставляю тебя выслушивать всякую  чушь.  Тебе  ведь  жаль  своего
времени.
     Я ухмыльнулся в ответ.
     - Жаль. Вы действительно болтливый  старикашка,  требующий,  чтобы  я
выполнял каждую его прихоть... а я действительно  очень  занятой  человек,
меня заботят серьезные дела, а  вы  полдня  скармливали  мне  побасенку  -
чистый вымысел, не сомневаюсь, - о человеке, который был ленив  настолько,
чтобы не ошибаться. Наверное, вам хотелось рассердить меня. Вы  намекнули,
что этот ваш герой является долгожителем, а потом уклонились от ответа  на
несложный вопрос и перешли к своему  деду.  А  этот...  адмирал  Рэм,  так
кажется? - он был рыжим?
     - Лэм, Айра... Дональд Лэм. Или так звали его брата? Это  было  очень
давно. Странно, что тебя заинтересовал цвет его волос... Это напомнило мне
еще  об  одном  моряке,  участнике  той  же  самой  войны,  но   во   всем
противоположном... Дональду? Нет, Дэвиду. То есть  во  всем  буквально  на
него непохожем, кроме цвета волос. Они была такие рыжие,  что  им  мог  бы
позавидовать сам Локи. Он пытался задушить кадьякского  медведя.  Конечно,
не вышло. Айра, ты ведь даже не  мог  видеть  такого  медведя.  Это  самый
свирепый хищник Земли, в десять раз тяжелей человека. Длинные желтые зубы,
почти,  как  кинжалы,  вонючая  пасть...  и  скверный  характер.  Но  Лейф
справился с ним голыми руками, и причем учти - без всякой на то  нужды.  Я
бы уже давно исчез за горизонтом - а хочешь услышать о  Лейфе,  медведе  и
аляскинской семге?
     - Не сейчас. Похоже на новую байку. Вы рассказывали, как расстроилась
ваша женитьба.
     - Так и было. Дедуся  как  раз  спросил  меня:  "Вуди,  она  давно  в
тягости?"
     - Нет, он еще объяснял вам, что вы не сумеете прокормить жену.
     - Сынок, если ты все знаешь сам, то и рассказывай.  Я  пылко  отрицал
подобную идею, однако дедуся заметил, что я лгу - нет другой  причины,  по
которой может захотеть скопиться семнадцатилетний мальчишка. Замечание это
особенно рассердило меня - потому что у меня  в  кармане  лежала  записка:
"Вуди, родной, я влипла, не знаю, что делать".
     Дедуся настаивал, и я трижды отпирался, с  каждым  разом  раздражаясь
все больше. Наконец он сказал: "Ну, хорошо,  не  хочешь  -  молчи.  А  она
показала тебе  справку  о  беременности  за  подписью  доктора?"  Айра,  я
невольно все выболтал. "Нет", - говорю.
     "Хорошо, - сказал он. - Я все улажу. Но только один раз. И  впредь  -
чтобы пользовался изделиями "Веселые вдовушки", пусть  даже  твоя  милашка
твердит, что беспокоиться не о чем. Или ты еще не знаешь, что их продают в
аптеках?"
     Ну, а потом дед заставил меня сперва дать клятву и рассказал о  Фонде
Говарда, и о той награде, которая ждет меня, если я женюсь на девице из их
списка.
     Вот и  вышло,  что,  едва  я  получил  от  адвоката  письмо  на  свой
восемнадцатый день  рождения,  как  вдруг  отчаянно  влюбился  в  одну  из
перечисленных в списке девушек. Мы поженились, нарожали детей, а потом она
сменила меня на новую модель. Ты тоже, небось, от нее.
     - Нет, сэр, я происхожу от вашей четвертой жены.
     - От четвертой, да? Посмотрим... от Мег Харди?
     - По-моему, она была у вас третьей. Я от Эвелин Фут.
     - А, да!  Хорошая  была  девушка.  И  пухленькая,  и  хорошенькая,  и
ласковая, а плодовита, как черепаха. А какой кулинар... Слова  плохого  ни
разу не сказала. Таких теперь больше не делают. Лет на пятьдесят, наверно,
помоложе меня, только этого не было заметно: я и седеть начал,  когда  мне
уж стукнуло полтораста. И знала  о  моем  возрасте:  каждый  из  нас  имел
родословную с указанием даты рождения. Спасибо тебе, сынок,  что  напомнил
мне об Эвелин - она восстановила во мне веру в женский пол, когда я ее уже
почти потерял. А что еще сохранилось о ней в архивах?
