надо будет доставать ключи. Так и есть, Маша была на кухне. На столе лежали рядами штук двадцать кабачков.
     Маша несколько лет назад приехала из России - красивая крупная блондинка, прежде она работала секретаршей в конструкторском бюро и вот в тридцать пять сподобилась - вышла замуж за пятидесятилетнего немца и уехала в Германию. В первую же весну по приезде посадила за домом кабачки. Специально семена доставала, потому как кабачков в Германии у домов не сажают.
     Стен уже третий год снимал у Маши и ее мужа комнату. Платил как за полный год, но наезжал урывками.
     - А, путешественник! - улыбнулась Маша, поглаживая пухлой ладонью бок полосатого кабачка-красавца. - Тебе тут куча писем. Вот эти все с марками - из России. А это опять пустое. Сколько раз говорила: скажи своим друзьям, чтобы клеили марки. Мне надоело, что на меня на почте смотрят как на папуаса.
     Стен передернул плечами. Что толку говорить! Ребята считают, раз письмо и так дойдет до адресата с немецкой точностью, то зачем тратить на каждый конверт целую марку? Подумаешь, что в Германии так не принято! А у нас принято!
     Стен взял конверты и прошел к себе в комнату. Все письма из России были от Лены, отправлены одно за другим. Чуть ли не каждый день посылала. Он почувствовал тревогу. Что-то случилось. Отыскал то, что было отправлено первым. Разорвал конверт. Бумага измятая, вся в пятнах.
     "Лешенька, я встретила Игоря... он странный. Он - маньяк. Он - убийца. И он хочет тебя убить. Стен, береги себя!"
     На всякий случай Алексей посмотрел на штамп. Письмо из Питера. О каком Игоре она говорит? Колодин? Но что делает Колодин в Питере? Его туда не посылали - уж это Стеновский знал точно.
     Вскрыл второе письмо.
     "Стен... Я сначала не хотела писать. Но потом решила все же... Я все по порядку. Обстоятельно. Ты должен знать..."
     Письмо было на двух страницах, во многих местах перечеркнутое, вымараны слова и целые фразы. Причем все написано аккуратно. То есть наверняка письмо переписано с черновика, а потом вновь переправлено. Несомненно, судя по подробностям, к Лене в гости явился Колодин. Даже про игру в шахматы рассказал. Зачем? Ну да, Игорь выиграл у Стена первую партию, а вторую свел вничью, но остальные три проиграл. Неужели это нападение - такой странный реванш?
     Стен присел на кровать. Его затрясло. Что-то невероятное. Как это можно объяснить? Почему Колодин напал на Лену Никонову? Выследил ее, встретил у подъезда, показал письмо от Стена. Ну да, у Алексея не так давно пропал уже надписанный для Лены конверт. Без письма. Один пустой конверт. Он помнил, что надписал, оставил в комнате, и конверт исчез. Выходит, конверт взял Колодин. Кажется, Игорь Колодин тогда заходил. Черт! Ну и кто может во всем этом разобраться?
     Алексей взял следующее письмо.
     "Стен! Я не вынесу, если ты погибнешь! Лешенька, дорогой, как мне тебя спасти?!"
     Все нормально, письма дошли. Но это почти ничего не меняло. Если сказать честно, Алексей не знал, что делать. Разве что...
     В самом деле! Почему бы не отправиться к Сазонову? Надо все ему рассказать. Тем более что сегодня - день рождения шефа. И Алексей приглашен. Он посмотрел на часы. Оставалось еще два часа до назначенного времени. Это даже хорошо - он придет пораньше, и они успеют поговорить. Тем более что Игорь Колодин должен вечером быть.
     Алексей принял душ, надел белую рубашку и смокинг, положил письма в карман и отправился в особняк Сазонова пешком. Дорога шла через парк. Белые дорожки, ярко-зеленая трава. Кажется, что каждый поворот очерчен по лекалу. Удивительно, как можно вылизать так каждый квадратный сантиметр земли?! Иногда Алексею казалось, что клочок ухоженной взлелеянной земли куда важнее пятитомного собрания сочинений с золотым обрезом.
     За деревьями парка маячил красно-кирпичный дом с островерхой зеленой крышей. Алексей ускорил шаги.
     У него появилось нехорошее предчувствие. Да нет, не предчувствие, уверенность. Он знал уже, что безнадежно опоздал.
