я не найду на тебя  поку-
пателя. Отдай копье.
   Шеф подбросил копье, перехватил его поудобнее и сделал ложный  выпад.
Когда толстяк отскочил, широко ухмыльнулся и повернулся  спиной  к  дит-
маршцу, игнорируя его топор. Он пошел вдоль круга, всматриваясь в лица и
обращаясь к тем, кто носил амулеты. Они, решил Шеф, в  точности  подобны
норфолкским крестьянам, чьи споры он столько раз судил в  свою  бытность
ярлом. Вызвать их интерес и сыграть на противоречиях между деревенскими.
   - Странная вещь, - заметил он, - когда человека выбрасывает на берег,
живого или мертвого, что вы с ним делаете? В нашей стране рыбаки, если у
них есть деньги, носят в ухе серебряное кольцо. Вы  знаете  зачем.  Если
они утонут, и тела выбросит на берег, жители берут себе плату за похоро-
ны. Покойников бы все равно похоронили, это долг, но кому понравится де-
лать это бесплатно? И вот он я, кольца в ухе у  меня  нет,  но  я  и  не
мертв. Разве я заслуживаю худшего обращения? Я причинил кому-то вред?  Я
сделал подарок вашему Карли, а он в ответ сбил меня с  ног,  раскровенил
нос, расшатал зубы, вывихнул челюсть - мы теперь лучшие друзья.
   Удовлетворенный гул. Как и предполагал Шеф, Карли здесь был предметом
и восхищения, и постоянных шуток.
   - Кто меня удивляет, так это наш приятель, там,  сзади  меня,  -  Шеф
ткнул пальцем себе за плечо. - Он говорит, что я раб.  Ладно,  допустим.
Но он говорит, что я его раб. Разве я пришел в его дом? Разве он с угро-
зой для жизни скрутил меня голыми руками? Разве вы все согласны, что все
выброшенное морем принадлежит ему? Так ли это?
   На этот раз гул был недвусмысленно неодобрительным, а Карли негодующе
и шумно выдохнул.
   - Тогда я предлагаю вот что, - Шеф уже обошел весь круг и снова стоял
лицом к лицу с толстяком. - Если ты хочешь  сделать  меня  своим  рабом,
Никко, доставь меня в Гедебю и поставь на невольничьем рынке. Если  смо-
жешь меня продать, очень хорошо. Но тогда ты должен разделить деньги  на
всех деревенских. А пока мы не в Гедебю, я  остаюсь  свободным:  никаких
цепей, никакого ошейника. И мое копье останется со  мной.  Ты,  конечно,
можешь сторожить меня, как хочешь. И наконец, до тех пор я буду  отраба-
тывать свое содержание, - Шеф коснулся амулета. - Я знаю  кузнечное  ре-
месло. Дайте мне кузню и инструменты, я вам сделаю все, что вам  понадо-
бится.
   - Звучит достаточно справедливо, - раздался голос. - У меня  лемех  у
плуга сломался, нужна аккуратная работа.
   - Он говорит не как викинг, - поддержал другой. -  Больше  похоже  на
фризцев, только они все с насморком, а он без.
   - Слышали насчет дележа денег? - добавил третий. Шеф плюнул на ладонь
и ждал. Нехотя, с ненавистью в глазах, дородный Никко плюнул  тоже.  Они
небрежно ударили по рукам. Шеф повернулся и подошел к Карли.
   - Я хочу, чтобы ты тоже пошел в Гедебю, - сказал он.  -  Мир  посмот-
ришь. Но нам обоим надо многому научиться, прежде чем мы туда  отправим-
ся.

   * * *

   За сорок миль от берега, вблизи Святого острова, на волнах, как  стая
гигантских морских птиц, покачивался  с  убранными  парусами  английский
флот. В центре четыре корабля были сцеплены воедино  для  совета:  "Нор-
фолк", ускользнувший из мутных и вязких  протоков  Элбер-Гат,  "Суффолк"
под командой старшего шкипера англичан Хардреда, "Морж" Бранда и "Чайка"
Гудмунда Жадного, представлявших викингов Пути. Страсти накалились, и  к
прислушивающимся морякам доносились по волнам громкие голоса.
   - Я не могу поверить, что вы просто бросили его  на  Тором  проклятой
песчаной отмели, - Бранд едва не рычал.
   С лица Ордлафа не сходило упрямое выражение.
   - Нам ничего не оставалось делать. Он исчез из виду, вода  прибывала,
начиналась ночь, никакой уверенности, что Сигурд и его отборные ратобор-
цы не выскочат из-за соседней отмели. Нам пришлось убираться оттуда.
