ь, сделавшая его неуязвимым, в одном месте не попала на  кожу  из-за
приставшего листка и Сигурда можно поразить в это место на спине. У  не-
го, Шефа, тоже была сердитая любовница, хотя она уже умерла,  как  и  ее
муж. И ему тоже довелось убить дракона, если можно считать таковым Ивара
Бескостного.
   Сходство было до жути полное. И не приходилось спорить, что  Северный
Путь вдоль берегов Норвегии был единственным путем на  юг,  и  перекрыть
его было слишком легко.
   - Я услышал твои слова, - ответил Шеф. - И благодарю тебя за  предуп-
реждение. Но сделал ты его по злобе. Если тебе больше нечего сказать,  в
следующий раз помалкивай, - он осторожно дотянулся и концом копья  поще-
котал сердитого викинга под самым адамовым яблоком.
   Человек устроен странно. От страха начинается кровотечение  из  носа.
Паралич лечат шоком, дряхлая старуха в годину беды встает  с  кровати  и
поднимает огромное бревно,  придавившее  ее  сына.  Родственник  Кормака
знал, что высказался слишком дерзко. Знал, что если одноглазый  проткнет
его своим копьем, жаловаться будет некому. Едва острие коснулось  горла,
его голосовые связки сковал страх. Скованными они и остались.
   Когда Шеф ушел, один из моряков сказал ему вполголоса:
   - Ты сейчас здорово рисковал, Свипдаг.
   Свипдаг повернулся к нему, вытаращив глаза. Попытался заговорить. По-
пытался еще раз, и еще. Ничего не получилось, лишь хриплый клекот.  Люди
увидели в глазах Свипдага ужас, когда тот понял, что  хочет  заговорить,
но не может, словно бы вокруг горла ему затянули петлю.
   Другие пленники посмотрели в спину удаляющемуся Шефу. Они слышали ис-
тории о нем, о смерти Ивара, о Хальвдане, о том, как король Олаф передал
всю свою удачу и удачу своей семьи в руки этого человека. Они знали, что
он носил на шее амулет какого-то неизвестного бога, своего отца, как го-
ворили некоторые.
   - Он сказал "помалкивай", - пробормотал один из викингов. - И  теперь
Свипдаг не может слова вымолвить!
   - Я ж тебе говорил, и китов тоже он науськал, - подхватил другой.
   - И Потаенный Народ ему помогает.
   - Знать бы об этом раньше, Рагнхильда охрипла бы,  но  не  высвистала
меня в этот проклятый богами набег.

   * * *

   - Ты, видишь ли, не должен этого делать, - ответил Бранд,  когда  Шеф
сообщил ему о своем решении. - Мы придумаем что-нибудь еще. Избавимся от
этих жадных гадов с "Журавля", и все будет выглядеть совсем  по-другому.
Мы можем послать ребят на юг в лодках, может  быть,  купим  в  Тронхейме
груз провизии и судно, чтобы его перевезти. Тебе нет необходимости  ухо-
дить в снега, даже если кому-то и придется.
   - Но именно это я в любом случае и сделаю, - ответил Шеф.
   Бранд смутился. Он  понимал,  что  раньше  расписывал  обстоятельства
слишком мрачно, чем и вызвал это  безумное  решение.  Он  вспомнил,  как
впервые взял Шефа под свою защиту, после того как тот лишился глаза.  Он
научил его норманнскому языку, научил правильно сражаться на мечах, нау-
чил пути drengr'а, профессионального воина. А Шеф многому научил его са-
мого. Привел его к славе и к богатству - ведь  нынешние  трудности  были
вызваны нехваткой еды, топлива, кораблей, но никак не денег.
   - Послушай, я не знаю никого, кто зашел бы  хоть  чуть-чуть  в  глубь
этих гор и вернулся, не говоря уж о том, чтобы перейти на другую их сто-
рону. Может быть, финны ходят, но финны - другое дело. Там волки, медве-
ди и холод. И где ты окажешься, если пройдешь через все это? В Швеции! А
не то в шведской Финнмарке или еще где-нибудь. Я не могу понять,  почему
ты хочешь это сделать.
   Прежде чем ответить, Шеф на несколько мгновений задумался.
   - Думаю, у меня две причины, - сказал он. - Первая такая. С тех  пор,
как этой весной я пришел в собор и увидел, как Альфред и... и Годива по-
женились, я все время ощущал, что события вышли из-под  моего  контроля.
Люди меня подталкивали, и я двигался. Я делал то, что должен был делать.
