еизвестно откуда взявшийся охранник. Руки колдуна были заняты, но бросить свою добычу Роман не решался.
     - А ну стоять, падла! - приказал охранник, недвусмысленно направляя на колдуна блестящую железку. - А то продырявлю шкуру.
     Роман послушно замер.
     "Ну, подойди, дорогуша, ко мне, мы с тобой очень мило побеседуем..." - мстительно пообещал господин Вернон.
     Охранник не стал себя долго упрашивать, сделал шаг, и "вдруг" нога его предательски заскользила. Он завалился набок, а колдун, бросив наконец свою ношу, метнулся вперед, надеясь вложить в удар не только силу физическую, но и колдовской настрой. Скорее, пока этот тип не успел подняться! Пнул ботинком, метя в голову, но здоровяк увернулся и ухватил Романа за щиколотку. Колдун грохнулся на землю, и в то же мгновение свернувшаяся на дне души ядовитая змейка высунула свою холодную плоскую голову с раздвоенным жалом, готовая разить. Пальцы охранника так и остались сцепленными вокруг ноги колдуна, а от тела повалил густой теплый пар, будто парень лежал не на холодной земле, а на раскаленной сковородке. Судорога пробежала по его телу, голова вскинулась, лицо дергалось и гримасничало, превращаясь в черный гриб, сохнущий на горячей печке, осклизлый и искореженный жаром. Роман с трудом расцепил черные иссохшие пальцы, сжимавшие его щиколотку, поднялся и вновь взвалил на плечо неподвижное тело.
     Да, очень удачно организовал он лужицу под ногой охранника.
     Полуживое тело все норовило сползти на землю, пока Роман бежал к озеру. Колдун торопился: вдруг пленник перестанет дышать прежде, чем они окажутся в воде. Но парень попался живучий, и воздух с хрипом клокотал у него в груди. Он дышал, дышал через силу, пока они вдвоем не окунулись в ледяную воду. Тогда пленник вскрикнул неестественно и тонко, как кричат впервые, являясь на свет.
     А вода тем временем, почуяв волшебную нить ожерелья, потянулась своей силой к неподвижному телу и так закрутила и заколотила его, что едва не вырвала из Романовых рук. Но колдун крепко держал добычу. Вода отступила и ласково заплескалась, ластясь и упрашивая отдать ей тело навсегда.
     - В другой раз, Вода-царица, - отвечал Роман и, зачерпнув пригоршню, вылил воду на лицо пленника, которое все это время поддерживал над водой.
     - Холодно же, - послышался голос, вовсе не похожий на тот, первый, беспомощный крик, и человек попытался вырваться из Романовых рук, проявив при этом недюжинную силу.
     - Потерпи еще немного, - велел господин Вернон.
     Парень рванулся раз, другой, но тут же затих - вода его успокоила. Он встал на дно. Вода доходила ему до пояса. К своему удивлению, Роман обнаружил, что незнакомец на полголовы его выше. Было темно - лишь окна в домах желтели в темноте да в одном из дворов горел яркий фонарь. И - что удивительно - тело спасенного светилось - но только до шеи, вернее, до ожерелья, - и светилось как-то странно, неровно, если присмотреться, то можно было различить тончайшие белые полосы.
     Ни с чем подобным Роман прежде не сталкивался.
     - Ты был мертв четыре минуты, а может быть, и больше, - сказал господин Вернон.
     - Ничего не помню.
     - Ничего? - удивился колдун. - А как же туннель или ослепительный свет? Неужели не видел? Где души умерших родственников, встречающие новоприбывшего, и светлая личность, просящая дать отчет о проделанной работе?
     - Ничего, - повторил пленник.
     - Как тебя зовут?
     - Алексей, - отвечал спасенный после паузы, явно с неохотой.
     - Мало от тебя проку, Алексей. Я спас тебе жизнь, а зачем - и сам не знаю. Может, ты хотя бы объяснишь, почему убили Стеновского?
     Пленник вздрогнул всем телом. Ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос, но противиться воле Романа он не мог.
     - Из-за меня, - прозвучало признание.
     Ответ нисколько не удивил колдуна. О чем-то таком он догадывался с самого начала.
     - Ты мог этому помешать?
     Алексей сделал попытку шагнуть к берегу и освободиться от колдовских пут, но у него ничего не вышло - находясь в воде, вырваться из рук Романа было невозможно.
