человеческое существо, знакомое Уорду, будь то островитянин или морянин. Он понял, что воздух в этой комнате приспособлен для удобства островитянина. Это его подбодрило.
     Киль провел рукой по кушетке и подумал о Джой, о том, что ей понравилось бы это ложе. Джой - такая гедонистка. Киль попытался представить себе ее возлежащей на кушетке. Мысль о Джой породила ощущение одиночества. Киль подумал о самом себе. Большую часть жизни он прожил один, имея лишь несколько случайных связей. Неужто близость смерти вызвала в нем путающую перемену? Он вдруг почувствовал, что противен сам себе. С какой стати он должен навязывать себя Джой, обременять ее печалью вечной разлуки?
     ?Я скоро умру?.
     На мгновение Киль призадумался, кого из членов комитета выберут вместо него верховным судьей. Сам он отдал бы свой голос Каролине, но из политических соображений изберут, скорей всего, Маттса. В любом случае преемнику своему Киль не завидовал. Неблагодарная это работа. Однако до наступления последней минуты Килю еще есть над чем потрудиться. Он встал возле кушетки и выпрямился. Шея у него, как обычно, болела. Ноги подкашивались и поначалу совсем не держали его. Это был новый симптом. Пол из твердой пластали, как и стены, к превеликой радости Киля, подогревался. Уорд подождал, пока силы восстановятся, а потом, держась за стену, добрался до двери. У проема находились две кнопки. Уорд нажал одну и услышал, как позади кушетки опустилась панель. Он обернулся на звук, и сердце у него забилось вдвое чаще.
     За панелью скрывалась фреска. Уорд уставился на нее. Она была пугающе реалистичной, почти как фотография. На ней были изображены полуразрушенные сооружения на поверхности, пламя повсюду и люди, извивающиеся в щупальцах взмывающих вверх дирижабликов.
     ?Дирижаблики погибли вместе с келпом?, - подумал Киль. То ли это старинная фреска, то ли художественная реконструкция исторических событий, сделанная кем-то с развитым воображением. Киль подозревал, что первое. Богатство оттенков заката на заднем плане, детальная точность, с которой изображены дирижаблики - все выделяло центральную фигуру, которая указывала пальцем на зрителя. То была фигура обвинителя с темными горящими глазами.
     ?А ведь я знаю это сооружение, - подумал Киль. - Но как так может быть?? Знание сильнее, чем невнятное дежа вю, но это воспоминание было реальным. И оно подсказывало, что здесь, в комнате, или где-то поблизости должна быть красная мандала.
     ?Откуда я это знаю??
     Киль внимательно изучил комнату. Кушетка, плазовый иллюминатор, фреска, голые стены, овальный люк. Никакой мандалы. Киль подошел и потрогал плазмаглас. Прохладный - единственная прохладная поверхность во всей комнате. Как странно выглядит его жестко фиксированная конструкция - на островах нет ничего подобного. И быть не может. Изгиб пузырчатки вокруг твердого плаза оборвал бы удерживающую его биомассу, и тяжелое твердое вещество во время шторма сделалось бы орудием разрушения. Дрейфогляды, мутировавшие корнеротые, в непогоду куда безопаснее, и не беда, что их нужно кормить и обихаживать.
     Плазмаглас был невероятно прозрачным. Ничто не указывало на его плотность и толщину. Маленькие рыбки-поскребучки с могучими усами плавали снаружи, очищая его поверхность. Позади рыбок показались двое морян, влекущих груз камней и ила, и исчезли из поля зрения, завернув за поворот.
     Киль из любопытства постучал по плазмагласу: тук-тук. Поскребучки невозмутимо предавались своему занятию. Морские анемоны и кораллы, водоросли и губки покачивало течение. Дюжины других разноцветных рыбок чистили поверхность листьев молодого келпа. Рыбы покрупнее тыкались в мягкий придонный ил, взрывая носом серые облачка. Киль видел подобные картины по головидео, но реальность оказалась иной. Некоторых рыбок он узнавал - созданных в лаборатории, их приносили на одобрение комитета, прежде чем выпустить в море.
     Под поскребучками проплыла рыбка-арлекин и ткнулась в плаз. Киль вспомнил тот день, когда капеллан-психиатр благословила первых арлекинов, перед тем как выпустить. Все равно что старого друга встретил.
