- А мне через пять месяцев будет семнадцать, Скади взглянула на его иссеченные сетями руки. - По твоим рукам видно, что для островитянина ты много трудишься, - сказала она и, спохватившись, прикрыла рот ладонью. Глаза ее расширились.
     Бретт слыхивал морянские шуточки насчет островитян, которые нежатся на солнышке, покуда моряне строят подводные миры. И нахмурился.
     - Какое же я трепло, - охнула Скади. - Наконец-то нашла того, кто может стать моим другом, - и оскорбила его.
     - Островитяне не лентяи, - сухо сказал Бретт. Скади схватила его за руку.
     - Да я только посмотрела на тебя и сразу поняла, что все эти россказни - вранье.
     Бретт выдернул руку. Все равно ему было обидно. Теперь Скади может наговорить всяких нежностей, чтобы сгладить неловкость, но слово не воробей...
     ?Для островитянина я много тружусь!?
     Скади встала и принялась убирать тарелки с остатками еды. Объедки были выброшены в пневматический мусоросборник в кухонной стене.
     Бретт уставился на мусоросборник. Наверняка его обслуживают островитяне, надежно укрытые от посторонних глаз.
     - Центральная кухня, да и твое жилье... - сказал он. - Все это морянам достается легко.
     Скади повернулась:
     - Это островитяне так говорят? Бретт почувствовал, что краснеет.
     - Мне не нравятся лживые шутки, - сказала она. - Полагаю, тебе тоже.
     Бретт проглотил комок в горле. Скади такая прямодушная! Островитяне ведут себя совсем не так... но ему такое поведение нравится.
     - Квитс никогда так не шутит, - выдавил он. - И я тоже.
     - Этот Квитс, он что, твой отец?
     Бретт внезапно подумал об отце с матерью - об их беззаботной жизни в промежутках между напряженным малеванием новых картин. Подумал об их центровой квартире, о вещах, которые они имели и ценили, - мебель, картины, даже кое-что морянского производства.
     А Квитс обладал только тем, что могло уместиться в лодке. Он владел только нужным - этакая избирательность во имя выживания.
     - Ты стыдишься своего отца? - спросила Скади.
     - Квитс мне не отец. Он рыбак, которому принадлежит мой контракт. Квитс Твисп.
     - Ах да. У тебя ведь нет ничего своего, верно? Я видела, как ты осматривал мою квартиру, и... - Скади пожала плечами.
     - Одежда, что была на мне, моя, - возразил Бретт. - Когда я продал свой контракт Твиспу, он взял меня в ученики и дал мне все необходимое. В лодке нет места для бесполезного барахла.
     - Этот Квитс - он грубый человек? Он плохо с тобой обращается?
     - Квитс - хороший человек! И сильный. Сильнее всех, кого я знаю. У Квитса самые длинные руки, какие ты только видела, просто отличные в работе с сетями, почти с него длиной.
     Плечи Скади чуть заметно передернулись.
     - А ты очень привязан к этому Квитсу, - заметила она.
     Бретт отвернулся. Ее невольное движение было таким красноречивым. В груди у него заныло от обиды.
     - Все вы, моряне, одинаковы, - произнес он. - Островитяне не просили, чтобы их такими рождали.
     - Да я не думаю о тебе как о мутанте, - горячо заговорила Скади. - Любому видно, что ты нормализован.
     - Вот видишь! - выпалил Бретт, глядя на нее в упор. - А что такое норма? Ну да, слыхал я эти разговоры: дескать, у островитян теперь больше ?нормальных? рождении... и к тому же существует хирургия. Тебе неприятно, что у Твиспа длинные руки? Так вот, он не урод. Он лучший рыбак на Пандоре, потому что он на своем месте.
     - Я вижу, что меня многому учили неправильно, - тихо сказала Скади. - Должно быть, Квитс Твисп - хороший человек, потому что Бретт Нортон им восхищается. - Лукавая улыбка скользнула по ее губам и исчезла. - А тебя ничему не учили неправильно, Бретт?
     - Меня... после того, что ты для меня сделала, я не должен был с тобой так разговаривать.
     - Разве ты не спас бы меня, попадись я в твою сеть? Разве...
     - Я бы прыгнул за тобой - и плевать на рвачей! - Девушка улыбнулась настолько заразительно, что Бретт неожиданно для самого себя ответил ей тем же.
