призывая к молчанию,  поднял  руку:  -
Если не верите мне, тогда слушайте.
   Снаружи, откуда-то поблизости, до жрецов доносились  звуки  знакомые,
но совсем не те, какие можно было бы ожидать во время священного  круга.
Над окрестностями святилища, над слетавшимся и утоптанным снегом неслось
лязганье тяжелого молота, тонущее в  шумном  пыхтении  кузнечных  мехов.
Где-то работали кузнецы.

   * * *

   В кузнице Шеф как раз закончил тщательную перековку и закаливание ме-
ча, когда-то подаренного им Карли Дитмаршцу. Теперь части меча - клинок,
перекладина, рукоять и ее головка -  остывали  перед  сборкой.  За  дело
взялся Удд. Коротышка решил кое-что показать им. Стоя у горна, он  отда-
вал указания, а Шеф, одетый только в штаны и кожаный фартук, клещами во-
рочал куски железа и стали. Квикка припал на одно колено, работая с  ме-
хами, которые гнали воздух к раскаленному древесному углю в  горне.  Ос-
тальные семь английских катапультеров, Озмод, Хама  и  прочие,  а  также
Карли, сидели на корточках вдоль стен,  наслаждаясь  теплом  и  вставляя
свои замечания.
   - Хорошо, - сказал Удд, - теперь они все нагрелись до красного  кале-
ния. Возьми первую полоску и отложи в сторону.
   Шеф взял раскаленную докрасна полосу железа,  заготовку  для  кинжала
или наконечника копья, и осторожно положил на края  глиняной  миски,  не
давая ей соприкоснуться с мерзлой землей пола. - Возьми следующую и сунь
прямо в снежную кашу. Шеф щипцами поднял раскаленную полосу  и  сунул  в
кожаное ведро, наполненное полурастаявшим снегом, который несколько  ми-
нут назад набрали на улице. С яростным шипением поднялось облачко пара.
   - Когда металл остынет, достань ее и согни в руках.
   Шеф выждал минуту-другую, выудил полоску и осторожно попробовал, ушел
ли из нее весь жар. Стал гнуть ее. Он прекрасно  представлял  себе,  что
произойдет, но не мешал Удду провести демонстрацию по-своему.  На  руках
Шефа проступили бугры мускулов, и металлическая полоска внезапно  лопну-
ла.
   - Теперь попробуй другую.
   Эту, все еще горячую, несмотря на морозный воздух, Шеф обернул  тряп-
ками. На этот раз сила не потребовалась. Полоска гнулась  в  его  руках,
словно прутик, и совсем не пружинила, оставаясь согнутой.
   - Тот же самый металл, - назидательно сказал Удд. -  Если  его  зака-
лить, будет твердым и хрупким, подходящим для лезвий, но не  упругим.  А
если просто дать остыть, легко гнется. Ни твердости, ни упругости.
   - Пользы, как от стариковского члена, - сказал один говорливый  ката-
пультер.
   - Побольше, чем от твоего, - съязвил Карли.
   - Заткнитесь, - велел им Удд, чья удаль проявлялась только  в  метал-
лургии. - А теперь. Шеф, господин, хотел я сказать,  -  возьми  согнутую
полосу. Распрями ее. Положи ее снова в огонь и нагревай до красного  ка-
ления. Теперь закали ее.
   Снова шипение и облачко пара.
   - Верни на огонь. Но на этот раз не доводи до красного каления.  Наг-
ревай осторожно - потише там на мехах, Квикка. Доведи ее до цвета вишни.
   Удд близоруко прищурился.
   - Так, этого достаточно. Вынь ее и дай медленно остыть.
   Шеф выполнил приказание, но на этот раз не мог предугадать в  точнос-
ти, что же получится. Как опытный кузнец, он прекрасно знал о  необходи-
мости закалки металла и об опасности его отжига, то есть медленного  ох-
лаждения. Однако чтобы вещь стала одновременно и твердой и  упругой,  да
еще и гнулась притом, он всегда соединял пруты по-разному  обработанного
металла. Мысль о том, чтобы сделать с однажды отожженным  прутом  что-то
еще, просто никогда не приходила ему в голову. Не понимал  он  и  смысла
третьего слабого нагревания. Пока металл остывал, он  с  удовлетворением
разглядывал вновь появившиеся на его руках мозоли. Они слишком размягчи-
лись, пока он играл в короля.
   - Отлично, - сказал Удд. - Попробуй теперь. Шеф взял стальную пласти-
ну и согнул в руках. Она мощно пружинила, не поддаваясь  попыткам  изме-
нить ее форму.