И на отмели в Элбер-Гате, и на рынке рабов в Каупанге, и с королевой  на
Дроттнингсхолме. На пути через Уппланд и вплоть до этого места.  Пресле-
дуемый Рагнарссонами, Рагнхильдой и даже китами. Теперь  я  считаю,  что
уже дошел до края. Отсюда я намерен вернуться. Я далеко заходил во тьму,
побывал даже в коптильне Потаенного Народа. Теперь я должен идти к  све-
ту. И я не собираюсь возвращаться по пути, по которому пришел.
   Бранд выжидал. Подобно большинству людей Севера, он  истово  верил  в
удачу. То, что сказал Шеф, означало, что он хотел бы изменить свою  уда-
чу. А может быть, что его удача изменила ему. Кое-кто сказал бы,  что  у
этого юноши удача есть, и с избытком. Однако никто не в состоянии судить
о чужой удаче, это-то ясно.
   - А вторая причина? - напомнил Бранд.
   Шеф вытащил из-за пазухи свой амулет-лесенку.
   - Я не знаю, уверен ли ты, что это что-нибудь означает, - сказал  он.
- Ты считаешь, что я сын бога?
   Бранд не ответил.
   - Ладно, - продолжал Шеф. - Мне, знаешь ли, по-прежнему являются  ви-
дения. Иногда во сне, иногда наяву. Я  знаю,  что  кто-то  пытается  мне
кое-что объяснить. Иногда это очень легко. Когда мы нашли  Кутреда,  мне
показали человека, который вращал огромный жернов.  Или  я  уже  услышал
скрип мельничного жернова? Не знаю. Но в тот раз и тогда,  когда  Квикка
проломил стену королевского чертога, чтобы  вызволить  меня,  я  получал
предупреждения. Предупреждения о том, что как раз и случалось позднее.
   Это все очень легко понять. Но я видел и другие вещи, которые не  так
легко объяснить. Я видел умирающего героя и старуху. Я видел, как солнце
превращалось в колесницу, которую преследуют волки, и в лицо  Бога-отца.
Я видел героя, едущего на Слейпнире, чтобы вернуть Бальдра из мира Хель,
и я видел, как Белого Христа убили римские солдаты, говорившие на  нашем
языке. Я видел героев в Вальгалле, я видел, как там встречают  тех,  кто
не герои.
   Ведь всеми этими видениями  мне  пытались  что-то  объяснить.  Что-то
сложное. Верное не только для одной стороны, для язычников или для хрис-
тиан. Я думаю, что мне пытались сказать - или я говорил сам себе, -  что
есть какая-то неправда. Неправда в том, как все мы живем. Мы идем к миру
Скульд, сказал бы Торвин. Добро ушло от нас, от всех нас, и  христиан  и
язычников. Если этот амулет означает хоть что-нибудь, он означает, что я
должен попытаться исправить это. По одному шагу зараз, как взбираются на
лестницу.
   Бранд вздохнул:
   - Я вижу, что ты уже все решил. Кто пойдет с тобой?
   - Ты.
   Бранд покачал головой:
   - У меня здесь слишком много дел. Я не могу бросить  своих  сородичей
без припасов и крова.
   - Квикка и его команда, наверное, пойдут, и Карли тоже. Он  присоеди-
нился ко мне ради приключений. Если он вернется назад, в Дитмарш, он бу-
дет там самым великим рассказчиком всех времен. Удд точно  пойдет,  воз-
можно, Ханд, возможно, Торвин. Я должен еще раз поговорить с Кутредом  и
с твоим родичем.
   - Есть островок, где я могу оставить  известие,  -  нехотя  признался
Бранд. - Твоя удача чрезвычайно возрастет, если он пойдет  с  тобой.  Но
может быть, он считает, что уже достаточно порадел для тебя.
   - Как насчет провизии? Сколько вы можете нам уделить?
   - Не много. Но ты получишь лучшее из того, что у нас еще осталось,  -
ответил Бранд. - И вот что. Почему ты все носишь это старое копье? Я по-
нимаю, ты подобрал его в коптильне, когда у тебя больше ничего не  было,
но посмотри же на него. Оно старое, золотые накладки  вывалились,  нако-
нечник тонкий, крестовины нет. И половины Сигурдова "Гунгнира" не стоит.
Дай его мне, я найду тебе получше.
   Шеф задумчиво взвесил в руке оружие.
   - Я считаю его хорошим копьем для победителя, - сказал он. - Я остав-
лю его у себя.

