щин, так не сможет
ли она работать за, скажем, двадцать кузнецов?
   Шеф уже ощущал в мозгах знакомый зуд. Здесь потрудилось  много  умов,
как это было при создании катапульты и взводимого воротом арбалета. Нес-
колько жрецов Пути подумали о водяных мельницах. Несколько лобастых рим-
лян оставили после себя шестерни. Шеф и его помощники  заново  построили
катапульту. Услышав об этих вещах по отдельности, какой-то жрец Пути до-
думался, как все соединить и использовать силу потока  для  других  дел.
Теперь Удд приспосабливал эту выдумку для своих собственных нужд. Словно
люди тоже были шестеренками, соприкасающимися друг с другом, один  разум
приводил в движение другой.
   - Как можно каменным колесом молоть железо? - недоверчиво спросил он.
   - Верно, господин, но мне пришло в голову вот что,  -  Удд  заговорил
еще тише. - Все всегда думают, что колесо вращает другое  колесо.  Но  я
подумал, а что, если нет? Если оно будет вращать штуку другой  формы?  И
много, много большую. Смотри, вот здесь ось. Она поворачивает такую шту-
ку. Штука поворачивается и в то же время поднимает вес, такой  же  тяже-
лый, как жернов. Только не жернов, а молот. Но  когда  дойдет  до  этого
места - он перестает подниматься. Вместо этого  молот  падает.  Действи-
тельно тяжелый молот, какой не поднять и шестерым кузнецам, будь они да-
же так сильны, как Бранд! Сколько тогда времени займет выковать  пятьде-
сят фунтов железа? А как насчет пятисот фунтов?
   Бледное лицо маленького человечка светилось от возбуждения, от  изоб-
ретательского вдохновения. Шеф разделял его чувства, у него у самого ру-
ки чесались от желания попробовать.
   - Послушай, Удд, - сказал он, стараясь не увлекаться, - я  не  понял,
что это за штука должна подниматься и падать?
   Удд энергично закивал:
   - Именно об этом я и думаю каждую ночь на своей  койке.  Я  прикинул,
что нам нужно что-нибудь в этом роде...
   На дощатом полу хижины, покрытом тонким слоем снега,  наметенного  от
перекошенной двери, Удд начал рисовать поперечный разрез нового механиз-
ма. Через несколько секунд Шеф схватил еще одну соломинку и тоже принял-
ся чертить.
   - Если он поворачивается так, - приговаривал он, - тогда  тебе  нужно
сделать желобок на рукояти молота, чтобы он не соскочил. Но  почему  это
обязательно должно иметь форму молота?
   Часом позже кузнец-жрец Торвин, возвращаясь со своего тайного совеща-
ния, увидел высокого короля и коротышку-вольноотпущенника, идущих засне-
женной тропой и бешено размахивающих руками, рисуя в воздухе  воображае-
мые машины. Одно мгновенье он разделял сомнения Вальгрима. Фарман и Виг-
лик могли видеть в своих видениях Единого Короля. Но ни в одном  видении
и ни в одном пророчестве, он был в этом убежден, никогда  не  упоминался
тщедушный, родившийся трэлем в чужой стране помощник.

   ГЛАВА 10

   В год от Рождества Господа нашего 867-й люди в скандинавских  странах
жили примерно одинаковые, но вот земля в этих странах была очень разная.
Несмотря на столетия распрей, соперничества и  войн,  датчане,  шведы  и
норвежцы гораздо больше были похожи друг на друга, чем на кого-либо еще.
Однако плодородные пастбища датских островов и полуострова Ютландия  ра-
зительно отличались от длинной береговой линии шведов  на  закрытой,  не
знающей приливов Балтике, и от иссеченной фьордами Норвегии с ее  огром-
ным, почти непроходимым горным хребтом Киль.
   Уже тогда норвежцы шутили, что только у датчан высшей  точкой  страны
может быть холм, не достигающий и двух тысяч футов,  который  называется
при этом Himinbjurg, Небесная Гора. А датчане говорили  -  если  собрать
вместе десять норвежцев, из них одиннадцать объявят себя королями и  по-
ведут друг на друга пятнадцать армий. Шутки были основаны на правде, ге-
ографической и исторической. В Норвегии расстояния не были непреодолимы,
вдоль побережья с его тысячью островов были проложены дороги, а в долгие
зимы лыжники могли бегать по снегу быстрее лошади, скачущей  галопом.  И
все же бывало легче два дня идти в обход по морю, чем лезть через отвес-
ные скалы высотой до десяти тысяч футов. В Норвегии все-таки было  проще
размежеваться, чем объединиться. Тем более что на каждом из тысяч  фьор-
дов имелась корабельная верфь, и нетрудно было набрать в свой флот млад-
ших сыновей, которые ссорились из-за каждого акра отцовских наделов.
