точно не зная, что же станет их конечной целью. Каждый думал о своем. Лена придерживала голову раненого Юла и могла читать мысли мальчика. О чем же он думал? Да все о том же - из всей этой драки Степан Колодин опять ушел невредимым. Смерть единственного сына уже не казалась Юлу достаточным наказанием для палача. Кто поручится, что Степан любил сына? Кто поручится за любовь? Никто.
     Лена касалась Нади плечом. Мысли красавицы прыгали, постоянно сбиваясь, но вновь и вновь возвращались к одной теме: таких людей, как Роман, стоит опасаться - ничего хорошего ждать от них нельзя. Но Надя не могла о нем не думать. Сердце ее изнывало. Такая знакомая тоска, такое непосильное мучение. Лена невольно отстранилась и будто ненароком положила ладонь на плечо Стену. Мысли Алексея вертелись вокруг Беловодья. Он не хотел туда возвращаться. Должен был, но не хотел.
     Неожиданно раздался визг тормозов, всех рвануло вперед. Если бы Меснер и Роман не были пристегнуты, то наверняка бы влепились лбами в ветровое стекло.
     - Что случилось? - спросила Лена, припоминая, что за долю секунду до остановки впереди мелькнула чья-то тень.
     Все, кроме Юла, высыпали из машины. На асфальте, отброшенный в сторону ударом о капот, лежал мальчишка лет шестнадцати. Откуда он взялся и куда бежал в этот час, когда хмурый осенний рассвет едва начал брезжить, неизвестно. Теперь же он был неподвижен, руки раскинуты, одна нога закинута на другую, будто парнишка решил лечь вздремнуть прямо на проезжей части. Мчащийся в серой влажной хмари джип он мог и не разглядеть. Меснер осветил лучом фонарика лицо лежащего. Оно было белым, из правой ноздри сочилась кровь.
     - Он умер? - спросила Лена. Баз наклонился над парнем.
     - Скорее всего, у него поврежден позвоночник. И также черепно-мозговая травма... Дыхание затруднено.
     Все невольно огляделись, будто проверяя, может ли прийти помощь со стороны. Справа от дороги тянулся все тот же бесконечный лес, слева - лоскутья вымокших под дождем полей и опять же лес, но вдалеке. Несколько домиков ютились возле дороги. В одном из них тускло светилось окно.
     - Может быть, попытаться отвезти его в дом? - предложила Лена, но ей никто не ответил.
     Баз принес из машины одеяло и сделал из него импровизированную шину на шею пострадавшему, чтобы не сместились шейные позвонки.
     - Нам нужны носилки, чтобы его перетащить, - сказал Василий.
     Роман присел рядом с ним на корточки. Дыхание со странным свистом вырывалось у пострадавшего из груди.
     - Если мы доставим его в больницу, у него есть шанс? - спросил колдун.
     Баз отрицательно мотнул головой.
     - Почти никакого. Вряд ли здесь поблизости найдется приличная больница. Даже если он останется жив, что маловероятно, то почти наверняка будет полностью парализован. К тому же я не уверен, что нам удастся даже это - у него в любой момент может остановиться дыхание.
     - Мы перенесем его в дом, - предложил Меснер. - Нельзя оставлять его здесь.
     Меснер и Стен притащили выломанную секцию забора и осторожно уложили на него раненого, как на носилки. Но даже это малейшее колебание стало для парня роковым. По телу его пробежала судорога, и он перестал дышать, Баз опустился на колени и принялся делать искусственное дыхание.
     - Нести его в дом, или бросить здесь у дороги - все едино. Он умрет, - сказал Роман.
     - Ты хочешь его бросить? - спросил Стеновский.
     - Просто оцениваю шансы.
     Роман повернулся и зашагал вдоль дороги.
     - Куда ты? - крикнула ему вслед Лена, но Роман не ответил.
     - Он дышит, - сказал Баз, распрямляясь, - но я ничего не гарантирую. Бедный парень...
     Юл и Лена остались в джипе, а остальные подняли импровизированные носилки и осторожно понесли их. Едва ли они прошли двадцать шагов, как увидели возвращающегося Романа.
     - Там впереди ручей, - сказал он. - Вода грязновата, но все равно может спасти. Несите его туда. У парня еще есть шанс.
     Никого подобные слова не удивили. Даже Баз, последним присоединившийся к компании, уже был наслышан об удивительных способностях колдуна в области лечения водой.
