ие, бойцы спешно надевали доспехи. Осторожно открыли  дверь.  Жалкая
тощая фигура протиснулась внутрь.
   - Они их схватили, - пробормотал пришедший.
   - Кого "их"? - рявкнул вышедший на шум Бруно. - Кто и кого схватил?
   Сообразительность,  по-видимому,  покинула  пришедшего,  встреченного
настороженными взглядами и обнаженными мечами. Вперед  вышел  Эркенберт,
заговорил с испуганным человеком по-английски. Сообщил:
   - Он из Хаддинга. Городок в десяти милях отсюда, где мы. были у  мес-
сы. Он говорит, сегодня утром пришли солдаты короля  Кьяллака,  окружили
дома всех христиан, посещавших наши службы, - у них был список - и увели
их под стражей. И еще шведы говорили, с большим удовольствием, что хрис-
тиан принесут в великом храме в жертву языческим идолам дней через пять.
   - Это вызов нам, - воскликнул Бруно, оглядываясь и усмехаясь. -  Как,
мальчики?
   - Это вызов Богу, - сказал Эркенберт. - Мы должны встретить его,  как
Святой Бонифаций, который, сам оставшись невредим, уничтожил  Саксонский
Ирминсул и обратил язычников саксов в истинную веру.
   - Я слышал другую историю, - пробормотал один из рыцарей. - Я сам  из
саксов. Но в любом случае, как мы, а нас всего пятьдесят,  можем  отбить
толпу жертв у всего сборища шведов? Их там будут тысячи. И сам король  с
его придворными карлами.
   Бруно хлопнул его по спине.
   - Вот это и есть вызов, - воскликнул он. И добавил уже  спокойнее:  -
Не забудьте, они считают, что все должно делаться определенным  образом.
На вызов необходимо ответить. Если я вызываю короля, он должен биться со
мной или выставить ратоборца. Это будет не сражение. Они увидят нашу си-
лу - и Божью волю. Мы им покажем. Как мы не раз уже делали.
   Его люди выглядели неуверенными, но дисциплина была сильна, а вера  в
своего командира еще сильнее. Они начали собирать оружие, мешки и  скат-
ки, готовить  лошадей,  раздумывая  о  предстоящем  походе.  Пять  дней.
Пятьдесят миль до языческой Упсалы. Раз плюнуть, даже  в  распутицу.  Но
вряд ли получится явиться на шведский сход неожиданно. Сомнительно  так-
же, чтобы это сошло им с рук, ведь в любой день каждый может  проснуться
и увидеть пожар и людей, окруживших дом.  Может  быть,  Кьяллак,  король
шведов, предугадал их шаги. Ждет их прихода. Приготовил им встречу.  Два
священника миссии обнаружили у своих дверей очередь из желающих  испове-
даться и получить отпущение грехов.