     Киль вновь вернулся к исследованию комнаты и своей неверной памяти. Почему это кажется таким чертовски знакомым? Память подсказывает, что отсутствующая мандала должна быть справа от фрески. Уорд подошел к стене и провел по ней пальцем в поисках еще одной панели с переключателями. Панели он не нашел, но стена слегка сдвинулась, и раздался щелчок. Киль уставился на стену. Она была не из пластали, а из какого-то легкого композитного материала. Посреди стены проходила еле заметная щель. Уорд положил ладонь на поверхность стены справа от щели и толкнул. Стена скользнула в сторону, открывая проход, и на Киля пахнуло запахом еды.
     Киль отодвинул стену подальше и вошел. Проход резко повернул влево, и Уорд увидел свет. В кухонном отсеке спиной к нему стояла Карин Алэ. Сильный запах крепкого чая и рыбного варева коснулся ноздрей Киля. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать - и осекся, увидев красную мандалу. Замысловатое изображение притягивало внимание, направляя взгляд зрителя к центру, откуда глядел на Вселенную одинокий глаз. Не прикрытый веком, он покоился на верхушке золотой пирамиды.
     ?Это не может быть моим воспоминанием?, - подумал Киль. Ужасное переживание. Память Корабля вторглась в его разум: кто-то шел по длинному изгибающемуся коридору, и фиолетовый аграриум колыхался слева от него. Киль был бессилен перед наплывом видений. Келп колыхнулся перед ним где-то под водой, и стайки рыб, никогда не представленных комитету, проплыли перед глазами.
     Алэ обернулась и увидела Киля, который с отсутствующим выражением в упор смотрел на мандалу.
     - Что с вами? - спросила она.
     Звук ее голоса вытряхнул судью из чужих воспоминаний. Он судорожно вздохнул.
     - Я... я проголодался, - сказал он. Ему и в голову не пришло поделиться только что пережитыми воспоминаниями. Как Алэ сможет понять, если он и сам ничего не понимает?
     - Может, присядете? - Карин указала на маленький столик, накрытый на двоих прямо в кухонном отсеке возле небольшого плаз-иллюминатора. Столик был низеньким, в морянском стиле. При одной мысли о том, что за ним придется сидеть, у Киля заболели колени.
     - Я сама приготовила вам поесть, - сообщила Алэ. И, заметив, что выражение его лица по-прежнему растерянное, добавила: - Этот проход ведет из комнаты в ванную с душем. Дальше располагаются прочие удобства, если они вам нужны. И внешние люки находятся в той же стороне.
     Киль запихал ноги под столик и кое-как устроился, опираясь о столешницу локтями и руками поддерживая голову.
     ?Это что, сон был?? - подумал он.
     Красная мандала висела прямо перед ним. И он почти боялся сосредоточиться на ней еще раз.
     - Вы восхищаетесь мандалой, - заметила Алэ и вновь принялась за кухонные хлопоты.
     Киль как бы ненароком снова скользнул взглядом по мистическим узорам древних линий. Но на сей раз ничто внутри него не отозвалось. Медленно в мозг проникли обрывки его собственных воспоминаний, образы замигали перед глазами, повторяясь, словно звуки в горле заики, потом установились. Осознание дотянулось до одного из первых уроков истории, до головидео, показанного посреди классной комнаты. То была документальная драма для детей. Островитяне любили представление - а это оказалось увлекательным. Название Киль позабыл, но помнил, что речь шла о последних днях континентов Пандоры - на изображениях головидео они выглядели отнюдь не маленькими - и гибели келпа. Тогда Киль впервые услышал, как келп назвали Аваатой. А разыгрывали персонажи эту драму в командном отсеке, на фоне стены... и жуткой фрески из соседней комнаты. А рядом с фреской, когда фокус головизора сместился, он увидел красную мандалу - совсем как сегодня. Киль не хотел припоминать, как давно он видел эту драму - уж больше семидесяти лет тому назад, во всяком случае. Он пристально посмотрел на Алэ.
     - Это оригинальная мандала или копия?
     - Мне говорили, что оригинальная. Она очень старая, старше любого другого изображения на Пандоре. Похоже, вас она очаровала.
