онял, что ошибался. Тот второй, пожалуй, был для него не менее интересен. Особенно если учесть, что за его спиной маячил некто, могущий потягаться своей силой с Романом. Некто, кто умел плести нити. Ну что ж, для начала он займется тем же самым.
     По дороге колдун заглянул в аптеку - купить скальпель, ножницы, пинцет, пакет марли - все, что необходимо для создания водного ожерелья. Девушка за прилавком, заворачивая в шуршащую бумагу покупки, пристально смотрела на господина Вернона. Потом неожиданно коснулась его руки, будто желая проверить, настоящий он или нет, и, всплеснув руками, воскликнула:
     - Ромка! Ромка Воробьев!
     Он тоже ее узнал, быть может, на минуту раньше, чем она его. Первая школьная красавица Оксана. В Пустосвятове поговаривали, что уезжала она в город в поисках счастья. Выходило, что счастье ей не далось и она воротилась обратно.
     - Ромочка, каким красавцем ты стал! Ну просто дьявол-искуситель, и только, - прошептала она. - Тебе наверняка это говорили! А? - Как зачарованная, протянула она руку и погладила блестящие черные волосы колдуна. - Женщины обожают мужчин с подобной внешностью.
     - Потому что воображают, что в их груди бьется сердце ангела, - рассмеялся Роман. - И очень обижаются, когда этих самых ангельских сердец не находят.
     - А ты страшный человек! - Она кокетливо погрозила ему пальчиком.
     Роман перегнулся через прилавок, привлек Оксану к себе и поцеловал в губы. Та растерянно хлопала глазами, млела и, когда колдун наконец отпустил ее, спросила томным голосом:
     - Что это значит?
     Она даже коснулась верхней пуговицы белого халатика, будто немедленно собиралась раздеться. Но Роман молча вытащил из кармана сотенную бумажку и положил на прилавок. Оксана растерянно смотрела на него, ничего не понимая.
     - Когда-то ты сказала, что и за сто рублей не согласишься целоваться со мной, - напомнил Роман те обидные давние слова. - Сегодня я тебя поцеловал. Так что это твои законные сто рубликов.
     У Оксаны задрожали губы.
     - Все-таки ты дьявол, - прошептала она. Роман пожал плечами и вышел.
     Когда они вернулись домой, Алексей был на чердаке и никуда отлучаться не собирался. Но Роман на всякий случай проверил, что делает пленник. Тот лежал на кровати и смотрел в потолок.
     Колдун вернулся во двор, достал из колодца ведро воды, сбросил куртку и закатал до плеча рукав рубашки. Прежде чем начать, он несколько минут сидел неподвижно, затем отхлебнул студеной колодезной воды прямо из ведра. И лишь после этого приступил к задуманному. Скальпелем сделал аккуратный надрез в два или три миллиметра глубиною. Начал у локтя и довел линию до самой кисти. Кровь показалась на дне ранки, но наружу не выступила. Несколько минут Роман ждал, чтобы кровь на дне пореза свернулась.
     - Это еще зачем? - При виде крови Юл брезгливо сморщился. Роман сделал предостерегающий жест: ненужные слова могли испортить дело. Когда кровь свернулась, Роман зачерпнул пригоршню воды из ведра и уронил несколько капель в ранку так, чтобы жидкость слегка выступала над поверхностью кожи наружу, но ни в коем случае не пролилась.
     - Это простая вода? - опять не удержался от вопроса Юл.
     Но простой эта вода казалась лишь в первую минуту, затем она сделалась непрозрачной и засверкала серебром, образовав живую нить. Пинцетом Роман аккуратно извлек серебряную змейку из раны. Она переливалась и сверкала и не собиралась ронять капли. Юл даже протер глаза - таким невероятным казалось увиденное.
     - Теперь нам нужны волосы. Возьми-ка ножницы и срежь у меня несколько прядей, - приказал Роман.
     - Слушай, давай не будем, а! - испугался вдруг Юл и даже отпрянул. - Я передумал. Не хочу.
     - Если я брошу водную нить на землю, не сплетя ожерелья, нам обоим крышка.
