добно!

    24 марта.

    Снова спал очень плохо. Ночью кто-то тихо прошел по коридору, постоял у
моей двери, а затем тихонько попробовал ее открыть. Я схватил пистолет и
распахнул дверь, но в коридоре уже никого не было. Потом я долго не мог
уснуть. Я не робкого десятка, но иногда мне тут просто становится страшно.
Есть что-то зловещее во всей здешней обстановке. Утром решил осмотреть
шахту. Впрочем, утро - понятие довольно относительное. Живем мы все тут по
земному времени. Фактически же ни дня, ни ночи нет. Всегда сумерки, а вечно
маячащий на горизонте багровый диск скорее греет, чем светит. Я невольно
вспомнил стихи Майзеля. "Мертворожденная заря", - сказано очень точно.
    Это была моя первая вылазка за пределы базы. В ущелье дул ветер, и идти
против него было нелегко.
    С годами у меня выработалось обостренное чувство опасности. Я обычно
инстинктивно поворачиваюсь раньше, чем выстрелят в спину. Это не раз
спасало мне жизнь. Вот и сейчас, идя согнувшись в сплошной пелене
хлеставшего по глазам дождя, я чувствовал, что за мной кто-то крадется.
Несколько раз, на ходу, я просматривал пространство за собой при помощи
карманного зеркальца. Однажды мне показалось, что за уступ скалы скользнула
какая-то тень. Я сунул руку в карман и перевел предохранитель пистолета в
боевое положение. К сожалению, это мало что меняло. Шум дождя заглушал все
другие звуки, а для того, кто крался сзади, я был отличной мишенью.
    Все же до шахты я добрался без всяких приключений. Здесь, над небольшим
пятачком, где располагалась бурильная установка и стояли бездействующие
механизмы, скалы нависали со всех сторон, образуя своеобразное перекрытие.
Ветер тут свирепствовал с особой силой.
    Я заглянул в глубь ствола и увидел зеркало воды, примерно в десяти
метрах от поверхности.
    Я попытался представить себе все, что тут произошло, и внезапно меня
осенило. Нужно точно выяснить, где был обнаружен труп, а затем попытаться
найти гильзу от патрона. В случае самоубийства она должна была находиться
где-то рядом. На всякий случай я решил осмотреть почву возле самой шахты,
благо со мной был электрический фонарь.
    Я был целиком поглощен поисками, и только присущее мне шестое чувство
заставило отпрыгнуть в сторону, раньше чем на место, где я стоял, обрушился
сверху обломок скалы.
    Теперь отпали все сомнения. Меня хотят убрать по той же причине, по
которой убили Майзеля. Из охотника я превратился в дичь.


3

ИЗ ДНЕВНИКА ДЖЕКА КЛИНЧА

25 марта.

    Вчера я вернулся на базу совершенно разбитый. Повесил сушить одежду и
завалился на кровать. Несмотря на усталость, спал плохо. Во сне мерещились
то серая тень с пистолетом в руке, то Роу, приказывающий найти убийцу, то
окровавленный Майзель, который, стоя на краю шахты, взывал к возмездию.
Проснулся с твердым намерением, не откладывая, довести до конца все, что
решил вчера. Оделся и, не завтракая, постучал в дверь к Томасу Милну.
    В ответ послышался хриплый голос, приглашавший войти.
    Великий боже! Мне показалось, что я попал в клетку со скунсом.
Неприбранная кровать с грязными простынями, стол, заставленный химической
посудой, обрывки бумаги и окурки на полу. Запах давно не мытого тела и
алкоголя.
    Химик сидел полуодетый на кровати и уписывал консервы. В ногах у него
стояла уже опорожненная бутылка виски.
    - А, комиссар Мегрэ! - приветствовал он меня с а насмешливой улыбкой. -
Вот не ожидал! Ну что ж, давайте выпьем по этому поводу! - Он подошел к
шкафу и достал новую бутылку. - Вот черт! Где-то был стакан. Впрочем, пейте
из горлышка первый, я-то не брезгливый, могу после вас.
    Я взял бутылку, подошел к шкафу, поставил ее на место, запер дверцу и
положил ключ в карман.
    Он смотрел на меня вытаращив глаза.
    - Эй! Какого дьявола вы распоряжаетесь в моей комнате?!
    - По праву старшего.
    - Тут нет старших. У нас персимфанс, оркестр без дирижера, так что
отдайте ключ и катитесь к чертовой матери!
    - Я инспектор отдела полезных ископаемых.