     - Я видел раньше и ее, и фреску, - ответил Киль. - Эти стены и кухонный отсек поновее будут, верно?
     - Это жилище было перестроено для моего удобства, пояснила Алэ. - Меня всегда привлекали эти комнаты. Мандала и фреска остались там, где были всегда. И о них заботятся.
     - Тогда я знаю, где я, - сказал Киль. - Островитянские дети учат историю по голодрамам, и...
     - Эту и я видела, - кивнула Алэ. - Да, это часть древнего Редута. Когда-то он целиком выступал из моря и позади него было пять скал, насколько я помню.
     Она принесла еду на подносе и поставила на стол миски и палочки.
     - А разве большая часть Редута не была разрушена? - поинтересовался Уорд. - Вроде бы документальные голодрамы - это реставрация немногих уцелевших...
     - Целые секции Редута остались невредимыми, - ответила Карин. - Автоматические люки закрылись и отсекли большую часть Редута. Мы очень тщательно ее реставрировали.
     - Это впечатляет. - Киль кивнул, заново оценивая предположительную значимость Алэ. Моряне перестроили часть старого Редута для ее удобства, и она поживает себе в музее, явно не обращая внимания на историческую ценность окружающих ее объектов. Раньше он никогда не встречался с морянами в привычной для них среде и теперь почел этот пробел в своем жизненном опыте слабостью. Киль заставил себя расслабиться. Для умирающего здесь открываются определенные преимущества. Здесь не надо решать, жить новому организму или умереть. И никаких молящих матерей и разъяренных отцов, сражающихся с ним за создания, не способные получить одобрение комитета. Этот мир далек от островов.
     Алэ прихлебывала свой чай. Его запах, похожий на мятный, внезапно пробудил у Киля чувство голода. Он приступил к еде, на островитянский манер отделив для хозяйки ровно половину. Прожевав первый кусочек рыбы, Киль убедился в том, что перед ним вкуснейший рыбный суп, который он когда-либо едал. Это что, обычная для морян диета? Киль втихомолку ругнул свой недостаток опыта подводной жизни. Он заметил, что Алэ уже принялась за свою порцию исходящего паром супа, и поначалу обиделся.
     ?Еще одно культурное различие?, - сообразил Уорд. Удивительно: небольшая разница в правилах поведения за столом может повлечь за собой международный конфликт. Вопросы без ответов по-прежнему роились у него в голове. Возможно, следует испробовать более сложный подход - смесь морянской прямоты с островитянской уклончивостью.
     - В этом жилище так приятно сухо, - начал он. - Но вы не нуждаетесь в обтираниях. И не мажете кожу маслом. Я всегда удивлялся, как вам удается выдержать наверху?
     Алэ опустила глаза и обеими руками поднесла к губам чашку.
     ?Прячется?, - подумал Уорд.
     - Уорд, вы очень странный человек, - произнесла Карин, отняв чашку от губ. - Не этого вопроса я от вас ожидала.
     - А которого вопроса вы ожидали?
     - Предпочитаю обсудить отсутствие у меня надобности в обтираниях. Видите ли, у нас есть жилища, воспроизводящие условия жизни наверху. В таком я и воспитывалась. Я приспособлена к островитянским условиям. И очень легко приспосабливаюсь к здешней влажности - когда возникает необходимость.
     - Так вас еще ребенком избрали для работы наверху? - догадался Киль.
     - Тогда я была избрана для своего нынешнего поста, - поправила Карин. - Некоторые из нас были... избраны отдельно, чтобы в случае необходимости мы могли соответствовать умственным и физическим критериям.
     Киль изумленно уставился на нее. Он никогда не слыхал, чтобы чьей-то жизнью так хладнокровно распоряжались. Алэ не выбирала свою жизнь! А ведь в отличие от большинства островитян ее тело никоим образом не ограничивало ее в выборе профессии. Ему внезапно припомнилась привычка Карин все планировать - запланированное заранее создание, привыкшее все планировать заранее. Алэ была... да попросту изувечена. Вероятно, она считала это обучением, но само это обучение было лишь приемлемой формой увечья.
     - Но вы... вы ведь живете как другие моряне? - спросил Уорд. - Соблюдаете их обычаи, плаваете и...