     Секретарь Сазонова передал шефу записку, вернулся через пару минут и попросил пройти в кабинет. Стеновский мало что мог рассказать - лишь поделиться своей тревогой. Однако Сазонов отнесся к его словам серьезно.
     - Я пригласил всех на мой день рождения сегодня, - сообщил Сазонов. - Вечером все прояснится.
     Сазонов только что закурил сигарету, но тут же погасил ее - на людях он никогда не курил.
     - Дело в том... - он немного помолчал, - отец Игоря Степан Максимович ведет наши дела в Америке. Думаю, вам это известно: мы трое - давние друзья - я, Колодин и Гамаюн. Мы считали систему изжившей себя. "Надо дать людям инициативу", - повторяли мы каждый раз при встрече. Но, как выяснилось потом, каждый вкладывал в эту фразу свой смысл. Мы были как три мушкетера - я, Колодин и Гамаюн. А потом мы основали проект - втроем. Теперь же Колодин считает, что деньги потрачены зря. Недавно при личной встрече он заявил, что хочет выйти из проекта и немедленно вернуться в Россию. И требует крупную сумму. Не буду называть цифру, но она значительная. Возможно, все это как-то связано.
     - Я с ним встречался в Америке. Он человек очень энергичный. Но мне с ним не нравится иметь дело. К тому же недавно с нашего счета в "Банк оф Америка" исчезла крупная сумма. Мы так и не выяснили, что случилось. Вы запретили привлекать к этому делу власти.
     - Что ж, Колодин в самом деле не самый приятный человек. Но нам некем его заменить. Нам нужен человек с его деловой хваткой.
     Стен прошелся по кабинету.
     Интерьер, похожий на тщательно сделанную декорацию к чеховскому спектаклю. Диван из натуральной кожи, на стенах фотографии начала XX века в деревянных рамочках, гравюры и выцветшие акварели, и среди них - шелковый веер, расшитый бисером. На самом видном месте картина маслом: белая церковь с золотым куполом посреди озера, темно-зеленые, почти черные ели обступили водяное блюдце со всех сторон. И если приглядеться, то видно сквозь воду, как горят свечи. Прежде картина висела в комнате Ивана Кирилловича. Когда Стен увидел ее в первый раз, то решил, что это церковь Покрова на Перли, фантазией художника помещенная посреди лесного озера. Потом пригляделся и понял, что ошибся. "Что ты видишь?" - спросил Гамаюнов, заметив, что он разглядывает картину. "Озеро и церковь", - отвечал Стен. "Наше спасение", - сказала Надя, бросив на церковь один-единственный взгляд. Каждому участнику проекта предъявлялась эта картина или фотография с нее. Каждый должен был увиденное интерпретировать. Стен не увидел ничего. Только озеро и церковь. То, что на полотне. Не больше и не меньше. Зато он знал, что впереди их ждет беда. Он не мог назвать это предчувствием. Он знал об этом, как и то, что Земля вращается вокруг Солнца. Или как закон Ома, или закон всемирного тяготения. Это было так же ясно, как то, что на бюро из карельской березы с инкрустированными гроздьями винограда стоят два черных от времени серебряных канделябра и в каждом из них горит по четыре свечи. Так же абсолютно, как то, что этот лоскуток старой России, по мановению волшебной палочки перенесенный сюда, - единственный в своем роде. Ибо там, в России, давно исчезли подобные оазисы, где свечи горят в серебряных шандалах, а из деревянных рамочек глядят со стены красивые пышногрудые дамы и офицеры с усиками и мечтательно-дерзкими взглядами из-под полуприкрытых век.
     - А что, если обратиться в полицию?
     - Обойдемся без властей. - Этот ответ Стен уже слышал прежде. - К тому же у нас нет ничего конкретного. Вы, Стен, ко всему относитесь слишком серьезно.
     - Степан Максимович занимается незаконными операциями? - вдруг спросил Стен.
     Сазонов пропустил его вопрос мимо ушей.
     - Возможно, все еще объяснится. Вот, слышали? Кто-то приехал - сразу несколько машин.
     - Чем конкретно занят старший Колодин? - настаивал Стен.
     И опять Сазонов не ответил. Он всегда был для Стена человеком-загадкой. Он мыслил как-то иначе, нежели все остальные, иначе, чем Гамаюнов. Если с ним говоришь, нельзя определить, о чем он думает, соглашается с тобой или ему даже неинтересна тема разговора. Контакта нет. Даже если он отвечает, все равно разговариваешь как со стеной.
