кий вождь понял и это слово, хлопнул Карли по спине, весело улыб-
нулся. Сказал что-то непонятное, повторил  еще  раз.  Шеф  вопросительно
взглянул на Ханда.
   - Он говорит: не пора ли помочиться?
   Шеф понял, что действительно ощущает давление  в  мочевом  пузыре.  В
кружку входило не меньше пинты странного напитка, а вызванное им видение
длилось около часа.
   - Согласен, - сказал он. - А где?
   Старик достал другой сосуд, большой, опять же выдолбленный из  сосны.
Он поставил его на пол, сделал приглашающий жест, еще один сосуд передал
Пирууси, который начал высвобождаться из своих кожаных Штанов - в зимней
одежде дело отнюдь не легкое. Шеф осмотрелся, соображая, не лучше ли бу-
дет выйти. Может быть, внутри шатра этого не делают. А может быть,  если
зимой то и дело бегать на улицу,  отморозишься.  Не  видя  причин  отка-
заться, он, как и Карли, последовал примеру хозяев.
   Старый финн поднял горшок Пирууси, взял кружку Шефа, зачерпнул  исхо-
дившую паром жидкость, протянул Шефу. Тот вскочил на  ноги  и  отпрянул,
заложив руки за спину. Оба финна разразились  потоком  сердитых  финских
слов. Затем старый Пехто взял горшок Шефа и кружку Пирууси, и осуществил
ту же операцию. Пирууси взял кружку, приветственно приподнял и аккуратно
отпил треть.
   - Вспомни, что я тебе говорил, - спокойно сказал Ханд.  -  С  волками
жить... Думаю, что это доказательство доверия. Ты пьешь то,  что  прошло
через него, он пьет то, что прошло через тебя, вы делитесь своими  виде-
ниями.
   Видимо, Пирууси понял слова малыша-лекаря, потому что энергично заки-
вал головой.
   Шеф увидел, что Ханд и Пехто обмениваются кружками, понял, что  обре-
чен. Он осторожно поднял кружку, подавил возникшую от сильной вони  тош-
ноту и отпил треть. Снова уселся, отпил еще треть. Сделал ритуальную па-
узу и допил остатки.