    Тут он взорвался окончательно:
    - Сукин сын вы, а не инспектор! Будь вы инспектором, вы бы видели, что
тут творится! Пора закрывать эту лавочку, не то...
    - Что же вы замолчали? Я вас слушаю.
    Он устало махнул рукой.
    - Отдайте ключ.
    - Не отдам. Вы мне нужны в таком состоянии, чтобы дойти до шахты.
    Опять это знакомое мне выражение испуга:
    - До шахты? Я туда не пойду.
    - Почему?
    - Мне там нечего делать.
    - Вы помните место, где подобрали труп Майзеля?
    - А что?
    - Покажите мне.
    - Не могу.
    - Как это - не можете?
    - Забыл.
    Я подошел к нему, схватил за плечи и тряхнул с такой силой, что у него
лязгнули зубы.
    - Одевайтесь и пошли!
    - Я не могу, - вдруг захныкал он, - я болен!
    - Вы не больны, а пьяны.
    - Нет, болен. У меня кашель, высокая температура и еще печень болит.
    - Хорошо. Сейчас я приглашу сюда сеньору Сальенте. Она определит,
больны вы или нет, и, если нужно, даст лекарство.
    Внезапно он протрезвел:
    - Сальенте? Ну нет! Скорее я суну голову в львиную пасть, чем возьму
лекарство из рук этой гадюки!
    - Почему?
    - Хочу еще пожить.
    Я начал терять терпение:
    - Послушайте, Милн. Или вы перестанете валять дурака и говорить
загадками, иди я вас так трахну головой о стену, что вы забудете, как вас
зовут!
    - Я не говорю загадками. Просто я боюсь этой женщины.
    - Вы считаете, что она могла убить Майзеля?
    Он расхохотался.
    - Убить Майзеля?! Ох, уморил! Долорес могла убить Майзеля! Да вы
знаете, что она нянчилась с этим хлюпиком, как с малым ребенком? После
взрыва в шахте он запсиховал, ну что-то вроде нервной горячки. Так она с
ним ночи сидела напролет. А вы - убить! Нет, уважаемый Шерлок Холмс, тут
ваш метод дал осечку.
    - Вы уверены, что Майзель покончил с собой?
    - А кто его знает? Может, и покончил. Я при этом не присутствовал. А
вообще он был чокнутый, этот Майзель.
    - Хватит! Одевайтесь!
    Видно, он понял, что я от него все равно не отвяжусь.
    - Отдайте ключ, тогда дойду.
    - Не отдам. Вернемся, пейте сколько влезет.
    - Ну один глоточек!
    - Черт с вами! Лакайте!
    Я отпер шкаф и налил ему в мензурку на два пальца. Но тут у меня
опустилась рука, и содержимое бутылки полилось на ноги. Среди огрызков
хлеба и недокуренных сигарет на столе лежала стреляная гильза.
    - Перестаньте разливать виски! - крикнул Милн. - У меня его не так
много осталось, чтобы поливать пол.
    Я поставил бутылку.
    - Скажите, Милн, откуда у вас эта гильза?
    Он выпил и еще раз налил. На этот раз я ему не препятствовал.
    - Откуда гильза? Подобрал около шахты.
    - Когда?
    - Не помню. Давно.
    - Зачем?
    - А чего ей там валяться?
    Я взял гильзу. Судя по влажным окислам на поверхности, она долго
находилась под открытым небом и попала на стол к Милну не далее чем вчера.
    - Ладно, - сказал я, - поход отменяется, а теперь сядьте и поговорим по
душам.
    - А разве до этого мы говорили не по душам?
    Он снова начал хмелеть, но я подумал, что, может, это лучше. Больше
вероятности, что проболтается спьяну.
    - Слушайте, Милн. Есть основание считать, что Майзель был убит, и
подозрение падает на вас.
    Он ухмыльнулся:
    - Ну нет, номер не пройдет! У меня - железное алиби. Я тогда два дня не
уходил с базы.
    - Но именно вы нашли труп.
    - Это еще ничего не доказывает.
    Милн нахмурился и засопел. Видимо, такая постановка вопроса ему была не
очень приятна. Я выдержал долгую паузу и спросил:
    - Вы вчера шли за мной к шахте?
    - Шел.
    - Зачем?
   - Обожаю детективные романы. Хотел поглядеть, как работает прославленный
Джек Клинч.
   - И, чтобы облегчить работу, спрятали гильзу?
    - Может быть.
    - Где вы ее обнаружили?