     Мысли Алексея прервал негромкий хлопок внизу. Один, второй. Пожалуй, еще рановато открывать шампанское. Он не сразу понял, что это выстрелы. Толком еще не зная, что собирается делать, Стен выскочил из кабинета. И едва не столкнулся с человеком в черном свитере и в черном лыжном шлеме, в руках неизвестный сжимал автомат. Стен среагировал мгновенно - кинулся на пол и сделал подсечку - нападавший кубарем покатился по лестнице. Стен слетел за ним, и, прежде чем тот успел подняться, ладонь Алексея рубанула его по шее и навсегда обездвижила. Вот так отстранение: не он сам, а его ладонь. Человек даже не дернулся. А по лестнице наверх уже мчался второй. Стен, прихватив автомат убитого, перемахнул через перила и спрыгнул вниз, в холл.
     Мельком он заметил тело у стены. Черный смокинг, лакированные туфли. Вот только затылок лежащего как-то странно блестел и напоминал огромную раздавленную вишню. Несколько пуль ударили рядом. Алексей перекатился под лестницу. Теперь он видел лицо убитого. Это был Крис. Стен дал из автомата очередь снизу, прошивая лестницу сверху вниз.
     Вот тогда-то и грохнуло. Оглушающе и страшно. Будто воздух куда-то враз подевался. Посыпалась штукатурка, какие-то обломки. Что-то острое впилось Алексею в щеку. Его отшвырнуло в сторону. Он увидел двоих, медленно шагающих в облаке пыли и дыма. На месте голов у них расплывались черные кляксы, а в руках... Или это ему пригрезилось и он придумал все много позже и поверил, что видел?
     Что было потом, Алексей так толком и не выяснил. Каждый рассказывал происходящее по-своему.
     Например, Стеновскому казалось, что он слышал какие-то голоса, обрывки разговора.
     - Что лопочет этот придурок? - спрашивал хриплый голос.
     - Кажется, говорит, что банк закрыт, - отвечал человек в платке.
     - На кой ляд нам его банк? - фыркал хрипатый. - Я спрашиваю, барыга, где сейф с бриллиантами и золотишком?
     Стен очнулся - кто-то плеснул ему в лицо водой.
     Он открыл глаза и увидел склонившееся над ним лицо База.
     Умница Баз, или, вернее, Василий Зотов, всеобщий любимец, успевший до своего участия в проекте получить в Союзе диплом врача.
     Стен попытался приподнять голову, но она чудовищно отяжелела и не желала отрываться от пола. И чудилось, что на щеке сидит какая-то подлая тварь и при каждом движении немилосердно когтит щеку.
     - Странно сегодня отмечают день рождения, - сказал Баз.
     Стен попытался приподняться. Разглядел, что рядом с Базом стоят Надя и Антон.
     На Наде было вечернее ярко-синее платье, оставлявшее открытыми ее роскошные плечи. Антон казался беспечным и почему-то постоянно хихикал.
     - Что случилось? - спросила Надя. - Мы только что приехали. Думали, что опоздаем, а...
     - Где Сазонов? - спросил Стен.
     Тварь, что вцепилась в лицо, попалась на удивление вредная, при каждом движении губ она норовила глубже впиться в щеку.
     - Не знаю. Мы его не видели.
     - Не двигаться. Руки вверх, суки, - раздался голос у них за спиной.
     Баз, Надя и Остряков повиновались. Стен продолжал сидеть, уперев руки в пол.
     - Ты тоже! - крикнул человек в черной маске Алексею.
     - Ты что, не видишь - он ранен! - крикнул Баз.
     Бандит шагнул к Стену, слишком выставив вперед автомат. Ничего не стоило ухватиться за дуло руками и крутануть так, чтобы горе-автоматчик перевернулся в воздухе и грохнулся на пол. Что Стен и проделал. Парень еще и до пола не долетел, а Баз уже кинулся к нему и выхватил у него из-за пояса пистолет.
     - Стреляй! - завопил Антон.
     Баз нажал на спусковой крючок, почти не целясь. Стен отвернулся - на лицо ему брызнула чужая кровь. Баз помог Стену подняться.
     - Вон отсюда!
     Они сделали лишь один шаг, как в другом конце дома раздался выстрел и тут же истошный крик. Опять выстрел.
     - Да что ж это такое?! - воскликнула Надя. Дверь в холл распахнулась и на пороге возник Грег.
     Он вскинул руку.