     - Взгляните. - Алэ расстегнула тунику на шее и спустила ее с плеч. Спина ее была гладкой и белой, как кость. Там, где оканчивались лопатки, виднелся коротенький шрам, мостиком переброшенный через позвоночник. Именно там у Карин располагались отметины от присосок рыбы-дыхалки, в столь необычном месте. Смысл этого Киль уловил сразу же.
     - Если бы следы находились у вас на шее, то островитяне обращали бы внимание на них во время важных встреч, верно? - Уорду пришло в голову, что она перенесла сложную операцию по переносу главных артерии - У вас красивая кожа, - добавил он. - Просто ужас, что ее так изрезали.
     - Это было сделано, когда я была совсем молоденькой, - возразила Алэ. - Теперь я об этом и не вспоминаю. Это... просто приспособление.
     Уорд подавил желание погладить ее плечо, ее гладкую сильную спину.
     ?Поосторожнее, дурачина ты старый!? - одернул он Карин застегнула одежду, и, лишь когда взгляды их встретились, Уорд понял, что смотрел на собеседницу, вытаращив глаза.
     - Вы очень красивая, Карин, - сказал он. - На старых голоизображениях все люди выглядят... ну, вроде вас, но вы... - Он пожал плечами, на сей раз особенно остро ощущая приспособление, сдавливающее плечи и шею. - Простите старую ?муть?, но вы мне всегда представлялись идеалом.
     Карин недоуменно посмотрела на него.
     - Я никогда раньше не слыхала, чтобы островитянин называл себя ?мутью?. Вы так думаете о себе?
     - Не всерьез. Но многие островитяне используют это слово. По большей части в шутку. Или матери, когда пытаются приструнить малышей. Например: ?"Муть" ты этакая, а ну убери свои нахальные лапки!? Или так: ?Если ты согласишься на эту сделку, дружище, ты просто тупая "муть"?. Когда это исходит из наших собственных уст, то получается необидно. Ну а когда так говорят моряне, это ранит сильнее, чем я могу описать. Разве не так вы нас называете в своем кругу - ?муть??
     - Может быть, особо агрессивно настроенные моряне... наконец, это вполне обычный жаргон в некоторых компаниях. Лично я не люблю это слово. Если уж нужно провести различие, я предпочитаю ?клон? или ?лон?, как наши предки. Возможно, мое обиталище привило мне вкус к архаичным выражениям.
     - И вы никогда не называли нас ?мутью??
     Лицо и шея Алэ покрылись румянцем. Киль нашел подобную реакцию весьма привлекательной, но она же и подсказала ему ответ.
     Алэ положила гладкую смуглую руку на его морщинистые пальцы, покрытые старческими пятнами.
     - Уорд, вы должны понимать, что если человек воспитан как дипломат... я хочу сказать, в определенном кругу...
     - Попал на острова - поступай как островитяне.
     Карин убрала руку, и судья ощутил разочарование.
     - Вроде того, - согласилась она и поднесла чашку ко рту. Киль понимал, до какой степени этот жест является защитным. Алэ была сбита с толку. Он никогда не видел ее такой прежде и не был настолько тщеславен, чтобы приписать этот эффект своей с ней беседе. Киль полагал, что Карин может взволновать только нечто совершенно незапланированное, нечто полностью неведомое, не имеющее дипломатического прецедента.
     - Уорд, - сказала она, глядя в чашку, - я думаю, есть один пункт, по которому мы с вами всегда были согласны.
     - Да? - ничего не выражающим голосом произнес Уорд: он не собирался оказывать Карин никакой помощи.
     - Человек - это не столько строение тела, сколько состояние разума, - произнесла Карин. - Ум, сострадание... чувство юмора, необходимость делиться...
     - И строить иерархии? - перебил ее Киль.
     - Полагаю, и это тоже. - Карин посмотрела ему в глаза. - Моряне очень кичатся своими телами. Мы гордимся тем, что остались близки к первоначальной норме.
     - Поэтому вы мне и показали шрам на спине?
     - Я хотела, чтобы вы увидели, что я не совершенна.
     - Что вы искалечены, как и я?
     - Вы затрудняете мою задачу, Уорд.
