ясь в цепь по обе стороны медленно ползущего резака.
     - Их там не меньше тысячи, - пробормотал Льюис. - Где он набрал такую ораву?
     - Что делают демоны? - спросила Легата.
     Твари оставили свои скалы - рвачи, прядильщики, плоскокрылы и прочие, даже парочка редкостных жрителей. Неохотно, сохраняя дистанцию, они двинулись вслед за нападающими.
     - Если они подведут резак к нам на расстояние удара, нам хана, - заметил Оукс. - Ну, - он обернулся к Льюису, - теперь ты вышлешь наконец бойцов?
     - Выбора нет, - согласился Льюис, покосившись на клонов. - Все видят, да?
     Клоны не отводили глаз от экрана, где надвигался на стену резак и ползли следом демоны.
     - Все понятно, - заключил Льюис. - Они пробьют периметр и запустят демонов внутрь. Мы все покойники. Но если мы остановим их...
     - Слушайте все! - крикнул Оукс. - Я предоставлю все права природников каждому клону, который вызовется добровольцем. Эти мятежники - последняя реальная угроза нашему выживанию. Когда они передохнут, мы сделаем из этой планеты рай!
     Клоны двинулись к выходу, поначалу медленно, потом все торопливей. К ним присоединялись другие.
     - Шевели их, Льюис, - приказал Оукс вполголоса. - На выходе раздавай оружие. Мы победим числом.

***

     Некогда мою жажду фантазий утоляли мечты о достоинстве, славе, наслаждениях. Некогда питал я тщетные надежды встретить существо, которое, простив мое внешнее уродство, полюбит во мне те достоинства, которые был я способен проявить.
     Слова чудовища Франкенштейна,
     из корабельных архивов.

     Когда Томас подал сигнал к атаке, его пронзило странное ощущение - будто не по Редуту он наносит удар, но по самому Кораблю.
     "Ты подстроил это, Корабль! Видишь, что Ты наделал?"
     Ответа не было.
     Томас двинулся вперед, увлекая армию за собой.
     На равнине у подножия скал было жарко. Оба солнца приближались к зениту, их ослепительный свет заставлял Томаса жмуриться, стоило ему только поднять глаза к небу. В воздухе витала взбитая сотнями ног горькая кремнистая пыль.
     Томас огляделся. Мог ли кто-то представить столь разношерстную команду в столь диком предприятии? Нормалы в коллекции Авааты представляли ничтожное меньшинство, их заслоняли фигуры самые фантастические: раздутые черепа, странно посаженные глаза, уши, носы и рты, груди могучие и тощие, тонкие щупальца и обычные пальцы, ноги и культи. Клоны шли, ковыляли, волоклись, покорные слову командира. Прилаженные к станине резака колеса скрипели на песке, лязгали на каждом камушке. Бормоча, похрюкивая, хрипя, армия Томаса продвигалась вперед. Кто-то из спецклонов завел непрестанное: "Аваата! Аваата! Аваата!" Демоны, заметил Томас, держались поодаль, как и обещал Керро.
     "Ждут поживы".
     Что видели сейчас твари? Паниль уверял, что он на пару с дирижабликами может сдерживать их, обманывая иллюзиями. Некоторые спецклоны тоже обладали такой способностью - как решил Томас, то был побочный эффект внедрения генов келпа в человеческий организм. Против столь агрессивных хищников иллюзии казались слишком ненадежной защитой. Впрочем, во всем предприятии не было ничего надежного - не хватало оружия, людей, времени, чтобы строить планы и обучать бойцов.
     Он оглянулся. Демоны двигались вслед наступающим, и Паниль брел среди них. Здоровенный рвач толкнул поэта плечом, потом отвернул. Томаса передернуло. Паниль сказал, что не примет участия в убийстве, но постарается как может защитить армию. Медтехник с командой отобранных помощников ждала у подножия скал. Теперь все зависело о того, сможет ли это нелепое войско запугать Оукса так, чтобы он сдался.
     В условленное время Томас подал своим бойцам знак рассеяться по равнине. Если дар Паниля не подведет, обороняющиеся увидят лишь плотно сбитое ядро атакующих, прущее напролом, прямо под удар защитных установок Редута. Томас присоединился к команде резака, медленно поворачивающего влево.