     Все четверо заспешили и едва не сбились с шага. Предостерегающий окрик База заставил их взять себя в руки. Через несколько минут они увидели впереди мост и чернеющую внизу бурлящую змеистую полоску воды. Самым трудным было спуститься по обрывистому берегу к ручью. При первом же шаге Надя поскользнулась, и если бы не Роман, то наверняка покатилась бы вниз. Колдун с такой силой ухватил ее за руку, что Надя вскрикнула.
     - Спокойно, - сказал Меснер. - Или у нас будут проблемы.
     - У нас постоянно проблемы, - огрызнулась Надя. - Не успеваем отбиваться.
     Наконец они спустились. Роман скинул куртку и вошел в воду. Разуваться не стал - дно наверняка засыпано битыми бутылками и пустыми консервными банками - ничего не стоило изрезать ступни. Течение было сильным, вода тут же вспенилась и забурлила возле его лодыжек. Раненого опустили на берег вместе с импровизированными носилками рядом с колдуном.
     - Вы свое дело сделали. Теперь уходите, - сказал Роман.
     - Это еще почему? - с вызовом спросила Надя. - Хочешь без свидетелей утопить его в реке?
     Роман взглянул на нее с усмешкой:
     - Ищешь повод, чтобы остаться?
     - Ничуть. Но я не особенно верю в твое благородство.
     - Придется поверить - другого выхода нет.
     - Мы не можем бросить тебя одного! - запротестовал Алексей. - А если явятся люди Колодина?
     - Вода плохая, - отозвался колдун. - Это вам не Пустосвятовка. Придется торчать с ним в ручье минимум час, а то и больше. Вы не можете столько времени загорать на дороге! Уезжайте!
     - Он прав, - сказал Меснер. - Мы должны уходить.
     Роман вновь посмотрел на Надю. Кто знает, может, они видятся в последний раз. И хотя он сам до конца в это не верил, упрямо надеясь, что в бесконечной паутине дорог непременно отыщет ту, по которой идет она, сердце захолонуло от нестерпимого холода.
     - Гамаюнов обещал тебе встречу, и он сдержит слово. - Баз по своему обыкновению улыбнулся. - Как только все встанет на свои места, Гамаюнов с тобой свяжется.
     - Пришлет письмо? - спросил Роман. - Или пришлет гонца?
     - Скорее всего, гонца, - сказал Баз.
     - Тогда пусть гонцом будет Надя.
     - Если Гамаюнов меня отпустит, я приеду. - Ее голос звучал на удивление спокойно.
     Это спокойствие его взбесило. Он выскочил на берег, шагнул к Наде, схватил ее за плечи, привлек почти грубо и поцеловал. Секунду она сопротивлялась, потом сама жадно приоткрыла рот и тронула языком его губы. В следующую секунду их дыхание слилось. Ее пальцы скользнули по его волосам и запутались в густых прядях.
     И тут вместе рыжего глинистого берега Роман, будто наяву, увидел свою речку Пустосвятовку. Но не такую, как в последний раз, - бурлящую от осенней влаги, несущуюся вдоль грязных берегов. А светлую, в летний полдень, и по ней неспешно скользили отражения бегущих облаков. И песок на берегу сверкал чистым золотом. Никогда прежде такой Роман не видел свою реку даже в мечтах. Или он до этого и не мечтал о подобном?
     - Если ты не приедешь, я тебя разыщу. Где бы ты ни была, - прошептал Роман.
     - Буду ждать. - В ее голосе был скорее вызов, нежели обещание.
     Ну что ж, пусть будет вызов. Это лучше, чем ничего.
     - Я знаю твой дар, - шепнул он.
     Если он рассчитывал, что она испугается, то ошибся. Она улыбнулась в ответ, будто говорила: "Вот и прекрасно!" Повинуясь наитию, он снял с мизинца кольцо и надел Наде на палец на безымянный палец правой руки - будто то было обручальное кольцо.
     - Это кольцо защитит тебя.
     - Пора уходить, - повторил Меснер.
     Роман вошел в воду по пояс и потянул за собой "носилки" с раненым.
     Но Стеновский вместо того, чтобы последовать за остальными, вошел по колено в воду.
     - Если ты делаешь это, чтобы попасть в Беловодье...
     - Не для этого, - оборвал его Роман. Алексей на секунду смутился.