     - То, что вы были ее вторым мужем и от вас она имела семерых детей.
     - Жаль.  А  я  надеялся,  что  найдется  и  фото.  Хорошенькая  была,
улыбчивая. Когда мы познакомились, она  была  замужем  за  одним  из  моих
кузенов, за Джонсоном, мы с ним вели общее дело. По субботам мы с кузеном,
Мег и Эвелин собирались за пивом и пиноклем [американская карточная  игра,
напоминающая безик]. А потом мы поменялись - законным  путем,  через  суд,
когда Мег решила, что ей больше нравится Джек... да, Джеком его звали... И
Эвелин не возражала. Не только на  бизнесе  -  на  нашем  пинокле  это  не
отразилось. Одно из достоинств Семей Говарда  в  том  и  состоит,  что  мы
исцелились от ядовитого порока ревности за многие поколения до  того,  как
это сделала вся наша раса. Пришлось - при таком-то положении дел. А у тебя
ее стерео не найдется? Может быть, голограммы?  Как  раз  тогда,  кажется.
Фонд начал делать снимки для брачных контрактов.
     - Посмотрю, - пообещал я. И тут мне пришла в голову блестящая идея. -
Лазарус, как все мы знаем, в Семьях время от времени повторяются одни и те
же физические типы. Я запрошу в архивах  список  женщин,  происходящих  от
Эвелин Фут и проживающих на Секундусе. Есть достаточно большая вероятность
того, что среди них может оказаться двойняшка Эвелин - вплоть до улыбки  и
доброго характера. И тогда... если вы пройдете полную реювенализацию -  не
сомневаюсь, что она не менее Иштар будет стремиться устранить всякие...
     Старейшина отмахнулся.
     - Айра, я ведь сказал - нечто новое. Назад не вернешься. Конечно,  ты
в состоянии подыскать девицу, которая до десятого знака  будет  похожа  на
Эвелин, такую, какой я ее помню. Но все равно не хватит одной важной вещи.
Моей молодости.
     - Но если вы закончите реювенализацию...
     - Умолкни! Вы способны наделить  меня  новыми  печенкой,  желудком  и
сердцем. Вы можете смыть оставленную возрастом ржавчину с моих мозгов,  и,
воспользовавшись тканями клона, возместить утраченное... Вы способны  дать
мне новое клонированное тело. Но  вам  никогда  не  сделать  меня  прежним
наивным юнцом, находившим невинные удовольствия в пиве, пинокле и обществе
толстушки жены. Меня с ним  будет  объединять  лишь  память  -  и  то  уже
немного. Забудем об этом.
     Я спокойно сказал:
     - Предок, желаете ли вы снова жениться на Эвелин Фут  или  нет,  вам,
как и мне, известно - я ведь тоже не раз проходил эту процедуру, - что  по
окончании полной программы восстанавливается не только телесный  механизм,
но и желание жить.
     Лазарус Лонг выглядел недовольным.
     - Ах,  конечно.  Излечивает  от  всего,  кроме  скуки.  Черт  побери,
мальчик, какое ты имел право лезть в мою карму? - Он вздохнул. -  Но  и  в
преддверии  ада  нельзя  находиться  до  бесконечности.  Скажи  им,  чтобы
продолжали свое дело.
     Я удивился.
     - Я могу зафиксировать это, сэр?
     - Достаточно моего слова. Но  я  не  отпускаю  тебя  с  крючка.  Тебе
по-прежнему придется являться ко мне и выслушивать мои откровения  до  тех
пор, пока реювенализация не исцелит меня от подобного ребячества...  кроме
того,  не  забывай  про  свои  исследования.  Ты  должен  отыскать   нечто
действительно новое.
     - Согласен, сэр, и на то и на другое - я дал обещание. Один момент  -
скажу компьютеру.
     - Машина уже слышала обо всем  от  меня.  Разве  не  так?  -  Лазарус
помолчал. - Имя-то у нее есть? Неуже