. - Нет, Роман, не выйдет. Мне не нужен такой повелитель.
     - Но, клянусь водой, я...
     - Гамаюнов тоже клялся, что забудет о своей власти. Но как раз это и невозможно. И потом, не желаю тебя искушать лишний раз. Вдруг ты не выдержишь испытания? Это меня очень разочарует. Как сегодня.
     - Прости.
     - Ты считаешь, что этого фальшивого словечка достаточно?
     - Что еще?
     - А ты подумай.
     Он привлек ее к себе, впился губами в ее ярко накрашенные губы. От резкого запаха ее духов кружилась голова.
     - Если ты еще раз меня ударишь, я тебя убью, - вновь пообещала Надя.
     - Никогда больше. Обещаю. Но с одним условием.
     - Каким же?
     - Ты не будешь больше душиться.
     - Что?! Тебе не нравятся мои духи?
     - Мне вообще не нравятся духи. Или ты забыла, что у меня обостренное обоняние?
     - Какой кошмар! Никаких духов. Может быть, компромисс? Чуть-чуть духов, самую малость?
     - Но тогда я сам буду их выбирать,- предупредил Роман.

Глава 15

НЕВЕРОЯТНАЯ

     - Как тебе моя река? - спросил Роман.
     - Замечательная. Но ты плохо о ней заботишься. Где гранитные берега? Где набережные с бульварами? Фонари? Подсветка? Ничего нет. Безобразие!
     - Не хочешь искупаться?
     - У меня же нет ожерелья. Я умру от холода у тебя на руках.
     - Со мной любая вода теплая.
     Они стояли на мосту. Надя облокотилась на шаткие почерневшие перила и, улыбаясь, смотрела на на реку, на возвышавшуюся неподалеку Крутую горку, где били чистые ключи, питающие Пустосвятовку своей удивительной силой.
     - Дай мне руку, - попросила Надя, - я хочу подойти к воде.
     Он исполнил ее просьбу. Она остановилась возле самой кромки, присела на корточки и погрузила ладони в прозрачную влагу. Река плеснула, откликаясь на немое приветствие.
     - Прекрасная вода... почти живая... - Надя улыбнулась, задумчиво глядя на серебристую поверхность реки. - Я тебе завидую. Не волнуйся, - сказала она, выпрямляясь. - Это белая зависть... чистая и прозрачная, как родниковая вода.
     Какая несправедливость! У этой женщины больше нет ожерелья! И новое сделать нельзя...
     - Ну что ж, пойдем купаться! - Она сбросила куртку на песок. - Только учти, теперь, без ожерелья, я могу утонуть.
     Она вдруг отвернулась, энергично провела ладонью по волосам.
     - Что с тобой?
     - Так, ничего... Жаль, что нельзя даровать ожерелье во второй раз. Ты бы сделал мне чистое ожерелье, и я бы насладилась настоящим даром.
     А ведь он тоже думал об ожерелье. Только что. Она вошла в воду. Ни на миг не замешкавшись. Роман бросился за нею.
     - Пусть вода будет такой, какая есть, слышишь?! - потребовала Надя. - Никакого колдовства во время купания! И не смей мне перечить!
     - Но ты хочешь, чтобы я тебя не послушался, так ведь?
     После купания они сидели в "форде" Стена. Надя закуталась в плед.
     - Хорошо! - проговорила она. - Но мог бы сделать воду и потеплее.
     Он налил из бутылки воды в стакан, шепнул заклинание и поднес ей. Она пригубила.
     - Коньяк?
     - Похоже?
     Она усмехнулась:
     - На паленый похоже. Давно такой не пила. - Он и не ожидал другого ответа.
     Роман вернулся к реке, зачерпнул полные пригоршни и плеснул в воздух. Поймал летящие капли, соединил их, сплел неведомый узор. В следующий миг он держал в руках букет цветов. Прозрачных, будто созданных из лунного света. Ни одна женщина на свете не получала в подарок таких цветов. Надя получит.
     Колдун положил ей на колени букет.
     - Нравится?
     - Неплохо. Но я предпочитаю живые.
     - Ах, вот как!
     Он обиделся и не потрудился скрыть обиду. Щелкнул пальцами, букет тут же разлился водой, ироцитав толстую ткань пледа.
     Надя рассмеялась.
     - Ты забыла, что я хулиган, каких поискать! - тоже рассмеялся Роман.
