рех лет маловатого. Мать обливалась радостными слезами, целовала Роману руки и тут же нарушила клятву, растрезвонила по всей округе об удивительном исцелении сыночка-кровиночки. Что тут началось! Все будто с ума посходили: пишущая братия осаждала дом Романа с утра до вечера, а больные шли косяками. Никогда господин Вернон и полагать не мог, что вокруг столько людей, обреченных природой и случаем на вечное истязание уродством. С болтливой мамашей он посчи
тался по-своему: отсушил ей язык так, что та онемела до скончания дней. А когда глупая женщина замолчала, он отрекся от своего доброго дела и заявил, что ребенок вовсе не недужил, а мамаша сама, ища нелепой популярности, сочинила историю с исцелением. Потихоньку калеки разбрелись по домам, и господина Вернона по-прежнему стали посещать покинутые жены и безутешные матери, разыскивающие своих детей. Он искал их старательно, но без азарта - постепенно его стали интересовать только деньги. Но за все годы, что он практиковал, не было такого случая, чтобы он ошибся. Правда, порой вода не отвечала на вопросы и водное зеркало лишь рябило и ничего не показывало. Но это означало, что посетитель задавал воде не свой вопрос.
     Второй раз нарушил он свое же неписаное правило недавно, когда этой весной привезли к нему попавшую в автомобильную катастрофу девчонку лет шестнадцати. Бессильная медицина приговорила ее к вечной неподвижности. Родители продали квартиру, переселились в какой-то сарай, полученные баксы истратили на лечение, но без толку. Разочаровавшись в научных методах, обезумевшие от горя, они кинулись к колдунам. Аглае Всевидящей заплатили, Гавриилу Черному - еще больше и под конец явились к Роману, хотя никогда он не афишировал себя как целителя. Остатки от квартирных денег, завернутые в обертку от шоколадки, принесли они колдуну. И опять что-то дрогнуло в душе Романа, когда он глянул на хорошенькое юное личико. А вернее, в глаза девушки, в которых были только боль и злость. И вновь он позволил себе поехать в Пустосвятово, опять купал в реке изувеченное тело и опять вдохнул в умирающую плоть жизнь.
     В этот раз он не поверил никому на слово, денег не взял - рука не поднялась брать у этих несчастных последнее - и стер из памяти и родителей, и девчонки поразительную историю исцеления.
     Дверь приоткрылась, и в Романову комнатушку заглянула Варвара.
     - За жратвой в магаз беги, - заявила она. - Я на свою пенсию кормить всю ораву не намерена.
     - Не волнуйтесь, будет пища обильная и нездоровая, жирная да соленая, - пообещал Роман, потягиваясь. - Набьете еще желудки так, что обратно полезет.
     - Вот паразит, - пробормотала Варвара, - вечно гадость какую-нибудь сказанет. Чтоб у тебя язык отсох от подобных слов.
     - Зря вы это, Варвара Алексеевна, пожелали, - вздохнул Роман, садясь на постели. - Вы же прекрасно знаете, что от ваших слов язык у меня никак отсохнуть не может, а вот у вас, - он сделал ударение на этом "вас", - очень даже может, стоит мне коснуться пальцем вашей кожи и мысленно произнести данное пожелание. Так зачем вы меня искушаете? Вдруг я не остерегусь и произнесу, а?
     Роман медленно вытянул вперед руку, будто в самом деле вознамерился коснуться пальцами мачехи. Варвара в ужасе отскочила к двери.
     - И это в ответ на мою щедрость и доброту он мне угрожает. Неблагодарный! - запричитала мачеха. - Сколько лет я тебя растила и холила. А ты, паразит, мне еще угрожаешь!
     - Со словом надо бережно обращаться, Варвара Алексеевна. - Роман погрозил ей пальцем и, не стесняясь женщины, по сути ему чужой, выскочил совершенно голый из постели.
     Варвара вновь взвизгнула и пулей вылетела из комнатушки.
     - Урод, как есть урод, - причитала она, прячась на кухне. - Из-за тебя, окаянного, нас и грабят все время. Потому как деньги твои нечистые. Как есть нечистые!
     - Варвара Алексеевна, а откуда, позвольте узнать, берутся чистые деньги? Ах, это, наверное, те, что только что из-под печатного станка и краской пахнут?
     Несмотря на то что говорящих отделяли две перегородки, они прекрасно друг друга слышали.
