ью молока.
     - Приятного аппетита. Галя прижалась к мужу.
     - Мы долго здесь пробудем? - спросила шепотом.
     Но Роман расслышал ее вопрос. И еще - колдун был уверен - в голосе Гали звучал страх.
     - А где Грег? - спросил Роман, останавливаясь на пороге. - Вы его, часом, не прикончили вместо меня?
     - Он охраняет Беловодье. - Таков был ответ Ивана Кирилловича.
     - А сколько вообще людей здесь? - Роман сделал широкий жест, обводя комнату. - Надо бы поглядеть, нет ли кого постороннего.
     Эд Меснер склонил голову набок, прислушиваясь:
     - В Беловодье сейчас двенадцать человек... Одного я чувствую с запозданием.
     - Это Надя, - уточнил Роман.
     -Есть еще одно существо. В домике для гостей.
     - Это Глаша. Кемарит, наверное. Осенью русалки могут сутками спать и не просыпаться, пока их не разбудят.
     Дядя Гриша, Роман и Баз вышли из гамаюнов-ской усадьбы, прихватив по канистре с пустосвятов-ской водой.
     - Ничего себе хулиганство, - присвистнул дядя Гриша, оглядывая водное чудо. Уже стемнело, и вода светилась. - Ну, чисто Китеж.
     Они вышли за ограду, и видение пропало. Потом возник лес - точь-в-точь такой же, как снаружи. И лишь вглядевшись, можно было угадать, где невидимая ограда отделяет Беловодье от остального мира. Каждый раз Беловодье изображало иное. Может, в один прекрасный момент изобразит оно бетонный за" бор или корпус какого-нибудь завода-гиганта? Роман двинулся вдоль стены. С пустосвятовской водой рабо-талось не в пример легче. Она мгновенно скреплялась со стенами, превращаясь в стеклянные окошки. Но все равно колдун двигался слишком медленно. Скорее! Роман ускорил шаги. Баз плелся сзади, волоча канистры.
     Насколько можно доверять Меснеру?.. Не думать об этом - отвлекает. А в сущности, чем Гамаюнов лучше Сазонова?.. Нет, лучше, конечно. Иван Кириллович не пытался срезать с Романа ожерелье и не жег Юлу лицо. Он только приговорил Стена к смерти. Любимчика - к смерти. Но кто сказал, что Стен - любимчик? Может быть, напротив, совсем нелюбимый? Слишком неудобный, прямолинейный, не желающий идти на компромиссы. Не льстец, не подлиза. От него приходилось скрывать торговлю поддельными бриллиантами, потому что иначе он бы стал презирать Га-маюнова. О, сколь горькая мысль... Наигорчайшая. Такое и подумать невмоготу. Нет, Иван Кириллович никогда так не думал. Никогда. Не настолько Иван Кириллович инакомыслящий, чтобы себе в таком признаться. И страх Гамаюнова перед Стеном - чисто интуитивный, подсознательный. И желание убить Алексея - тоже. Похоже на правду? Очень даже... Не думать... Ограда прежде. Заплатки прежде... Что же разломилось? Всего лишь меч рассек следы ожерелья или... вера Стена в чудо Беловодья дала трещины? Неважно... Все равно ограда восстановится. Стене плевать, верит в нее Стен или нет. Беловодью плевать, какие бриллианты продавал Гамаюнов, поддельные или настоящие. Важен сам факт существования. Кто бы знал, из какого сора вырастает колдовство! - перефразировал Роман знаменитую строчку стихотворения. Не думать... сомнения мешают... мешают ли? Вере мешают. А колдовству?
     - Этот женишок умеет других заставлять на себя работать, - пробурчал дядя Гриша.
     - Разве мы на него работаем?
     - На него, на хулигана, - уверенно подтвердил дядя Гриша. - Но как говорится, a bon chat bon rat . А нам - хвосты заносить.
     Восстановление стены заняло полчаса. После этого Роман вернулся в Беловодье.
     А далее... далее видение расплылось черным пятном.
     Колдун очнулся - воспоминания опять прервались. Тина сидела подле него. Она не будила его, нет, притулилась в изножье кровати и ждала. По щекам ее катились слезы.
     Он не стал спрашивать, что случилось. И так знал.
     - Чудодей умер, - сказала Тина.

Глава 13

СОБАЧИЙ ВОПРОС

     Роман оделся и вместе с Тиной - она уже откопала в шкафу черную ажурную косынку - направился к Эмме Эмильевне.