     - Н-не знаю... может быть... если бы знал заранее... - выдавил он наконец.
     Казалось, каждое слово доставляло ему боль.
     - Почему эти люди схватили тебя? Роману было все равно, что пленник минуту назад вынырнул из волн Стикса и теперь, стоя по пояс в ледяной воде, клацает зубами от холода. Парень должен ответить на вопросы - остальное колдуна не интересовало. Но Алексей замотал головой и - к удивлению Романа - в первый раз воспользовался ожерельем: провел пальцем вдоль водной нити и резко откинул руку в сторону, подняв фонтан брызг. Роману прекрасно был известен этот жест: теперь пленника бесполезно о чем-либо спрашивать - его голосовые связки парализованы в течение часа. О Вода-царица! А этот тип не так уж прост, как показалось вначале. Скорее всего, он и там в доме проделал тот же трюк. Вот почему похитители стали ладить провода к его груди. Верный расчет - в этом случае действие заклятия прекращается. Но побочный эффект чуть не свел все усилия к нулю. Разумеется, Роман к действию электричества прибегать не будет. Но неужели ты думаешь, дурашка, что можешь так просто перехитрить господина Вернона?! Роман лишь коснулся пальцем серебряной нити в ожерелье Алексея, и тот, не издав ни звука, ушел под воду. Роман успел поймать его за руку и выволок на берег. Странное свечение, исходившее от тела, тут же погасло. Парень был в глубоком обмороке. Так даже и лучше - отложим разговор до завтра. На берегу стоял Юл и переминался с ноги на ногу, дожидаясь.
     - Что он сказал? - спросил мальчишка. - Кто он вообще? Откуда взялся?
     - Подтвердил кое-какие мои подозрения, - уклончиво отвечал Роман. - Но твоего отца он не убивал. Не тот размер обуви. - И он пнул неподвижно лежащего пленника по лодыжке.
     - Я и сам знаю, - пробормотал Юл, отвернувшись.
     - Откуда?
     - Чувствую. Теперь.
     - Ты уверен? - Против воли в душе колдуна шевельнулась зависть - хотел бы он сам точно так же легко проникать в чужую душу. Юл опустился на корточки и положил ладонь на лоб пленника. - На его душе нет этой крови. Мы облажались. - Роману не понравилось, как мальчишка произнес с ударением это самое мы.
     - Ты облажался, - уточнил Роман.
     - Нет, ты! - Мальчишка не желал уступать и стиснул кулаки. - Ты заметил, что я неправильно задал вопрос. А теперь валишь на меня!
     Роман усмехнулся: ну что ж, если пацан настаивает, пусть вина ложится на господина Вернона. Все равно по счету заплатит Юл. Колдун затащил пленника на заднее сиденье машины.
     - Я пытался его расспросить, но парень попался не из болтливых, - сообщил колдун. - Так что сначала его надо хорошенько спрятать.
     - Где?
     - Подальше отсюда.
     Роман вытащил из багажника сухую одежду и переоделся. Затем швырнул шерстяное одеяло мальчишке.
     - Стащи с этого типа брюки и заверни его в плед.
     Пока Юл занимался пленником, колдун взял фонарик и вернулся к дому. Господа покойнички, принц возвращается, чтобы отыскать обожаемую Золушку по оставленному следу сорок пятого размера. Первым делом он оглядел ноги той мумии, что валялась на улице. Размер явно был маловат. Тогда он вошел в особняк. Было парно, и пахло как в предбаннике - неприятный плотский влажный запах. Роман с отвращением коснулся стены - она вся была мокрой. Лишь третья примерка оказалась успешной. Кроссовки сорок пятого нашлись у того парня, что служил Роману бронежилетом. Как раз те самые - местной фабрички с поддельным клеймом на подметке. Роман приложил ладонь к подошве правой ноги. Так и есть - след полностью совпал с отпечатком, оставшимся в луже. И руки у парня были густо обсыпаны веснушками, и наколка на пальце имелась, насколько это можно было разглядеть на сморщенной коже покойного. Какого цвета волосы - неизвестно, потому как голова у этого типа была чисто выскоблена. Итак, киллер мертв. Чего нельзя сказать о заказчике. А заказчик будет очень недоволен беспорядком, учиненным в его доме. Из четырех охранников в живых остался только один - тот, что валялся в коридоре без сознания. Минуту Роман постоял возле него, раздумывая, не взять ли его с собой в Пустосвятово. Но потом решил, что это слишком хлопотно. И так нельзя быть уверенным в дружеских чувствах Алексея, хотя парень был обязан ему жизнью. Ну а этот точно начнет кусаться, едва очухается. Держать двух псов на поводке - нет уж, увольте. Можно было, конечно, просто добить человека. Роман даже наклонился и руку протянул. Но настроя не было. Змея не пожелала выползать из своего убежища. То, что колдун сделал в пылу драки, он не мог совершить намеренно, пусть и для того, чтобы замести следы. Оставалось надеяться, что охранник не скоро сможет рассказать о том, что здесь приключилось. У всех четверых "быков" Роман опустошил карманы. Забрал деньги, ключи, кастет, складной нож, брелок и записку от какой-то Маши. Кто знает, что в жизни может пригодиться. Пистолеты оставил - огнестрел
ьного оружия он старался даже не касаться.