     - Вы - или ваш народ - имеете роскошь выбора своих мутаций. Генетика, само собой, тут в первую очередь виновата. Ваш шрам не такой, как у меня... а вот ваши веснушки - такие. Хотя ваши веснушки выглядят куда привлекательней, чем это. - Киль щелкнул пальцем по своему ошейнику. - Но я не жалуюсь. Я просто педантичен. Да и что это за задача такая, которую я затрудняю? - Киль выпрямился, впервые в жизни благодарный тем годам, которые он провел на судейской скамье, и тем урокам, которые получил за это время.
     Карин посмотрела ему в глаза, и Киль увидел на ее лице страх.
     - Среди морян есть фанатики, которые хотят стереть всю... всю ?муть? с лица планеты.
     Ее прямота, серьезный тон застали Уорда врасплох. Жизнь была драгоценной и для островитян, и для морян - свидетельства тому он сам видел в течение всей своей жизни несчетное количество раз. От мысли о преднамеренном убийстве ему, как и большинству жителей Пандоры, делалось дурно. Его собственные приговоры летальным отклонениям принесли ему пожизненное одиночество, но закон требовал, чтобы кто-нибудь принимал решения касательно людей, гаструл и... и прочего... Каждый его приговор рождался в муках.
     ?Но стереть с лица планеты сотни и сотни тысяч...? Киль воззрился на Алэ, размышляя над ее недавним поведением - еда, приготовленная собственноручно, предложение разделить с ней это примечательное жилище. И шрам, само собой.
     ?Я на вашей стороне?. Вот что она пыталась всем этим сказать. Киль чувствовал, что все ее действия были запланированы, но это оказалось большим, нежели обычные дипломатические приготовления. А иначе почему она была так смущена? Она старалась заручиться его поддержкой какой-то личной точки зрения. ?Какой??
     - Почему? - спросил Уорд. Карин глубоко вздохнула.
     - От невежества, - ответила она.
     - И в чем заключается это невежество?
     Нервно теребя краешек салфетки, Карин рассматривала стол и, отыскав пятнышко на поверхности, уставилась на него.
     - Я перед вами как ребенок, - произнес Киль. - Объясните же мне. ?Стереть всю "муть" с лица планеты?. Вы же знаете, как я отношусь к идее о неприкосновенности человеческой жизни.
     - Как и я, Уорд. Поверьте мне, пожалуйста.
     - Тогда объясните ребенку, и мы сможем начать с этим сражаться: почему кто бы то ни было может желать смерти стольких из нас лишь потому, что мы... экстра-нормальны? - Никогда еще он так ясно не отдавал себе
     отчет в том, что у него нос блямбой, а глаза расставлены так широко к вискам, что всякий раз, когда он моргает, его уши улавливают тихое клик-клик.
     - Это все политика, - ответила Алэ. - Обращение к низшим инстинктам дает власть. А тут еще проблемы, связанные с келпом.
     - Какие проблемы с келпом? - Собственный голос казался Уорду невыразительным, звучащим издалека и... да, испуганным. ?Стереть всю "муть" с лица планеты?.
     - Вы в состоянии идти? - спросила Карин, взглянув в плазовый иллюминатор.
     - Туда? - Уорд бросил взгляд на подводный вид.
     - Нет, - ответила Карин. - Не туда. Поверху идет водяная стена, и все наши команды сейчас восстанавливают ту часть земли, которую мы потеряли.
     Киль посмотрел на ее губы. Ему как-то не верилось, что можно так спокойно произнести - ?водяная стена?.
     - А острова? - Киль сглотнул. - Как велик ущерб?
     - Минимальный, Уорд. Насколько нам известно, обошлось без жертв. Водяные стены вообще вскоре могут уйти в прошлое.
     - Я не понимаю.
     - Эта водяная стена была слабее любого из зимних штормов, которые вы переживаете ежегодно. Мы построили заградительную цепь островков. Это суша, подымающаяся над поверхностью моря. Когда-нибудь это будут острова... настоящие острова, прочно связанные с планетой, а не болтающиеся как попало. А некоторые из них, я думаю, станут континентами.
     ?Суша, - подумал Киль, и у него засосало под ложечкой. Суша означает мели?. Остров может пропороть себе днище на мелководье. Жуткая катастрофа, по с