     - Прости, - пробормотал он. - Но все равно. Я скажу тебе одну вещь. Должен сказать. Гамаюнов никогда не пустит тебя в Беловодье. Из тебя не выйдет ученика. А второй гуру ему не нужен.
     - Уходи, - сказал Роман и отвернулся.
     Он не хотел, чтобы Стен понял, как ему больно.
     - Ты здесь слишком на виду и беззащитен. Кто-то должен тебя прикрыть.
     - Уходи! - заорал Роман и, обернувшись, глянул на него с такой яростью, что Алексей невольно попятился.
     Колдун в эту минуту мог убить одним прикосновением.
     Когда беглецы вскарабкались по обрыву наверх и остановились, чтобы посмотреть вниз, то увидели колдуна и носилки с раненым уже на середине ручья.
     - Ты зря сказала, что он хочет утопить парня, - заметил Стен.
     - Тебе-то что надо? - тут же взвилась на дыбы Надя. - Мне, если сказать честно, до Романа дела нет. То, что я с ним спала, ничего не меняет.
     - Ты спала с ним?
     - Тебя это волнует?
     - Нет, нисколько. Нисколько.
     - Волнует, - рассмеялась Надя и погрозила ему пальцем. - Хочешь сказать, что я должна остаться?
     - Тебе решать.
     - Я выбираю Беловодье. И все, что мне будет мешать, я пошлю к черту.
     - Ты же любишь Романа.
     Надя не ответила и решительным жестом распахнула дверцу машины.
     - Ты ничего не понимаешь, - проговорила она, не оборачиваясь. - Как это страшно, когда теряешь любимого человека. Жизнь кончается. Ты начинаешь новую пустую жизнь сначала. Думаешь, мне двадцать восемь? Ошибаешься. Этой осенью мне исполнилось четыре года. И я не смогу пережить все это снова. Не смогу.
     Она права. Роман скоро умрет. Не сейчас, не сию минуту. Но скоро. И она, наверное, тоже предчувствует это.
     - Стен, у тебя такое лицо, будто ты только что с похорон! - воскликнула Лена.
     При этих словах Надя едва заметно вздрогнула. Алексей спешно отодвинулся - он не хотел, чтобы Лена слышала его мысли.
     Вода была мерзкой - почти и не живая уже. Она лишь делала вид, что прежняя, неслась вперед, пенилась, обжигала холодом. Дважды в ней попадались радужные нефтяные пятна. Тогда спасительная сила, извлеченная прежде из потока, пропадала и приходилось начинать сначала. Прошел уже почти час, а парнишка так и не открыл глаза. Жизнь, правда, еще теплилась в нем. Но едва-едва. У раненого не было водного ожерелья, и чтобы холодная вода не убила его, Роману приходилось отдавать ему часть собственной энергии. Порой колдуну начинало казаться, что он зря затеял это купание - парня ему не вытащить. И вот, когда он уже готов был выпустить самодельные носилки из рук и отправить раненого плыть по течению туда, куда соизволит вынести вода его тело, мальчишка неожиданно застонал и открыл глаза. Живой! Значит, и худая вода, как непутевая мать, все же сумела вымыть по частицам из искалеченного тела хворь и возвратила умирающему силы. Теперь Роман был просто обязан вытащить парня с того света. Вода, беснуясь, закипела серой густой пеной вокруг них. Роман заставлял несущийся мимо поток отдавать каждую живительную частичку и вдыхал ее в раненого с такой яростью, будто хотел парня не спасти, а прикончить. Так прошло еще с полчаса. Наконец Роман почувствовал, что у него не осталось сил и если он не хочет отправиться плыть по течению туда, куда несется этот ручей, то должен выбираться на берег.
     Роман вытащил самодельные носилки на песок и, прежде чем расстегнуть ремни, которыми Стен и Меснер привязали паренька к забору, положил пострадавшему влажную руку на лоб и прошептал:
     - Забудь все, что с тобой было этим утром.
     Едва Роман освободил спасенного, как тот вскочил на ноги и, повернувшись к колдуну, прохрипел:
     - Что ты сделал, бля? Я ж весь мокрый. По соплям захотел?
     Спасенный стиснул кулаки - показалось что на его руках выросло два безобразных нароста.
     - Вали отсюда! Беги! Скорее! - Роман набрал полные пригоршни воды и плеснул парню в лицо.