     Господин Вернон ожидал, что в доме Чудодея будет полно народу - все явятся посочувствовать, кто чем может подсобить. Но никого почти не было. Во дворе топтался один Слаевич.
     - Надо же, какая фигня: у меня звездный час пропал, а то бы накуролесил, Чудодея почтил, он любил, когда куролесят. А я - пустой... до дна... - пожаловался повелитель земли и, понизив голос, попросил: - Ты мне воды заговори литров двадцать. Чтоб помянуть Чудака по-человечески. А то я сейчас на мели. Последний звездный час сам знаешь как кончился.
     - Не сейчас. Позже.
     - Так я вечерком зайду. - Слаевич счел уклончивый ответ за обещание.
     Роман вошел в гостиную. Эмма Эмильевна в домашнем несвежем халате и тапочках обмякала в кресле. Лицо ее расплылось, обвисло, подбородок налился жиром, под глазами набрякли мешки. Дряблость, морщины, седые растрепанные волосы. В первый миг Роман ее не узнал. Вдова постарела лет на тридцать. Не сразу колдун догадался, что моложавость Эммы Эмильевны была колдовская и кончилась со смертью Чудодея. Подле вдовы на банкетке притулилась Тамара Успокоительница, вся уже в черном, - платье до пола, ажурная косынка на волосах. Наверняка Тамара уже вытянула у вдовы сотню-другую баксов. Что-что, а это Успокоительница умела делать в совершенстве.
     - Ромочка, дорогой! - Эмма Эмильевна кинулась колдуну на шею. От нее пахло потом и валерьянкой. - Как же так... За что? - Она едва стояла на ногах. Ее вело из стороны в сторону. Приходилось поддерживать.
     - Отчего наступила смерть? - спросил господин Вернон, хотя первым делом хотел произнести обычное в таких случаях "сочувствую"... и так далее.
     - Не знаю... Его увезли. Сразу. На "скорой".
     - Странно. Разве не спецтранспорт должен был забрать тело?
     - Ой, Ромочка, не знаю... Ничего не знаю... - Вдова вновь повалилась в кресло. - Как я без него? Как?
     Роман не знал, что и ответить. Тина всхлипнула и отвернулась к окну.
     - Ты бы лучше посочувствовал, а не с вопросами лез! - напустилась на господина Вернона Тамара. - Мы все без Чудодея осиротели.
     Тут она не кривила душой: и колдуны, и люди, к магии не причастные, Чудака любили. В этом Роман никогда не сомневался.
     - Тамарочка, ну, не надо так. Ромочка с Мишенькой всегда дружили. Я так обрадовалась, когда Рома вернулся. У него, кстати, новый ассистент, такой приятный молодой человек... Ах да, Мишенька конвертик оставил. Как раз... накануне. Там, кажется, гостевой билет.
     Эмма Эмильевна обрадовалась, что может какое-то поручение покойного мужа выполнить. Встрепенулась, вскочила, да так резко, что едва не упала. Роман? успел ее подхватить.
     - Вы бы с Тиной поженились... Я все говорила, когда же вы поженитесь? Такая подходящая пара. Смотреть на вас приятно. Гляну, бывало, и радостно.
     Ах, что тут говорить... Не понимаете вы ничего, бедные... - Она махнула рукой, ушла в кабинет, стала перебирать бумаги.
     Тина поглядела на Романа. Но он стоял к ней спиной, она видела лишь его волосы да немного щеку. Скулу.
     - Да что ж такое, найти не могу... - донесся из кабинета беспомощный возглас. Но вскоре Эмма Эмильевна вернулась в гостиную, держа в правой руке письмо, а левой стирая слезы. - Вот, Ромочка. Надеюсь, это важно.
     Колдун вскрыл конверт. Внутри был пригласительный гостевой билет на имя Алексея Стеновского и обрывок бумаги. Вроде как чистой. Наверняка - колдовское письмо.
     Роман попрощался и торопливо шагнул к двери. Эмма Эмильевна за время их разговора, казалось, постарела еще на десять лет.
     На обратном пути колдун зашел на тот участок с недостроенным особняком, где умер Чудодей. Все здесь было так же, как утром. Роман плеснул на ступени из фляги, пытаясь определить, нет ли где следов колдовского воздействия. Нет, ничего. А пес? Почему пес рылся в мусоре? Роман подошел к куче, шевельнул ботинком обрывок пленки.