   ГЛАВА 30

   Отряд подходил все ближе и ближе к Упсале, а Шеф ощущал, что его одо-
левают дурные предчувствия. Почему? Все шло так замечательно, как только
можно было ожидать. При высадке они не встретили сопротивления,  способ-
ные держать оружие шведы уже ушли на сход для великого жертвоприношения,
по крайней мере, так говорили. Благодаря высланным в море лодкам с фона-
рями их разыскал Пирууси, он привел мощное подкрепление финнов, рвущихся
одним решительным ударом разгромить оплот своих  извечных  врагов.  Были
розданы десятки запасных арбалетов, каждый получивший их воин был наспех
обучен и сделал пять пробных выстрелов - этого  было  достаточно,  чтобы
любой научился заряжать и стрелять из нового арбалета и попадать в  цель
на расстоянии до пятидесяти ярдов. Имея в авангарде финских  лучников  с
двумя сотнями арбалетчиков позади них, Шеф знал, что представляет  собой
силу, с которой нельзя не считаться, силу, способную отразить любую слу-
чайную или непродуманную атаку. Он оставил только дюжину мужчин  и  жен-
щин, чтобы охранять лодки, и постарался найти для "Неустрашимого" укром-
ную бухту.
   Боевой дух войска  поддерживался  праведным  гневом.  Можно  было  бы
счесть за поддержку и те робкие знаки одобрения, которые они  встречали,
продираясь через распутицу - почти непроходимую, чтобы назвать их движе-
ние маршем, - и проходя через деревни шведских язычников. На время схода
в деревнях оставались только женщины, рабы и низкорожденные.  Многие  из
них, завидев стяг с Копьем и  Молотом,  принимали  его  за  своеобразный
крест - чего опасался Герьольф - и если сами  происходили  из  христиан,
смотрели на него как на символ освобождения. Другие же видели  пекторали
Пути и не без опаски присоединялись к отряду или сообщали полезные  све-
дения. А те, у кого увели для великого жертвоприношения друзей или  род-
ных, просили дать им оружие и сами рвались в бой. Все были заодно, армия
росла, а не съеживалась, как это случается со многими  армиями  по  мере
приближения к полю брани.
   Так откуда же дурные предчувствия, спрашивал себя  Шеф.  Загвоздка  в
Кутреде. Шефом овладела какая-то внутренняя уверенность, что это дело не
разрешится в общем сражении, что в конце концов оно сведется  к  схватке
ратоборцев. До сих пор он про себя надеялся на Кутреда, на  его  силу  и
искусство, но больше всего - на его непримиримый дух. Кутреда никогда не
приходилось подбадривать, только сдерживать. До сих пор.  Теперь  же  он
был молчалив, печален, дух скрытой угрозы, который всегда исходил от не-
го, исчез.
   Трясясь на реквизированном армией пони. Шеф заметил, что к нему  при-
соединился Ханд. Как обычно, он  не  рвался  заговорить  первым,  просто
ждал, пока Шеф найдет для него время.
   Шеф украдкой оглянулся на едущего в десяти ярдах позади Кутреда и ти-
хонько проговорил:
   - Боюсь, я потерял своего берсерка.
   Ханд кивнул:
   - Я тоже так считаю. А думаешь, нам понадобится берсерк?
   - Да.
   - Помнится, Бранд говорил о том, что делает  берсерка  берсерком.  Он
сказал, что это не человек, одержимый каким-то духом, а человек, который
ненавидит себя. Может быть, у нашего берсерка, - Ханд  избегал  называть
Кутреда по имени, на случай, если тот услышит, - может быть, у него поя-
вилась какая-то причина, чтобы перестать ненавидеть себя.
   Шеф вспомнил о Мистарай и странном замечании, которое сделал  Эхегор-
гун о Потаенном Народе, об их отношении к спариванию. Он вполне способен
был представить, что Кутред, если не может снова считать себя  мужчиной,
может зато считать себя троллем.
   - Я не хотел бы, чтобы эта причина вернулась, - сказал Шеф,  -  но  я
предпочел бы, чтобы в нем осталось немножко побольше от него прежнего.
   Ханд достал что-то из-под длинного плаща, какие теперь носили в отря-
де, чтобы защититься от ветра и ливней.
   - Сдается мне, что есть и другая причина, почему  берсерк  становится
берсерком. Точно так же как твои видения могут быть вызваны чем-то внут-
ри тебя или каким-то веществом в зерне или в  финском  напитке  видений,
так и дух берсерка может вызываться чем-то, что есть в душе - или в  те-
ле. Я поговорил с финнами, с помощью Оттара. Они  используют  не  только
мухоморы. Вот здесь есть другое зелье, - он показал Шефу фляжку.
   - Что это?
   - Отвар. Кипящей водой заливают грибы, но на этот раз не те красные с
белыми крапинками, мухоморы, из которых делают напиток видений. И не те,
другие грибы, которые я знаю, они, - Ханд снова понизил голос, -  похожи
на пенис. Это какие-то совсем другие грибы. Финны зовут их "рысье  ухо",
по имени большой кошки, которая водится в этих лесах. Такие грибы  дово-
дят людей до исступления, делают берсерков из самых кротких, - он протя-
нул фляжку. - Если тебе надо, возьми это. Дай попить Кут... нашему  дру-
гу.
   Шеф задумчиво взял зелье.