     - Может быть, и продуктов из магазина не носить? - поинтересовался Роман. - Они тоже нечистыми сделаются.
     На такую жертву Варвара пойти не могла. От дарового она никогда не отказывалась - хоть бы сами бесы ей презент предложили. Сказать по секрету - держала она в доме святую воду и принесенные Романом вещи опрыскивала. В последний раз вышла у нее даже драка в церкви с Клавой-хромоножкой из-за бутылки со святой водой, да только не родился еще на свет тот, кто у Варвары ее добычу отымет.
     - Продукты в магазинах у нас нормальные, никто нынче не травился, - уверенно отвечала Варвара с кухни. - Ты на всякий случай мальца возьми с собой - пусть колбасу и хлеб в сумку кладет, чтобы от рук твоих поганых не попортились.
     С Варварой Роман враждовал давно. Однако не стоило ее сегодня загонять так в угол и злить - это Роман чувствовал нутром, но не мог отказать себе в удовольствии немножко поизмываться над мачехой.
     Колдун умылся колодезной водой - хороша водичка в Пустосвятове, нигде такой не сыскать: коли знать к ней подход, так любую болезнь смоет, от любой беды остережет. Предприятий крупных поблизости не было, две кустарные фабрички давно закрылись, а колхозик местный смирно загибался на прорастающих сорняками полях и прозрачные воды Пустосвятовки не травил более ни гербицидами, ни дерьмом свинарника.
     Прежде чем идти за едой, Роман поднялся наверх, в чердачную комнатку, где ночевали гости. Здесь было довольно прохладно: печной стояк, обогревающий комнату, к утру совершенно остыл.
     - Ну как он? - спросил колдун у Юла и кивнул в сторону пленника.
     - Стонал под утро и какого-то Гамаюна то ли звал, то ли проклинал, - отвечал тот.
     Значит, приходит в себя. Ничего, парень, мы с тобой, надеюсь, поладим.
     - Иди-ка, Юл, на улицу, умойся - там у колодца рукомойник к сосне прибит.
     - Не пойду, - огрызнулся Юл. - Вода там ледяная.
     - Разумеется, ледяная, тут тебе не город, - усмехнулся колдун. - Только ты воде скажи: стань теплой. И она станет.
     - Вранье.
     - Проверь.
     Юл нахмурился, обдумывая сказанное, потом кинулся вниз.
     - Не обожгись! - крикнул вдогонку Роман.
     Теперь, когда он остался наедине с Алексеем, можно и поговорить. Он надеялся, что поутру пленник будет уступчивее. Парень мирно посапывал в спальнике, но только на первый взгляд это беспамятство походило на обычный сон. Лицо его было по-прежнему белым, как в ту минуту, когда Роман вытащил неподвижное тело из воды, а сквозь неплотно сомкнутые веки проглядывали белки. Колдун замотал свою шею шарфом так, чтобы нельзя было заметить его волшебную плетенку. После этого Роман положил на ожерелье пленника ладонь, и парень очнулся.
     - Не волнуйся, ты еще не в раю, - предупредил Роман, видя, что Алексей в недоумении оглядывает скошенные стены чердачной каморки.
     - Кто тебя послал? - спросил тот хмуро. - Колодин?
     - Я сам себя прислал, как всегда и везде, - отвечал Роман. - И пожалуйста, сделай так, чтобы я не начал раскаиваться.
     - Денег у меня нет, - предупредил Алексей.
     - Ага, значит, были еще и деньги, - удовлетворенно кивнул Роман. - Как интересно!.. - Он хитро прищурил глаз и добавил: - Но только не мне.
     Алексей понял, что сболтнул лишнее. Он вновь огляделся и даже сделал попытку встать, но Роман предостерегающе коснулся пальцами его груди, и пленник вновь повалился на постель.
     - Давай договоримся раз и навсегда, - предложил Роман. - Ты не пытаешься бежать, а я не применяю к тебе свою силу. Идет?
     - Иди к черту! - Алексей неожиданно вспылил и сделал бесполезную попытку вырваться - но куда там было ему тягаться с дьявольской силой господина Вернона. Муха, точнехонько муха в сетях паука. Роман едва сдержался, чтобы не рассмеяться, наблюдая беспомощное барахтанье пленника.
     - Тебе говорили, что сдержанность - великая добродетель? - поинтересовался господин Вернон.