     Вот и разгадка. Дохлая крыса. Несколько капель пустосвятовской воды на шкурку. Едкий дым и шипение. Ну, ясно, Аглая Всевидящая свой знак оставила. Ведь она разглядела именно этот двор в своих видениях. А наяву пометила, чтобы в тот миг, когда событие наступит, иметь лучший контакт.
     И прозрел Роман. Только слишком поздно прозрел! Нельзя было поручать Алексею охрану Чудодея. Ведь Алексей - провидец. Он угадал грядущую смерть и, значит, сам вольно или невольно направлял события. А тут еще Аглая - тоже видела и тоже направляла, взывала, ждала. Оба их предвидения вошли в резонанс... Что же получается? Стен убил Чудодея?! Нет! Чушь какая-то! Чушь!
     Роман отшвырнул ногой крысу.
     Не надо винить Стена. К чему? Алексей - лишь предсказатель. Он прозревает будущее. А ты, колдун, должен был предвидеть... что?
     - Ну что я должен был предвидеть?! - вслух воскликнул колдун, обращаясь неведомо к кому.
     Тина захотела то ли задать вопрос, то ли ответить, но Роман предостерегающе поднял руку. Так что я должен был предвидеть, скажи мне, ты, вообразивший себя вершителем чужих судеб? Да, двое предрекали одно и то же. Ну и что? Это лишь подтверждает достоверность события. Провидцы прозревали будущее. Прозревали, да. Но вспомним, когда видение посетило Алексея. Лишь однажды, в тот вечер, когда колдованы напали на Романа. А потом Стен, как ни силился, не мог увидеть смерть Чудака вновь. Сам рассказ о грядущей опасности почти ничего не прояснял. Туман, собака, умерший глава Синклита во дворе.
     Аглая же... тоже никаких подробностей. "Чудак сидит на ступенях. Собака, утро... туман..." - говорила она, будто повторяла Лешкины слова. Роман огляделся. Сейчас тумана не было. Утром был. Но это неважно. А важно совсем другое: прозрение ли это? Итак, Алексея осенило в тот вечер, когда на господина Вернона напали колдованы и пытались надеть обруч. Обруч не надели... но осколки лежали в кармане у Романа. Помнится, Алексей "прозревал" во дворе у Чудака. И колдован только что умер. Вполне возможно, что видение было вызвано смертью кол-дована. Да, осколки обруча, колдован... Перед тем как Стен произнес свое пророчество, Роману сделалось плохо, все поплыло перед глазами. Точно! Точно! Тот, кто это замыслил, предполагал использовать Романа. Но водный колдун пересилил, сломал обруч. Неведомому противнику повезло - место Романа занял Стен. Аглая же... получается, что на Всевидящую надевали обруч. Только она об этом молчала. Или сказала Чудаку, а он сохранил в тайне. Не имеет значения. Тот, кто создал обручи, убил Чудодея.
     Роман повернулся и зашагал домой. Тина едва за ним поспевала.
     - Ведь крыса - это Аглаин знак. Получается, что Аглая убила Михаила Евгеньевича? - спросила Тина, замирая от ужаса.
     - В какой-то степени - да.
     - Но Синклит должен знать...
     Роман резко остановился, схватил Тину за руку и тряхнул:
     - Синклит ни о чем не должен знать. Пока. Иначе мы спугнем настоящего убийцу.
     - А кто настоящий убийца?
     - Не знаю. Но найду, клянусь водой и памятью Чудодея.
     В одном сомневаться не приходилось: кому-то очень хочется захватить власть над темногорским колдовским Синклитом.
     Роман в прихожей сбросил куртку и кинулся в кабинет.
     Когда водой из Пустосвятовки он облил бумажку, проступили наспех нацарапанные буквы.
     "Роман, все так и есть", - гласила записка Чудодея.
     Что подразумевать под этим "все", Чудак не объяснил. Догадывайся сам, господин Вернон, ты же умница!
     Роман закружил вокруг стола: теперь кабинет был опять в его распоряжении. Наверное, господин Вер-нон сделал далеко не все, чтобы спасти Чудодея. Не догадался. А кто вообще про такое догадаться мог? Кто? Шерлок Холмс? Надо было охранное заклинание наложить... Нет, ерунда, охранных заклинаний один колдун на другого не накладывает - это аксиома. На человека, наделенного даром, можно. На того, кого одарил ожерельем, - тоже. А на сильного колдуна никак не наложить. Колдун сам себя оберегать должен. А если не может оберечь, погибает... Как Чудодей.