     - Я знаю, Бретт. Ты мне нравишься. Я от тебя узнала об островитянах то, чего не знала раньше. Ты другой, но...
     Улыбка Бретта исчезла.
     - Мои глаза в полном порядке! - выпалил он, полагая, что эту разницу она и имела в виду.
     - Твои глаза? - Скади уставилась на него. - У тебя красивые глаза! В воде я первым делом увидела твои глаза. Они такие большие и... зоркие. - Скади опустила голову. - Мне нравятся твои глаза.
     - Я... я думал...
     И снова девушка взглянула на него в упор.
     - Я никогда не видела двух одинаковых островитян - но ведь и моряне не все одинаковы.
     - Здесь, внизу, не все так думают, - язвительно ответил Бретт.
     - Кое-кто будет пялиться на тебя, - согласилась Скади. - А что, проявлять любопытство - это ненормально?
     - Меня будут обзывать ?мутью?, - не унимался Бретт.
     - Большинство не будет.
     - Квитс говорит, что слова - это пустое сотрясение воздуха, смешные закорючки на бумаге.
     - Хотела бы я познакомиться с твоим Квитсом, - рассмеялась Скади. - Мне кажется, он человек мудрый.
     - У него никаких бед не было, пока он не лишился лодки.
     - А тебя? О тебе он будет горевать?
     - Можно послать ему сообщение? - Бретт мигом пришел в себя.
     Скади нажала на кнопку трансфона и что-то сказала в решетку динамика на стене. Ответ был тихим, и Бретт ничего не расслышал. Она сделала это так небрежно. Эта небрежность, подумал Бретт, гораздо больше подчеркивает различие между ними, чем его огромные глаза, наделенные великолепным ночным зрением.
     - Мне пообещали, что постараются передать сообщение на Вашон, - сказала Скади, потянулась и зевнула.
     Она красивая, даже когда зевает, подумал Бретт и оглядел комнату, отметив, как близко друг к другу стоят кровати.
     - Ты жила здесь вместе с матерью? - спросил он и тут же выругал себя, увидев, что лицо девушки вновь стало печальным. - Прости, Скади. Я не должен был напоминать тебе о ней.
     - Ничего, Бретт. Мы здесь, а она нет. Жизнь продолжается, и я делаю ее дело. - Ее губы опять изогнулись в усмешке гамена. - И ты мой первый сожитель.
     Бретт смущенно почесал кадык, не зная, какие моральные нормы управляют здесь, внизу, отношениями между полами. Как это понимать - сожитель?
     - А что это за работа твоей матери, которую ты выполняешь? - спросил он, чтобы потянуть время.
     - Я же говорила: я вычисляю волны.
     - Я не понимаю, что это значит.
     - Когда появляются новые разновидности волн, я берусь за дело. Как моя мать, как ее родители до нее. В нашей семье это врожденный талант.
     - Но что ты вычисляешь?
     - Как волны движутся - это говорит нам о том, как движутся солнца и как Пандора реагирует на их движение.
     - Да-а? Ты просто смотришь на волны и... Но ведь волна проходит: раз - и нету! - Бретт щелкнул пальцами.
     - Мы моделируем волны в лаборатории, - пояснила Скади. - Ты ведь знаешь, само собой, про водяные стены. Некоторые из них обходят всю Пандору по нескольку раз.
     - И ты можешь сказать, когда они вернутся?
     - Иногда.
     Бретт задумался. Широта морянских познаний потрясала его.
     - Ты же знаешь, мы всегда предупреждаем острова, когда можем, - добавила Скади.
     Бретт кивнул.
     - Чтобы вычислять волны, я должна их транслировать, - продолжала девушка. Она небрежно взъерошила волосы, отчего сделалась совсем похожей на гамена. - ?Транслировать? звучит лучше, чем ?вычислять?, - добавила она. - И, конечно, я учу тому, что делаю.
     ?Вот как! - подумал Бретт. - Наследница! Спасительница! А теперь еще и эксперт по волнам!?
     - А кого ты учишь? - спросил Бретт, прикидывая, сможет ли и он научиться этому. Какую пользу принесло бы его знание островам!
     - Келп, - ответила Скади. - Я транслирую волны для келпа.
     Бретт так и обмер. Она что - шутит, издевается над островитянином-невеждой?