   ГЛАВА 25

   В конце концов в отряде, который Шеф повел к подножию гор,  оказалось
двадцать три человека, почти все - англичане по рождению. Квикка, Озмод,
Удд и три их оставшихся помощника, Фрита, Хама и Вилфи, без лишних  раз-
говоров изъявили желание присоединиться к Шефу, как и  дитмаршец  Карли.
То же сделал Ханд - по его словам, у него появилось ощущение, что  путе-
шественникам понадобится лекарь. Шефа несколько удивило,  что  и  Торвин
согласился принять участие в экспедиции, мотивируя это тем, что как куз-
нец и жрец Пути он обязан увидеть Ярнбераланд и форпост  святилища.  Как
только слухи об этом замысле распространились, Шеф удивился еще  больше,
когда к нему явилась делегация, возглавляемая Мартой, женщиной  из  Фри-
зии, некогда рабыней королевы Рагнхильды, и Кеолвульфом, одним из беглых
рабов, который, как подозревали, был английским таном.
   - Мы не хотим здесь оставаться, - сказали они.  -  Мы  слишком  долго
пробыли среди норманнов и хотим попасть домой. Наш лучший шанс - пойти с
тобой.
   - Не слишком надежный шанс, - сказал Шеф.
   - Лучше, чем тот, что был у нас еще недавно, -  мрачно  сказал  Кеол-
вульф.
   Таким образом, к отряду присоединились четыре женщины и  восемь  муж-
чин. Шеф засомневался, не объявить ли им, что путешествие слишком тяжело
для женщин, но слова умерли, едва родившись. Он прошел с этими женщинами
от Каупанга до Гула-фьорда, и они держались ничуть не хуже мужчин, и  уж
явно лучше, чем тщедушный Удд или коротконогий Озмод. Что же  до  беглых
рабов-мужчин, каждый из которых носил амулет Рига, - Шефу не хотелось бы
с ними расставаться. Они могли оказаться полезны. По крайней мере, неко-
торые из них, например грозный Кеолвульф, были  настоящими  самородками.
Они храбро сражались в скоротечной схватке с командой  "Журавля":  часть
их погибла, слишком увлекшись желанием отомстить  викингам,  которые  их
поработили и мучили.
   И последним в состав экспедиции вошел Кутред. Однажды  вечером  Бранд
исчез в подступающем мраке, дав понять, что не желает, чтобы за ним сле-
дили или сопровождали его. Согласно обычаю своей семьи он оставил  сооб-
щение в условленном месте, известном его родичам из  Потаенного  Народа.
Каким-то особым способом он передал им, что нужно встретиться.  Но  Эхе-
горгун не ответил и не появился. Вместо этого через два дня пришел  Кут-
ред. Его одежда была сухой, и он нес свои меч со щитом, значит, не пере-
бирался вплавь через узкий пролив между островом и материком. Надо пола-
гать, у Эхегоргуна была какая-то лодка или плот, но Кутред на этот  счет
был нем, словно сам уже стал одним из Спрятанных.
   Ему объясняли замысел, а он слушают, кивал, молча просидел так  целый
день и вечером исчез. Вернувшись, он принес неутешительные вести.
   - Эхегоргун с вами не пойдет, - сказал он. - Он считает,  что  его  и
так уже слишком часто видели. Он предлагает, чтобы вместо него пошел я.
   У Шефа задралась  бровь.  Кутред  говорил  так,  словно  его  ожидало
кое-что получше - например, навсегда присоединиться к Потаенному Народу,
как бы в обмен на мальчика Барна, ушедшего к людям много лет назад.
   - Он сказал, что не будет упускать тебя, то есть нас, из виду, - про-
должал Кутред. - И он передаст своим родичам просьбу не мешать нам.  Это
избавит нас от многих неприятностей. Ты-то  знаешь,  почему  большинство
охотников не возвращаются оттуда. Они кончают свои дни в  коптильне.  Но
еще остаются волки и медведи. А также холод и голод. И  финны.  Придется
рискнуть, они могут напасть на нас.
   Выбора не было, Шеф вынужден был согласиться и продолжил свои  хлопо-
ты. Под конец Бранд заставил промаршировать перед собой каждого участни-
ка похода и придирчиво осмотрел его снаряжение. У всех были прочные, до-
ходящие до колен, смазанные жиром сапоги. Толстые гамаши и плотные шерс-
тяные штаны поверх них как у мужчин, так и у женщин.  Шерстяные  куртки,
кожаные плащи, конопляные рубахи.
   - Пот опасен, - объяснял им Бранд. - Замерзает на теле. Конопля  впи-
тывает пот лучше, чем шерсть. Но лучше не  потеть.  Просто  делайте  все
размеренно и никогда не останавливайтесь, пока не разведете костер. Тог-
да вам будет тепло, но не жарко.