   В этой стране маленьких королевств и недолгих союзов сорок лет  назад
жил-был король по имени Гутрот. Он царствовал в Западном Фолде, в земле,
расположенной к. западу от огромного фьорда, который ведет к городу Осло
и отделяет основную часть норвежских земель от Швеции. Правил он не луч-
ше, а то и хуже, чем его соседи и соперники - короли в Восточном  Фолде,
в Ранрике, Раумрике, Хедемарке, Хеделанде, Тотене, Акершусе и так далее.
Его подданные, числом в несколько десятков тысяч, что составило бы насе-
ление доброго английского графства, прозвали его Охотник, из-за его  лю-
бимого занятия - умыкать женщин, увлечения трудного и опасного даже  для
короля  в  стране,  где  любой  захудалый  мужичонка  мог   похвастаться
собственным копьем, топором и участием в полудюжине морских походов  ви-
кингов.
   Но Гутрот не унимался. И вот наконец, его первая жена Турит, дочь ко-
роля Рогаландского, умерла, измучившись из-за измен мужа и  связанных  с
ними неприятностей и убытков. Гутрот сразу же вознамерился жениться вто-
рой раз. Он положил глаз на дочь короля в маленьком соседнем королевстве
Агдир, состоявшем из единственного городка и кучки  деревень.  Это  была
Аза, дочь Хунтьофа Сильного, девушка красоты несравненной. Гутрот  наде-
ялся, что ее красота сможет вернуть его в дни давно  утраченной  юности.
Но Хунтьоф Сильный отказал Гутроту, добавив, что его дочь обойдется  без
того, чтобы обнюхивать постели других  женщин  в  поисках  своего  мужа.
Уязвленный отказом и оскорблением, Гутрот совершил единственный за  свою
жизнь подвиг, достойный упоминания среди повседневных развлечений короля
воинственного народа: он собрал своих людей и на лыжах совершил набег на
соседний Агдир темной зимней ночью после праздника Юле, когда  противник
все еще спал под воздействием праздничного эля. Он убил Хунтьофа Сильно-
го в честной схватке в дверях спальни, хотя нельзя отрицать, что  Гутрот
был полностью подготовлен, а Хунтьоф наполовину  пьян  и  совершенно  не
одет. Затем схватил Азу, привязал к саням и так и увез к себе в Западный
Фолд. Там жрецы справили свадебный обряд, и Аза волей-неволей  попала  в
спальню.
   Ее красота оправдала надежды Гутрота, и спустя девять месяцев родился
их сын Хальвдан, позже прозванный Черным за цвет  волос  и  за  приступы
гнева. Гутрот постепенно собрался с духом и перестал на ночь привязывать
руки Азы к постели, зная, что женщина с ребенком, которого нужно  песто-
вать, более чувствительна и меньше мечтает о мести. Но все-таки  следил,
чтобы нож, которым она чистит яблоко, не имел острия и способен был раз-
резать только мягкий сыр.
   Однако он забыл, что женщина может  распоряжаться  мужчинами  так  же
легко, как сама собою. Как-то темным вечером в праздник Юле, ровно через
год после смерти отца Азы, Гутрот осушил  огромный  рог  зубра,  который
держал на своем столе без подставки, чтобы пить пиво в один  присест,  и
вскоре вывалился, шатаясь за дверь, чтобы помочиться на снег. И пока его
рука шарила в штанах, пока он не успел еще облегчиться, из-за угла коро-
левского дома выскочил молодой парень и, проткнув живот короля копьем  с
широким лезвием, тут же скрылся на лыжах. Гутрот успел еще рассказать  о
прощальном напутствии убийцы: "Кто убивает пьяных, должен  всегда  оста-
ваться трезвым", и умер, все еще пытаясь опорожнить мочевой пузырь.