     - Келп учится. - Увидев выражение его лица, Скади заговорила быстро-быстро: - Его можно научить контролировать течения и волны... а когда он достигнет прежней плотности, то и больше сможет. Я учу его тому, что он должен знать, чтобы выжить на Пандоре.
     - Ты шутишь, да? - спросил Бретт.
     - Шучу? - Девушка выглядела озадаченной. - Ты разве никогда не слышал, каким был келп? Он сам кормился, регулировал газообмен в воде. А дирижаблики! Ох, как бы я хотела их увидеть! Келп так много всего знал и контролировал течения, да и само море. Келп все это когда-то делал.
     Брест уставился на нее. Он припомнил рассказы школьных учителей о разумном келпе - едином существе с единой индивидуальностью во всех его частях. Но это же древняя история - из тех еще времен, когда люди обитали на твердой суше над поверхностью пандоранского моря.
     - И он снова будет это делать? - прошептал юноша.
     - Он учится. Мы учим его создавать течения и нейтрализовывать волны.
     Бретт подумал о том, какое это может иметь значение для жизни островитян - дрейф по предсказуемым течениям, на предсказуемой глубине. Можно положиться на погоду, а уж рыбная ловля... Вдруг странная мысль оттеснила все остальные. Он счел ее почти недостойной, но... как знать наверняка, что может натворить чуждый разум?
     - Что с тобой? - спросила Скади, взглянув на него.
     - Если можно научить келпа контролировать волны, - ответил Бретт почти механически, - он наверняка будет знать, как создавать волны. Что помешает ему уничтожить нас всех?
     - Келп разумен, - ответила Скади. - Ему незачем уничтожать нас или острова. Значит, он и не станет этого делать.
     Девушка вновь зевнула, и Бретт вспомнил, что ей скоро на работу.
     Идеи, которые она подала невольно, так и бурлили у него в голове. И, несмотря на крайнее утомление, спать не хотелось совершенно. Моряне так много умеют! Они так много знают!
     ?Келп будет думать сам?. Бретт вспомнил, как кто-то произнес эти слова в беседе с его родителями у них дома - важные персоны обсуждали важные вещи.
     ?Но этого не произойдет без Вааты, - ответил другой. - Ваата - ключ к келпу?.
     Из чего проистек, насколько помнилось Бретту, возвышенный разговор, витающий в парах бормотухи, переходящий, как обычно, от спекулятивного к параноидальному и обратно.
     - Я выключу свет, чтобы ты не стеснялся. - Скади хихикнула и уменьшила освещение. Стало почти темно. Но Бретт хорошо видел, как она, спотыкаясь, пробирается к постели.
     ?Для нее темно, - подумал он. - А для меня просто не так ярко?.
     - У тебя наверху есть подружка? - спросила Скади.
     - Нет... вообще-то нет.
     - И ты никогда не делил комнату с девушкой?
     - На островах делишь все со всеми. Но чтобы двое получили комнату только для себя... это для пар, которые только-только привыкают друг к другу. Для секса. Это очень дорого.
     - С ума сойти, - откликнулась девушка. Сквозь игру теней своего странного ночного видения Бретт различал ее пальцы, нервно двигающиеся по поверхности одеяла. - Здесь, внизу, мы тоже селимся вместе для секса, да, но и по другим причинам тоже. Коллеги по работе, одноклассники, друзья. Я просто хотела, чтобы ты хоть одну ночь отдохнул. Завтра народу набежит, начнутся вопросы, визиты... - Ее руки двигались в прежнем нервном ритме.
     - Ты так добра ко мне, - сказал Бретт. - Прямо не знаю, чем тебе отплатить.
     - Но у нас обычай такой, - ответила Скади. - Если морянин тебя спас, ты можешь пользоваться всем, что ему принадлежит, пока... ну, пока не уедешь. Если я привела живое существо, я за него отвечаю.
     - Как если бы я был твоим ребенком?
     - Вроде того. - Скади зевнула и принялась раздеваться.
     Бретт почувствовал, что не вправе подглядывать, и отвел глаза.
     ?Может, я должен ей сказать? - подумал он. - Это же нечестно - иметь возможность видеть кого-то вот так и не сказать?.
     - Я бы не хотел вмешиваться в твою жизнь, - сказал Бретт.