   - Вот как ты делаешь луки для арбалетов, - отметил он.
   - Примерно так, господин. Но эта - для другого,  -  Удд  благоговейно
понизил голос. - Это лучшее железо, которое я  когда-либо  видел.  Чтобы
получить его из руды, требуется в два, нет, в четыре раза меньше работы,
чем мы привыкли. Сколько времени надо кузнецу в Англии,  чтобы  получить
десять фунтов железа?
   - Два дня, - прикинул Шеф.
   - А здесь ты получишь за то же самое время и при такой же работе доб-
рых сорок фунтов. Я теперь понял, почему викинги так хорошо вооружены. У
них железо лучше. Для его выплавки нужно меньше времени и  меньше  угля.
Поэтому каждый может себе позволить иметь железные инструменты и оружие,
а не только богатые. Это доброе железо добывают в Ярнбераланде, за гора-
ми далеко на востоке. Люди Пути говорят, что у них там шахта и  рабочие.
Но мы открыли еще одну вещь, господин.
   Посередине горна лежало то, что могло бы показаться кучкой золы.  Удд
длинными щипцами вынул это, протащил по земляному полу, споро сбил  ока-
лину, под которой показалась металлическая пластинка.
   - Она много часов пролежала в горне, с прошлой ночи. Я все время под-
держивал огонь, пока вы там храпели.
   - Карли не храпел, он ходил по бабам.
   - Заткнись, Фрита. Это пластина, обработанная так же, как и та полос-
ка: отжиг, потом закаливание, так что она упругая  и  крепкая.  Потом  я
снова ее нагрел и долго держал на огне. И все время, пока она была в ог-
не, я обкладывал ее древесным углем. Теперь, господин, когда  она  осты-
нет, я хочу, чтобы ты попробовал пробить ее своим копьем, большим дроти-
ком, который ты взял У Змеиного Глаза.
   Шеф задрал бровь. Массивный наконечник копья
   "Гунгнир" был сделан из лучшей стали, какую он  когда-либо  встречал.
Пластинка, над которой потрудился Удд, имела  в  толщину  от  силы  одну
восьмую дюйма, то есть была чуть тоньше брони, защищающей руку  воина  в
центре щита. Если делать броню толще, щитом нелегко будет ворочать.  Шеф
нисколько не сомневался, что стальной наконечник копья пробьет пластинку
насквозь.
   Когда пластина остыла, Удд прикрепил ее  прямо  к  бревенчатой  стене
кузницы.
   - Бей копьем, господин.
   Шеф сделал шаг назад, поудобней ухватился за древко,  вообразил,  что
перед ним - смертельный враг. Левой ногой шагнул вперед, ударил плечом и
всем корпусом, стараясь пробить пластинку и стену насквозь и еще на один
фут глубже, как много раз учил его Бранд.
   Копье лязгнуло о металл, спружинив древком. Шеф  недоверчиво  смотрел
на тонкую пластинку. Ни царапины, ни вмятины. Он осмотрел острие  "Гунг-
нира". Его треугольный кончик смялся на добрых полдюйма.
   - Это очень хорошая сталь, - просто сказал Удд. - Я было решил делать
из нее кольчуги. Но оказалось, что ее не обработать. Она  не  гнется.  А
вот если сначала сделать кольчугу, а потом ее нагреть...
   - Или сделать тонкие пластинки вроде этих и просто вшить их...
   Задумчивое молчание прервал один из катапультеров:
   - Все равно не понимаю, как это получается из одного и того же метал-
ла? Одни - жесткие и хрупкие, другие - мягкие и гнутся, те  пружинят,  а
некоторые такие твердые, что их ничем не поцарапать. Отчего же получает-
ся такая разница? Что-то переходит в сталь из воды?
   - Некоторые викинги думают так, - ответил Удд. - Они считают, что для
закаливания лучше всего подходит кровь раба.
   Бывшие рабы переглянулись при мысли о судьбе, которой счастливо избе-
жали.
   - А некоторые пробуют масло. В этом может быть какой-то смысл.  Из-за
пара. Видели, как капелька скачет на раскаленном железе? Вода  старается
убежать от жара, а когда ты закаливаешь сталь, ты не хочешь, чтобы  вода
убегала. Так что масло, наверное, лучше. Но я думаю, что дело не в этом.
Дело в нагреве и охлаждении. И еще это как-то связано с древесным углем.
Когда металл соприкасается с углем, что-то переходит от одного к  друго-
му. Так я думаю.