     Сомнения одолевали его. По его расчетам, до конца срока, отведенного Кораблем человечеству, оставалось несколько часов. Предприятие казалось безнадежным. Ему предстояло взять приступом Редут, собрать уцелевших, найти подобающий способ богоТворения и доказать Кораблю, что род людской достоин жизни.
     "Времени не хватит".
     Паниль! Это все Паниль виноват, что они так задержались! На каждый аргумент в пользу немедленного штурма поэт отвечал спокойным увещеванием.
     Он говорил, что гнездо - это рай и этого достаточно.
     Томас был готов согласиться: гнездо казалось раем - бесконечная весна для земных растений, ни гнили, ни плесени, ни паразитов... и даже демоны не тревожили насельников кратера.
     Гнездо было зародышем новой Земли, беспорядочным сплетением элементов, стремящихся упорядочить себя в росте.
     "Но километровая плешь рая не делает планету обитаемой".
     И снова Паниль со своими бессмысленными наблюдениями:
     - То, что ты творишь с землей под ногами, и есть молитва.
     "Тебе это нужно, Корабль? Такая молитва?"
     Ответа не было - только шуршит песок под ногами его войска, в наступлении на Редут растянувшегося по равнине широким фронтом.
     "Я один здесь. Помощи от Корабля не будет".
     Ему вспомнился безднолет "Землянин" - корабль, не ставший еще Кораблем. Вспомнилась команда и долгие совместные тренировки на Лунбазе. Что-то с ними сталось? Покоится ли еще хоть один в гибернации? Накатила внезапная тоска по Бикелю. Вот кого сейчас хорошо было бы иметь рядом - Джона Бикеля, прямодушного и упрямого. И где сейчас Бикель?
     Песок скрипел под ногами - как на тренировочной площадке Лунбазы. Лунный песок, не земной. Столько лет Раджа смотрел на Землю в ночном небе - бело-голубой диск во славе своей. И не о звездах он мечтал, не о математических абстракциях тау Кита. Он мечтал только о Земле - единственном месте во Вселенной, что было для него навеки запретным.
     "Пандора - не Земля".
     Но гнездо искушало Томаса Землей его мечтаний.
     "Вряд ли это похоже на настоящую Землю. Что я, в конце концов, знаю о Земле?"
     Его родиной были ясли клонов на Лунбазе, и от оригиналов-людей его всегда отделяли стеклянные стены. Стены из стекла - и эрзац-Земля... как клоны были суррогатными людьми.
     "Они не хотели, чтобы мы разносили по Вселенной всякие болезни".
     Он невольно усмехнулся.
     "Глядите же, какую хворь мы принесли на Пандору - войну! И еще - заразу, называемую человечеством".
     От раздумий его отвлек донесшийся справа вскрик. Луч со стен Редута разбил в прах торчавший впереди на равнине валун. Томас жестами приказал идущим рассеяться еще больше и оглянулся. Паниль все еще невозмутимо брел позади его армии, возглавляя собственную - войско демонов.
     Возмущение и обида захлестнули Томаса. Паниль был природнорожденным!
     "А меня вырастили в аксолотль-баке!"
     Вот же странно, подумал он, ушли бессчетные века, и потребовалась вселенская катастрофа, чтобы он, Раджа Томас, осознал, насколько это обидно - быть клоном.
     "Клонам с Лунбазы категорически воспрещается..."
     Список "не" тянулся страница за страницей.
     "Запрещено входить в контакт с природнорожденными или с Землей".
     Изгнаны из райского сада без утешения в грехе.
     - Что переживает один, чувствуют все, - говорила Аваата.
     "Да, Аваата, но Земля - не Пандора".
     Хотя Корабль уверял его, что это он - оригинал, пылинка со сгинувшей Земли. Какие воспоминания об утерянной родине таятся в генах, скрытых в каждой чешуйке его кожи?
     На равнине было жарко, палило. Сможет ли иллюзия Паниля обмануть защитников Редута? Зондам он запудрил камеры, это точно. Томас вспомнил собственное телепатическое общение с Биттеном, автопилотом челнока, принесшего в себе такое изобилие припасов. Как верно подметил Паниль, способность говорить есть одновременно способность лгать.
     Что, если Паниль заведет их сюда - и сбросит полог иллюзии? Что, если поэта ранят... а то и убьют? Надо было ему остаться на скалах.