   * * *

   Рядом с великим храмом в Упсале располагался загон,  прикрытый  соло-
менной крышей, с земляным полом и плетеными стенами, так что дождь хлес-
тал в каждую щель. Восемнадцать десятков мужчин  и  женщин  толпились  в
нем, руки их были привязаны к железным кольцам,  нанизанным  на  длинную
палку. Будь у них время и силы, среди них нашелся бы человек, чтобы  ос-
вободиться самому и отвязать остальных. Но стража сновала взад и вперед,
избивая дубинками  любого,  кто  осмеливался  пошевелиться,  делал  хоть
что-нибудь похожее на попытку побега. У стражников было  больше  хлопот,
чем обычно, так они говорили друг другу. Не только из-за того, что пред-
назначенных для жертвоприношения было больше,  чем  мог  вспомнить  хоть
кто-нибудь из живущих. Жертвами в этот раз были не обычные мешки с  кос-
тями, умирающие в петле или от ножа лишь на несколько дней  раньше,  чем
они умерли бы от холода и от истощения. И это правильно, говорили страж-
ники, нацеливаясь, чтобы в очередной раз  сломать  дубинкой  пальцы  или
ключицу. Богам для разнообразия хочется свежего мяса. Возможно, бедствия
шведов вызваны недовольством богов,  вынужденных  подолгу  варить  мослы
принесенных в жертву.
   Квикка, нянча руку, сломанную, когда  стражник  заметил  его  попытку
снять железное кольцо, прошептал самым уголком рта стоящему рядом Торви-
ну:
   - Не нравится мне, как выглядит Удд.
   Действительно, малыш, кажется, готов был расплакаться  -  это  вполне
естественно, но ни англичанин, ни человек Пути  не  захочет  дать  своим
врагам лишний повод для издевательств. Он уставился на одного из шведов,
жреца, который вошел в загон. Таков был обычай шведских жрецов  великого
храма, жрецов Дуба Королевства, - заранее  издеваться  и  глумиться  над
своими пленниками, они верили, что богам угодны ужас и отчаяние, которые
испытывают жертвы. Говорили, что этот обычай установил их древний король
Ангантир. Другие же считали, что это нравится только ублюдкам. Удд  слу-
шал крики шведа, и его нижняя губа дрожала.
   - Не надейтесь, что это будет быстро! Не думайте, что вы легко  отде-
лаетесь. Я двадцать лет совершаю жертвоприношения в этом храме. В юности
я еще делал ошибки. Я допускал, чтобы люди ушли к богам и сами  того  не
заметили. Но не теперь! Те, кого я вешаю, будут еще в полном сознании  и
с открытыми глазами, когда вороны Одина прилетят терзать их. Что с тобой
будет, когда ворон сядет тебе на голову и захочет клюнуть?  Я-то  видел!
Ты постараешься поднять руки, правильно? Но руки я тебе свяжу. И это еще
не все. Даже после того, как вы умрете, отойдете к богам, тогда, как  вы
думаете, что будет с вами? Вы, христиане, будете сидеть на облаке с  ар-
фами в руках, а? Нет! Вы рабы здесь и останетесь рабами там.
   Жрец начал петь священный гимн, его голос и интонации странно напоми-
нали Торвина. Религия Пути родилась именно здесь, во  внезапной  вспышке
озарения понял Квикка. Из верований, подобных этому.  Они  не  то  чтобы
стали милосерднее - последователи Пути были так же жестоки,  как  и  все
остальные, - но того подспудного отчаяния, что присуще истинному язычни-
ку, исступленности, неотделимой от страданий, у них не было.

   Тот, кто заберет тебя, зовется Хримгримнир.
   Дом тебе - за воротами Хеля.
   Там гнусные трэли под корнями деревьев
   Пьют собачью мочу,
   Нет им питья другого...

   Голова Удда упала, лицо его исказилось, увидев  это,  языческий  жрец
прервал пение и разразился приступом торжествующего хохота. Он  смеялся,
а Торвин запел, его низкий голос в точности подхватил  тональность  язы-
ческого напева, но в другом ритме:

   Я видел чертог, на солнце сияющий,
   Златом покрытый, на равнине Гимли,
   Соберутся там сонмы истинно верных,
   Вечно пребудут в любви неслабеющей...

   Язычник закричал от ярости, побежал вдоль рядов прикованных узников к
своему противнику, изрыгая проклятья и потрясая дубинкой. Когда он  про-
бегал мимо, связанный Хама ухитрился сделать ему подножку.  Жрец  растя-
нулся почти у самых ног Торвина. Торвин с сожалением посмотрел на дубин-
ку, запястья его были прикованы выше плеч. Он  вышел  вперед  на  полную
длину цепи, ударил обутой ногой. Раздался хруст, язычник захрипел из са-
мой глубины горла, затем задохнулся.
   - Перебито горло, - буркнул стражник, убирая тело и  дубинкой  равно-
душно избивая Торвина до бесчувствия.
   - В Трутвангаре, когда мы попадем туда, - выдохнул Торвин между  уда-
рами, - он будет моим слугой. Нашим слугой. И ведь мы  еще  живы,  а  он
мертв.
   Удд непроизвольно снова начал всхлипывать.  Он  много  путешествовал,
многое вынес, старался вести себя как воин. Теперь его нервы сдали,  его
запасы храбрости истощились.