    - Она сама попалась мне под ноги. Около входа на пятачок. Видно,
отнесло туда ветром.
    Я мысленно обругал себя болваном. Эту возможность я не предусмотрел. В
самом деле, ветер такой силы вполне мог откатить легкую гильзу.
    - А потом из-за того же интереса к детективным сюжетам вы пытались меня
убить?
    - Я этого не делал. Слышал, как упал обломок скалы, но я находился
тогда внизу.
    - Что же, он сам так просто и свалился?
    - Возможно. Такие вещи тут бывают. Полно бактерий, разлагающих горные
породы. Остальное делает ветер.
    - А вы не допускаете мысли, что этот обломок кто-то сбросил нарочно?
    - Вполне допускаю.
    - Кто же это мог сделать?
    Он удивленно взглянул на меня:
    - Как кто? Конечно, Энрико. Вы его еще не знаете. Угробил двух жен, и
вообще ему убить человека легче, чем выкурить сигарету.
    О господи! Час от часу не легче! Я вообще уже перестал что-либо
понимать. Если даже допустить, что все они убили Майзеля сообща, то какой
ему резон топить Лоретти? Ведь о главной улике - оболочке пули, найденной в
пепле, - им ничего не известно. Зачем же Милну так легко соглашаться с
версией убийства? На суде все равно вскроется правда, тем более что
изворачиваются они очень неумело. Однако так или иначе, но допрос нужно
было довести до конца.
    - Значит, Лоретти мог и Майзеля убить?
    - Конечно!
    - Вы располагаете какими-нибудь данными на этот счет?
    - Я же вам сказал, что это законченный негодяй.
    - Ну а взрыв в шахте - тоже дело чьих-нибудь .рук?
    - Не думаю. Тут все объясняется просто. Бактерии выделяют много
водорода. Я предупреждал Майзеля, чтобы он был осторожнее.
    - И он вас не послушал?
    - Видно, не послушал, раз произошел взрыв.
    В комнате было нестерпимо душно, и я весь взмок. Хотелось поскорее уйти
из этого логова алкоголика, но многое в Милне мне еще оставалось неясным. Я
решил повернуть допрос в новое русло:
    - Скажите, Милн, почему вы так опустились? На Земле у вас - жена и трое
детей. Неужели вам не стыдно было бы предстать перед ними в таком виде?
    Он вздрогнул, будто я ударил его по лицу.
    - Мне страшно, Клинч, - произнес он после небольшой паузы. Весь его
гаерский тон куда-то улетучился. - Вы знаете, что такое страх?
    - Знаю.
    - Нет, не знаете, - вздохнул он. - Вам, наверное, никогда не
приходилось умирать от страха. Мне кажется, что я схожу с ума. Я боюсь
всего. Боюсь этой проклятой планеты, боюсь Лоретти, боюсь Долорес, боюсь...
    - Меня? - подсказал я.
    - Да, вас. Боюсь, что вы мне пришьете дело об убийстве, в котором я не
виноват!
    Я протянул ему бутылку, и он с жадностью припал к горлышку.
    - Не собираюсь вам пришивать дело, Милн, но если в моих руках будет
достаточно улик, тогда берегитесь!
    - Спасибо за откровенность! - Он запрокинул голову и вылил себе в
глотку добрых полпинты неразбавленного виски.
    - И вот что еще, - сказал я, - отдайте мне ваш пистолет.
Милн безропотно вытащил из кармана брюк вороненый "хорн" и подал его мне.
Пистолет был на боевом взводе со спущенным предохранителем. У меня заныло
под ложечкой, когда я подумал, что все это время ему было достаточно сунуть
руку в карман, чтобы выпустить мне в живот целую обойму. Впрочем, так
открыто он вряд ли бы на это решился. Такие обычно наносят удар из-за угла.
    Я встал и уже в дверях как бы невзначай задал вопрос:
    - Кстати, не вы ли на днях смыли спиртом следы пальцев с пистолета
Майзеля?
    - Я.
    - Почему?
    - Все по той же причине. Там могли быть и мои следы.

    26 марта.

    Опять не мог уснуть. Поводов для размышлений было более чем достаточно.
Что представляет собой Милн? Откуда эта смесь наглости и страха? Почему он
старается выгородить Долорес и поставить под подозрение Лоретти? Отчего не
спрятал гильзу, а оставил ее на столе? Трудно предположить, чтобы он не
ожидал моего визита. Тогда что же? Желание поиграть в опасную игру? К тому
же мне казалось, что временами он прикидывался более пьяным, чем был на
самом деле.