     - Я помню, иначе бы не вернулась.
     - А я все забыл, все, что случилось за год, тебя забыл, свою любовь к тебе и твою смерть. И твое воскрешение. И предательство - тоже забыл. А вспомнил буквально перед тем, как ты вошла в кабинет. Потому-то не сдержался.
     - Ах ты враль! - Ее наигранный гнев был почти правдоподобен. - Я-то решила, что ты злопамятный, как черт. А все дело, выходит, в том, что ты только-только это все вспомнил! Ну и ну! Ты меня разочаровал, признаться.
     - Долго будешь издеваться?
     - Сколько выдержишь. Ладно, серьезно. Ты потерял память?
     - Ну да, выпал из вертолета, перед глазами все поплыло и...
     - Баз сказал, что с тобой все в порядке, тебя в лесу нашел колдун, что живет на окраине Темногорска. Ты был без сознания, но ничего не повредил, даже ушибов от падения не осталось. Баз успел произнести заклинание. Может быть, поэтому стерло память?
     - Баз настолько сильнее меня? Нет, тут что-то другое. Я поначалу думал, что ударился о землю при падении. Но от удара амнезия мне не грозит. После первого глотка пустосвятовской воды я должен был все вспомнить. Нет, память мне стер кто-то из колдунов. Я поначалу думал, что Сазонов... Но не получается. И кольцо должно было защитить.
     - Кольцо у тебя с пальца этот другой колдун снял. Базу показалось, что тот кольцо присвоить хотел. Но не решился.
     И тут до Романа наконец дошло, будто откровение слетело: Данила Большерук навел порчу. Ну да, да, он дал глотнуть вольного воздуха, и все события за прошедший год из памяти водного колдуна сдуло. Когда колдун в бессознательном состоянии, навести порчу на него не так уж и трудно. А Данила был не слабым колдуном.
     "Не смешивать стихии", - твердил дед Севастьян.
     Ну, удружил Данила Иванович, спасибо тебе, хрустальный мой.
     - Кажется, ты вновь что-то вспомнил?
     - Нет, всего лишь догадался, кто же мне стер память.
     - Твой враг?
     - Нет, мой друг.

Глава 16

КОЛДОВСКОЙ СИНКЛИТ

     Роман Вернон собирался на Синклит. Колдовать на Синклите запрещено. Но каждый - Роман знал об этом, да и все знали - брал с собою колдовскую защиту, что-то вроде зонтика в чехле, который в любую минуту можно развернуть. У Романа был особый "зонтик". Камень дедовский в старинном кольце. От водного клинка защищал, от чужой стихии, ни одна сила его не одолеет, если колдун к помощи кольца прибегнет.
     Жаль, что Роман не может взять Надю на Синклит. Человеку без водного ожерелья, без малой колдовской силы делать там нечего. Тина идет. И Стен тоже. А Наде придется остаться дома. Вместе с Леной и Казиком. Хотя вряд ли Надежде это общество понравится. Едва Надя услышала детский плач, как лицо ее скривилось.
     - Он почти совсем не плачет! - радостно объявила Лена, укачивая младенца.
     - Почти? Если этот концерт означает "почти совсем не плачет", то что имеют в виду, когда говорят "ревет с утра до вечера"?
     - Плач собственного ребенка не раздражает, - последовала очередная сентенция.
     - Неужели? - Надя почему-то не поверила.
     - Не волнуйся, - шепнул колдун на ухо своей красавице. - Капля пустосвятовской воды, и малыш будет спать до следующей кормежки.
     - Потерплю. - На Надином лице отразилась стоическая решимость.
     - Зачем же мучиться, когда можно с помощью колдовства...
     - Я потерплю, - повторила Надя ледяным тоном. - А всю злость вымещу на тебе.
     - Учти, Синклит длится долго.
     - Тем хуже для тебя. Готовься к радостной встрече дома. - Она улыбнулась, поправила бежевый шарф на шее.
     Лишь в присутствии Романа она его снимала. Остальные не должны были заметить пропажи ожерелья.
     "Я что-нибудь придумаю", - мысленно пообещал Роман, хотя и не предполагал, как может изменить то, что было одним из азов, основанием, краеугольным камнем колдовской науки.
     Утерянный дар не возвратить, тем более тому, кто сам от него отрекся.