     Тот в ужасе отпрянул, завизжал и понесся наверх по обрыву. Дважды он оскальзывался, но наконец выбрался наверх и, не обернувшись, скрылся из глаз. Все, что теперь угрожало пацану, - это воспаление легких. Но домики были недалече. Если парень сейчас остаканится, да разотрут его спиртяшкой, да заляжет он в постель с теплой грелкой, то никакая хворь его возьмет. Впрочем, колдуну уже не было дела до его дальнейшей судьбы.
     Для самого Романа купание еще закончено не было. Передохнув, надо было вновь лезть в ручей и нацедить из бегучей воды и для себя немного силы. Роман обождал, пока не пронеслось мимо очередное мазутное пятно, и спустился в поток. Ему хватило и четверти часа, чтобы ощутить знакомую вибрацию силы в теле. Только зачем ему сила? С кем он еще должен сразиться? Путешествие в подлинное Беловодье так и не состоялось. Но он не особенно расстраивался по этому поводу. Другое его тяготило. А вот что - он не мог точно определить. Встреча с Надей и сознание безнадежности своего странного и внезапного чувства? Безнаказанность господина Колодина? Гибель мнимого Беловодья - его колдовского порождения и, следовательно, частицы его самого?.. Нет, что-то другое. Но что?
     То, что он расстался с людьми, с которыми хотел быть всегда и всюду. Роман выбрался на берег, уселся, обхватив руками колени, и весь съежился. Нет, он не чувствовал внешнего холода от мокрой одежды, но холод в груди от невыносимого ощущения пустоты, заставил его тело трястись крупной дрожью. Друзья возникли из ниоткуда и исчезли в никуда. А он опять оставался один. И все, что у него было, - это холодная сверкающая животворящая стихия воды. Но он понимал теперь, как это мало. Даже собрав всю силу водной стихии в сердце, он не смог бы насытиться и утешиться. Никогда прежде он не испытывал подобного отчаяния. Он был как ребенок, которому позволили поиграть восхитительной игрушкой, а потом внезапно и беспричинно ее отняли. Прежде у него не было друзей. Он был один-одинешенек. Но за эти несколько дней все переменилось. Его друзья. Стен. Эд. Баз. Лена. Юл. Надя. Он перечислял их имена как заклинания. Стен, Эд...
     И тут что-то случилось с ручьем - посередине завертелась черная воронка, потом вскипели белой гривой буруны, и поднялась над водой церковь с единственным золотым куполом. Поначалу она была прозрачна, слаженная не из кирпича, а из водного тумана, и сквозь ее стены проглядывали растущие на том берегу ели. В то же время Роман отчетливо видел, как горят перед образами лампады и свечи. Беловодье? Здесь? Откуда...
     "Все считали, что я нашел его..." - услышал он голос Гамаюнова так отчетливо, что невольно оглянулся.
     Но рядом никого не было. Ни единой души. Голос Ивана Кирилловича звучал у него в мозгу. Роман пересилил всемогущего и отобрал у него часть воспоминаний. Смог... Но почему-то это не особенно тешило - теперь достигнутое сделалось как будто и не важным.
     "...Но это не так, - продолжал невидимый Гамаюнов. - Место было случайным, и озеро тоже. Озеро вообще понадобилось лишь затем, чтобы отгородить наш поселок от внешнего мира невидимой стеной. Прошло два месяца, и в глубине воды появились красноватые огни, потом - желтое пятно - будто на дне затонуло крошечное золотое солнышко. Пятно становилось все отчетливее, и наконец над водой показался купол. За несколько дней всплыла вся церковь. А в воде стали проглядывать купола и коньки крыш других хоромин. Так явилось Беловодье..."
     Роман слушал и смотрел на церковь над водой. Туман медленно густел, фундамент перестал покачиваться в такт бегущему потоку, сделался устойчив и неподвижен. Роман вновь соскользнул в ручей и, добравшись до церковки, коснулся рукою выглядывающей из воды ступени. Она была шершавой и холодной - как и положено камню. Тогда колдун нащупал ногою погруженные в воду ступени и стал подниматься. Протянул руки, и пальцы его уперлись в деревянные резные двери. Подаваясь нажиму, двери распахнулись, и он очутился внутри. Горели тонкие восковые свечи, перед покрытыми серебряными ризами иконами теплились лампады.
     Иконостас сверкал так, будто бы только вчера липовое дерево, вышедшее из-под руки мастера, покрыли позолотой. Романа охватила странная дрожь. Будь он верующим, он назвал бы это чувство благоговением.