   Шеф подошел к двери и взглянул на заснеженные острова  и  фьорд,  все
еще скованный толстым льдом. Он знал, что на одном из самых дальних ост-
ровов живет королева Рагнхильда, которую он по приезде видел на  приста-
ни, живет вместе со своим сыном, а ее муж уехал собирать дань в  Восточ-
ном Фолде. Она на острове, который называется Дроттнингсхолм, Остров Ко-
ролевы. Он смотрел, как пар от его дыхания оседает в морозном воздухе, и
размышлял о капельке, прыгающей на раскаленном металле, о железе,  шипя-
щем в ведре с водой, о людях, дышащих на ладони, чтобы согреться, об ис-
парениях, поднимающихся от разгоряченных тел в холодном воздухе. Что  же
такое пар?
   По снегу к нему шли два человека и несли на жерди бадью. Было в  этом
что-то странное. Такую работу поручают трэлям, но эти  мужчины  не  были
трэлями: слишком высокие, слишком хорошо одетые, вдобавок  с  мечами  на
поясе. Шеф услышал, что Квикка приставил Карли к мехам, а сам взялся вы-
полнять указания Удда. В  промежутках  между  неумелыми  ударами  молота
слышно было поскрипывание кожаных сапог на снегу.
   Двое подошли к двери кузницы, осторожно опустили бадью.  Шеф  обнару-
жил, что не может поймать их взгляд, - такое часто бывало у него с  нор-
вежцами.
   - Я Стейн, из стражи королевы Рагнхильды, - произнес один из них.
   - Не знал, что стражники носят ведра, - заметил Шеф.
   Стейн рассердился. Шум в кузнице прекратился, как только молодцы Шефа
заслышали разговор, и он знал, что они сгрудились в дверном проеме,  го-
товые в случае надобности вступить в дело.
   - Это особенная бадья, - сказал Стейн, умерив свой нрав. - Подарок от
королевы тебе, Ивароубийца. Зимний эль. Знаешь, что это  такое,  южанин?
Мы варим самое крепкое пиво, а потом в сильный  мороз  выставляем  бочки
наружу. Вода в пиве замерзает, мы снимаем лед и выбрасываем. Чем  дольше
так делаешь, тем больше воды уйдет, и тем крепче будет эль. Такое пиво -
для героев вроде тебя, если и вправду это ты убил Ивара.
   Лицо Стейна выражало сомнение, которое усилилось, когда Квикка и про-
чие высыпали наружу, заглядывая в бадью с коричневатой жидкостью.  Никто
из них не доставал норвежцам до плеча, и даже крепыш Карли по  сравнению
с ними выглядел хилым.
   Стейн пошарил у себя на поясе.
   - Еще королева велела передать вот что. Это пиво  для  тебя  или  для
твоих людей, как хочешь. Но королева сказала, что ты сошел  на  берег  с
пустыми руками, поэтому прислала тебе кубок. Кубок только для тебя.  Для
тебя одного.
   Он отвязал подарок и протянул Шефу. Шеф недоуменно повертел его в ру-
ках. Судя по словам Стейна, он ожидал, что кубок будет золотым  или  се-
ребряным. Вместо этого он увидел простую кружку из долбленого бука,  ка-
кая нашлась бы в хозяйстве у любого керла. Перевернув, он заметил на дне
надпись рунами. Послание.
   Выполнив поручение, Стейн с сопровождающим ушли, не дожидаясь  благо-
дарностей. Шеф собрался с мыслями и повернулся к товарищам.
   - Ладно, вернемся в тепло. Фрита, сбегай к хижине и возьми там кружки
и ковшик, если найдешь. Давайте хоть выпьем, что ли. Да, Удд, накали па-
ру пластин, мы подогреем этот эль и посмотрим, каков он будет  на  вкус,
когда горячий. Для этой страны - самое то. Хама, давай на  мехи.  Озмод,
подбрось в горн угля.
   Вольноотпущеники засуетились, а Шеф подошел к свету,  чтобы  прочесть
нацарапанную на дне кружки надпись. Руны были норвежские, известные  ему
от Тор-вина, но несколько  непривычного  вида.  Постепенно  он  разгадал
смысл написанного.
   "Вт er varthat, en iss er thykkr", гласила надпись. "Мост охраняется,
но лед толстый".
   Какой мост? Шеф снова взглянул на фьорд. Острова окружал плотный лед.