     После обеда колдун занялся внешним видом. Впрочем, тут особых хлопот не требовалось. Роман тщательно побрился, чтобы избавиться от легкой синевы щек, на которую в обычные дни он не обращал внимания. Бреясь, он всякий раз осторожно обводил лезвием белый шрам на нижней губе - след событий прошлой осени. После удара в рассеченную губу попал песок. Промой Роман в тот же час рану пустосвятовской водой, земная стихия не успела бы проявить свою власть. Но в тот миг некогда было думать о таких мелочах. Позже свести рубец Роману не удалось - белая трещинка обосновалась на нижней губе навсегда. Впрочем, это не особенно печалило колдуна. Шрам придавал его лицу особенное выражение. Вряд ли и прежде улыбку Романа кто-нибудь мог счесть за дружелюбную, теперь же белая отметина устраняла всякую двусмысленность. Впрочем, шрам был единственным знаком, оставшимся от прошлогодних приключений - волосы, осыпавшиеся после соприкосновения с огнем, успели отрасти и вновь легли черной волной на плечи.
     Итак, он оделся - белая сорочка, черный смокинг, галстук-бабочка. Ворот рубашки достаточно высок, чтобы скрыть плетеное ожерелье с водной нитью. Он нравился сам себе. Мнение других его не интересовало. Разве только, что скажет Надя.
     Надя сказала:
     - Неплохо для деревенского колдуна. - Можно считать, что похвалила. И шепотом на ухо добавила: - Очаровашка.
     Роман постучал в дверь к Алексею:
     - Стен, ты готов?
     Стеновский отворил. Смокинг для него пришлось брать напрокат. Пиджак болтался, как на вешалке: прежняя худоба еще не прошла.
     - Слушай, Роман, не хочется что-то мне на это твое сборище идти. Какой из меня колдун?
     - Во-первых, ты только гость. Во-вторых, не колдун, а предсказатель. Таких в Синклите человек десять. То есть не таких, а куда слабее. И в-третьих, мне твоя помощь нужна. После смерти Чудодея я не знаю даже, есть ли у меня в Синклите союзники. Впрочем, нет, есть. Слаевич. Тина. Но этого, как ты понимаешь, мало.
     Стен передернулся. Упоминание о смерти Чудодея позвучало упреком.
     - Плевать на союзников! - воскликнула Надя. - Какое тебе до них дело, Роман?!
     - Плевать на союзников никогда не стоит, - возразил колдун. - К тому же очень многим есть дело до меня.
     Аглая Всевидящая обожала колдовские Синклиты. Прежде всего потому, что на каждом таком съезде ей вручали приз как самой лучшей и сильной прорицательнице. И она заранее готовила для приза новую полочку в своем кабинете. Да и глупо было сомневаться в успехе: она его всякий раз предвидела.
     Кроме мистических талантов, Аглая обладала еще одним чудесным даром: умела вышибать из посетителей деньги в таких количествах, какие не снились ни одному темногорскому колдуну. На свете немало найдется людей, которые примут самые дорогие услуги за наилучшие. Поместье Аглаи разрасталось не по дням, а по часам. Островерхие крыши ее хоромин поднимались лесенкой, одна над другой, и уже обогнали по высоте колокольню Никольской церкви. Красные ставенки и резные наличники для ее домов и клетей резала в Темногорске целая артель. Особенно замечательным было крыльцо, высокое, с лесенками на две стороны, с пузатыми красно-зеленымми столбиками, с резными балясинами и золоченым петухом на коньке. Но едва гость переступал порог, как русский стиль оставался за дверью. Внутри все было но евростандарту - светло, просторно, в зеркалах. Ковровые покрытия на полах, электрические бра на стенах.
     В этот вечер сама хозяйка в шелковом красном сарафане, в густо изукрашенной вышивкой кофте, в расшитом золотым бисером и самоцветными камнями кокошнике принимала гостей. Лицо ее было нарумянено и напудрено, брови заново нарисованы на мясистом лице, коса змеей выныривала из-под кокошника, переваливалась через плечо и свешивалась до земли. Возле хозяйки стояло двое - по правую руку Гавриил Черный в смокинге, по левую - круглолицая девушка, на редкость бесцветная, тоже в сарафане, в кокошнике и с косой до полу. Мужчина этот был Гавриил Черный, исполняющий обязанности председателя Синклита, а девушка - дочка Аглаи, которую мать успела уже ввести в Синклит.