     "Очень похоже на клона - упускать очевидное".
     Старые насмешки до сих пор звенели в ушах. "Очень похоже на клона!" Все попытки учителей вселить в подопечных-клонов хоть каплю гордости завершались провалом под действием этих насмешек. Клонов полагали сверхчеловеками, созданными выполнять невыполнимое. А людям это не нравилось. Клоны Лунбазы походили на оригиналы и видом, и речью... но отстранение от человечьей жизни порождало свои странности. "Чего и ожидать от клонов?"
     Примерещилось, что инструктор с Лунбазы смотрит на него со своего богохульного экрана и посреди лекции о тонкостях системного надзора замечает: "Очень похоже на клона - уходить из рая".
     Войско Томаса почти достигло предела досягаемости легкого оружия Редута - менее двухсот метров от стен. Томас встряхнулся, отгоняя раздумья, - "тоже мне, генерал-философ!" - огляделся. Вроде бы строй достаточно редок. Он приостановился за черным пальцем одинокой скалы выше человеческого роста. Впереди маячил Редут, ощетинившийся дулами резаков. Панилю лучше не подходить ближе. Томас дал поэту отмашку: стой, дескать, - и тот повиновался. Дальше придется идти одним. Рисковать самым ценным своим оружием они не вправе.
     Скала перед ним засветилась оранжевым. Томас метнулся вбок за миг до того, как она разлетелась фонтаном лавы. Раскаленная капелька прожгла ему рукав.
     - Вперед! - вскричал он, не обращая внимания на боль.
     Его армия заторопилась, ковыляя, к Редуту, и, словно в ответ, из распахнувшихся по периметру шлюзов на равнину высыпали вооруженные огнеметами и лазерами защитники. Они ринулись вперед, к созданными Керро Панилем миражам. Когда мнимый противник оказался совсем рядом, смятение обороняющихся усилилось. Мишени растворялись в воздухе. Бойцы палили во все стороны, наугад, и иные выстрелы находили свою цель среди рассеявшихся последователей Томаса. Равнину оцарапали сияющие лучи резаков Редута.
     - Огонь! - гаркнул Томас. - Огонь!
     Кто-то подчинился. Но защитники Редута представляли собою столь же пеструю толпу, что и нападавшие. Неразличимые в отсутствие военной формы, они столкнулись и перемешались вмиг. Сверкающие лучи бороздили равнину, сражая равно своих и чужих. Повсюду лежали окровавленные тела - где рассеченные пополам, где почти целые и еще живые. Томас в ужасе взирал, как хлещет кровь из сонных артерий безголового трупа рядом с ним, заливая все вокруг алым.
     "Что я натворил? Что наделал?!"
     Никто здесь - ни оборонявшиеся, ни атакующие - не имел представления о военном деле. Они были лишь обезумевшими инструментами уничтожения. С армией Томаса схватилось менее четверти отряда защитников, но что с того? Равнина превратилась в кровавую мясорубку.
     - Прорубайте стену! - крикнул Томас боевому расчету резака.
     Но от расчета осталось меньше половины. Самодельные колесики на станине заело, и установка застряла, накренившись вправо и уткнув смертоносное жерло в землю. Оставшиеся в живых прятались за корпусом.
     Обернувшись, Томас бросил взгляд на Керро Паниля. Поэт недвижно стоял среди скучившихся демонов. К ногам его, точно послушные псы, жались два рвача. Жуткая череда самых страшных убийц Пандоры широкой дугой окружала поле бойни.
     В груди Томаса вскипела ярость. "Ты еще не победил меня, Корабль!" Спотыкаясь, он подбежал к резаку и, ухватив его за ствол, развернул. В скалах, чтобы перетащить установку, потребовались усилия четверых здоровенных клонов. Томас справился один. Он пристроил станину на камнях так, чтобы ствол целил в голую стену Редута. Оставшиеся в живых бойцы бросились врассыпную, когда Томас, метнувшись к пульту, запустил резак. Слепяще-синий луч уперся в стену, плавя камень. Медленно оплыли надстройки, соскальзывая в лужу жидкой лавы.
     Рассудок вернулся к Томасу, и Раджа поспешно отступил от гудящего резака - на шаг, два, три... Когда оружие защитников крепости поразило наконец установку, Томас успел отбежать от нее на двадцать шагов. Столкнулись лучи, и резак взорвался. Томас не успел почувствовать, как острый кусок металла пробил ему грудь.