     Потом Роман внимательно осмотрел комнату, подобрал одежду пленника, бумажник и ключи. Странно, но никаких документов Алексей при себе не имел. Колдун еще раз внимательно обыскал комнату и карманы убитых, но не нашел ни паспорта, ни водительских прав. Хотя, судя по всему, Алексей прибыл в Темногорск на своей машине. И денег в бумажнике было до смешного мало.
     Значит, и деньги, и права, и документы пленник где-то оставил.
     Роман вернулся к своей "шестерке".
     - У него здоровенный ожог на руке, - сказал Юл. При этих словах Роман передернулся, не в силах сладить с отвращением.
     - Не надо мне об этом говорить, - отвечал он глухим голосом и сел за руль.
     От одного слова "ожог" его начинало тошнить, а вид волдыря, оставленного огненной стихией, мог довести до полуобморока.
     - Приедем в Пустосвятово, я ему смою язву, - пообещал Роман, выводя "шестерку" на дорогу.

Глава 5

ПУСТОСВЯТОВО

     В тот вечер Василий Васильевич Воробьев со своей второй женой Варварой мирно глядел в прямоугольник телеэкрана и то и дело клевал носом. Время было позднее, зато вечер пятничный, наутро идти никуда не надо, и Василий Васильевич любил по старой привычке наслаждаться этим самым бездельным и потому самым любимым вечером недели. Впереди два выходных, и нет ничего в мире лучше, чем предвкушение этих двух дней. В субботу женушка непременно придумает какие-нибудь дурацкие неотложные дела, а не придумает - так просто начнет ворчать по привычке. Но в полночь, в пятницу, никто не будет тебя гнать на улицу колоть дрова для бани или чинить забор.
     Варвара, глядя в телик, то и дело хихикала.
     - Смешно? - спрашивал Василий Васильевич, разлепляя глаза.
     - Не-а, - отвечала Варвара.
     - А чего тогда смеешься?
     - Потому что не смешно.
     Василий Васильевич, так ничего не поняв, вновь начинал дремать. И тут Варвара толкнула его локтем в бок. Василий распахнул глаза, все еще видя остатки краткого бредового сна.
     - Машина перед домом остановилась, - шепнула Варвара. - Ты звал кого?
     Василий Васильевич отрицательно мотнул головой и подскочил к окну - поглядеть. Не видно было ни зги - осенняя влажная хмарь лежала густой пеленой: местная шпана успела расколотить все лампочки на покосившихся столбах. Потом вспыхнули огни фар и погасли: кто-то сигналил, вызывая хозяев. Этот район Пустосвятова, где проживал Василий Васильевич, застроен был лет сорок назад деревянными, успевшими изрядно обветшать домиками. Соседи наживали добро медленно, скоро умели лишь пропивать. Налетчики со стороны бывали здесь редко, крали друг у друга обычно свои. Полночные гости не вызывали у Василия Васильевича радости.
     - Ты калитку-то на ночь запирал? - спросила Варвара дрогнувшим голосом.
     - Запирал, - отозвался Василий.
     Да что толку запирать, если через низенькую огородочку перемахнул длинноногий парень и направился прямо к крылечку. Пес Бобка тут же подал голос, но не рьяно, как на чужого, а вежливо, дружелюбно: мол, заходи, я тебя давно признал, ну и хозяину звоночек: гости у тебя.
     - Ромка никак, - облегченно выдохнул Василий Васильевич и, отворив форточку, крикнул наружу: - Роман, ты?