   * * *

   На этот раз его душа быстрее вышла из тела, словно уже знала, что де-
лать. Но полет, в который она устремилась, не привел ее в другой  климат
и в другое время суток. Он вел во мрак. В темноте лежала какая-то бедная
деревушка; Шеф видел таких десятки в Норвегии, в Англии, в Дитмарше. Все
одинаковые, с одной грязной улицей, пригоршней домов и построек в  цент-
ре, а на околице, на опушке прилегающего к деревне леса,  россыпь  амба-
ров, хлевов и сараев.
   Он оказался внутри амбара. Люди в ряд стояли на коленях на голой зем-
ле. Благодаря своим детским воспоминаниям Шеф понял, что они делают. Они
принимают христианское причастие, тело и кровь своего Бога, который ког-
да-то был и его Богом. Однако отец Андреас никогда не совершал  это  та-
инство в таких неподходящих условиях, в заваленном мешками  амбаре,  при
двух тусклых свечах. Не так относился к нему и отчим Шефа, Вульфгар. Для
него месса была возможностью пересчитать домочадцев, убедиться, что  все
на месте, и горе тому, кого на месте не оказывалось. Те мессы были  пуб-
личными. Эта была чуть ли не тайной.
   На исхудавшем лице священника отразились многие жизненные невзгоды, и
Шеф не мог его узнать. Но сзади него, неся чашу вина вслед за вовсе  не-
подходящим для этой цеш блюдом с облатками, шел не кто иной, как  дьякон
Эркенберт. Всего лишь дьякон, поэтому не  имеющий  права  самостоятельно
отправлять мессу. Однако участвующий в ней. И это тоже было неправильно,
поскольку его хозяева, черные монахи из Йорка, постыдились бы,  если  бы
один из них участвовал в такой неторжественной и нищенской церемонии.
   Шеф понял, что паства состояла из рабов. А точнее говоря, из  трэлей.
Большинство из них были в ошейниках. Без ошейников были только  женщины.
Женщины бедные и старые. Так зародилась христианская церковь, словно  бы
вспомнилось Шефу. Среди римских рабов и отверженных.
   Некоторые из причащающихся в страхе оглянулись, заслышав снаружи  тя-
желые шаги и громкие голоса. Взгляд Шефа переместился. Снаружи, по дере-
венской улице, приближалась дюжина разъяренных мужчин, громко  перегова-
ривающихся друг с другом. У них был выраженный шведский выговор,  как  у
Гудмунда. Настоящие шведы, из самого сердца Швеции.
   - Отвлекает моих трэлей от работы! - кричал один.
   - Собрал сюда баб, и кто его знает, что у них там за праздник любви!
   - Надо им показать, где их место. И ихнему попу тоже? По  нему  давно
ошейник плачет!
   Один из передних закатал рукав на мускулистой руке.  Он  нес  тяжелый
кожаный кнут. Спина Шефа отозвалась болезненными воспоминаниями.
   Когда шведы подошли к двери приспособленного под церковь  амбара,  от
косяка отделились две тени. Люди в доспехах, в шлемах с боковыми  щитка-
ми. В руках короткие копья, но на поясе мечи.
   - Вы пришли в церковь молиться? - спросил один из них.
   - Тогда этот кнут вам ни к чему, - добавил другой.
   Шведы замялись, остановились у входа. Они не взяли  с  собой  оружия,
кроме ножей, очевидно, не рассчитывали на  сопротивление,  но  это  были
большие сильные люди, разъяренные, привыкшие встречать  страх  и  покор-
ность, и их была целая дюжина. Они могли бы пойти напролом.
   Кто-то в ночи пролаял приказ, и из-за угла амбара вышла  двойная  ко-
лонна вооруженных людей, шагая нога в ногу, к  изумлению  Шефа,  который
раньше никогда не видел ничего подобного. Новый приказ,  и  строй  разом
остановился, развернулся лицом к шведам, опять же  одновременно.  Пауза,
затем, без приказа, первый ряд шагнул  вперед,  раз-два-три,  и  застыл,
почти уперевшись остриями копий в грудь переднего шведа.
   Сзади появился Бруно, немец, которого  Шеф  встречал  в  Гедебю.  Как
обычно, он выглядел довольным и приветливым. В одной руке он держал  меч
в ножнах, вытащил его на несколько дюймов, воткнул обратно.
   - Знаете, вы можете войти в церковь, - сказал он.  -  Мы  будем  рады
вам. Но смотрите, вы должны вести себя соответственно. Несли  вы  хотите
узнать, кто там был, и, скажем, позднее с ними расквитаться...  -  голос
его построжал, - мне это не понравится. Говорят, что недавно такое  сде-
лал Торгисл.
   - Его сожгли в собственном доме, - сказал один из шведов.
   - Правильно. Сгорел, как свечка. Но, знаете, из его домочадцев  никто
не пострадал, и все его трэли  остались  живы.  Должно  быть,  это  рука
Божья.
   Хорошее настроение Бруно внезапно испарилось. Он бросил на землю  меч
в ножнах, подошел к переднему шведу, который  все  еще  держал  в  руках
кнут.
   - Когда ты вернешься домой, свинья, ты скажешь: "Ой, у них было  ору-
жие, а у нас не было". Ладно, у тебя, свинья, есть нож, и у меня есть, -
взмах, и в руках Бруно оказался длинный односторонней заточки  клинок  с
бронзовой рукояткой. - Да, смотри-ка, ведь у тебя есть и кнут. Почему бы
нам не связать свои запястья, и я поучу тебя танцевать!
   Бруно уставился в лицо противника, потянулся к его руке, лицо его ис-
казилось, как у Кутреда. Но с  гиганта-шведа  было  уже  достаточно.  Он
буркнул что-то неразборчивое, задом попятился и исчез в  темноте  улицы.
Остальные потянулись вслед за ним, причем ругаться они начали только  на
безопасном расстоянии. Из амбара, ставшего церковью,  неожиданно  донес-
лось пение. Шеф не узнал ни мелодию, ни исковерканные  латинские  слова,
но немецкие риттеры вытянулись в строю еще торжественней и начали подпе-
вать. Vexilla regis prodeunt... "Под знаменем грядущего царя..."