     Пленник обессилел от бесполезных попыток подняться с койки - ему и невдомек было, что его слабость вызвана прикосновением к плетеному ожерелью. Но если силы его и иссякли, то ярость отнюдь не убавилась.
     - Что нужно? - спросил сквозь зубы.
     - Безделицу. Познакомиться с тем существом, которое напялило на тебя ошейник.
     И Роман коснулся пальцами ожерелья на шее Алексея. Тот передернулся как от физической боли. Впрочем, прикосновение Романа в самом деле было болезненным.
     - Не могу, - отвечал Алексей.
     - Почему?
     - Не от меня зависит.
     - Так спроси у патрона разрешения, - весело предложил Роман. - Ты-то сам, как и твои деньги, меня нисколько не интересуешь.
     - Исключено. Я не знаю, где он. И не собираюсь его искать.
     Роман несколько секунд смотрел в лицо Алексею. Этот человек начинал его занимать прежде всего своей неподатливостью. Причем это была отнюдь не та внешняя скорлупа, которой стремятся запастись столь многие. Непроницаемая для сочувствия или логики, такая броня пробивалась одним сильным ударом воли. Здесь же тверда была не скорлупа, а сердцевина, и эта твердость невольно восхищала Романа.
     - Врешь ты все, как это ни печально. Неужели надеешься обмануть меня, парень?
     Алексей отвернулся - колдун позволил ему такую малость.
     - Мое право - не отвечать на дурацкие вопросы.
     - Похвально! - воскликнул Роман. - Можно только приветствовать подобную строптивость! Она вполне сойдет за добродетель, если прежде не превратится в глупость. Ну что ж, поступим иначе: расскажи своему боссу обо мне. Здесь ты не связан клятвами? А то придется напомнить, кто спас тебе жизнь. Надеюсь, неблагодарность не входит в число твоих пороков, а?
     Алексей молчал. Так долго, что Роман подумал, не решил ли парень прибегнуть к давешней формуле умолчания с помощью водного ожерелья. Впрочем, колдун зря волновался - пленник не мог пошевелить даже пальцем без его ведома. Наконец тот ответил:
     - Не лезь в это дело. Свернешь шею.
     - И мне помогут в этом те ребята, что испытывали на тебе неисправные электроосветительные приборы?
     - Эд говорил, что похороны - это ловушка, - сказал Алексей, но кто такой Эд и почему его стоило послушаться, объяснять не стал.
     Однако при этом он открыл колдуну куда больше, чем рассчитывал.
     - Ловушка, - повторил Роман. - Они убили Александра Стеновского, чтобы поймать тебя? Что-то вроде звонка по телефону: алло, приезжайте, мы вас ждем.
     При этих словах Алексей передернулся:
     - Это не смешно.
     - Да, если учесть, что Стеновский - твой отец, - подсказал Роман.
     - Откуда...
     - Проще простого. Вряд ли кого-нибудь, кроме сына, захотят вызвать столь жестоким и безотказным способом. Но мне кажется, что ставки в игре, где используется экстренная связь такого сорта, очень высоки.
     Алексей молчал. Убедившись в поразительной догадливости своего собеседника, он больше не желал неосторожным словом выдать что-нибудь еще из запретного.
     "Ну что ж, молчи, приятель, - улыбнулся про себя Роман. - Ты забыл, что у нас имеется еще твой маленький братец. А он, в отличие от тебя, охотно выбалтывает секреты".
     - Кстати, о братце... - сказал Роман будто невзначай. - Он ведь тебя за родню не признает.
     - Не узнал.
     - Давно не виделись?
     - Изрядно.
     - А с отцом?
     - Отец считал, что я умер. Удовлетворен? - огрызнулся Алексей.
     - Вполне.
     Роман вновь коснулся ожерелья, возвращая Алексею способность двигаться. Тот не замедлил воспользоваться полученной свободой и первым делом схватил Романа за грудки. Опять колдун подивился силе этого типа - ярость удваивала цепкость его рук.
     - Кто тебе позволил так издеваться над людьми?!
     - Отхлынь... - прохрипел Роман и этим коротким словом отшвырнул Алексея к стене. - Почему ты не веришь в мои добрые намерения? Я ради твоего спасения убил троих и одного покалечил. И спешу тебе заметить, что это не самое приятное занятие на свете. Особенно если учесть, что я убиваю голыми руками. Извини, что напоминаю о собственных заслугах.