   Он убедился, что у каждого есть спальный мешок. К сожалению, не такой
роскошный, как купленный Шефом в Гула-Тинге - тот, как и многое  другое,
сгорел. Но склад с пухом уцелел в пожаре, и каждому достался двухслойный
мешок из кожи или шерсти, с подкладкой из пуха морских птиц. Рукавицы  и
шапки, холщовые платки, чтобы замотать вокруг шеи и прикрыть лицо в слу-
чае метели. У каждого в заплечном мешке запас еды на десять дней, в  ос-
новном сушеная рыба и тюленье мясо, а также выдержанный  сыр,  сделанный
из козьего и овечьего молока. Худо-бедно, но человеку, идущему весь день
по морозу, без четырех фунтов еды не обойтись. Чем  больше  несешь,  тем
меньше пройдешь.
   - Увидите что-нибудь живое - съешьте, - наказал Бранд. - Растягивайте
запас, который несете, как можно дольше. Прежде чем перейдете на ту сто-
рону, наголодаетесь.
   Оружие тоже было тщательно отобрано, и не только военное. Катапульте-
ры взяли свои арбалеты и тесаки. Озмода с трудом вынудили оставить  свою
алебарду, слишком тяжелую и громоздкую.  Торвин  взял  кузнечный  молот,
Ханд шел с пустыми руками, а остальные несли топоры и копья - в виде ро-
гатин, а не дротики и не гарпуны.
   - На медведя, - объяснил Бранд. - Рогатина не даст медведю навалиться
на вас.
   Было также роздано четыре небольших охотничьих лука - тем, кто считал
себя метким стрелком. Кутред захватил отобранный у Вигдьярфа меч и  свой
шипастый щит. Шеф нес старое копье и широкий рогаландский нож - трофей с
"Журавля".
   Наконец, Бранд навязал им странные  деревяшки,  на  которых  катаются
норвежцы, шесть пар лыж.
   - Из нас никто не умеет ходить на них, - протестовал Шеф.
   - Торвин умеет, - отвечал Бранд.
   - Я тоже умею, - добавил Кеолвульф. - Научился в первую зиму.
   - А вдруг вам понадобится выслать разведчиков, - настаивал  Бранд.  А
про себя он подумал: пусть хоть кто-нибудь выживет, даже если  остальные
умрут.
   На рассвете, недели через две после битвы и пожара, отряд выступил  в
путь. Через первое препятствие - пролив - они  переправились  на  судне,
которое людям Бранда удалось собрать из обломков: доски с обоих разбитых
кораблей, киль, сделанный из одной половины сборного киля "Журавля". Ко-
рабль вышел коротким, широким и неуклюжим, Бранд  неодобрительно  назвал
его "Утенок". Тем не менее он прилично ходил под парусом, и отряд да еще
шесть человек команды разместились на его  просторной  палубе.  Возникли
споры, где лучше высадиться на берег, Бранд предлагал выбрать фьорд, ко-
торый дальше всех заходит в горные теснины, чтобы как можно больше  сок-
ратить маршрут по суше. Но Кутред с  неподражаемой  уверенностью  отверг
этот вариант.
   - Эхегоргун сказал другое, - пояснил он. - Он велел  идти  во  фьорд,
который подходит к трехглавой горе. Потом идти строго на восток. Так  мы
выйдем на направление к большому озеру у подножия гор Kjolen, Киль.
   - Так там направление или дорога? - поинтересовался Шеф.
   - Направление. Дорог там нет. Нет даже троп Потаенного Народа. В гор-
ной стране им не нужны тропы. Он чуть не сказал "нам", отметил Шеф.
   Итак, двадцать три нагруженных человека стояли на  холодном  ветру  в
самом конце длинного фьорда. Солнце поднялось высоко в небо. Но при этом
оно едва освещало горные вершины, и половина фьорда  лежала  в  глубокой
тени. На противоположной стороне в тихой воде сверкало  отражение  увен-
чанных снежными шапками высоких пиков, колеблемое лишь легкой рябью  от-
ходящего от берега "Утенка". Люди казались россыпью  жалких  прутиков  у
подножия серых исполинов, а их тропы - просто промоинами в скале, по ко-
торым струится текучая вода.
   Бранд крикнул им вслед:
   - Тор вам в помощь.
   Торвин в ответ показал знак Молота.
   - Веди нас, - сказал Шеф Кутреду.