     И все же надо было что-то сделать. Ну, не пожелал Роману никто помочь, что из того? Можно было бы... А что можно? Что? По обручу найти владельца? Не вышло. Не Романа это вопрос. Роман вытащил из ящика осколок, повертел в руках. Черная земля, твердая, как металл. Мелкозернистая структура. В центре - крошечное отверстие. В том осколке, который Роман рассматривал первым и который растворил, канала не было. Тот осколок был с самой поверхности обруча. А вот на том, что отдал Гавриилу, канал был. Роман заметил его и еще подумал, что это отверстие для иной стихии - воды или воздуха. Для че...
     Догадка мелькнула. Роман аж подпрыгнул. Схватил скальпель, наугад полоснул по руке. Затем капнул воды в раскрывшуюся ранку. А когда нить отвердела, извлек обрывок и поднес к червоточине канала. Нить дернулась и заползла внутрь... Роман намеренно сделал водную нить длиннее, так, что кончики ее, оставшиеся снаружи осколка, смогли замкнуться в кольцо. И едва нить замкнулась, как обруч завибрировал. Ожил. Что же получается? Господин Вернон сам создал обручи и хотел пленить колдунов? Хотел возглавить Синклит и захватить власть над Темно-горском. Но тогда получается, что и Чудодея убил Роман. Самолично. Нет, нет... Это уже полный мрак... болото... А может, водный колдун и не грезил все это время в колдовском трансе, а разгуливал по Тем-ногорску и творил темные дела... Чушь, чушь и чушь! Сам себя он пленить не мог. И откуда у него колдо-ваны? И потом, Чудодей его не подозревал.
     Но нить-то в его обруче, Романа! В этом сомневаться не приходилось. Выходит, он сам, господин Вернон, создал колдовские ловушки? Вот почему Роман так поздно заметил приближение колдованов и позволил себя пленить. Водная нить - родная стихия; ожерелье не забило тревогу. Многое сразу объяснилось: и почему кольцо не предупредило об опасности, и почему Роман все же сдюжил и обруч разорвал. К счастью, колдун был в тот вечер только-только с Пустосвятовки, и водная стихия одолела свое же порождение и силу других стихий.
     Ну почему все так поздно объяснилось? Если б Чудодей был жив!.. А сейчас? Кому можно поведать такое?!
     Бежать, вон из дома, куда-нибудь от всех этих вопросов, от безвинной вины. Впрочем, физически бежать и не надо. Достаточно облить веки пусто-святовской водой - и Роман в воспоминаниях, в другом мире. А разве там легче? Дурацкий вопрос. Там хотя бы колдун может вспомнить, как были созданы обручи. И кем. Им самим? Кем-то другим? Впрочем, что тут гадать. Он уже и сам понял: семь незаживающих полос у него на груди - следы от того злоботвор-чества. Значит, обручей тоже должно быть минимум семь. Один, правда, распался. Роман сбросил рубашку. Так и вышло: последний шрам бесследно исчез, на коже осталось лишь шесть кровавых полос. Колдун вдруг затрясся от нелепого смеха. Ну, что сегодня он еще, обнаружит?
     Может быть, отправиться к Гавриилу Черному и рассказать обо всем? Признаться... Но зачем? Чтобы господина Вернона тут же приговорили к разъятию водной нити и изгнанию из Синклита? Он, конечно, никогда не считал себя трусом. Но ведь и глупцом тоже не считал. Нет, господин Вернон сейчас ничего рассказать не может. Он должен прежде вспомнить, а уж потом...
     Так чего лить воду впустую? Вспоминай скорее! Осталось совсем чуть-чуть.
     Роман смочил веки пустосвятовской водой.
     И начались
     ВОСПОМИНАНИЯ...

***

     Стена была восстановлена, и колдун со своими спутниками вернулся в Беловодье. На всякий случай Роман держал в деснице колдовскую плеть. Но им никто не препятствовал. В дверях гамаюновской усадьбы их встретил Меснер.
     - Все в порядке? - спросил Эд. - Ограда починена?
     - Как Сазонов? Гамаюнов?
     - Сидят, как ты повелел. - В голосе Меснера звучало легкое неодобрение.
     - А Грег? Не появлялся?
     - Пока нет.
     - Надо найти его. И предупредить Стена, - сказал Роман. - А то он по-прежнему в церкви. Нечего ему там делать. Пусть уходит, и как можно быстрее.
     - Я скажу ему, - пообещал Меснер, - и приведу сюда. Справитесь без меня?
     - Надеюсь. Только давай быстрее.