     - Свои! - закричали Надя и Баз одновременно. Грег опустил руку с пистолетом.
     - Они убили Андре и Веру. Я поднимусь в кабинет и посмотрю, у себя ли Сазонов.
     Грег три года подряд ходил на стрельбище каждую неделю. Его любимым тезисом было: "За Беловодье нам еще придется драться". Многие соглашались с его мыслью, но брать оружие в руки не спешили. Кто же знал, что роковой день настанет так скоро. Впрочем, Алексею теперь казалось, что он лично знал.
     Грег почти сразу же вернулся.
     - Сазонова в кабинете нет. Надо его поискать. Разделимся на две группы и пойдем.
     - Стен не может идти. У него сотрясение мозга, - сказал Баз.
     - Хорошо, пусть Стен остается, а мы идем...
     Стен остался в норе под лестницей, а они ушли. Минута прошла, две, три... чьи-то шаги. Он не был уверен, что слышит их: быть может, это только биенье крови. Луч фонарика ударил в лицо.
     - Ты жив, парень? - спросил незнакомый голос. Стен попытался разглядеть незнакомца. Кажется, высокого роста, коренаст и немолод.
     - Эд Меснер, - представился тот, - частный детектив. Не бойся.
     Он протянул руку и помог Алексею выбраться из его убежища. Стеновский сделал шаг, другой. Его шатало.
     Где-то рядом - в соседней комнате или в коридоре - раздался выстрел. Меснер исчез. Стен сделал еще один шаг к двери. Она распахнулась, и в холл вылетели Надя и Остряков. Надя кинулась к Алексею, обняла его, прижалась всем телом. Ее трясло.
     - Антона убили, - наконец выдохнула она. Вновь загрохотали выстрелы. Остряков кинулся на пол. А Надя и Стен продолжали стоять, лишь плотнее прижимаясь друг у другу и вздрагивая при каждом новом выстреле.
     - Уходим! - крикнул Меснер, выскакивая из двери, схватил Надю за руку и потащил за собой к выходу. Она автоматически вцепилась в руку Стена.
     - А я?! - Остряков вскочил и кинулся за ними. Во дворе стоял новенький бело-синий фургон. А подле - знакомая сутулая фигура.
     - Иван Кириллович! Мы... - крикнул Остряков.
     - В фургон! Скорее! - приказал Гамаюнов. Меснер помог сначала Наде, потом Стену забраться в фургон. Остряков запрыгнул сам.
     - Где остальные? - спросил Гамаюнов.
     - Сейчас приведу! - Меснер кинулся назад, к дому. Стен плюхнулся на сиденье. Его тошнило, голова кружилась, боль немилосердно когтила щеку.
     - Что происходит? - возмущенно бормотал Остряков. - Кто-нибудь может объяснить мне, что происходит в этом долбаном доме? Меня пригласили отпраздновать день рождения шефа, а тут явились какие-то м... в черном и... Как это понимать? А? Кто они? Что им надо? А?
     Ему никто не отвечал. Надя будто окаменела. Алексей лишь стискивал зубы - ему казалось, что его сейчас вырвет.
     - Кажется, больше не стреляют? - крутил головой Остряков. - Так ведь? Ну и день рождения! Надолго запомнится.
     Вновь дверь отворилась, в фургон стали заскакивать остальные: Баз, Грег, Галя... Всего набралось двенадцать человек. Меснер сел за руль, Гамаюнов - рядом с ним. Оглушительно хлопнули дверцы. Фургон тронулся. С полчаса все молчали. Было лишь слышно, как всхлипывает Галя.
     - Подонки, - выкрикнула неожиданно Надя.
     - Но профессионалы, - оборвал ее Грег. - Не все, но профессионалы. А вот мы - безмозглые дилетанты. Где охрана Сазонова? Я спрашиваю, что делали его сраные охранники?
     - Их убили.
     - Человек должен уметь делать свое дело! А иначе грош ему цена!
     - Они искали сейф, сейф с бриллиантами, - сказал Стен.
     Когтистый зверь ожил и тут же впился в щеку.
     Доносился ровный протяжный шум, похожий на отдаленный напев. Такой знакомый гул... Но проклятый зверь, грызущий щеку, не давал понять, что же это такое.
     - Деревья, - шепнул Баз.