   У Гутрота от его первой жены Турит остался законный наследник,  креп-
кий восемнадцатилетний парень по имени Олаф. Люди думали, что он захочет
умилостивить дух своего отца, похоронив вместе с  ним  королеву  Азу,  и
расчистит себе место, бросив своего единокровного брата Хальвдана в лесу
на съедение волкам. Но он этого не сделал. А на все недоуменные  вопросы
- которые, между прочим, свидетельствовали, что его не боятся  так,  как
должны бояться короля, раз осмеливаются спрашивать, -  он  отвечал,  что
ему приснился вещий сон. В нем он видел  огромное  дерево,  растущее  из
чрева его мачехи, дерево с кроваво-красными корнями, белым стволом и зе-
леными листьями, осенявшими всю Норвегию и даже весь мир. Поэтому он по-
нял, что сына Азы ждет великое предназначение, и не следует гневить  бо-
гов и навлекать на себя несчастье, пытаясь воспрепятствовать судьбе.
   И Олаф пощадил свою мачеху и взял под защиту своего  сводного  брата,
но с этого времени сам почти ни в чем удачи не знал,  а  люди  говорили,
что он отвернулся от собственной удачи. В последующие  годы  его  затмил
своими победами Хальвдан, сын Азы,  который  отхватил  себе  королевство
около фьорда в Восточном Фолде. А единственный сын Олафа, Рогнвальд, ко-
торого прозвали Великодушным за его  отвагу  и  покровительство  поэтам,
умер, когда полученная в случайной стычке пустяковая  царапина  воспали-
лась и оказалась не по силам даже врачевателям Пути.
   Хальвдан же, наоборот, не только отвоевал новое королевство в Восточ-
ном Фолде, которым честно поделился со своим прежним опекуном,  а  также
королевство своего деда - Агдир, но еще и нашел себе жену, которую  даже
высокомерная королева Аза не могла презирать,  как  презирала  всех  ос-
тальных женщин. Это была Рагнхильда, дочь короля  Сигурда  Рингерикского
Оленя. Как и Аза, она тоже лишилась отца, но не из-за Хальвдана. В горах
они наткнулись на засаду одного горного вождя, дикаря и берсерка по име-
ни Хаки. Несмотря на все свое берсеркство. Хаки убил Сигурда не  раньше,
чем получил три раны и потерял левую руку, из-за  чего  и  вынужден  был
проваляться  всю  зиму,  не  в  достоянии   попользоваться   захваченной
девственницей. Как раз в то время, когда Хаки пора было бы уже достаточ-
но оправиться для этого дела, Хальвдан нанес первый удар в  духе  своего
отца. Он взял с собой в горы пятьдесят отборных молодцов и ночью  поджег
дом Хаки. Рагнхильда выскочила навстречу своим спасителям, они ее  подх-
ватили и помчались по заснеженному озеру. Когда погоня добралась до озе-
ра и обнаружила, что саней с упряжкой северных оленей  и  след  простыл,
Хаки понял, что никогда их не догонит и никогда не сможет пережить позо-
ра, потеряв и руку и невесту. Он сам бросился на меч, чтобы в  Вальгалле
воскреснуть целым и невредимым. Так  Хальвдан  получил  самую  обворожи-
тельную невесту Севера и единственную, что могла бы нравом сравняться  с
будущей свекровью, и сделал это в самый последний момент, когда она  еще
была, несмотря на свое двусмысленное положение, девственницей - по край-
ней мере, в это он всегда свято верил. Вскоре она тоже родила сына,  Ха-
ральда, которого в противоположность отцу прозвали Светловолосым.
   Таков был ряд правителей Западного Фолда в те  времена,  когда  жрецы
Пути осели здесь и сделали торговый город Каупанг своей  штаб-квартирой:
сначала король Гутрот, потом король Олаф, потом  король  Олаф  и  король
Хальвдан вместе, причем Харальд Светловолосый был единственным наследни-
ком их обоих. И столь же значительными, как любой из этих  мужчин,  были
королева Аза, мать Хальвдана, и королева Рагнхильда, мать Харальда.

   * * *

   Сидя на скамье перед открытом окном дома в Гедебю,  дьякон  Эркенберт
старательно записал имена обоих - короля Хальвдана  (Черного)  и  короля
Олафа (Эльфа Гейрстата, что бы это ни означало) и  добавил  названия  их
королевств: Восточный Фолд и Западный Фолд, оба - части того целого, ко-
торое называют Northr Vegr, Норвегия. Он не думал, что  один  из  них  и
есть тот человек, которого ему нужно найти. Олаф-Эльф, наверняка нет.  В
заметках Эркенберта значилось, что это человек в возрасте за  пятьдесят,
известен неудачливостью, хотя ему и посчастливилось сохранить свое коро-
левство. Но он также не встречался ни в одном из составленных  Эркенбер-
том списков - основанных, впрочем, лишь на ненадежной и неполной челове-
ческой памяти - списков тех, кто принимал и кто не  принимал  участие  в
великом набеге на Гамбург, когда пропало Святое Копье Лонгинуса.