   - Ты думаешь, он жив? - спросил Торвин, по бокам которого сидели спе-
циально приглашенные два жреца Пути.
   - Я видел, что за ним пошли четверо. Вернулись трое. Они не выглядели
довольными. Вот и все, что я могу сказать.
   - Значит, есть шанс, что он застрял где-то  в  Дитмарше,  -  заключил
Бранд. - У этих ублюдков с утиными ногами.
   - Говорят, что он и сам был болотным обитателем, - сказал  Ордлаф.  -
Если он там, с ним, наверное, все в порядке. Почему  бы  нам  просто  не
отправиться за ним? Сейчас светло, и мы можем воспользоваться приливом.
   На этот раз упрямиться пришла очередь Бранда:
   - Далеко не лучшая идея. Во-первых, в Дитмарше никто не высаживается,
даже за питьевой водой и для вечернего strandhogg. Слишком много  команд
после этого пропало. Во-вторых, как я вам говорил еще неделю назад,  это
лоцманские воды. А вы мне отвечали, что сможете идти с  впередсмотрящими
и лотом! Вы сели на мель и можете сесть снова, на  этот  раз  где-нибудь
похуже. А в третьих, Рагнарссоны все еще где-то неподалеку. В  начале  у
них была длинная сотня кораблей, сто двадцать, как, вы  сами  насчитали.
Сколько, по-вашему, мы утопили и захватили?
   Ответил Хардред:
   - Мы захватили их шесть. Из катапульты утопили, по крайней мере,  еще
с дюжину.
   - Значит, их осталось сто, против наших пятидесяти. Меньше  пятидеся-
ти, потому что они подошли к "Букингему" и пробили дыру в его днище, а у
меня на полдюжине кораблей осталось слишком мало команды для боя.  И  мы
больше не сможем захватить противника врасплох.
   - Так что же нам делать? - спросил Ордлаф.
   Наступило долгое молчание. Его наконец прервал  Хардред,  чей  чистый
англосаксонский выговор забавно контрастировал с военным  жаргоном  нор-
маннов и английским остальных присутствующих.
   - Раз мы, как вы говорите, не можем спасти нашего короля, - начал он,
- тогда мой долг - вернуть флот в английские воды и получить указания от
короля Альфреда. Он мой государь, и по соглашению между  ним  и  королем
Шефом, - он замялся, подбирая слова, - каждый из них наследует все права
другого, если другой уйдет раньше его. Что сейчас, кажется, и произошло.
   _ Он переждал, пока уляжется буря возражений, и твердо продолжал:
   - В конце концов, этот флот теперь главная надежда и защита  английс-
ких берегов. Мы знаем, что можем потопить пиратов, если они  полезут  на
нас, и так мы и сделаем. В этом была главная цель короля Шефа, как и ко-
роля Альфреда, - сохранить мир и покой на побережье и  в  прилегающих  к
нему землях. Будь он здесь, он бы сам приказал сделать то, что я предла-
гаю.
   - Ты можешь идти, - вскричал  Квикка,  освобожденный  раб,  -  можешь
возвращаться к своему государю. А наш государь - тот,  кто  снял  с  нас
ошейники, и мы его не бросим, чтобы на него надели ошейник какие-то  ут-
колапые ублюдки.
   - Как вы собираетесь туда добраться? -  спросил  Хардред.  -  Вплавь?
Бранд не хочет туда идти. А Ордлаф не осмелится идти в одиночку.
   -Мы не можем просто взять и уйти, - настаивал Квикка.
   Раздался густой бас Торвина:
   - Нет. Но, кажется, я знаю, куда мы можем пойти. Или  часть  из  нас.
Что-то мне подсказывает, что это не похоже на Шефа Сигвардссона  -  тихо
умереть или исчезнуть. Может быть, кто-то захочет получить за  него  вы-
куп. Или продать его. Если мы направимся в крупный  порт,  куда  доходят
все новости, мы что-нибудь о нем услышим. Я предлагаю некоторым  из  нас
пойти в Каупанг.
   - В Каупанг, - сказал Бранд. - В святилище Пути.
   - У меня есть свои причины появиться там, это так, - сказал Торвин. -
Но у Пути много последователей и много возможностей, а в святилище  глу-
боко озабочены судьбой Шефа. Там мы сможем получить помощь.
   - Я туда не пойду, - заявил Хардред резко. - Слишком далеко и слишком
опасно, все  время  через  враждебные  воды,  а  мы  теперь  знаем,  что
"Графства" мало пригодны для переходов в открытом море.
   Ордлаф кивнул с угрюмым одобрением.
   - Одни вернутся, другие пойдут в Каупанг, - сказал Торвин.