   * * *

   Когда армия Шефа приблизилась к Упсале, в последний вечер перед  тем,
как, по уверениям многих, должно было состояться великое  жертвоприноше-
ние, дождь пошел сильнее. Слякотные дороги были забиты верующими, зрите-
лями, приверженцами короля Кьяллака и адептами Одина и Фрейра, смешавши-
мися в одну огромную толпу. Не стараясь сразу  пробить  себе  путь,  Шеф
просто приказал воинам держать свое мало кому знакомое оружие под плаща-
ми и проталкиваться вперед, как будто они не более чем еще одна, необыч-
но многочисленная, группа направляющихся на церемонию. Будь  погода  по-
лучше, их бы опознали, по крайней мере финнов. Но поскольку  все  головы
склонялись под струями ливня и финны держались в середине отряда,  никто
ничего не заметил, никто не поднял тревогу. Шеф  слышал  многие  голоса,
рассуждавшие о недовольстве богов. Должны пролиться потоки крови, прежде
чем шведы снова увидят хороший урожай.
   В темный предрассветный час Шеф заметил под нависшими  облаками  дра-
коньи головы на коньках великого храма. И еще более безошибочный признак
- темную громаду самого великого дуба.  Дуба  Королевства,  под  которым
шведы поклонялись своим богам и выбирали своих королей с тех самых  пор,
как стали единым народом. Говорили, что его ствол не могла бы  обхватить
цепочка в четыре десятка человек. Даже в  нараставшей  толчее  никто  не
рисковал подойти под его крону. Прошлогодние жертвы  еще  висели  здесь,
люди и животные. Внизу располагались ямы для костей.
   Отряд остановился, и Шеф послал приказ  Герьольфу,  Озмоду  и  другим
постараться собрать людей вместе и быть готовыми ко всему. Сам он  подо-
шел к Кутреду. Великан со спрятанным под одеждой оружием стоял  безмолв-
но.
   - Ты можешь скоро мне понадобиться, - сказал Шеф.
   Кутред кивнул.
   - Господин, я буду на месте, когда понадоблюсь тебе.
   - Может быть, тебе стоит выпить вот это.  Это...  оно  подготавливает
человека к бою, так мне сказал Ханд.
   Кутред взял фляжку, открыл и осторожно понюхал. С неожиданным презре-
нием он фыркнул и швырнул фляжку в грязь.
   - Я знаю, что это. Это дают мальчишкам,  которым  не  доверяют  перед
битвой. Предлагать это мне, ратоборцу короля Эллы!  Я  твой  человек.  Я
убил бы любого другого, предложи он мне такое.
   Кутред повернулся спиной, сердито отошел в сторону. Шеф посмотрел ему
вслед и поднял фляжку, сам понюхал содержимое. Где-то  с  треть  напитка
еще оставалась в ней.  Это  дают  мальчишкам  перед  битвой?  Он  и  был
мальчишкой, по крайней мере, многие называли его именно  так.  Он  вдруг
поднял фляжку, выпил и выбросил в лужу. Стоявший в нескольких шагах Кар-
ли - он не хотел подходить к Кутреду близко - встревоженно  наблюдал  за
ним.
   Где-то загудели рожки, из-за сырости звук был низкий и тяжелый.  Нас-
тупил ли уже рассвет? Трудно сказать. И трудно сказать, проклюнулись  ли
уже почки на Дубе Королевства. Но жрецы великого храма, по-видимому, ре-
шили начинать. Небо постепенно светлело, из распахнутых дверей вышли по-
ющие жрецы и окружили священное дерево. Еще один зов рожков, и  медленно
раскрылись ворота. Стражи начали выгонять колонну запинающихся людей  на
промозглый холод. Шеф, сняв свой плащ, бросил его на землю, и стоял, тя-
жело и глубоко дыша. Теперь он был готов действовать. Он только дожидал-
ся своей жертвы.