     Юл повиновался без всякой охоты. Пока он срезал с Романовой головы пряди, тот незаметно поднес нить к губам и тронул серебристую поверхность языком. Внутри неотвердевшей субстанции оказалась частичка его слюны. Теперь ожерелье мальчишки связано с ожерельем Романа навсегда. Ожерелья будут слышать друг друга не за сотни метров, как обычные колдовские обереги, а за десятки, за сотни километров. Зачем ему это? Он и сам не знал. Просто хотел быть связанным с Юлом. В ученики брал, что ли? Кто знает. У него еще не было учеников, кроме Тины. Да и та мало чему научилась. Не считая постельных экзерсизов, конечно.
     Мальчишка ничего не поймет - нить станет чуть более мутной, только и всего. Власти это никакой не дает. Хотя как посмотреть... Возможность чувствовать другого, слышать его на расстоянии - тоже власть.
     Колдун протянул пинцет с нитью Юлу, а сам разобрал пряди волос на косицы и неожиданно споро принялся вплетать серебряный волос меж волос человеческих. Когда плетенье было закончено, Юл с удивлением заметил, что каждая косица в ожерелье приобрела свой цвет - от темно-красного до бледно-голубого. Роман надел ожерелье на шею Юлу, и водная нить замкнулась сама собою.
     - По-моему, оно мне велико, - заметил Юл, просовывая пальцы под плетенку.
     - Ты же вырастешь. У тебя взрослого шея будет толще, чем теперь. Нить можно растянуть, но немного. Это надо учитывать.
     - Вырасту? - переспросил Юл. - Я что же, долго буду его носить?
     - Всю жизнь, - ответил Роман.
     - Что?! - Юл задохнулся от растерянности: опять этот тип устроил ему ловушку. - Выпусти меня немедленно! - завопил он, в ярости сжимая кулаки. - Я не хочу таскать на себе ошейник всю жизнь!
     - Разве тебе мешает ожерелье? Чего ты орешь?! Я даровал тебе возможности, о которых ты даже не подозреваешь.
     Юл схватился за шею и хотел сдернуть сплетенное ожерелье, но не тут-то было! Водную нить никому не под силу разорвать.
     - Сними его немедленно! - кричал Юл, вновь и вновь дергая за ожерелье.
     - Не в моих силах. Снять ожерелье невозможно.
     "Почти", - уточнил про себя колдун. Роман смотрел на мальчишку, как на глупого кролика, который ненароком угодил в капкан и теперь пытается вырваться. Кролика, конечно, жаль, но кролики на то и созданы, чтобы попадаться в капканы.
     - Жулик! Обманщик! - Юл чуть не плакал. - Если сейчас не снимешь ожерелье, то я... - Он осекся, сам не зная, чем пригрозить.
     Но тут дверь распахнулась, и на крыльцо вышел Алексей.
     - Что здесь происходит? - спросил он, подозрительно оглядывая колдуна и мальчишку.
     Сейчас вид у него был не такой ухоженный, как в тот день, когда водное зеркало показало его стоящим возле светлой машины в нарядном летнем плаще. Сегодня это был обычный тридцатилетний парень с разбитой нижней губой, со щеками, покрытыми щетиной, со спутанными волосами. Ну, правда, не совсем обычный. Вряд ли Роман в своей жизни встречал еще человека, чьи переживания создавали столь сильный эмоциональный фон. Притом что перед ним был рационалист. Да, занятное сочетаньице. Все равно что верующий атеист. Роман не удержался и фыркнул.
     - Он надел мне на шею ошейник. Пусть снимет! - обратился Юл к Алексею, еще не зная, что перед ним его брат.
     Тот посмотрел на водное ожерелье, что болталось на тонкой шее Юла. От безуспешных попыток освободиться на коже мальчика образовалась красная полоса.
     - Он надел плетенку без твоего согласия?
     - Нет, я попросил. Сначала. А потом передумал. - Юл запнулся и замолк. - Что мне теперь делать?
     - Давайте уточним детали, - вмешался в разговор колдун. - Во-первых, Юл не протестовал, пока я не создал водную нить. А во-вторых, как можно спрашивать у младенца, согласен тот появиться на свет или нет?
     - Не играй словами.
     - Ни в коем случае. Слова я уважаю почти так же, как и воду. У них слишком много общего. Но пацан в каком-то смысле младенец, как и любой непосвященный, не ведающий тайну водной нити. Кстати, тот, кто надел тебе на шею ожерелье, просил сказать "да" или "нет"?
     Алексей закусил губу, и колдун понял, что ненароком своего пленника уязвил.
     - А правда, у него тоже есть ожерелье! - Юл оставил попытки сорвать плетенку с шеи.