   Другая кандидатура выглядит чуть получше. Его многие боятся и  уважа-
ют, что-то вроде великого завоевателя в масштабе мелких северных  стран,
как говорят, он - главное в Норвегии препятствие для  пытающихся  расши-
рить свои владения Рагнарссонов. Его корабли охотно  вступают  в  бой  и
удерживают всех нарушителей границ на почтительном расстоянии. И все  же
Эркенберт не считал, что Хальвдан подходит по всем статьям. Когда  Бруно
поручил дьякону собрать всю доступную информацию о вождях, ярлах и коро-
лях Скандинавии, чтобы попытаться определить, к кому могло попасть  Свя-
щенное Копье, он распорядился  учитывать  три  вещи.  Во-первых,  успех.
Во-вторых, связь с разграблением Гамбурга. В-третьих, неожиданное  изме-
нение: успех, внезапно сменивший прежние неудачи,  может  свидетельство-
вать о могучем влиянии святой реликвии лучше, чем что бы то ни  было.  К
Хальвдану это не относилось. Казалось, на свой путь  к  власти  он  стал
твердой ногой с самого рождения или, по крайней мере, с ранней юности.
   Против своей воли - потому что он не хотел ехать с заданием на Север,
а предпочел бы остаться в Кельне или Трире, или  даже  в  Гамбурге,  или
Бремене, раскрывая новые загадки довлеющего над королями рока, -  Эркен-
берт начал увлекаться интеллектуальными  трудностями  проблемы,  которую
поставил перед ним графский сын Бруно.
   - Кто-то должен знать ответ, - сказал Бруно. - Они просто не подозре-
вают, что знают. Спрашивай всех встреченных обо всем на свете. Записывай
все ответы. И посмотри, что будет вырисовываться.
   Так Эркенберт и поступил. Он начал расспросы с нескольких людей,  об-
ращенных Орденом в Гедебю - не очень ценные информаторы, по большей час-
ти женщины и рабы, которые ничего не знали о делах  сильных  мира  сего;
затем перешел к христианским священникам, которых Орден спас, а потом  к
стражникам короля Хрорика, которые разговаривали с ним из вежливости,  и
наконец щедрой рукой наливая южное вино, беседовал со шкиперами и  руле-
выми приходящих кораблей, многие из которых сами были знаменитыми воина-
ми, не хуже шлюх разбирающимися в прихотях судьбы.
   От дверей упала тень, и старший рыцарь Ордена Копья, сам Бруно,  про-
тиснул в проем свои немыслимо широкие плечи. Он, как всегда, был щедр на
улыбку.
   - На кого сегодня ставим? - спросил он. - Появились новые темные  ло-
шадки на наших скачках?
   Эркенберт покачал головой.
   - Если, как ты говоришь, мы уже слышали ответ, значит, я не смог  его
понять, - сказал он. - Под твою схему лучше  всех  по-прежнему  подходит
тот человек, что убил Ивара и победил Карла. Он появился  ниоткуда.  Все
только и говорят о его подвигах и его удачливости. Он тесно связан-с Ви-
гой-Брандом, Брандом-Убийцей, который точно был тогда в Гамбурге.
   Бруно с сожалением покачал головой.
   - Я тоже так думал, - признался он. - Вплоть до того  момента,  когда
поговорил с ним. Он очень таинственный, и думаю, он может иметь со  всем
этим что-то общее. Однако у него было только одно оружие, правда, копье,
но не то Копье. Слишком новое, другой формы,  с  вырезанными  языческими
рунами, хотя я и не смог их прочитать. Думаю, ты вбил его имя себе в го-
лову и никак не хочешь с ним расстаться. Может быть, это и  мешает  тебе
узнать настоящего владельца. Расскажи мне побольше об этих языческих ко-
ролях.
   Эркенберт пожал плечами и в который раз взялся за кипу  своих  перга-
ментов.
   - Я рассказал тебе о королях Дании и Норвегии, - начал  он.  -  Между
ними лежат Швеция и Готланд, там может найтись еще  добрых  два  десятка
человек. Начнем с севера: король Викар из Розлагена, возраст  пятьдесят,
избран на Роз-Тинге двадцать лет назад, считается богатым, но  миролюби-
вым, собирает дань с финнов и никогда не был на Юге.