     Он почувствовал, как пол под ногами качнулся. Оглядевшись, колдун увидел, что стены вновь обретают прозрачность, огоньки свечей гаснут, а вода начинает колыхать казавшийся неколебимым прежде пол. Он едва успел добраться до берега, когда церковка растеклась по воде струйками белого тумана.
     Гамаюнов не искал Беловодье и даже не создавая его заново. Он просто построил свой город на берегу озера, а вода, как зеркало, отразила исторгнутую из сердца душевную теплоту и сконцентрировала этот пар над гладью озера. Еще немного усилий, каплю нежности, и потекут молочные реки с кисельными берегами... но не хватило. Избранникам не достало сил поднять весь город. Так и плавает белой лодочкой церковь на воде, дразня и смущая нестойкие души. Ну что же вы! Неужто недостало вам терпения завершить начатое? Только терпение, может, и есть, а сил нет. Терпение ведь еще не есть сила.
     Только лгал ты, господин Гамаюнов, говоря, что мнишь построить новое Беловодье. И путь оказался короче, и цель ближе. Не Беловодье было тебе надобно, а власть над Беловодьем. Потому и Стен ушел от тебя, а ты его еще и в спину подтолкнул. Роману нравилось вот так фамильярно мысленно говорить с Гамаюновым. Колдун был уверен, что Иван Кириллович его слышит. А ведь я теперь знаю, каким даром ты наградил Надю, хитрец! Ее дар - усиливать дар других. Или блокировать. Потому ты и держишь ее при себе. Но только почему-то ты позабыл простую вещь: то, что служит тебе, может послужить и другим. А я теперь равен тебе, потому что могу создать, как и ты, Беловодье. Я научился этому. Я открыл твою тайну. Разумеется, церковь мне, некрещеному, не создать. Но ведь можно и что-то другое. Только у меня нет пока что невинно убиенных, чтобы укрепить фундамент. Что еще ты умеешь, Гамаюн?.. Ах да... бриллианты из воды. Ну что ж, со временем и это осилим. И что тогда? Ты ведь знаешь, хитрец, чем кончаются сказки. Да, да, приходит молодой царь и убивает старого, и занимает его место. И забирает его жену. Ведь ты знаешь это. И я знаю.
     А потом из ниоткуда вынырнула черная птица и накрыла огромными крыльями и ручей, и оба его берега. Откуда птица? Почему? Роман не сразу понял, что птица - это не из воспоминаний Гамаюнова и даже не из его собственных колдовских грез посланец. А предчувствие беды. Роман вскочил с песка, прикидывая, что лучше - выбраться наверх или, наоборот, броситься в воду. Но понял, что опоздал.
     - Я же говорил, что все это была примитивная инсценировка, - долетел голос сверху.
     Роман поднял голову. Над обрывом стоял маленький пузатый человек, в драповом пальто в накидку - надеть его полностью мешала повязка на правой руке. По бокам толстяка подпирала пара здоровяков. Оба выше шефа на целую голову. Один из них целился Роману в грудь из автомата.
     - Ну, давай, ползи сюда, друг любезный, - сказал Колодин и махнул Роману здоровой рукой. - Я же знал, что ты, ублюдок, где-то здесь. И без глупостей - убить-то мы тебя не убьем. А вот ноги прострелим.
     Роман скосил глаза в сторону ручья. Прыгнуть в воду и попытаться уйти, сделавшись невидимым? Нет, далеко до воды, вмиг из автомата прошьют. Что же тогда? Просто сдаться - и все? Может быть, этот берег реки и видел Стен в своем мимолетном видении, когда предсказывал Роману смерть? Может быть, та минута уже настала? Сейчас? Уже? Так скоро?
     Колдун стал медленно карабкаться наверх, мысленно оценивая свои шансы. Он мог попытаться обезводить всю троицу одним прикосновением, и прежде всего этого типа с автоматом. Нет, на такое у него явно не хватит силы. И кольцо он Наде отдал. Впрочем, кольцо не защитило бы его от пуль.
     И как Колодин его нашел? Ведь от того места, где пылало покинутое Беловодье, они отъехали уже километров на пятьдесят. Роман взобрался наверх и огляделся. Недалеко от обрыва топтались еще двое, а между ними - в длинной белой рубашке Глаша. И как она-то тут