   * * *

   Спустя двенадцать дней Шеф убедился, что его расчеты были неверны. Он
сделал двенадцатую зарубку на палочке, которую носил за поясом с  первых
дней похода, а остальные путешественники молча смотрели на него. Они  не
могли оторвать глаз от сухой палки.
   И в этом тоже была одна из ошибок. Первый день оказался так плох, как
Шеф и ожидал, вспоминая свою судорогу при подъеме на склон, когда они  с
Кутредом пришли в гости к Эхегоргуну. В этих горах не было очень  крутых
и отвесных склонов, по которым пришлось бы карабкаться. Но они никогда и
не становились настолько пологими, чтобы можно было просто идти. Первыми
заболели мускулы на бедрах. Потом к ним присоединились руки, так как ос-
лабевшим скалолазам приходилось все больше и больше подтягиваться на ру-
ках, а не отталкиваться ногами. Перерывы на отдых становились все  более
длинными, все более частыми, а боль после каждого из них все более мучи-
тельной.
   Все это Шеф предвидел. В конце концов, дело было в  том,  чтобы  заб-
раться, скажем, на пять тысяч футов. Для этого достаточно пяти тысяч ша-
гов. "Около трех тысяч мы уже сделали, - сказал он остальным. - Две  ты-
сячи шагов! Мы можем сосчитать их". И хотя в числе  он  ошибся,  он  был
прав, что рано или поздно этому придет конец.
   Тогда они на несколько дней приободрились. Запертые  долгое  время  в
загонах для трэлей или на кораблях англичане радовались свежему воздуху,
солнечному свету, необозримым просторам, первозданной  пустынности  гор.
Пустынность. Вот в чем была причина. Даже  Торвин  признался  Шефу,  что
ожидал увидеть то, что норвежцы называют barrskog, кустарники. Но  отряд
поднялся уже выше тех мест, где  хоть  что-нибудь  произрастало.  Каждую
ночь, которую приходилось проводить без костра - ведь они не несли с со-
бой дров, - мороз, казалось, пробирал их все свирепее. Еда  была  строго
ограничена. Ее не хватало, чтобы насытиться. Может быть, если бы  у  них
был костер, чтобы сварить на нем мясо, как они начали мечтать в разгово-
рах друг с другом, тогда сушеное тюленье мясо вызвало бы ощущение напол-
ненности желудка. А так это было все равно что жевать  кожу.  Целый  час
жуешь один кусочек, а потом в животе только жалкие крошки. Ночь за ночью
Шеф просыпался от холода даже в своем подбитом пухом мешке, и снился ему
хлеб. Ломоть с толстым слоем желтого масла. И с медом! Пиво, густое  ко-
ричневое пиво. Его тело кричало об этом. Ни у кого из путешественников с
самого начала не было особого жирка, и  их  тела  начали  перерабатывать
собственные мышцы за неимением ничего другого.
   Поэтому они уставились на палку, мечтая, чтобы он разломал ее и  пус-
тил на растопку, чтобы поджечь засохшую коричневую траву и мох,  которые
покрывали неровное горное плато. Это было невозможно. Но только об  этом
они и думали.
   По крайней мере, удалось преодолеть  какое-то  расстояние,  размышлял
Шеф. Ни холмы, ни леса не задерживали их, хотя встречались болота и  то-
пи. Однако они не вышли к озеру, на которое так рассчитывали, и все, что
мог сказать Кутред, - что озеро где-то дальше. Озеро, говорил он, с  де-
ревьями вокруг, а на них кора, из которой можно сделать легкий челн. Так
рассказывал ему Эхегоргун. "Где он, твой Эхегоргун, пусть показал бы", -
снова и снова хотелось закричать Шефу, но ввиду сомнительной преданности
Кутреда он хранил молчание.
   Еще каких-то несколько дней тому назад он мог бы сказать  себе,  что,
по крайней мере, в отряде сохранился дух солидарности.  Привычка  бывших
рабов безропотно переносить трудности была их немаловажным достоинством.
Там, где гордые вояки стали бы спорить, препираться и обвинять друг дру-
га, устраивая трагедию из каждой мозоли или расстройства желудка, люди в
отряде Шефа относились друг к другу заботливо, как... как женщины, приш-
лось бы ему сказать. Когда у Марты однажды утром случились  колики,  что
могло задержать выход, Вилфи разыграл роль шута и отвлек на себя  внима-
ние. Когда Удд, самый слабый из всех, начал  хромать  и,  все  больше  и
больше бледнея, пытался скрыть это, опасаясь, что  его  бросят,  не  кто
иной,  как  Кеолвульф,  остановил  отряд,  смазал  больную  пятку   Удда
собственной пайкой тюленьего жира и