     - Я надел его вполне сознательно.
     - Особенно если учесть, что ты не умеешь им пользоваться, - съязвил Роман.
     - Оно не срослось со мной!
     - Как раз это не имеет значения. Им можно пользоваться в любом случае. Разумеется, эффект будет слабее, но... - Колдун многозначительно замолчал.
     - Что ты имеешь в виду? - Алексей откинул голову назад и глянул на колдуна так, будто тот смертельно его обидел. - Я знаю заклинания. Но ожерелье не отзывается.
     Колдун постарался скрыть, что удивлен таким признанием. Если ожерелье создано, оно должно работать, как человек, родившись, должен жить. О Вода-царица, что же тут происходит?!
     - Ладно, оставим болтовню, пошли жрать. - Роман притворно зевнул, тем самым давая понять, что разговор стал ему неинтересен.
     - Мне что же, так и жить с этой штукой?! - крикнул Юл, видя, что взрослые перестали интересоваться его персоной.
     - Она тебе понравится, - засмеялся Роман и похлопал Юла по плечу. - К тому же ожерелье поможет тебе найти убийцу, как я тебе уже говорил.
     Этот довод перевесил все остальные, и Юл смирился. Зато возмутился Алексей.
     - Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?
     - Помогаю ему, раз ты не хочешь. Или не можешь.
     - Какое у тебя право?
     - Никакого. Но разве это имеет значение? - Наглость колдуна ошеломила Алексея, и он в растерянности замолчал. - Пошли лучше обедать. Скажу по секрету - Варвара прекрасно готовит. Язык проглотите. Злая она, как гадюка, но готовит классно, хотя всегда одно и то же.
     Да уж, более вкусной самодельной колбаски или студенька из свиных ножек вряд ли кто-нибудь из них едал до сегодняшнего утра. Однако Варвара подавала все эти яства с такой кислой миной на лице, что половина удовольствия от ее великолепных блюд тут же пропадала. Ели молча. Алексей сказал несколько вежливых фраз, но, получив в ответ пару едких замечаний, замолк. Роман постарался сосредоточиться на еде, чтобы окончательно не испортить аппетит.
     Гости поднялись из-за стола, и Варвара тут же спросила:
     - Когда уедете?
     Роман посмотрел на отца, но тот сделал вид, что старательно собирает хлебом остатки студня с тарелки и ничего не слышит.
     - Завтра утром, - сказал Роман.
     - Господи, как я от вас устала, - вздохнула Варвара. - Просто с ног сбилась. Шли бы вы куда-нибудь со двора, что ли.
     - Пойдем на реку, испробуем ожерелье, - предложил Роман. - Ты с нами? - спросил Алексея.
     - Нет.
     - Как знаешь. Только учти, мою тачку тебе не угнать, так что не стоит дверцы выламывать. Вместе уедем.
     - Я же сказал, оставь это дело. И Юла отпусти. Ты не знаешь, во что лезешь.
     Господин Вернон лишь улыбнулся. Оставить? Да ни за что! Роман всю жизнь считал, что он - последний водный колдун. Как последний из могикан. И тут вдруг слышит это таинственное "наши". О Вода-царица! Их же много. Неведомо где. И у них - свой круг. Что-то вроде спасательного круга, наверное.
     - Ожерелье можно проверить? - спросил насмешливо и добавил, делая вид, что уступает. Немного, чуть-чуть, но уступает: - Потом посмотрим.
     - Верни мальчишку в Темногорск, - продолжал настаивать Алексей.
     - А ты куда отправишься?
     - Это тебя не касается.
     - Ладно, мы на реку. Если не хочешь с нами, можешь поспать на чердаке. Отец печку затопил, там сейчас тепло станет. Я в детстве любил на чердаке спать. Если дождь идет, слышно, как по крыше барабанит. В туалет только бегать неудобно. Так что много воды не пей.
     - Сволочь!
     Колдун решил, что опровергать подобное утверждение бессмысленно. Ему не терпелось проверить ожерелье. Да и то, что устроил Юл в первый раз на реке, его поразило. Странное видение. Оно что-то значило. Но вот что? А старший Стеновский никуда не денется: из Пустосвятова ему против воли колдуна ни уйти, ни уехать. Только что с ним делать дальше? Можно, конечно, прибегнуть к крайним мерам и заставить Стеновского говорить. Но для такого гордеца, как Алексей, подобный фокус был слишком оскорбительным - не надо быть колдуном, чтобы это почувствовать.