     Признание колдуна произвело гораздо больший эффект, нежели демонстрация силы.
     - Зачем ты вмешался в это дело? - В голосе Алексея звучал уже не упрек, а сочувствие.
     Роман размотал шарф и тронул свое ожерелье.
     - Из-за этой плетенки. Неужели не ясно? Алексей тихо ахнул:
     - Ты тоже? Кто еще с тобой? Ты один?
     Колдун весь напрягся, ожидая дальнейших слов. И этим себя выдал. Алексей отрицательно покачал головой и проговорил разочарованно:
     - Нет, ты другой. Ты не из наших.
     - Второго сорта, что ли? - усмехнулся Роман, досадуя, что упустил возможность разжиться хотя бы маленьким кусочком тайны. - И кстати, почему ты не пользуешься ожерельем для формулы изгнания воды? Не умеешь? Ты бы мог этих ребят в три секунды обездвижить, как только они до тебя коснулись.
     Алексей ничего не ответил и демонстративно повернулся к своему спасителю спиной.
     - Я же говорил: лучше не лезь в это дело.
     - Извини, но я твоему совету не последую, - усмехнулся колдун и, уже спускаясь вниз по лестнице, добавил: - А ведь мы в самом деле могли бы стать друзьями.
     Роман вышел и остановился на крыльце, вдыхая влажный осенний воздух. Разговор с Алексеем его встревожил. Дело в самом деле было очень опасное - не надо быть колдуном и повелевать стихиями, чтобы это понять.
     Варвара тем временем беседовала с каким-то широкоплечим мужичком в ватнике и драной собачьей шапке. Роман не сразу признал в стоящем у забора типе Варвариного племяша Матвея, с которым, сколько Роман себя помнил, они враждовали. Сейчас, приметив колдуна, Матвей пониже надвинул шапку на брови и двинулся вдоль улицы, насвистывая что-то невинное.
     - А, Ромочка, - забормотала Варвара елейным голоском, что могло означать только одно: готовится очередная подлость. - Как я рада тебя видеть! Я и Васеньке каждый день говорю: что-то Ромочка нас совсем забыл, в гости не едет. Дорогуша, наконец-то! - Она обняла колдуна и чмокнула в щеку.
     - Что это с вами, Варвара Алексеевна? Я же еще вчера приехал, - напомнил Роман. - И утром мы с вами говорили. Полчаса назад.
     - Так я в расстройстве была - соседка моя, Клава-хромоножка новую машину купила. Я вся исплакалась, как услышала, - надо же, всяким подлецам везет, а честные люди в нищете пропадают! А сегодня проснулась и говорю себе: как же это Ромочку я плохо встретила! Он же у нас с Васенькой единственный, надежа наша и опора. Ты уж не принимай мои слова близко к сердцу. Я не со зла все говорю, а так просто, попадаются слова на язык и слетают сами. Ты же не обижаешься?
     - Варвара Алексеевна, я прекрасно понимаю, что ни одному вашему слову верить нельзя, - отозвался Роман.
     Варвара кисло улыбнулась, проглотив насмешку! И это встревожило Романа. Если Варвара ругалась - это было полбеды. Беда - если она становилась ласковой.
     - Эй, Юл, - позвал Роман сидящего на поленнице дров мальчишку, - ну как вода, теплая?
     - Пока я в рукомойник воду не доливал, была теплая, а потом сразу же ледяной стала. Ведь это ты заклятие наложил, мое слово на воду не действует.
     - Неужто?
     Юл вспомнил, как прыгал в парке, и закусил губу.
     - Не всегда... - уточнил он неохотно.
     - Ладно, пойдем затоваримся едой, иначе нам и пожрать здесь не дадут.
     - А наш пленник?
     - Не волнуйся, из Пустосвятова он без меня не уйдет.
     Роман всучил Юлу огромную продовольственную сумку, а сам двинулся налегке. Утренний разговор с Алексеем весьма его занимал. Кто охотится за этим парнем? Почему? Что нужно убийцам Стеновского-старшего от его сына? По словам Алексея, получается, что человек, подаривший ему ожерелье, находится в опасности. Но кто ему угрожает? Вопросов слишком много даже для такого великого отгадчика, как Роман. Этот неприятный факт приходилось признать.