   - Думаю, большинство вернется, - сказал Бранд. - Сорока  кораблей,  и
даже пятидесяти, недостаточно, чтобы бороться против всех пиратов Севера
и Дании - Рагнарссонов, короля Хальвдана, ярла  Хлатира,  короля  Гамли,
короля Хрорика и всех прочих. Необходимо вернуться  и  защищать  Путь  в
Англии. Слишком многие хотели бы уничтожить его. Я возьму "Моржа". Пойду
морем, к берегу жаться не буду. Я пробьюсь.  Доставлю  тебя,  Торвин,  и
твоих жрецов в Каупанг, в святилище. Кто еще? Как насчет тебя, Гудмунд?
   - Возьми нас! - Квикка вскочил на ноги, его лицо покраснело  от  воз-
буждения. - Мы не вернемся. Возьми меня и моих помощников, и  катапульту
тоже, мы можем снять ее с "Норфолка", раз этот йоркширец  боится  риско-
вать своей шкурой. Тогда мы можем взять Ковпанга, Дитфена, всех, - друж-
ный гул в передней части судна засвидетельствовал, что освобожденные ра-
бы из прислуги катапульты внимательно слушают.
   - Меня тоже, - произнес почти  неслышный  голос,  принадлежавший  ма-
ленькой фигурке, что выглянула из-за мачты. Бранд крутил головой в  раз-
ные стороны, пока не понял, что это сказал Удд, мастер по стали,  взятый
в рейс только в своей прежней роли запасного наводчика катапульты.
   - А ты зачем хочешь попасть в Норвегию?
   - За знаниями, - отвечал Удд. - Я слышал, что люди говорят про Ярнбе-
раланд. Страна с железом, - переведен.
   Еще одна щуплая фигура молча предстала перед ними, Ханд, лекарь,  то-
варищ детства Шефа, ныне с серебряным яблоком Идуны  на  цепочке  вокруг
шеи.
   - Отлично, - решительно сказал Бранд. - Я беру своих моряков и  "Чай-
ку" для сопровождения. Еще есть место для десяти добровольцев. Ты, Ханд,
ты, Удд, и ты, Квикка. Остальные пусть бросят жребий.
   - И нас в качестве пассажиров, - добавил Торвин, кивая на двух  своих
собратьев-жрецов. - До святилища Пути.

   ГЛАВА 7

   Утопая ногами в трясине. Шеф отступил на шаг назад.  Он  стремительно
вращал очищенной от коры веткой и внимательно следил  за  Карли.  Крепыш
больше не ухмылялся, он был полон решимости. По крайней мере, он научил-
ся правильно держать меч: лезвие и  перекладина  совершенно  параллельны
линии предплечья, так что удар или отбив не пойдут в сторону.  Шеф  рва-
нулся вперед, удар справа, слева, выпад и шаг в сторону, как Бранд  учил
его много месяцев назад в лагере под Йорком. Карли легко  парировал,  не
только ухитряясь попасть по легкой ветке своим  тяжелым  клинком,  но  и
каждый раз верно направляя его, - у него была просто изумительная  быст-
рота реакции. Однако все та же старая ошибка.
   Шеф слегка ускорил бой, сделал ложный выпад снизу и  сильно  хлестнул
Карли по руке с мечом. Отступив назад, он опустил свою палку.
   - Ты должен помнить, Карли, - сказал он. - Ты ведь не веники  режешь.
У тебя обоюдоострый клинок, а не секач. Для чего, по-твоему, нужно  лез-
вие на второй стороне? Не для твоего прямого удара, потому что ты всегда
рубишь одной стороной, полностью вкладывая свою силу в удар.
   - Это нужно для обратного удара, - сказал Карли, повторяя урок.  -  Я
знаю, знаю. Я просто не могу свою руку заставить это  сделать,  пока  об
этом не думаю, а когда думаю, получается слишком  поздно.  А  вот  скажи
мне, что будет, если я попробую драться с настоящим воином,  викингом  с
корабля?
   Шеф протянул руку за мечом, критически осмотрел лезвие. Это было неп-
лохое оружие - теперь, когда он его  перековал.  Но,  располагая  только
тем, что имелось в деревенской кузнице в Дитмарше, на многое он не осме-
лился. Клинок все равно был из цельного куска металла, без той  череспо-
лосицы мягкого и твердого железа, которая придает лучшим мечам  гибкость
и прочность. Не смог он также наварить по краям клинка  закаленные  лез-
вия, которые были отличительным признаком профессионального оружия, - не
нашлось хорошей стали, да и горн мог  дать  жар,  достаточный  лишь  для
красного каления. И теперь, каждый раз, когда они уходят  за  деревню  и
Шеф фехтует с Карли своим копьем "Гунгнир" как алебардой, на дешевом же-
лезе меча остаются зазубрины, которые приходится править молотком и  на-
пильником. Однако и по зазубринам можно кое-что узнать. Если они образу-
ются под прямым углом к клинку, значит, Карли фехтовал правильно. От не-
умелого отбива на металле остаются царапины и зазубрины, идущие  наиско-
сок. В этот раз их нет. Шеф отдал меч.