     Юл спустился к воде, и волна, подбежав к самым его ногам, спросила:
     - Зачем ты пришел? Вновь задавать свои вопросы?
     - Я хочу знать ответ. Самый важный.
     - Твое право - услышать то, что положено тебе. И Юл коснулся поверхности реки. Опять, как и в первый раз, образовалась безобразная оспина. Но теперь на дне водяного пузыря проступило совершенно четкое изображение: маленькое лесное озеро, окруженное вековыми елями, грибница новеньких домиков на берегу и церковь в отдалении. Церковь выглядела одновременно очень старой и в то же время совершенно новенькой, будто ее только вчера, белокаменную, любовно обихаживали мастера. И что еще странно - церковь эта как будто плавала посреди лесного озера. Вековые ели отражались в неподвижной глади, и только на золотом куполе горел одинокий луч солнца, пробившийся сквозь заставу осенних облаков. Можно было предположить, что там, посредине, был крошечный островок. Но Роману почудилось, что под фундаментом нет тверди и церковь плавает на воде, как белая лодочка. Никогда прежде Роман этого места не видел, и, судя по растерянному взгляду Юла, мальчишка тоже на этом озере не бывал. Но одно ясно было точно: как-то это видение связано со смертью Александра Стеновского. Со странным чувством следил Роман за движениями мальчишки - то и дело в них проступало что-то смутно-знакомое, будто он, Роман, наблюдал за самим собой со стороны. И еще показалось, что мальчишка не просто разнимает водную плоть на части, но открывает дверь в неведомое, и стоит только нырнуть в эту черную ямину-ход, как окажешься в незнакомом светлом мире, подернутом синеватой дымкой. Колдун наклонился и погрузил руку в черную оспину. Таинственный ход тут же закрылся - перед ним зарябила поверхность вспухшей от осенних дождей реки.
     Роман отпустил скованную воду на волю, и она пролилась на песок. Колдун временно должен был отступить. Но только временно - быть такого не может, чтобы тайна, известная воде, не открылась ему, Роману Вернону.
     - Доволен? - насмешливо спросил Юл. - А теперь я буду искать настоящего убийцу.
     Юл вновь зачерпнул пригоршню воды, но на этот раз в водном пузыре ничего не появилось. Вода переливалась и рассерженно булькала, не желая отвечать пацану. Юл в растерянности поднял глаза на Романа, обескураженный своей неудачей.
     - Это не твой вопрос, - объяснил колдун. - Тебе вода не ответит.
     - А кому ответит?
     - Алексею. Пошли домой - с нашим гостем пора поговорить.
     И они заспешили назад.
     Разумеется, Роман должен был что-то уловить еще тогда, когда вошел во двор, или потом, когда поднимался на крыльцо. Но не почувствовал. Может быть, потому, что рядом с крыльцом стояла канистра с бензином, а бензин - это ипостась огненная, а стихии, как известно, лучше не смешивать - это правило дед Севастьян считал первой заповедью. Но колдун не насторожился, только отметил, что собачья будка пуста и подле валяется цепь с поводком. Но и раньше, если хозяева дома, Бобку отпускали побегать по поселку. Так что и этот факт сам по себе Романа не удивил.
     И Юл тоже должен был что-то почувствовать, но Юл свою обиду из-за ожерелья-ошейника лелеял и по дороге на реку и обратно думал только о себе.
     Оттого все так и получилось: едва Роман открыл дверь, как ему в лицо ткнули горящий факел, пламя обожгло губы и через ноздри проникло внутрь, а водная нить на шее зашипела и принялась сжиматься удавкой. Роман попытался коснуться руки, держащей факел, но не успел, пальцы его свело судорогой, и он грохнулся на пол. Еще несколько секунд он ощущал щекой прохладу деревянных половиц, потом и это исчезло.
     Очнулся, когда его окатили водой. Ему возвращали жизнь, возможно, только на время: руки и ноги были крепко связаны. Лицо и носоглотку жгло невыносимо, будто внутри все еще горел огонь, а глаза почти ничего не видели и непрерывно слезились. Однако Роман догадался, что лежит в сарае. Светлой каплей стекало по черной стене оконце. Пахло навозом, прелым сеном и бензином. Опять бензином. От этого запаха колдуна чуть не вывернуло наизнанку. Рядом кто-то сопел и брыкался, пытаясь освободиться, и заехал Роману ногой в бок. Колдун почувствовал новенькое, еще не сжившееся с владельцем ожерелье и понял, что рядом лежит Юл. Роман хотел позвать мальчишку, но сумел издать лишь невнятный сипящий звук. Тут же луч фонарика уперся ему в лицо.