     - Я, батя, кому ж еще быть?
     - Кому, кому... найдется кому, - бормотал Василий Васильевич, идя открывать. - Чем больше о твоих фокусах слухов ходит, тем чаще к нам в дом воры шастают. Я уж отчаялся дома водку хранить. Все равно залезут и вылакают, обормоты.
     Он долго возился с замочком и наконец открыл.
     - Хоть бы предупредил, что приедешь, - вместо приветствия укоризненно выговорил он сыну.
     - У тебя же нет телефона, - пожал плечами Роман, давно привыкший к стариковскому ворчанию отца.
     Однако в дом он вошел не сразу, а, похлопав отца по плечу, скорее покровительственно, чем сыновне почтительно, вернулся к машине. Минут через пять Роман воротился вместе с пацаном. На плече, как тюк с тряпьем, Роман нес какого-то парня с совершенно белым лицом и - как показалось Воробьеву-старшему - мертвого. Во всяком случае, он хорошо разглядел, что веки человека полуприкрыты и сквозь щелки видны зеленоватые белки закатившихся глаз.
     - Кто это? - спросил Василий Васильевич.
     - Клиент, - кратко отвечал Роман. - Посвети-ка, я его на чердак затащу.
     - Он хоть живой-то?
     - К утру проспится. Скажи Варваре, чтобы нам поужинать собрала, а то я с дороги ужас до чего оголодал, да и Юл тоже.
     Варвара тем временем давно уже стояла в сенцах и наблюдала всю эту непотребную картину вторжения в ее собственный дом.
     - Ты бы хоть разрешения у отца спросил! - гаркнула она в ярости, и на щеках ее выступили пунцовые пятна.
     - Мы ненадолго, - невозмутимо отвечал Роман. - Завтра и съедем.
     - Значит, завтра и пожрешь, - отвечала Варвара, упирая руки в бока, - когда свое из магазина принесешь.
     - Варя, голубушка, все-таки сын, - попытался успокоить супругу Василий Васильевич.
     - Мог бы и с собой жратвы привезти, - не унималась Варвара, - чай, не из последнего живет, как мы с тобою!
     Как ни привык Роман к подобным Варвариным выходкам, а все же весь передернулся. Явился даже соблазн - а не швырнуть ли обратно старухе всю ее змеиную злобу в лицо. Но глянул на отца и остерегся.
     - Некогда было, - сказал он примиряюще. - Завтра схожу, обещаю.
     - Он непременно сходит, - поддакнул Василий Васильевич. - Ты для Вареньки конфеток шоколадных возьми. - И он многозначительно подмигнул сыну. - Варя у нас женщина добрая, это она для виду только сердится.
     Последнее утверждение было весьма спорно. Однако, пока гости устраивались, Варвара все же посетила холодную кладовку, достала сала с чесноком домашнего приготовления, яиц, грибов маринованных да квашеной капустки. Когда Роман с Юлом спустились вниз, стол был накрыт. У оголодавших гостей разом потекли слюнки. Юл, не дожидаясь, тут же подцепил вилкой несколько кругленьких сопливых маслят из керамической плошки.
     - Во, живоглоты, - зло процедила сквозь зубы Варвара, и Юл, растерявшись от такого приема, уронил вилку вместе с грибами на пол.
     - Мы заплатим, - пообещал Роман.
     - Заплатишь, - вздохнула Варвара. - Знаю я твою плату - рупь дашь, десять назад отберешь.
     - Что-то вы опять ворчите, Варвара Алексеевна. В прошлый раз говорили: "Куплю телевизор японский, мигом подобрею".
     - Так мы ж его так и не купили, - вздохнул Василий Васильевич.
     - Как так? Я же деньги дал. На телевизор и на видак.
     - Ты дал, а кто-то взял. Уехал ты - на другой же день воры в дом залезли и все твои пятьсот баксов стырили. Вот так-с. Наваждение какое-то. Чуть у меня что заведется, вещь какая или деньга, тут же сопрут. Сей момент. Кажется уже, только всю жизнь на одних воров и работаю, сам уже жду: ну где же они, ребятушки, почему так долго не идут, почему не крадут?
     - А как же милиция? - спросил Юл, ковыряя вилкой яичницу.
     - Милиции-то зачем воров искать? Хлопотно. У них там свои дела поважнее, не до нас им.
     - Пес же во дворе, - чистосердечно удивился Юл.