     Ну да, деревья. Шум раскачивающихся на ветру деревьев. Стен почти обрадовался, что они очутились в лесу. Он любил лес немеркантильной любовью. Радовался не сбору ягод и грибов, а восхитительному одиночеству, сочетанию пронзительной тишины и немолчного шума, хаоса и удивительной гармонии. Разумеется, будучи идеалистом, он любил не какой-то определенный конкретный лес, а лес абстрактный, символ, источающий влажный запах хвои. Уж если где умирать, то лучше всего в лесу. Чистая смерть. Он так и подумал: "чистая смерть". И это чувство с ним осталось, потому что тогда он не умер.
     - А сейф-то на самом деле был, - неожиданно подал голос Остряков. - Простенький такой сейфик, но вместительный. Открыли его в три минуты.
     - И что же там? - поинтересовался Грег. - В самом деле бриллианты?
     - Не-а! - Остряков хмыкнул, как будто речь шла об удачной шутке. - Там была вода. Бутыли с водой, десятки, а может быть, даже сотни стеклянных и пластиковых бутылок с самой обычной водой. Коротышка, которого потом застрелил Грег, хватал их и выливал на пол, решив, что внутри хранятся алмазы. Но там не было ни одного самого зачуханного камешка. Только вода.
     - Вода, - как эхо повторила Надя. Машина остановилась.
     - Выходите, - сказал Эд Меснер и распахнул дверцу.
     Фургон стоял на поляне возле деревьев, а шагах в тридцати прилепился боком к огромной белой скале крошечный одноэтажный домик. Его крытая черепицей крыша четко выделялась на фоне звездного неба. Желтые окошечки светились так миролюбиво, будто приглашали зайти обогреться у камина. Такие домики любят покупать или снимать в глуши люди состоятельные, наезжая сюда по три-четыре раза в год, чтобы вдали от цивилизации насладиться чистым, вкусным воздухом и звенящей тишиной. Перед беглецами лежали покрытый валунами берег озера и само озеро, абсолютно неподвижное. Идиллическая картинка.
     После спертого, но все же теплого воздуха фургона холод осенней ночи показался особенно пронизывающим. Все начали дрожать. Надя нашла в фургоне шерстяное одеяло, и они с Галей накрылись им, тесно прижавшись друг к другу.
     - Мы здесь переночуем? - спросила Надя.
     - Сначала мы искупаемся, - сказал Гамаюнов.
     - Это Колодин все устроил, - не спрашивая, а утверждая, заявил Стен. - Я получил предупреждение, но слишком поздно.
     - Да, Колодин, - кивнул Гамаюнов. - Но теперь он нам не опасен. К счастью.
     Гуськом, очень тихо они спустились к озеру. Гамаюнов кивнул Базу, и тот послушно шагнул в воду и ушел вглубь с головой прямо в одежде. Когда он выбрался на берег, с него лило ручьями. Гамаюнов положил ладонь на голову. И тотчас вода с База перестала течь, а сам он сделался блестящим, будто покрытым сталью или льдом. Затем наступил черед Грега. И так по очереди все двенадцать окунались в озеро и, очутившись на берегу, одевались в прозрачные, сверкающие доспехи, покрывающие все тело. Один лишь Остряков замешкался, никак не желая лезть в воду, и орал дурным голосом:
     - Нет, ни за что, лучше убейте меня...
     Но его просьбу оставили без внимания. Баз зажал ему рот и, как Остряков ни вырывался, окунул его с головой. На берег Остряка-Шарпа вытаскивали уже вдвоем, поскольку тот находился в полуобморочном состоянии.
     - Где же свобода выбора... Я спрашиваю: где ваша хваленая свобода выбора...
     Когда Стен погрузился в ледяную воду озера, то подумал, что точно умрет и теперь у него не хватит силы выбраться обратно. Но силы хватило. А когда доспехи покрыли его тело, одежда мгновенно высохла. Но все равно Стена продолжала бить дрожь.
     - Теперь вы защищены, - сказал Гамаюнов. Меснер вынул из кобуры "беретту", проверил магазин.
     Проклятый когтистый зверь не давал Стену ни к чему надолго прилепиться мыслями. У него не было даже сил, чтобы разувериться. Но и для веры сил тоже не было. Он принял доспехи как данность, только и всего.
     И тут Меснер поднял "беретту" и дважды выстрелил ему в грудь.
     Пули опрокинули Алексея на траву. Грудь, туда, где попали пули, нестерпимо жгло. Выдержали доспехи или нет? Он не мог понять.
     Стен, попытался подняться, но ноги его подкосились, и он вновь осел на землю. Боли он бол