   * * *

   Не слишком далеко оттуда, за низким гребнем, который окаймлял равнину
с великим храмом, Бруно строил немецких  рыцарей.  Он  решил  для  более
сильного впечатления не спешивать своих людей. Конечно, под седлом  были
всего-навсего шведские лошади, не те боевые жеребцы, которых тренировали
в германских и франкских землях, но все его люди были искусными наездни-
ками, настоящими риттерами. Они из любого  животного  сделают  строевого
скакуна.
   - Похоже, они начинают, - сказал Бруно Эркенберту. Коротыш-дьякон ед-
ва-едва мог ездить верхом, но отказался, в отличие от  священников  мис-
сии, держаться позади. Бруно посадил его на луку собственного седла. Эр-
кенберт дрожал от холода. Бруно не допускал мысли, что эта  дрожь  могла
быть вызвана страхом. Может быть, волнение от предстоящего  сражения  за
веру. Днем раньше Эркенберт прочел им всем легенду о святых подвижниках,
об английских святых Уиллебальде и Уинфрите, последний из них принял имя
Бонифаций. Они напали на язычников саксов в  их  собственном  святилище,
срубили их священный столб, заслужив вечное спасение на небесах и непре-
ходящую славу на земле. Мученичество, сказал Эркенберт, по  сравнению  с
этим ничто. Ясно было, что маленький англичанин сам рвался  в  герои.  У
Бруно намерения были другие, далекие от подвигов за дело веры.
   - Они ведут страдальцев навстречу их судьбе. Когда же мы ударим? Дви-
немся вперед во славу Господню.
   Бруно подобрался, привстал на стременах, чтобы отдать приказ, и  мед-
ленно осел назад.
   - Кажется, нас опередили, - с изумлением сказал он.

   * * *

   Когда узников медленно вывели наружу. Шеф понял,  что  появилось  ка-
кое-то важное лицо. Рассветало, и стал отчетливо виден плоский серый ка-
мень в центре площадки между храмом и Священным Дубом, квадратный  валун
футов четырех высотой и с десяток в поперечнике. Из группы  людей  около
храма вышел человек с поднятым копьем. Он с неожиданной ловкостью и  си-
лой вскочил на камень, опираясь на копье, и высоко поднял руки. Его сто-
ронники ответили дружным выкриком, заглушившим шум толпы.
   - Кьяллак! - кричали они. - Король Кьяллак, благословенный богами!
   Шеф с копьем в руке начал пробиваться вперед. Он знал, хотя и не  ог-
лядывался, что Кутред следует за ним. Тело его, кажется, парило в  пото-
ках воздуха, как будто что-то внутри поднимало его, и  каждый  его  вдох
распирал переполненные легкие.
   - Кьяллак! - хрипло закричал он. - Ты взял моих людей. Я хочу вернуть
их.
   Сверху на него смотрел король, воин в  расцвете  сил,  тридцати  пяти
лет, ветеран многих сражений и поединков.
   - Кто ты, человечишка, что шумишь на сходе шведов? - спросил он.
   Шеф, подобравшись, швырнул копье ему в ноги. Кьяллак проворно  переп-
рыгнул через него, но, приземлившись на мокрые камни,  подскользнулся  и
упал. Шеф вскочил на валун и встал над королем. Голос его  взметнулся  и
полетел над равниной, выкрикивая слова, которые Шеф отнюдь не  собирался
говорить.
   - Ты не король! Король должен защищать свой народ. А не вешать  людей
на деревьях ради кучки старых мошенников. Прочь с камня! Я  король  шве-
дов!
   Сзади клацало оружие, но Шеф ничего не  замечал.  С  полдюжины  людей
Кьяллака кинулись к камню, как только возникла угроза их  королю.  Троих
достали летящие из толпы арбалетные стрелы. Вышедший вперед Кутред хлад-
нокровно отрубил ноги одному из оставшихся, замахнувшись на другого, об-
ратил его в бегство.
   - Это что, вызов? - крикнул Кьяллак. - Для вызова не время и не  мес-
то.
   Шеф ответил пинком, который скинул поднимавшегося на ноги Кьяллака  с
камня. Зрители откликнулись стоном. Кьяллак, побледнев, снова  встал  на
ноги.
   - Несмотря на время и место, за это я тебя убью, -  сказал  он.  -  Я
сделаю из тебя heimnafo, и все, что от тебя останется, отдам жрецам.  Ты
станешь первой сегодняшней жертвой богам. Где твои щит и меч? Как ты со-
бираешься сражаться со мной этим старым свинячьим стрекалом?
   Шеф огляделся. Ничего подобного он не задумывал. Только безумие, выз-
ванное зельем Ханда, заставило его сделать то, что он сделал:  предстать
перед полностью вооруженным прославленным ратоборцем самому, вместо того
чтобы выставить своего ратоборца Кутреда.
   Замена невозможна. Он увидел, что день уже полностью вступил  в  свои
права, и дождь внезапно прекратился. Все глаза устремились на него, воз-
вышающегося на камне в центре естественного амфитеатра.  Жрецы  великого
храма прервали свое пение и стояли враждебной кучкой, рядом с толпой уз-
ников. Вокруг него кольцом копий ощетин