     В магазин они направились не сразу - еще успеют вабить пластиковый зоб всякой снедью, чтобы потрафить рассерженной Варваре. Роман свернул в крошечный проход между покосившимися деревянными сараями, где народонаселение держало дрова, старую утварь и кроликов. Грязи здесь было по щиколотку, и Юл, черпая кроссовками через край ледяную жижу, чертыхался. К реке они вышли неожиданно - спуск кончился, и крутой противоположный берег открылся перед ними, будто кто-то неведомый перевернул страничку, и возникло бледно-серое, залитое молоком тумана небо, И огромные черные ели с понуро висящими нижними ветвями, и изрытый в летние дни пацанами желтый песчаный обрыв, сверху - сухой, светлый, а снизу пропитанный влагой и темный. Они стояли на низком берегу и смотрели на тот, высокий, с удивлением, будто не верили, что может существовать такая разница между двумя берегами речушки, как несходство между братьями, всю жизнь проспавшими в кроватках друг подле друга.
     - Зачем нам река? - спросил Юл.
     - Видел, как я получал от воды ответы на свои вопросы?
     - Да уж...
     - Сейчас тарелки у меня нет, но река может ответить. Тебе. Иди к воде, - приказал Роман, и мальчишка ему повиновался.
     Юл двинулся неуверенно, будто выверял каждый шаг, пока наконец не остановился подле самой кромки. Что делать дальше, Роман хотел ему приказать, но не успел - Юл присел на корточки и набрал в пригоршню воды. Там, где он черпанул ладонями, в черной плоти реки осталась ямка - она, покачиваясь, медленно принялась удаляться от берега, потом вновь прихлынула и вновь отпрянула. Как след от фурункула на чистой коже, она маячила на поверхности. Роман, не отрывая взгляда от странной оспины, спустился к берегу. Юл продолжал рыть воду, как собака роет мокрый песок, - уже образовалась изрядная яма. Она не затягивалась, и на дне ее дрожало живое черное пятно.
     - Что это? - спросил Роман.
     В ответ Юл скорчил недоуменную гримасу - он и сам ничего не понимал. Лишь чувствовал: вода хочет ему что-то поведать - как тогда в парке, у пруда. Он даже понимал, что река чем-то встревожена, но не мог распознать ее тревоги - лишь немолчный рокот отзывался в его душе. Юл молча протянул Роману комок застывшей воды. Не лед, не кристалл, а именно воду - она слегка колыхалась, пытаясь утратить чуждую ей форму, разлиться, растечься, но напрасно - заключенная в пузырь чужой воли она лишь дрожала от напряжения. Роман слегка встряхнул этот пузырь и, к своему удивлению, обнаружил в глубине смутное изображение - как ему показалось - домики, деревья и что-то похожее на церквушку, но опять же смутно и расплывчато. Ничего не говорило ему это видение - подсмотренный образ из чужого сна. Роман швырнул водяной комок обратно в реку, и безобразная черная оспина на поверхности тут же исчезла.
     Они, ни слова не говоря, ушли с берега. "Ни за что не отпущу мальчишку", - решил про себя Роман.
     - Когда у тебя на шее будет водное ожерелье, - сказал колдун вслух, - ты сможешь ответить на мой вопрос. И не только на него.
     Юл охотно заглотил наживку.
     - И я найду убийцу?
     - Конечно.
     - А ты можешь дать мне ожерелье?
     - Может быть... - Роман изобразил раздумье. - Пожалуй, это будет не очень сложно.
     В магазине они набили полную сумку провизией и уже собрались уходить, когда Роман вновь увидел Матвея. Тот стоял, облокотившись на прилавок, скаля в улыбке гнилые зубы, и мял в кулаке грязную свою шапчонку.
     - Опять, гнида, к нам пожаловал? - зашепелявил Матвей. - В прошлый раз Глашка утопла, когда ты приезжал.
     Роман не ответил и повернулся к "племяшу" спиной.
     - Не все тебе, гадина, людей гнобить, - прошипел Матвей в спину. - На тебя, падла, найдется управа. Погоди, найдется...
     Он продолжал плеваться ругательствами, когда Юл с Романом уже вышли из магазина. Но исходящая от Матвея ненависть не беспокоила колдуна - в своей жизни он частенько слышал за спиной проклятия. Нынче его занимали два братца, угодившие ему в сети. Нет, не так. Скорее он сам куда-то угодил, вот только никак не мог разобраться - куда. Раньше он думал, что его интересует только мальчишка. Теперь он п