   * * *

   А в зале, не так уж далеко оттуда, царь  земной,  украшенный  золотой
диадемой поверх длинных светлых, заплетенных  в  косички  волос,  слушал
группу людей, богато одетых, но со странными предметами в руках - бубна-
ми, сушеными конскими пенисами, полированными черепами.
   - ...никакого уважения к богам, - кричали они. -  Бедствия  для  всей
страны. Христиане шляются, где хотят, и никак не уймутся.  Сельдь  ушла,
хлеб не уродился, снег выпал так рано,  как  никто  не  упомнит.  Сделай
что-нибудь или пойдешь вслед за дураком Ормом! Король простер руку.
   - Что я должен сделать ?
   - Принеси великую жертву. Великое жертвоприношение в Упсале.  Не  де-
вять человек, девять коней и девять собак, а все самое худшее из  твоего
царства. Самую отраву. Девяносто мужчин и девяносто женщин должен  пове-
сить ты в священной роще, и еще больше должны истекать кровью снаружи. И
не старых изношенных трэлей, купленных по дешевке, а истинных слуг  зла.
Христиан, ведьм, колдунов, финнов и лживых жрецов Пути в Асгард!  Повесь
их и заслужишь благоволение богов! А если ты не  тронешь  их,  мы  снова
отправимся вдоль Эйриксгаты.
   Путь Единого Короля, вспомнил Шеф объяснения Хагбарта. Дорога, по ко-
торой должен пройти каждый, желающий стать королем  всех  шведов,  чтобы
преодолеть все испытания. Этот, наверное, уже прошел по ней.
   - Хорошо, - голос короля загремел, - я сделаю вот что...
   Снова оказавшись снаружи, Шеф увидел громаду языческого храма в Упса-
ле, зубцами вздымающегося ввысь, с драконьими головами на каждом углу, с
вырезанными на дверях фантастическими изображениями из легенд о королях.
А снаружи священный дуб, к которому шведы в течение тысячи лет приходили
совершать жертвоприношения. С его скрипучих ветвей свисали трупы. Мужчи-
ны, женщины, собаки, даже лошади. Они висят здесь, пока не сгниют  и  не
упадут - с пустыми глазницами и ухмылкой обнажившихся  зубов.  Над  всем
святым местом облаком стояло священное зловоние.

   * * *

   И вот Шеф опять открыл глаза в шатре финнов. В этот раз он не вскочил
на ноги, его одолевали слабость и ужас.
   - Что ты видел? - спросил Пирууси. Он отводил глаза, как если бы уви-
дел что-то, что не хотел увидеть, но был при этом напряжен и внимателен.
   - Смерть и угрозу. Для меня, для тебя. От шведов.
   Пирууси сплюнул на пол шатра Пехто.
   - От шведов всегда опасность. Если они смогут нас найти. Может  быть,
и это ты тоже видел?
   - Если бы я видел ближе, я бы сказал тебе.
   - Тебе нужно еще помочиться?
   - Хватит.
   - Не хватит. Ты великий... великий spamathr. Выпей то, что прошло че-
рез нашего spamathr.
   Что бы это могло значить по-английски, рассеянно подумал Шеф. Мужчина
здесь называется wicca, женщина - wicce. Коварная, как английская witch,
ведьма. Напоминает о ветчине, об окороке. О половинках трупов, висящих в
коптильне.
   Он снова поднялся на ноги, встал над чашей.

   * * *

   Он знал, что последние два видения происходили "сейчас".  И  хотя  не
"здесь" в смысле шатра финского шамана, но "здесь", в этом мире. Дух его
перемещался только в пространстве.
   То, куда он попал на этот раз, не было ни "здесь", ни "сейчас", нечто
совсем иное. Он попал в другой мир. Он находился словно  в  неосвещенном
подземелье, но откуда-то мерцали лучики света. По-видимому,  он  шел  по
исполинскому арочному мосту, под которым шумела бурная река.  Сейчас  он
спускался с горбатого моста, к чему-то преграждавшему путь. Не к  стене.
На самом деле - к решетке. Это была стена Гринд, загораживающая дорогу в
Хель. Странно, что слово "гринд" означает и эту стену, и убитых китов.
   К решетке прижимались лица, глядели на него, лица, которые он предпо-
чел бы не видеть. Он продолжал идти. Как он и боялся, первое  лицо  при-
надлежало Рагнхильде, искаженное и ненавидящее; она выплевывала навстре-
чу ему горькие слова, трясла решетку, словно желая  добраться  до  него.
Эту решетку не сдвинуть было человеческой рукой, живой ли,  мертвой  ли.
Из груди Рагнхильды обильно капала кровь.
   Позади нее стоял маленький мальчик с недоумевающим взглядом. Он,  ка-
жется, не испытывал ненависти к Шефу и не узнал его. Он  внезапно  увер-
нулся от третьей фигуры, старающейся схватить его, прижать к тощей  гру-
ди. Старая королева Аза с петлей на шее.
   "Что они хотят сказать мне ? - не мог понять Шеф. - Что я убил их?  Я
это знаю".
   Призраки отступили от решетки, неохотно и злобно, словно по принужде-
нию. Пришел кто-то другой, еще одна женщина. Шеф узнал изможденное лицо,
с которого двумя днями раньше отряхнул снег - то была незаметно  умершая
Годсибб. Лицо ее по-прежнему было усталым, но не таким морщинистым,  как
ему запомнилось, оно разгладилось в успокоении. Годсибб хотела говорить.
Голос ее был подобен писку летучей мыши, и Шеф нагнулся, чтобы услышать.
   - Продолжай, - донеслось до него, - продолжай. Я пошла за тобой, и  я
попала в Хель. Я бы попала сюда так или иначе. Если бы я не пошла за то-
бой, я была бы здесь рабыней- их рабыней, - она кивнула  на  удаляющиеся
тени двух королев. - Я избежала этого.