    Если принимать поведение Милна всерьез, то напрашивается версия, при
которой преступники - Милн и Долорес, а Лоретти что-то знает, но по
неизвестным причинам не решается их разоблачить. Тогда становятся понятными
загадочные слова Лоретти о яде, который могут подсыпать в пищу.
    Кроме того, оставалось невыясненным вчерашнее падение камня.
Случайность это или покушение?
    Видимо, с камня и нужно начинать распутывать весь клубок.
    Я оделся и, стараясь двигаться как можно тише, чтобы никого не
разбудить, вышел на воздух.
Ветер стих, дождя тоже не было, и я дошел до шахты значительно быстрее, чем
позавчера. На этот раз я был уверен, что за мною никто не крадется, поэтому
позволил себе полностью расслабиться. После нескольких дней непрерывного
напряжения впервые я наслаждался чувством безопасности и с удовольствием
вдыхал свежий воздух.
    Без особого труда мне удалось найти место, где я чуть было не
отправился к праотцам. Обломок скалы весом в несколько тонн выглядел
достаточно внушительно для надгробного памятника ирландцу на чужбине.
Такого не постыдился бы даже мой дед, заказавший себе при жизни самый
роскошный склеп в Дублине.
    Я вооружился лупой и самым тщательным образом исследовал поверхность
обломка. Милн говорил правду. Весь разлом, за исключением тонкой перемычки,
был изъеден, как сыр рокфор. Впрочем, оставшуюся перемычку могли с
одинаковым успехом сломать и ветер, и человек.
    Оставалось только бегло осмотреть почву. Следы крови давно уже должны
были быть смыты дождями, а на какую-нибудь случайную находку я мало
рассчитывал.
    Вскоре я отправился назад, так и не обнаружив ничего интересного.
    До базы оставалось не более сорока шагов, когда я услышал громкие
голоса. На всякий случай я спрятался за выступ скалы и, выждав немного,
осторожно высунул голову.
    У дверей базы оживленно разговаривали Милн с Лоретти. Вернее, говорил
Милн, а Лоретти весело смеялся. Затем Лоретти похлопал Милна по плечу, и
они, продолжая беседовать, скрылись в дверях.
    Я простоял в своем укрытии еще несколько минут, а затем с беспечным
видом пошел к дому.
    Однако выдержки мне хватило ровно настолько, чтобы дойти до своей
комнаты. Там я бросился на кровать и в отчаянии схватился за голову. Теперь
я решительно ничего не понимал! У меня даже мелькнула мысль, не разыгрывают
ли тут меня. Неплохой сюжетик для водевиля. Сыщик явился для расследования
убийства, а изнывающие от безделья ученые подсовывают ему одну липовую
версию за другой и потом веселятся за его спиной. Если так... Впрочем, нет!
Весь мой многолетний опыт детектива подсказывает, что это не то. Я вспомнил
выражение испуга во взгляде Долорес. Нужно быть изумительной актрисой,
чтобы играть с таким искусством. Кроме того, Майзель мертв, а у меня в
кармане - оболочка пули. Тут уж не до шуток. Для убийцы дело пахнет
максимальным сроком заключения, если не хуже.
    Я вымыл голову под краном и решил побриться, но тут мне был преподнесен
новый сюрприз. Кто-то постучал в дверь, и голосок Долорес произнес
сладчайшим тоном:
    - Мистер Клинч, идите завтракать!
    Этого я ожидал меньше всего.
   В кают-компании моему взору представилась поистине буколическая картина.
Во главе стола восседала прекрасная Долорес. На ней было ажурное платьице,
на изготовление которого ушло меньше шерсти, чем можно было бы настричь с
моих усов. Справа от нее сидел свежевыбритый Милн в крахмальной рубашке с
галстуком, к тому же совершенно трезвый. Слева - Лоретти, красивый, как
супермен на сигарной этикетке.
    Они ели яичницу с беконом. В центре стола красовалось большое блюдо с
тостами.
    Я пожелал им приятного аппетита. Долорес жестом указала мне место
напротив себя.
    - Вам кофе с молоком или черный? - спросила она.
    - Благодарю вас, черный.
    Лоретти пододвинул ко мне сковороду с яичницей, и мы с ним обменялись
любезнейшими поклонами.
    Я подумал, что, видимо, это мой последний завтрак в жизни. Неплохо
придумано! Трое свидетелей внезапной смерти Джека Клинча. Виноват, Юджина
Коннели, инспектора и т. д. Дальше все по трафарету. Контейнер с прахом
отправляется на Землю, прелестные пальчики мадемуазель Лоран повязывают
траурный креп на урне, скромные похороны на кладбище в Космополисе.