     - Ну, очухался, сука б...? - спросил шепелявый голос - голос Матвея, который невозможно было не узнать.
     Роман молчал. Хотя водная нить ожерелья разбухла от воды и теперь не давила на горло, он все равно не мог говорить.
     - Оборзел ты, тиноед, - продолжал Матвей, усаживаясь рядом с пленником на корточки. От его заскорузлых старых штанов несло мочой. - Один прежде свою болотоную хрень портачил, теперь приперся с целой кодлой. Зачем приперся, а? Ты ж нам тут тиной своей все засрешь, как Темногорск засрал, на хрен. Влазишь в любую дыру и срешь, б... такая. Но теперь хана тебе, тиноед, понял?
     Наверное, подлинная речь Матвея звучала еще более путанно и более бессмысленно, сдобренная матом и прочими словесными помоями. Каждое слово Матвея проникало в незащищенное сознание Романа и разбухало чудовищным огненным шаром, грозя раздавить череп изнутри. Выплюнуть эту мерзость наружу не было сил.
     - Знаешь, что я счас сделаю, а? Соображай, урод! - Матвей называл его точно так же, как и Варвара.
     "Племяш" тряхнул канистрой.
     - Эй, Ванюха, поливай!
     Из темноты выступила щуплая фигура в ватнике. И, ухватив из рук приятеля канистру, принялась окроплять бензином стены деревянной сараюшки. Юл, лежащий рядом с Романом, начал мычать и извиваться в бесполезной попытке освободиться.
     - Не скули, сопливый, - Матвей обращался к мальчишке почти сочувственно, - сгоришь мигом. Иначе водяных никак не замочить! - Матвей заржал, находя каламбур удачным. - Только спалить можно. Я это однозначно знаю. Меня хороший человек научил.
     Воспользовавшись тем, что внимание добровольного палача занято Юлом, Роман перевернулся и сделал отчаянную попытку дотянуться до Матвея. Но тот вовремя заметил уловку колдуна и отпрыгнул в сторону.
     - Вот говно! Я знаю твою хрень, падла! - просипел он. - А не то изувечил бы... - Матвей скрипнул зубами, ярясь при мысли, что не может погрузить сапог в живот заклятому врагу. - Ничего, сволота, счас зажаришься. Пошли, Ванюха! Запалим костерок водякам.
     Друг Ванюха закончил обливание стен бензином и направился к двери - безмолвный статист, не умеющий запомнить пару каких-нибудь простых слов для своей кратенькой роли. Зато Матвей, не заботясь о красоте выражений, плевался напоследок словесной мокротой. Роман его не слушал - он делал отчаянные попытки размочить веревки идущей из земли влагой и тем самым ослабить узлы. Но у него ничего не выходило.
     - Матвей, послушай, - просипел едва слышно. - Пусть я сдохну, но мальчишка-то при чем? Он же пацан... Отпусти его.
     Странно, но Матвей расслышал и распознал его свистящий шепот.
     - Что, сдрейфил? Ты мне еще бабки предложь. А?
     - Сколько хочешь? - У Романа мелькнула надежда.
     - А все. Потому как и дом твой, и бабки дядь Васе, а значится, и Варваре достанутся, тиноед! - Матвей заржал. - Зло надо выжигать в корне, - добавил он уже что-то совершенно чужое, подслушанное и вышел.
     Дверь хлопнула. Как показалось Роману, запах бензина сделался еще сильнее. Сейчас где-то снаружи Матвей чиркнет спичкой, пламя мгновенно охватит сарай и задушит в своих объятиях могущественного колдуна и беспомощного мальчишку. Ах, если бы Юл умел направлять силу ожерелья. Он, не пострадавший от огня, легко бы размочил веревки и освободился. Несчастья всегда случаются слишком неожиданно, слишком рано. Роман сделал еще одну попытку разорвать веревки. Куда там! Огонь выжег в нем таинственную связь с водной нитью, и сейчас колдун напоминал слепого в ярко освещенной комнате, что натыкается на стены и не видит такой близкой спаси