***

     Зачем, о Господи, вынуждаешь ты мужа позорить себя, умоляя о снисхождении, когда в Твоей власти достойным способом одарить его всем для существования потребным?
     Вопрос из трактата "Атерет га-Цаддиким" ,из корабельных архивов.

     Пока помощники-спецклоны отгораживали в лазаретной палатке импровизированную родильную палату, Хали Экель присматривала за Ваэлой. Полог накрывала тень скалы. За уходящей армией тянулся хвост звуков - крики, бурчание, скрип колес по песку. Когда демоны ушли вслед за Керро, Хали невольно перевела дух. Обновленный Паниль пугал ее. В ее прежнем сладкоголосом друге-поэте вспыхнул ужасающий, негасимый внутренний огнь. В сердце своем он хранил ту страшную мощь, что Хали испытала на себе у Голгофы.
     Даже в тягости Ваэла двигалась с изящной легкостью. Она вернулась в свою естественную среду - на Пандору. Планета изменила и Ваэлу. Может, поэтому Керро совокупился с ней?
     Хали попыталась подавить ревнивую обиду.
     "Я - медтехник. Я наталь! Я нужна нерожденному ребенку! Как же мне не хватает радости..."
     О том, что может случиться вскоре на равнине у периметра, она старалась не думать. Томас предупредил ее, чего следует ожидать... хотя откуда он мог узнать о битвах? В те минуты ее захлестнул гнев.
     - Те, кто умрет в бою, - чем они от нас отличаются?
     Хали швырнула ему в лицо этот вопрос, когда оба спускались со скал, придерживаясь за щупальца дирижабликов. Алые пальцы солнечных лучей уже цеплялись за серую кромку горизонта. Это была словно сцена из кошмара: гул собравшегося войска, приглушенный пересвист дирижабликов. Огромные оранжевые мешки спускали на равнину оборудование, часть бойцов, помогали оставшимся лезть по камням.
     Сотни человек и тонны всякого барахла.
     Хали пришлось повторить вопрос, прежде чем Томас ответил:
     - Мы должны захватить Редут. Иначе Корабль уничтожит нас.
     - Тогда мы не лучше их.
     - Но мы выживем.
     - И кем станем? Сказал ли Корабль об этом?
     - Корабль говорит: "Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему тому быть. Но это еще не конец".
     - Это не Корабль! Это христианская "Книга мертвых"!
     - Но Корабль цитирует ее.
     Томас обернулся к ней, и в глазах его Хали увидела боль.
     Христианская "Книга мертвых".
     По просьбе Хали Корабль показывал ей отрывки из "Книги", выводя страницу за страницей на крохотный экран в тесной комнатушке, где когда-то учился Керро. Если Томас правда был кэпом, он должен был знать эти слова. "Интересно, - подумала Хали, - а Оукс знает?" Странно, что никто на борту не откликнулся на ее осторожные расспросы о том, что случилось на лобном месте.
     А потом, когда они остановились передохнуть на уступе, скрывшемся в глубокой расселине, Томас перепугал ее до смерти.
     - Зачем Корабль показал тебе распятие? Спрашивала ли ты себя об этом, Хали Экель?
     - Откуда... как ты узнал?
     - Корабль говорит со мной.
     - Корабль объяснил тебе, для чего...
     - Нет!
     Томас вновь двинулся в путь.
     - Ты знаешь, зачем Корабль показал мне это? - крикнула Хали ему вслед.
     Томас застыл у края расселины, глядя, как разгорается над равниной свет утра, как сверкают алмазами под солнцем плазмагласовые купола Редута вдалеке. Хали нагнала его.
     - Знаешь?
     Томас обернулся к ней, и глаза его полыхали болью.
     - Если б я только знал, я бы понял, как надо богоТворить! Неужели Корабль не намекнул тебе?
     - Он сказал только, что мы должны вспомнить о священном насилии.
     - Расскажи мне, - попросил он, обжигая девушку взглядом, - что ты видела.
     - Я видела, как замучили до смерти человека. Это было чудовищно жестоко, но Корабль не позволил мне вмешаться.
     - Священное... насилие, - прошептал Томас.