Приглядевшись, он смог различить тонкие полоски, идущие от одного остро-
ва к другому: длинные бревенчатые гати,  положенные  на  воду  осенью  и
вмерзшие в лед. Самый дальний остров - Дроттнингсхолм. Она сказала,  что
он придет к ней, когда она позовет. И вот она позвала. Шеф  вдруг  заме-
тил, что Карли с поднятой от удивления бровью наблюдает за ним. Для него
одного, сказала королева. Но когда словно  мартовский  кот  продираешься
через кусты, лучше, наверное, взять с собой опытного приятеля.

   * * *

   На священном круге страсти накалились. Тем более что подходило  время
для принятия окончательного решения. Из костра уже давно  не  вырывались
языки пламени, и теперь лишь несколько углей светились в темноте.  Подб-
расывать топливо в костер нельзя и нельзя продолжать совет  после  того,
как угаснет последняя искра.
   - Так что ты предлагаешь? - спросил Вальгрим у Торвина. В ходе споров
эти двое возглавили противоборствующие стороны  и  непримиримо  нападали
друг на друга. За Торвина было большинство жрецов Тора, Нь„рда и  Идуны,
людей здравомыслящих, посвятивших себя практичным искусствам - кузнечно-
му делу, мореплаванию, кораблестроению, траволечению и костоправству.  В
число последователей Торвина входили и иностранные  жрецы,  фризцы,  те,
для кого  норманнский  не  был  родным  языком.  Против  него  выступали
Вальгрим, единственный жрец Одина, и большинство жрецов Фрейра, а  также
жрецы Улля, Хеймдалля, Тюра и прочих второстепенных богов, которых почи-
тали лишь в самой Норвегии, в самых отдаленных и глухих ее местах.
   - Пусть парень вернется в Англию, - сразу  же  ответил  Торвин.  -  И
возьмет с собой как можно больше наших. Пусть его королевство станет са-
мым могущественным на Севере, страной, где мы сможем  обеспечивать  себя
всем необходимым и набирать сторонников. Оттуда будем  грозить  христиа-
нам. Раньше нам никогда не удавалось увлечь их на свою  сторону,  наобо-
рот, их священники проникали в наши страны и увозили наших  последовате-
лей. Давайте поддерживать этот первый серьезный успех, которого мы доби-
лись.
   - А что предлагаешь ты, Вальгрим?
   Великан тоже откликнулся без промедления:
   - Повесить его на дереве как жертву Одину. Собрать с  помощью  короля
Олафа и короля Хальвдана как можно больше кораблей и захватить его коро-
левство, прежде чем англичане узнают, что сталось с их королем. А  потом
сделать, как ты сказал, Торвин. Только во главе будут стоять жрецы Пути,
а не какие-то там незаконнорожденные.
   - Если ты повесишь его на дереве, ты отвергнешь посланца богов!
   - Он не может быть посланцем богов. Он не норманн, даже не  датчанин.
И самое главное - это признаешь даже ты, Торвин, - он может носить  наг-
рудный амулет, его могут посещать видения, но он не верит.  У  него  нет
настоящей веры!
   - Ты говоришь как христианин!
   Лицо Вальгрима побагровело, он рванулся к Торвину, который  схватился
за свой церемониальный молот. Другие жрецы повскакали с мест,  чтобы  не
дать сцепиться этим двоим, но тут морозный воздух пронзил голос  челове-
ка, который молчал во время жарких споров - голос Виглика-Провидца.
   - Ты, Вальгрим, говоришь об отправке флота, а ты, Торвин, твердишь об
управлении королевством. Так пора, может быть,  пока  не  погас  костер,
спросить совета у короля и флотоводца? Ты  выслушал  нас,  король  Олаф,
Эльф Гейрстата. Что ты можешь поведать нам?
   Человек, утопавший в резном кресле, поднялся на ноги и подошел к  са-
мой бечеве, ограждающей святой круг. Лицо Олафа было печально,  измучено
заботами. Лежал на нем какой-то дух величия - но не было той  решимости,
которая отличает каждого норманнского шкипера и ярла, не говоря уж о ко-
ролях. Казалось, его глаза глядят куда-то вдаль и  прозревают  неведомое
остальным.
   - Разрешено ли мне говорить? -  спросил  Олаф.  Он  дождался  одобри-
тельного гула всего собрания. - Тогда, выслушав все,  что  говорили  обе
стороны, я скажу следующее.
   Думаю, все вы знаете, хотя не сказали бы мне этого прямо в лицо,  что
я человек, потерявший свою удачу. Удачу своей семьи. Могу  вам  сказать,
что я не потерял ее и не отдал. Я только предчувствовал, что она  уйдет,
и она ушла. От других людей я отличаюсь только тем, что знал  это  зара-
нее, а не обнаружил спустя много времени. Об удаче я знаю немало.