     - Ах, господин Вернон! - воскликнула Аглая радостно, будто не случилось меж ними ссоры во время последней встречи, - Я так рада, что вы пожаловали!
     И неосмотрительно протянула водному колдуну руку для поцелуя. От прикосновения Романовых губ она вздрогнула всем телом: поцелуй колдуна оказался болезненным, как укус гадюки. Аглая выпучила глаза и раскрыла рот, готовая закричать. Но пересилила. Показать, что колдун своим поцелуем причинил ей боль, значит признаться в бессилии своего колдовства перед его могуществом. Лицо ее пошло красными пятнами, а губы задергались, но все же крик она сдержала, лишь жадно глотнула воздуху.
     - Вы непредсказуемы, как всегда, - проговорила она внезапно охрипшим голосом. - Ах, негодник! - И погрозила колдуну пальцем.
     Предсказательница даже попыталась улыбнуться. Однако происшедшее не укрылось от внимания Гавриила. Он протянул водному колдуну руку для пожатия. В том, что повелитель темных сил хотел не просто так пожать руку господину Вернону, сомневаться не приходилось.
     Ладони колдунов соприкоснулись. На мизинце Гавриила неярко блеснуло золото массивного перстня - в оправе тусклый черный камень саркофаг, тот, что прежде клали в древние склепы, и камень этот разлагал плоть за сорок дней так, что ничего не оставалось, кроме зубов.
     Но у Романа была своя защита. Не страшен водному колдуну камень саркофаг, и плевать на два черных кожистых крыла, что поднялись за спиной Гавриила и попытались обхватить Романа и отгородить от остальных черных ширмой. Крылья эти увидел только господин Вернон, и расслышал их громкое хлопанье тоже только он. Остальные гости, заполнившие холл, видели мужчин в смокингах, пожимающих друг другу руки.
     И каждый любезно улыбался...
     Водная нить ожерелья стала пульсировать в такт ударам сердца и не позволила темным крылам замкнуть кольцо вокруг своего хозяина. Крылья громко захлопали, напрасно пытаясь сомкнуться.
     - Как поживаешь, господин Вернон? Нашел хозяина обруча? - Гавриил улыбнулся. Улыбка эта водному колдуну не понравилась.
     - Я знаю, кто сделал обручи.
     - Да ну! И каково наказание для этого долбану-того придурка? Бошку отвернуть?
     - Синклит должен решить.
     - Не дрейфь, скажи. Или боишься, что твой приговор окажется слишком суровым?
     Догадался повелитель темных сил, что внутри обруча прежде протекала водная нить. Что ж, этого следовало ожидать. То есть как колдун Гавриил, может, и не очень сильный, но как человек умен - этого у него не отнимешь.
     Их разговор остальные слышать не могли: черные крылья отгораживали.
     - Да, нити в обручах мои, - признался Роман - отпираться было по меньшей мере глупо. - Но их вырезали из моего тела насильно.
     - Еще скажи, что есть свидетели. - Гавриил Черный Роману Вернону не верил.
     - Свидетелей достаточно. Послушай, назначь расследование, и я все разъясню. А сейчас, на Синклите, не поднимай этот вопрос.
     - Струсил?! - Глаза Гавриила сузились.
     - Боюсь, что Синклит превратится в драку.
     - Значит, ради собственных амбиций ты готов похерить Синклит, господин Вернон?
     - И ты ради собственных амбиций готов разрушить Синклит, Гавриил Черный?
     В это мгновение Роман зеленым ноздреватым камнем кольца коснулся камня саркофага. Гаврииловы крылья тут же разнесло в стороны. Одно из них кожистой перепонкой задело по затылку стоящую невдалеке даму. Та упала в фонтанчик зимнего сада, обрызгав гостей и выплеснув на каменный пол золотую рыбку. Впрочем, рыбка была самая простая и лишь за красоту называлась золотой. Крылья Гавриила с громким хлопком спрятались за спиной, и оба колдуна разомкнули руки. Повелитель темных сил снисходительно хмыкнул:
     - А ты упрям. Но запомни - я не добросердечный мямля, вроде Чудака.
     - Чудодей не был мямлей, - возразил Роман, хотя понимал, что спорить бесполезно.
     - А ваш спутник, кто он? - спросила Аглая.
     - Гость, по приглашению покойного Михаила Евгеньевича. И мой друг. - Роман не торопился афишировать способности Стена.
     - А, гость, - разочарованно протянула Аглая. - Учтите, гости Синклита не голосуют.