   * * *

   Голос затих, исчезла  стена  и  мост,  и  тьма.  Шеф  обнаружил,  что
по-прежнему сидит в шатре, а по щекам его катятся слезы.  Хотя  видение,
казалось, не заняло ни одного удара сердца, он опять оказался последним,
кто очнулся от грез. Остальные смотрели на него, Ханд озабоченно, а Кар-
ли сочувственно. Оба финна выглядели вполне довольными,  удовлетворенны-
ми, как будто его чувства доказали, что он тоже  человек,  из  такой  же
плоти и крови, как они сами.
   Шеф медленно поднялся, пробормотал какие-то слова, взял  свое  копье,
стоявшее у полога шатра. На его наконечнике выступил иней,  но  его  тя-
жесть успокаивала нервы. Три путешественника вышли  в  морозную  ночь  в
темной березовой роще.
   Когда они по снегу подошли к кострам и их окликнул дозорный. Шеф ска-
зал спутникам:
   - Мы должны похоронить Годсибб и остальных как полагается,  не  сжечь
их и не вешать на деревья. Мы выроем яму под кострищем, где  земля  раз-
мякла. Возьмем камни из русла ручья и сложим могильный холм.
   - Будет мертвым от этого лучше? - спросил Ханд.
   - Думаю, да.