     Меснер побежал к церкви, перескакивая с дорожки на дорожку. Потом остановился, произнес заклинание, и ледяная дорога пролегла к ступеням церковки на водах. У Меснера она была широкой, как хайвей.
     - Ладно, пойдем потолкуем с господином Сазоновым, - сказал Роман Базу и дяде Грише.
     - Отдайте его мне, - попросил дядя Гриша. - Уж больно руки чешутся.
     - После плена.
     - Ну, лады.
     И они вошли в призрачную усадьбу.
     Отцы-основатели по-прежнему сидели в креслах. Казалось со стороны, что они и не пленены вовсе, а сидят в гостиной и мило беседуют о тайнах бытия, мечтах и их исполнении.
     Вадим Федорович улыбнулся Роману, будто все было в порядке и шло именно так, как и должно было идти.
     - Присаживайтесь, - предложил любезно Сазонов. Ну надо же - его прилепило к креслу намертво, а он по-прежнему разыгрывает из себя хозяина жизни!
     Роман плюхнулся в кресло напротив Сазонова. За огромным панорамным окном под черным небом плескалась изумрудная вода.
     - Хочу первым делом сказать: Беловодью ничто не угрожает, - объявил Вадим Федорович. - Можете мне верить, а можете не верить - я не могу принудить к подобным вещам. Но повторяю: Беловодье находится вне опасности. И даже напротив, я пришел сюда, чтобы исправить ошибки.
     Роман переменил позу: вальяжно откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу.
     - А что вам, в конце концов, нужно? - спросил колдун довольно хамовато.
     - Тебе не понять.
     - Как-нибудь попробую.
     - Мы собирались построить Беловодье вместе - я, Колодин и Гамаюнов. Построил его Иван Кириллович один, без нас.
     - И как видите, отлично все получилось! - с неожиданной горячностью воскликнул Баз. - А один или с вами - тут счет не имеет значения.
     - Послушай, я не обвиняю Ивана Кирилловича, но Беловодье было нашим общим детищем, - отвечал Сазонов. - И потом, на самом деле все получилось из рук вон плохо.
     Гамаюнов никак не реагировал на происходящее.
     - Мы сделали все, что могли, - не унимался Баз.
     - Как вы спаслись? - Роман решил, что спорить об итогах эксперимента не имеет смысла. - Ведь все думали, что вы погибли.
     - Долго рассказывать. - Вадим Федорович улыбнулся.
     Как непринужденно он держится! Загляденье. Ни одна жилка на лице не дрогнет. Ангел, да и только. Или бес. Что в принципе неважно. Главное - не человечья порода.
     - Мы не торопимся. Ограда восстановлена. - Роман попытался держаться так же непринужденно. - Я не вру.
     - А зачем было врать в первый раз? Роман изобразил раздумье:
     - Вы на миг потеряли сознание, когда мы въезжали в Беловодье. С настоящим Базом такого произойти не могло. Так что у меня возникли подозрения...
     - Потерял сознание? Я не помню.
     - Это длилось какую-то долю секунды. Но я заметил. - Роман лгал. Ничего он тогда не заподозрил. И сознания Сазонов не терял. А Колдуну хотелось этого самоуверенного типа уязвить, но ничем, кроме лжи, уязвить не получалось. - Так расскажите, как вы спаслись.
     - Тебе это знать не обязательно.
     - Он удрал, - сказал Иван Кириллович. - Пока киллеры расправлялись с теми ребятами, которых мы привезли с собой, с теми, кто работал на него, убивали моих девчонок и мальчишек, которые верили, что творят будущее цивилизации, он трусливо выскочил через заднюю дверь, что вела в парк.
     - Да, я ушел через запасный выход. Но это была вынужденная мера. - Кажется, впервые Сазонов немного занервничал. - Или ты забыл, что мы рисковали с самого начала? Но без риска тогда ничего нельзя было сделать. Для нашего замысла нужны были деньги. Причем огромные. Мы могли изготовить сколько угодно бриллиантов, которые никогда и никто не отличит от настоящих. Но их надо было продать. Не в тогдашнем Союзе, а на Западе. А когда на рынке появляется слишком много камней по низкой цене, это воротилам рынка не нравится. Я ожидал удара. Хотя и не столь сокрушительного.
     - Удара? От кого? - не понял Баз.
     - От того, кто распоряжается на рынке драгоценностей. Мы сбивали цены и лишали могущественную корпорацию законных или не совсем законных прибылей.
     -