     Он услышал, как Скади залезла под одеяло.
     - А ты и не вмешиваешься. Это же одно из самых восхитительных происшествий, которые со мной случались. Ты мой друг, ты мне нравишься. Этого довольно?
     Бретт сбросил одежду и, юркнув под одеяло, натянул его до самой шеи. Квитс всегда говорил, что моряне непредсказуемы. Друзья?
     - Мы ведь друзья, правда? - повторила она.
     Бретт протянул ей руку через промежуток, разделяющий кровати. Сообразив, что Скади ее не видит, он взял девушку за руку. Она крепко стиснула пальцы; рука ее была теплой. Спустя некоторое время она вздохнула и осторожно убрала руку.
     - Спать хочется, - сказала она.
     - Мне тоже.
     Рука девушки поднялась над постелью и нашарила на стене выключатель. Песни китов смолкли.
     Бретт обнаружил, что в комнате стало тихо - он и представить себе не мог такой тишины. Он ощутил, как отдыхают его уши, а потом прислушиваются... прислушиваются внезапно к... к чему? Он не знал. Однако выспаться было необходимо. Нужно уснуть. Рассудок убеждал его: ?Родителям и Квитсу кто-нибудь сообщит?. Он жив, и его родителям и друзьям недолго придется переживать. Во всяком случае, на это он надеялся.
     Выкинув из головы тревожные мысли, Бретт попытался уснуть, но не смог - что-то мешало. Что?.. Неподвижность, вдруг сообразил он. Все вокруг было неподвижным. Придя к этому выводу, он с облегчением вздохнул и постарался представить себе, что покачивается на волнах, так же, как там, наверху.
     - Бретт! - шепнула Скади.
     - Да?
     - Из всех созданий в гибербаках мне больше всего понравились бы птицы - маленькие такие, которые поют.
     - Я слышал записи с Корабля, - сообщил Бретт сонным голосом.
     - Они прекрасно поют - так же, как киты. И летают.
     - У нас есть голуби и криксы, - сказал Бретт.
     - Криксы тупые, и они не поют, - возразила Скади.
     - Но они свистят на лету, и за ними так интересно наблюдать.
     Скади перевернулась на другой бок.
     - Доброй ночи, друг, - прошептала она. - Спи спокойно.
     - Доброй ночи, друг, - ответил Бретт. И, уже засыпая, представил себе ее чудесную улыбку.
     ?Что, вот так и начинается любовь?? На сердце у него было тяжело, и тяжесть никуда не исчезла, когда он погрузился в беспокойный сон.

***

     Дитя по имени Ваата погрузилось в кататонию, когда келп и дирижаблики начали слабеть. Она пребывает в коматозном состоянии уже три года, и, поскольку она несет в себе не только человеческие гены, но и гены келпа, есть надежда, что она сможет стать средством для возвращения келпу разума. Только келп может укротить это ужасное море.
     Из дневников Хали Экель

     Уорд Киль не просто замечал тишину - он ощущал ее всей своей кожей. В течение его долгой жизни обстоятельства, словно сговорившись, удерживали его наверху, да он и сам никогда не испытывал острого желания спуститься под воду.
     ?Признайся в этом, - говорил он сам себе. - Ты боялся всех этих россказней - депривационный шок, синдром давления?.
     А теперь, впервые в жизни, палуба не двигалась под его босыми ногами, до него не доносились голоса и прочие звуки, сопровождающие человеческую деятельность, не шипели органические стены, отираясь об органический потолок, - ни одного из тех вездесущих звуков, к которым островитяне привыкают с малолетства. Было так тихо, что у Киля заболели уши.
     В комнате, где его оставила Карин Алэ ?всего на минуточку, чтобы попривыкнуть?, прямо перед ним высилась стена из плазмагласа, открывающая взору подводную ширь, богатую оттенками красного, синего и линялой зелени. Тонкие переходы незнакомых цветов приковали к себе внимание судьи на несколько минут полностью.
     - Я буду поблизости, - пообещала Алэ. - Позовите, если понадоблюсь.
     Моряне хорошо знали главную слабость пришельцев сверху. Мысль о толще воды над головой вызывала у некоторых гостей и мигрантов своеобразную панику. А одиночество, даже добровольное, островитяне переносили плохо, покуда не привыкали к нему... постепенно. Если ты всю жизнь знал, что другие человеческие существа совсем рядом, по другую сторону тонкой органической стенки, практически на расстоянии шепота, - чувства притуплялись. И ты попросту не слышал определенных звуков - любовные стоны, семейные ссоры и разговоры.