   Бруно покачав головой.
   - А как насчет короля Орма из Уппланда? Под его властью находятся ве-
ликий Дуб Королевства и храм для жертвоприношений в Упсале. Он считается
могущественным, но не склонным к личной храбрости, королевство  захватил
силой двадцать лет назад?
   - Этот звучит чуть получше, но ненамного. Надо будет взять его на за-
метку. Знаешь, - задумался Бруно, - я задаюсь вопросом - а не  может  ли
Сигурд Рагнарссон или один из его братьев, несмотря на все  их  недавние
поражения, оказаться искомым человеком? В конце концов, даже у Карла Ве-
ликого бывали затруднения, например, с саксами.
   Эркенберт не смог подавить непроизвольную дрожь.
   - Думаю, мы могли бы подобраться поближе к месту действия, чтобы  ис-
кать наверняка... - продолжал Бруно.

   * * *

   В хижине, которую им отвели люди Пути в Каупанге, английские  вольно-
отпущенники и Карли Дитмаршец сидели и рассказывали  байки  о  Потаенном
Народе. В теплой тесной комнатке установилась вполне приятельская атмос-
фера. У катапультера Хамы была рассечена губа. У Квикки один глаз совсем
заплыл. Карли мог похвастать разбитым ухом и синяком, потому что  Озмод,
глядя, как Карли одного за другим сбивает всех с  ног,  огрел  дитмаршца
поленом по голове. Дружки уже перестали передразнивать акцент друг друга
и пытались найти общий язык, толкуя о загадочном окружающем мире.
   - Мы верим, что на болотах живут кикиморы, - говорил Карли.
   - Мы тоже, - откликнулся Квикка, сам выросший на английских фенах.  -
Они живут в болотных ямах. Когда плывешь за дикими утками на  плоскодон-
ке, не
   вздумай попасть шестом в старое гнездо кикиморы.  Такие  охотники  не
возвращаются.
   - Откуда только эти твари взялись? - спросил кто-то.
   - Они ниоткуда не взялись, они здесь всегда были.
   - А я слышал так, - сказал Квикка. - Вы знаете, что мы все как  будто
бы произошли от Адама и Евы. И вот однажды Господь Бог сошел на землю  и
велел Еве показать ему ее детей. Ну, она некоторых показала, а некоторые
были неумытые, потому что она была ленивая, и  она  приказала  им  спря-
таться. И под конец Господь Бог и говорит: "А те дети, которых ты  спря-
тала от меня, пусть они так и остаются спрятанными". И с той поры те  из
детей Евы, кого она показала, это мы, люди, а те, кого не показала,  это
Потаенный Народ, они живут на болотах и топях.
   Байка была выслушана, но  не  слишком  понравилась.  Каждый  из  при-
сутствующих, кроме Карли, был раньше рабом  Церкви  и  освободился  лишь
благодаря Шефу и Армии Пути. Христианское учение было им знакомо, но на-
поминало о рабстве.
   - А здесь, по-моему, все по-другому, - раздался еще один голос. - Ки-
кимор здесь нет, потому как нет болот. А есть тут у них такие водяные. В
воде. Только и воды сейчас нет, потому как все замерзло.
   - И тролли, - добавил кто-то.
   - Никогда такого не слышал, - удивился Озмод. - Кто такие тролли?
   - Огромные серые твари, которые живут в горах. А троллями их  прозва-
ли, потому что трах! - и на тебя катится скала.
   - А вот мне один местный рассказывал, - прошамкал разбитой губой  Ха-
ма. - Жил в горах один человек по имени Лафи. И однажды он пошел на охо-
ту, а его схватили две троллихи, затащили в свое логово и стали  держать
у себя заместо племенного жеребца. Они носили невыделанные шкуры, а  ели
только мясо и рыбу. Иногда мясо было конское или баранье, а  иногда  они
ему и не объясняли, что это за мясо, но ему все  равно  приходилось  его
есть. Долго ли, коротко ли, он притворился больным, и пока молодая трол-
лиха охотилась, другая стала его расспрашивать, чем его лечить. А  он  и
говорит, ничего меня не вылечит, кроме гнилого мяса, которое пролежало в
земле пять лет. Она говорит, ну, я знаю, где есть такое мясо, и ушла. Но
она-то думала, он совсем больной и не убежит, поэтому не завалила вход в
пещеру камнем. А он выбрался и дава