   - Если ты столкнешься с настоящим ратоборцем вроде человека,  который
обучал меня, ты умрешь, - сказал он. - Как и я бы умер. Но в  армии  ви-
кингов полно крестьянских детей. Ты можешь встретить одного из них. И не
забывай, - добавил он, - если встретишь настоящего ратоборца, ты не дол-
жен драться честно.
   - Ты так делал, - догадался Карли. Шеф кивнул.
   - Ты делал много чего, о чем мне не рассказываешь, Шеф.
   - Если я расскажу, ты не поверишь. Карли сунул свой меч в деревянные,
подбитые шерстью ножны, которые они специально изготовили, - ведь только
в них можно было предохранить меч от ржавчины в  вечно  влажном  климате
Дитмарша. Оба побрели назад к временному лагерю ярдах в тридцати от  них
на полянке, где в тумане как бы нехотя дымился костер.
   -И ты не сказал мне, что ты собираешься делать, - продолжал Карли.  -
Ты и взаправду думаешь, как говорил, явиться на невольничий рынок и дать
Никко продать тебя?
   - Я действительно приду на невольничий рынок в Гедебю, - отвечал Шеф.
- А там, будь что будет. Но я не намерен кончить свои дни  рабом.  Скажи
мне, Карли, как мои успехи?
   Он завел речь о тех долгих часах, которые Карли,  в  обмен  на  уроки
фехтования, потратил, чтобы научить Шефа, как сжимать кулаки,  как  бить
коротким прямым ударом вместо обычных размашистых свингов, как двигаться
и вкладывать в удар весь вес тела,  как  защищаться  руками  и  уворачи-
ваться.
   На лице Карли снова появилась его обычная ухмылка.
   - Да, похоже, как и мои. Если ты встретишь настоящего бойца, кулачно-
го бойца с болот, он тебя одолеет. Но ты вполне можешь сбить человека  с
ног, если он будет стоять смирно.
   Шеф задумчиво кивнул. Этому, по крайней мере, стоило учиться.  Стран-
но, что они здесь искусны только в одном виде единоборств, в своем забы-
том уголке. Может быть, они слишком мало торговали и не  имели  металла,
поэтому им приходится драться голыми руками.
   Один лишь Никко заметил их возвращение в лагерь, наградив обоих  сер-
дитым взглядом.
   - Мы будем в Гедебю завтра, - сказал он, - там, наконец,  прекратятся
твои гулянки. Я сказал, твои гулянки  пора  прекратить,  -  срываясь  на
визг, заорал он, так как Шеф его игнорировал. - В Гедебю у тебя появится
хозяин, и он не даст тебе валять дурака, прикидываясь воином. Ты будешь-
вкалывать от зари до зари, иначе попробуешь кожаного кнута. Ты его  про-
бовал, я видел твою спину. Никакой ты не воин, а просто беглый!
   Карли пнул комок грязи едва ли не в самый котелок Никко, и крик пере-
шел в злобное бормотание.
   - Это у нас последняя ночь, - сказал Карли негромко. -  Есть  у  меня
идея. Понимаешь, мы выходим из Дитмарша. Завтра пойдем по хорошей  доро-
ге, по сухой земле, где живут датчане. Ты-то сможешь с  ними  разговари-
вать, а я плохо знаю язык. Но в полумиле отсюда есть деревня, там  девки
говорят еще по-нашему, по-болотному, как я и ты, - твой говор больше по-
хож на фризский, но они тебя поймут. Так почему бы нам не слинять отсюда
и не узнать, не найдется ли там в деревеньке кой-кого, кому  надоели  их
утконогие парни?
   Шеф взглянул на Карли со смесью раздражения и  симпатии.  За  неделю,
что он провел в приморской дитмаршской деревне, он понял, что Карли, жи-
нерадостный, открытый и легкомысленный - из тех людей, которых все  жен-
щины обожают. Их привлекает его юмор, его беззаботность. Похоже, он  по-
пытал счастья с каждой женщиной в своей деревне, и, скорее всего, успеш-
но. Некоторые мужья и отцы все знали, другие закрывали глаза,  деревенс-
кие побаивались дать Карли повод пустить в ход кулаки. Всеобщим  одобре-
нием было встречено решение послать Карли на ярмарку вместе  с  Никко  и
другими, независимо от того, пойдет с ними Шеф или нет. Последняя  ночь,
которую Карли провел под родительским кровом, то и дело прерывалась  ца-
рапаньем в ставни и молчаливыми исчезновениями в кусты за хижиной.