     - Пес, наверное, гавкал, так он на цепи. А цепь до крыльца ему дотянуться не дает. Эх, наливай. - Василий Васильевич водрузил на стол бутылку самогону.
     - Батя, ты же знаешь: я не пью, - сказал Роман, косясь неприязненно на бутылку.
     - Урод, чистой воды урод, - вздохнула Варвара, - и в кого ты только такой вышел, а? Не иначе в Марьину родню - у нее в роду все психи были. Не пьет, не курит, ледяной водой умывается. И не женится. Ясное дело - урод.
     - Хочешь, я воров найду? - предложил Роман, пропустив Варварин монолог мимо ушей.
     Василий Васильевич недоверчиво хмыкнул: в поразительные способности сына он никогда не верил, считая его "фокусы" чистейшим шарлатанством. Роман знал, что ему никогда не удастся убедить отца в обратном. Варвара была того же мнения:
     - Ты своим дурням городским показывай эту ерунду, - объявила она, - а нас просто так не проведешь!
     Однако Роман не унимался: принес из машины свою белую тарелку, налил в нее колодезной воды и, взяв отца за руку, осторожно погрузил его ладонь в воду. На дне тарелки тотчас появилось изображение: во всяком случае, Юл отчетливо различил мохнатую собачью шапку и торчащие из-под нее красные уши. Но далее ничего разглядеть не удалось: Варвара будто ненароком махнула рукой, и тарелка слетела на пол.
     - Что ж ты делаешь! - ахнул Воробьев-старший. - Это ж кузнецовский фарфор. Ромка купил.
     - Так он же сам и разбил, - заявила Варвара, зная, что никто не посмеет ей возразить.
     Однако посмел.
     - Зачем же вы врете! - возмутился Юл. - Вы сами тарелку разбили!
     - Мерзавец! Как он смеет меня оскорблять! - вскинулась Варвара.
     - А зачем вы врете?! - не унимался мальчишка.
     - Я там что-то видел, - не очень уверенно сообщил Василий Васильевич, пытаясь перебить ссору.
     - Ерундой всякой занимаются, ну чисто дети, - фыркнула Варвара. - Смотреть противно. Спать идите, а то завтра будете до двенадцати дрыхнуть! Совсем нынешняя молодежь разленилась - не то что мы раньше: вставали в шесть - и на работу, и так тридцать лет подряд. А теперь все спят сколько влезет, никто работать не хочет. Только воруют.
     Роман схватил Юла за шиворот и буквально выволок из комнаты в сенцы, чтобы парнишка не вздумал сказать еще что-нибудь правдивое. И вовремя. Едва Роман захлопнул дверь в жилую половину, как Юл заявил:
     - Она знает вора!
     - Надо же, какой догадливый! Я это тоже кое-как сообразил.
     - Почему же не сказал?
     - Не время еще.
     - Что теперь делать?
     - Наверх иди и на боковую.
     - А наш пленник не сбежит?
     - Он без моего позволения ни рукой, ни ногой пошевелить не может.
     Роман, как и предсказывала Варвара, проснулся в субботу поздно. Еще лежа на тахте, понял, что думать о вчерашнем он пока просто не в силах. Только начинал он к чему-нибудь прилепляться мыслью, как память его тут же сворачивалась в тугой жгут - и мысли враз исчезали. Ощущение было, что вступил он в бурлящий поток и тащит этот поток его за собой неведомо куда. Подобного с Романом еще не случалось. Зачем он вообще влез в это дело, связанное с убийством, притащил сюда парня, да еще этого пацана? Ну, положим, Юл очаровал его способностью чувствовать чужую душу, и у Романа явилось странное желание подчинить мальчишку себе. Что касается Алексея, то этот человек должен вывести его на того, кто умел плести водные ожерелья.
     Пусть так, но все это лишь видимые причины, лежащие на поверхности мысли и желания, похожие на знаки дорожного движения, которые соблюдаешь лишь тогда, когда приближаешься в посту ГАИ на дороге. В других случаях блюсти их совершенно ни к чему. А поскольку Роману не перед кем декларировать свои намерения, то и оправдываться нет смысла. Надо просто найти причину, истинную причину происходящего.
     Впрочем, отцовский дом - малоподходящее место для поиска истины. Напротив, здесь Роман всегда чувствовал себя настороженно, будто недоброжелательный взгляд постоянно был направлен на него из бл