     Роман и Стен поднялись по широкой, отделанной мрамором лестнице на второй этаж, прошли в буфет, Роман заказал себе стакан минералки. Вода была чистая, но с едва заметным душком. Впрочем, пить можно. Стен взял бокал муската. Выбор вин был великолепен. Официант, чопорный и предупредительный, наполнял бокалы по первому требованию гостей. Роман уловил тонкий букет токайских вин и будоражащий крепкий дух коньяков.
     К столу пока не приглашали, и колдун, держа в руке нетронутый бокал с минералкой, двинулся по просторному холлу второго этажа, рассматривая гостей. Приезжих было много. Но попадались и свои, темногорские, как известные, много раз виденные, так и новички.
     Тина явилась немного раньше патрона и теперь отыскала колдуна в толпе. На ней было длинное черное платье, в волосах заколка из черного стекла в виде бабочки. Щеки раскраснелись, глаза блестят.
     - Все говорят, что председателя Синклита не смогут выбрать. Никто не получит большинства. У каждого претендента своя группка.
     - Хорошо это или плохо?
     - Откуда мне знать?! Когда мы будем обсуждать кандидатуры?
     - Как всегда, за столом. После десятой рюмки наступит консенсус.
     - Ты представляешь, Эмму Эмильевну не пригласили. Сказали: все приглашения уже разосланы, она не член Синклита. При жизни Чудодея ее не позвали, значит, и после смерти ей здесь делать нечего. Вот свиньи! - Она говорила достаточно громко. Кто стоял рядом, слышал все дословно. - Могли бы хоть гостевой дать. Что ты улыбаешься? А?
     - Пытаюсь проникнуть в логику твоих рассуждений.
     - Какая тут логика? Элементарное чувство справедливости.
     - Справедливость? У колдунов? Тина, девочка моя, не вздумай сказать это кому-нибудь другому.
     В этот момент раскрылись дубовые двери в столовую, и все устремились внутрь. Длинный, покрытый белой скатертью, обрамленный с двух сторон черными арками стульев, стол являл взору такое великолепие, что вмиг началась толчея - каждый торопился разыскать табличку со своим именем. А разыскав, тут же шлепался на стул, опасаясь, как бы в толпе приглашенных не нашелся второй Максимка Костерок или еще одна Тамара Успокоительница. Роман сначала проводил к ее месту Тину, а потом направился к своему стулу. Слева от него уже уселась Тамара Успокоительница. Соседство для Романа не самое приятное. Спору нет, Тамара была женщиной молодой и красивой. По не во вкусе господина Вернона. Справа был стул Слаевича, а за ним - Алексея. Роман хотел, чтобы Стен сидел подле, но Слаевич наотрез отказался меняться.
     - Моя помощь может оказаться эффективнее, - шепнул земляной колдун господину Вернону. - Я точно знаю, предвидится небольшая драчка. Если что, прикрою спину парочкой заклинаний. У меня сегодня звездный час, правда, очень мутный. Отрыжка, можно сказать, от настоящего звездочаса. Но на десяток заклинаний хватит. И главное, длиться будет долго. Сутки, а может, и больше.
     Меж тем во главе стола в огромном, принесенном из кабинета кресле воссел Гавриил Черный. Аглая Всевидящая поместилась на другом конце стола напротив него, и тоже как будто во главе. Для себя она приготовила кресло с резной спинкой лишь чуть пониже, чем у Гавриила. Равенство среди колдунов было не в моде. Многие из членов Синклита спешно наколдовали себе более изысканную мебель, хотя официально колдовать во время Синклита было запрещено. Но на то и колдуны, чтобы постоянно нарушать свои же запреты.
     По правую руку от Гавриила расположились в ряд три его ассистента. После каждого глотка и каждого жевка троица выкрикивала здравицы в адрес господина Черного. А рядом с подхалимами занял место Градислав Трищак - круглолицый, упитанный, с тронутыми сединой черными кудрями. Тамара тут же завлекательно улыбнулась. Напротив Романа было место Данилы Большерука. Подле повелителя воздуха притулился Максимка Костерок, начинающий колдун с большими претензиями.
     Справа от Аглаи - кто бы сомневался - стул с высокой спинкой для ее дочери. А место слева пустовало.
     - Кого-то ждут? - спросил Роман у Тамары.
     - Миколу Медоноса.
     Неужели все-та