   ГЛАВА 27

   Через один день и две ночи, светлым безветренным утром с легким снеж-
ком, отряд выстроился, готовый выступить в путь. Шеф  охотно  собрал  бы
всех и назначил выступление днем раньше, но Ханд запретил.
   - Некоторые слишком слабы, - жестко сказал он. - Начнешь их торопить,
и по утрам будешь находить еще несколько не проснувшихся, как Годсибб.
   Шеф, преследуемый воспоминанием о Годсибб, глядящей сквозь решетчатые
ворота в мир Хель, неохотно уступил. Но даже выворачивая камни из студе-
ной речной воды для ее могильного кургана под  взглядами  заинтересован-
ных, но ничего не понимающих финнов, он про себя думал, что она  сказала
ему "продолжай".
   - Пора выбираться из этого захолустья, - сказал он Ханду, пытаясь пе-
редать ему свою решимость. - Говорю тебе, я видел врагов, окруживших Ге-
дебю. Может быть, город уже пал, и Рагнарссоны стали сильнее и богаче. С
той скоростью, с какой мы двигаемся, Сигурд сделается королем  всей  Да-
нии, прежде чем мы придем туда.
   - И именно ты обязан остановить его? - но, взглянув  на  друга,  Ханд
передумал. - Ладно, может быть и так. Однако ты не в  состоянии  остано-
вить его отсюда. Мы просто должны двигаться как можно быстрее.
   - Ты считаешь, что мои видения правдивы? - спросил его Шеф. - Или все
это лишь действие напитка, как пиво и меды заставляют  человека  думать,
что он сильнее, чем на самом деле. Может быть, все мои видения -  и  все
видения Виглика, и все, что видели другие люди Пути, - может  быть,  это
всего лишь своего рода иллюзия, своего рода опьянение.
   Ханд перед ответом задумался.
   - Это возможно, - признал он. - Скажу тебе одну вещь. Шеф. Те красные
грибы с белыми пятнышками, мухоморы, которые измельчают и намазывают  на
стены, чтобы прогнать насекомых, ведь ты не смог бы их съесть по ошибке.
Но есть и другие подобные вещества, иногда на злаках растет плесень, она
попадает в зерно. И может быть, попадает в хлеб. Или  в  кашу.  Особенно
если зерно отсырело во время хранения.
   - В Англии оно всегда хранится сырым, - ответил
   Шеф. - Почему же тогда все люди не видят такие видения все время?
   - А может, видят, но боятся рассказывать. Но скорее всего, ты к таким
вещам особо чувствителен. Вчера вечером ты выпил не больше, чем Карли  и
финны, но на тебя питье действовало гораздо дольше. И вот, поскольку  ты
восприимчив к таким вещам, боги обращаются к тебе. Или наоборот, они да-
ли тебе это свойство ради своих собственных нужд.
   Шеф, как всегда нетерпимый к рассуждениям,  которые  нельзя  тем  или
иным способом проверить, отбросил эти мысли. Сосредоточился на том, что-
бы понукать и подгонять всех, невзирая на  провозглашенный  Хандом  день
отдыха.
   Итак, мертвые похоронены, в каждом заплечном мешке уложен запас варе-
ного мяса, отряд построился перед выходом в путь. Вспомнив, что  увидела
его душа во время своего путешествия, Шеф уверенно повел людей через бе-
резовую рощу к озеру. Оно оказалось там, где он и рассчитывал, простира-
ясь вдаль, насколько хватало глаз, узкое и длинное, настоящая водная до-
рога. Все еще незамерзшее - но  ненадолго,  поскольку  осенняя  прохлада
сменялась зимними морозами.
   А вот лодок у них не было. У Шефа теплилась мысль сделать легкие лод-
ки из коры, какие, по словам Бранда, делают финны. Первые же попытки по-
казали, что в отряде никто ни малейшего понятия не имеет, как это  дела-
ется. Проходящие время от времени на лыжах финны с интересом посматрива-
ли на чужаков, но на все просьбы непонимающе пожимали плечами. В  отряде
Шефа хватало искусных ремесленников, которые могли бы -  дай  им  только
срок - построить какой угодно корабль из бревен и досок. Но  ко  времени
окончания постройки они бы уже все умерли с голоду.
   Путешественники побрели пешком, стараясь как можно  дольше  держаться
вблизи берез, которые защищали от пронизывающей метели.  Еще  один  день
пути, и лес вдоль берегов озера кончился, осталась только простирающаяся
впереди бескрайняя заснеженная равнина. Девятнадцать пар  глаз  сверлили
Шефа, обозревающего дали. На всех лицах, кроме  лица  Кутреда,  читались
нерешительность и сомнения.
   Шеф без слов распорядился напоследок встать лагерем  в  гостеприимном
лесу, разжечь костры и приготовить еду из  поистощившихся  припасов.  Он
подозвал одного из финнов, которые, подобно волкам, никогда, кажется, не
исчезали из виду, и властно сказал ему:
   - Пирууси. Приведи Пирууси.
   В конце концов вождь вынырнул на лыжах из темноты, не обращая  внима-
ния на снег и ветер, как будто прогуливался в весенний день в  Хэмпшире,
и с радостью приступил к переговорам на всю ночь.
   Самым удачным решением было бы научить всех и каждого ходить  на  лы-
жах, затем изготовить достаточное количество лыж и отправиться на  шахты
Пути, которые, если верить Пирууси - а в этом вопросе ему,  по-видимому,
можно было верить, - находились за шестьдесят или сто миль дальше  вдоль
озера. И опять же, они бы все умерли с голода задолго до того, как дошли
бы туда. Под конец, охрипнув от споров. Шеф договорился, что финны выде-
лят им столько лыж, сколько смогут, а в придачу четыре оленьих упряжки с
погонщиками. В уплату Шеф отдал свой второй золотой браслет,  еще  двад-
цать серебряных пенни и четыре хороших железных топора. Договор  мог  бы
обойтись отряду еще дороже, если бы не вмешательство Кутреда.
   - Вы сами работаете с железом? - спросил Шеф, когда  они  торговались
из-за топоров.
   Пирууси горячо замотал головой.
   - А чем же вы тогда рубили деревья до того, как  пришли  норманны?  -
продолжал Шеф.
   - Они рубили вот этим, - вмешался сидящий у костра Кугред. Из-за  па-
зухи своей куртки он достал  каменный  топор,  обколотый  кусок  кремня,
слишком большой даже для огромной лапищи Кутреда. Топор, которым мог  бы
пользоваться лишь исполин, - судя по всему, подарок Эхегоргуна.
   Во взгляде Пирууси мелькнул суеверный ужас и воспоминание о  загадоч-
ных силах, с которыми знались эти беспомощные с виду чужеземцы.  Он  пе-
рестал набивать цену, быстро пришел к соглашению. На следующее утро поя-
вились лыжи и сани, и Шеф приступил к своему всегдашнему делу, которое с
годами легче не стало, - решить, кто и что должен  делать,  кто  сильнее
других, а кто сможет быстрее научиться.  Он  был  достаточно  осторожен,
чтобы не посадить на сани лишь самых слабых, ведь едущим на санях  будет
доверена казна, весь запас серебра и золота. Он также не