   Это не были женщины Шефа, и он не имел оснований  жаловаться.  Однако
Карли пробудил тревогу в его душе. В юности, работая в кузнице на  фенах
Эмнета и разнося по соседним деревням заказы. Шеф несколько раз имел де-
ло с девушками - дочерьми керлов и даже рабов, но не с юными  леди,  чье
девичество было предметом гордости и тщательно охранялось, а с теми, что
охотно готовы были просветить юношу в его невежестве. Надо признать, что
никогда они не гонялись за ним так, как за Карли,  может  быть,  девушек
пугали его серьезность и одержимость, они могли угадывать, что  все  его
помыслы были о будущем, но он, по крайней мере, не чувствовал себя обде-
ленным или неполноценным.
   Потом был набег викингов на Эмнет,  его  приемного  отца  искалечили,
схватили Годиву. То утро в убогой лачуге в перелеске, когда  он  стал  у
Годивы первым мужчиной и думал, что достиг предела мечтаний. И с тех пор
у Шефа не было ни одной женщины, даже самой Годивы, хоть он и вернул  ее
себе; не было даже после того, как на него  надели  золотой  королевский
венец и половина шлюх в Англии ждала только его знака. Шеф иногда  заду-
мывался, не подействовала ли на его рассудок угроза Ивара его  кастриро-
вать. Он знал, что остается полноценным мужчиной - но ведь  таковым,  по
словам Ханда, был и сам Ивар, и все-таки его прозвали Бескостный. Не мог
же он заразиться бессилием от человека, которого  убил?  И  мог  ли  его
сводный брат, муж Годивы, проклясть его перед тем, как был повешен?
   Что-то было не так с его рассудком, а не с телом,  Шеф  понимал  это.
Что-то вызванное его отношением к женщине, которую он любил как свое ис-
кушение и как свою невесту, его внутренним согласием с ее отказом ему  и
с ее решением выйти за Альфреда, самого верного мужчину  из  всех,  кого
встречал Шеф. Как бы то ни было, лекарства он не знал. Пойти с Карли оз-
начало бы лишь подвергнуться унижению. Завтра его ждет  невольничий  ры-
нок, а еще через день его обработают холостильщики.
   - Думаешь, у меня есть шанс? - спросил он, указывая на  свой  глаз  и
лицо.
   Физиономия Карли расплылась от радости.
   - Конечно! Длинный здоровенный парень вроде тебя, мускулы как у  куз-
неца. Говоришь как иностранец, сплошная загадка. Ты не забывай, эти  ба-
бы, они же все скучают. Никогда ничего не происходит.  Им  не  разрешают
подходить к дороге, где хоть кто-нибудь мог бы на них позариться.  А  на
болото никто не заходит. Они видят одни и те же лица со дня  рождения  и
до дня смерти. Я тебе говорю... -- и Карли пустился в россказни, как де-
вушки Дитмарша бывают рады любой прихоти  симпатичного  прохожего  -  да
хоть бы и безобразного, - пока Шеф помешивал варево и накручивал на пру-
тики полоски теста, чтобы обжарить на огне. Он не считал, что план Карли
удастся, нет, с кем угодно, но только не с ним. Но в свой морской  поход
он, прежде всего, отправился с одной-единственной целью: забыть  свадьбу
Альфреда и Годивы. Ему следует использовать каждую возможность  снять  с
себя это заклятье. Но особенно рассчитывать не на что.  Чтобы  изгладить
его воспоминания, понадобится нечто большее, чем девка из  болотной  де-
ревни.

   * * *

   Через несколько часов, возвращаясь темной ночью по болоту на стоянку.
Шеф в который раз поразился собственному равнодушию. Все произошло  при-
мерно так, как он и предвидел: они пришли в деревню  в  тот  час,  когда
добрые люди выходят на улицу поболтать, обменялись со случайно встречен-
ными жителями новостями, Карли бросал многозначительные взгляды по  сто-
ронам и быстро перекинулся парой слов с одной девушкой, а затем и с дру-
гой, пока Шеф отвлекал внимание их мужчин. В сумерках они для виду  ушли
из деревни, а затем прокрались обратно, в ивовый  шалаш,  смотрящийся  в
стоячую воду