     Не слышал, если тебя не просили услышать.
     Может, Алэ оставила его здесь в одиночестве, чтобы он размяк? Киль не знал. Может, она подсматривает за ним с помощью какого-нибудь морянского устройства? Он был уверен, что уж Алэ, с ее медицинским образованием и долгим опытом общения с островитянами, знает о проблемах новичка.
     Понаблюдав в течение нескольких лет, как Алэ исполняет свои дипломатические обязанности, Киль усвоил, что она редко делает что бы то ни было без причины и все планирует загодя. Киль был уверен, что у Алэ имеется хорошо продуманный мотив для того, чтобы оставить его в одиночестве в подобных обстоятельствах.
     Тишина действовала на него угнетающе.
     ?Думай, Уорд! - вдруг раздался голос у него в мозгу. - Ведь именно в этом твоя сила!? К пущей тревоге Киля голос этот принадлежал его покойной матери и прозвучал настолько отчетливо, что он оглянулся по сторонам, почти опасаясь увидеть призрачную фигуру, укоризненно грозящую ему пальцем.
     Уорд глубоко вздохнул раз и другой и почувствовал, что тяжесть в груди несколько ослабла. Еще один вдох, и он пришел в себя. Тишина уже не была такой тяжкой.
     За время спуска в рейсовой субмарине Алэ ни о чем не спрашивала и ничего не рассказывала. Призадумавшись, Киль нашел это странным. Алэ славилась умением жесткими вопросами мостить дорогу собственным доводам.
     ?Возможно ли, - думал Киль, - что меня просто хотели затащить вниз, чтобы освободить мою должность в комитете?? Ведь легче и безопаснее, в конце концов, пригласить судью как почетного гостя, нежели затевать похищение. Странно думать о себе как о предмете неопределенной ценности. Зато утешительно: значит, явное насилие к нему применить побоятся.
     ?Ну и с чего мне это в голову взбрело? ? - удивился он.
     Киль сладко потянулся и подошел к кушетке, откуда можно было наблюдать подводные виды. Кушетка мягко пружинила под тяжестью тела, несмотря на то что сделана была, строго говоря, из какого-то мертвого материала. Впрочем, какая старику разница - было бы куда сесть и дух перевести. Уорд ощущал, как внутри него умирающая прилипала все еще борется за существование. ?Избегайте беспокойства?, - советовали ему доктора. Если принять во внимание его образ жизни, это не иначе как шутка. Прилипала все еще производила необходимые гормоны, но Киль помнил предупреждение: ?Мы можем заменить ее, но замены долго не держатся. И по мере пересадки новых продолжительность их жизни будет все меньше. Ваш организм, видите ли, их отторгает?. У Киля засосало под ложечкой. Судья проголодался - а это для него хороший признак. Однако ничего похожего на место для приготовления пищи поблизости не оказалось. И никаких переговорников или видеоэкранов. Потолок поднимался аркой от сиденья к плазовой стене шести-семи метров высотой.
     ?До чего вычурно!? - подумал Киль. Один-единственный человек посреди такого пространства. Да, комната такого размера могла бы послужить домом для большой островитянской семьи. Воздух был прохладнее, чем нравилось Килю, но он приспособился. Сумеречный свет, проходящий сквозь иллюминатор, ложился на пол зеленым пятном. Потолок ярко фосфоресцировал, затмевая остальное освещение. Комната располагалась недалеко от поверхности моря. Киль это понял по уровню освещенности. И все же над ним была уйма воды - миллионы тонн. При мысли о всей этой тяжести, давящей на жилье, над верхней губой у Уорда выступил пот. Киль провел влажной ладонью по стене за сиденьем - теплая и твердая. Дышать стало полегче. Это же морянское жилье. Моряне ничего хрупкого не строят. Стена была из пластали. Уорд никогда не видел столько пластали сразу. Комната внезапно показалась ему крепостью. И стены были сухими, что свидетельствовало о сложной системе вентиляции. Моряне наверху нагнетали в свои жилища такую влажность, что задохнуться впору. За исключением Алэ... но она не походила ни на одно