   Кое-кто говорит, что удача семьи, hamingja, как мы ее называем, похо-
жа на огромную вооруженную женщину, которую счастливчики могут  увидеть,
как они видят духов земли. Рассказывают о людях, которые видели, как  их
дух-хранитель их оставил и ушел к другому. Это может  быть  правдой.  Но
это не то, что видел я. В сущности, я не видел ничего - не считая сна  о
великом дереве, про который вы все, несомненно, слышали.
   То, что я ощущал, было похоже на то, что  ощущаешь  в  воздухе  перед
вспышкой молнии. Я знал, что молния сверкнет, что  она  унесет  от  меня
удачу к кому-то другому. И я знал, что этот другой - из семьи моего бра-
та. В юности я думал, что это сам мой брат, Хальвдан. Позже я узнал, что
это не он. Вплоть до самого последнего времени я думал, что это сын мое-
го брата, Харальд, которого прозвали Светловолосым.
   Теперь я снова не уверен. Потому что у меня снова появилось это  ощу-
щение, ощущение перед вспышкой молнии. Мне  думается,  что  удача  опять
должна перейти, совсем уйти из моего рода - и, может быть, к англичанину
Шефу.
   Слушатели заерзали, а сторонники Вальгрима с сомнением переглянулись.
   - Однако я ошибался раньше, с Хальвданом. Может быть,  я  ошибаюсь  и
сейчас. Но, думаю, не полностью. С течением лет мне становится все яснее
и яснее, что удача - это не такая вещь, которая либо  есть  у  человека,
либо нет, подобно его юности и его силе. Она больше  похожа  на  свет  -
тусклый свет остался каким и был, но больше не виден, потому  что  более
яркий свет его затмевает. Это как фитиль, догоревший до  утра.  Хотя  не
исключено, что более яркий свет отбирает яркость у тусклого, даже  гасит
его.
   Я слышал историю англичанина Шефа. Он принес несчастье своему  королю
Ятмунду. Он не спасовал перед удачей Ивара. Мне говорили, что  его  спас
один из богорожденных, король Альфред, потомок Одина. Вскоре после этого
король превратился в нищего, его самого пришлось спасать. Я думаю,  этот
юноша притягивает счастье других. Куда он приходит, оттуда уходит удача.
Он способен забрать ее даже из моей крови - я считал, что в ней еще  ос-
талась удача Норвегии, и она действительно оставалась в ней, пока вы  не
привели его сюда.
   - Все это просто слова, - прогрохотал Вальгрим. - Нам  нужны  доказа-
тельства.
   - Доказательства даст испытание. Давайте испытаем  его  удачу  против
удачи Хальвдана и Харальда, против удачи королевы Азы и  королевы  Рагн-
хильды.
   - И как это сделать?
   - Соглашайтесь на испытание, и я расскажу вам. Но соглашайтесь  быст-
рее, пока не погас костер.
   Сорок жрецов взглянули на крошечную мерцающую точку, все,  что  оста-
лось от костра, и загалдели разом. Затем, нехотя, и  Торвин  и  Вальгрим
кивнули в знак согласия. Жрец Тюра встал на колени и  принялся  дуть  на
последний уголек, а король Олаф начал говорить. Прежде чем он  закончил,
Вальгрим неодобрительно затряс головой.
   - Слишком неопределенно, - проворчал он. - Мне нужен ясный знак.
   - Знак может оказаться яснее, чем ты хочешь, Вальгрим.  Я  говорил  о
свете и об удаче. Есть и другой способ объяснить это. Некоторые  из  нас
верят, что нить нашей жизни прядут три пряхи, Урта, Вертанди  и  Скульд.
Но они прядут не одну нить, а скорее грандиозное полотно, где нити пере-
секаются друг с другом. И там, где они пересекаются,  они  перетираются.
Опасайся человека, у которого нить жизни крепче твоей, Вальгрим! Особен-
но когда его нить пересекает твою.
   Виглик шевельнулся и заговорил:
   - Я видел прях. Их станки из черепов, их челноки - мечи и  копья,  их
ткань - человеческие кишки.
   - В мире Скульд это так, - объявил Торвин. - Это мы и намерены  изме-
нить.

   ГЛАВА 12

   Два человека осторожно крались по темному лесу к кромке льда на зали-
ве. Сохранившиеся кое-где снежные сугробы сильно  мешали  им,  заставляя
продираться через ельник. И все же они не  осмеливались  воспользоваться
лесной тропой - любой, кто увидел бы их, мог их окликнуть, и хотя им  не
запрещено было разгу