     - Тот, кого убили... он заговорил со мной. Он... Мне кажется, он узнал меня. Он знал, что я издалека пришла, чтобы увидеть его. Сказал, что мне от него не укрыться. И еще - чтобы я сказала всем, что свершилось.
     - Что-что он сказал?
     - И еще - что если кто и может понять волю Божью, то это я... но я не понимаю! - Она помотала головой, едва не разрыдавшись. - Я всего лишь медтехник, наталь, и я не понимаю, зачем Корабль показал мне это!
     - А тот человек, - прошептал Томас, - больше ничего не говорил?
     - Говорил... он просил людей из толпы плакать не о нем, а о собственных детях. И что-то о дереве...
     - "Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?" - процитировал Томас.
     - Точно! Так он и сказал! Но что это значит?
     - Значит... что могущественные в годину бедствий становятся опасней - а то, что сделают они с корнями, отзовется до кончиков ветвей - во веки веков.
     - Тогда зачем ты собрал это войско? Зачем тебе идти и...
     - Я должен.
     Томас вновь двинулся по узкой тропе и больше не отвечал. Нагоняли другие путники, напирая сзади. А другой возможности переговорить с ним Хали не представилось. Очень скоро они достигли подножия утесов, и она пошла по своим делам, в то время как Томас отправился на войну.
     Среди направленных им в лазарет оказался и Ферри. Хали уже выяснила, что думали о старике Томас и Керро, и невольно сочувствовала ему.
     Работая вместе с Ферри под груботканым пологом шатра, она слышала, как воодушевляет свою армию Томас:
     "Благословлена Кораблем сила моя; научает он руки мои брани и персты - делу ратному".
     Неужели кэп и правда должен так изъясняться? Она спросила об этом Ферри, не отрываясь от работы.
     - Оукс так и говорит.
     Старик уже примирился со своим новым положением и искренне старался помочь.
     Армия готовилась к выступлению. Паниль стоял поодаль, наблюдая. Хали побаивалась сбежавшихся демонов, но Керро уверял, что людей они не тронут, что дирижаблики наполнят сознание тварей ложными видениями.
     Мимо проковылял Ферри, косясь на колечко в носу Хали. "Интересно, - подумала она, - что он думает о Томасе?" Тот без стеснения перемывал старику кости в его же присутствии.
     - Реальной власти у старого дурака нет, - заявлял Томас. - Оуксу кажется, будто он подмял под себя всю власть - реальную и символическую - на Черном Драконе. И делиться властью он не станет. По сравнению с тем, что мы видели в Колонии, ему тут пришлось легко.
     - Я говорил ему, что он торопится, - пробурчал Ферри.
     Томас, не обращая на него внимания, обратился к Керро:
     - Ферри - лжец, но может нам пригодиться. Он должен знать что-нибудь важное о планах Оукса.
     - Ничего я не знаю. - Голос старика дрогнул.
     Но тут Томаса отвлек его помощник, нормал, занимавшийся организационными вопросами в войске. Они ушли вместе; Томас поглядывал на метки над бровью помощника и бормотал: "Паршиво, когда лепишь армию из чужих отбросов".
     Но смысл в его приказах был. Хали наблюдала, как клоны разбиваются на отряды по форме тела - бегуны, грузчики, носильщики... Обученных работников ставили отдельно - оператор, светотехник, сварщик, разнорабочий...
     Какая, в конце концов, ей разница, как построит Томас свое войско, думала Хали, обустраивая лазарет в палатке. Те, кто попадет в этот шатер, будут просто ранеными.
     Ваэла, помогавшая готовить место для собственных родов, ухватила Хали за руку.
     - Почему ты так нервничаешь? Это из-за малышки?
     - Нет, ничего подобного.
     Ваэла услышала, как ее прежний внутренний голос, Честность, отмеряет оставшееся время. "Дитя родится скоро... скоро..." Она уставилась на Хали.
     - Тогда что тебя тревожит?
     Хали покосилась на выпирающий живот Ваэлы.
     - Если бы дирижаблики не принесли нам из Колонии тот запас "порыва"...
     - Там он никому больше не пригодится. В Колонии все мертвы.
     - Я не об этом...
     - Ты боишься, что мое дитя украдет годы твоей жизни, твоей юности...
     - Не думаю, что оно так обойдется со мной.
     - Тогда что?
     - Ваэла, что мы здесь делаем?
     - Пыта