     - Почему вы не едите? - поинтересовалась Долорес.
     - Спасибо, не хочется.
     - Боитесь, что отравят? - усмехнулся Милн.
     - Нет, не боюсь.
     - Боитесь! - Он поддел вилкой большой кусок с моей сковороды и
отправил себе в рот. - Ну что? Убедились?
    - Убедился. - Я мысленно вознес молитву святому Патрику и залпом выпил
кофе.
    - Как вам здесь нравится? - светским тоном осведомилась Долорес.
    - Ничего, очень мило. А у вас сегодня что, какой-нибудь праздник?
    - У нас теперь каждый день - праздник, - сказал Милн. - Делать-то нам
нечего.
    - Смотря кому, - поморщился Лоретти, - мне так работы хватает.
    - Вот как, вы продолжаете работу? - Для меня это было новостью.
    - Делаю кое-что.
    - Когда же нас все-таки отправят на Землю? - снова задала вопрос
Долорес.
    - Не знаю. Это должен решить мистер Роу.
    - Ну а ваше мнение?
    - Я думаю, что базу нужно ликвидировать. Откачать воду из шахты вряд ли
удастся, а бурить такую толщу скал невозможно.
    - Правильно! - хлопнул рукой по столу Милн. - Вот это слова! Приятно
слушать!
    Лоретти встал со стула:
    - Прошу извинить, у меня - дела.
    Я тоже поднялся:
    - Спасибо за кофе, Долорес! Мне нужно с вами поговорить, сеньор
Лоретти.
    Он удивленно поднял брови.
    - Пожалуйста, но только не раньше чем через час. Я должен закончить
опыт.
    Я провел этот час у себя в комнате, пытаясь разобраться, чем была
вызвана удивительная метаморфоза. Чем больше предположений я строил, тем
меньше что-нибудь понимал.
    Так ничего и не решив, я направился к Лоретти.
    Дверь комнаты Милна была открыта. Я заглянул туда. Долорес босиком, в
шортах мыла пол. Милн, с видом пай-мальчика, без ботинок, поджав ноги,
сидел на тщательно застеленной кровати. Окно было распахнуто, и даже
видневшееся в нем небо имело какой-то непривычно голубоватый оттенок.
    Поистине день чудес!
    Долорес меня заметила и, откинув тыльной стороной руки прядь волос,
улыбнулась:
    - Не правда ли, мистер Клинч, Милн ужасная неряха?!
    Я неплохо разбираюсь в женских ногах и могу сказать без преувеличения,
что у Долорес они выше всяких похвал. Увы! Детективу часто приходится
приносить в жертву самое лучшее, чем может жизнь одарить мужчину. Впрочем,
лирику побоку! Мне предстоял важный разговор, который мог кое-что
прояснить.
    Я постучал в дверь Лоретти.
    Он сидел за микроскопом и кивком головы предложил мне сесть.
    Я огляделся по сторонам. В комнате был идеальный порядок. В углу, над
кроватью, висела фотография молодой девушки, почти ребенка. Мне невольно
вспомнилась история с несовершеннолетней дочерью миллионера.
    - Поглядите, мистер Клинч, металлургический завод в миниатюре.
    Я подкрутил окуляры по своим глазам. В капле на предметном столике
копошились какие-то твари.
    - Бактериологическое разложение осмистого иридия, - пояснил Лоретти. -
Полный переворот в технике. Огромная экономия, не нужно ни электрического
тока, ни сложного оборудования. Все идет без вмешательства человека.
    - Да, занятно. Но какой сейчас в этом толк, если шахта затоплена, а
другого места для добычи на планете нет? - Я намеренно задал этот вопрос.
Меня интересовало, как он воспринимает все случившееся.
    - Не беда! - ответил он небрежным тоном. - Тут у меня подготовлено
несколько штаммов для отправки на Землю. Не удалось тут, наладим там.
    - А это не опасно?
    - В каком смысле - опасно?
    - Все-таки бактерии. А вдруг они вызовут на Земле какую-нибудь
эпидемию?
    - Исключено!
    - Почему?
    Он достал из стола коробку с сигарами. Это были мои любимые
"Корона-корона", и я с удовольствием закурил.
    - Видите ли, мистер Клинч, - сказал он, выпустив большой клуб дыма, -
здесь, на Мези, никогда не было животной жизни, поэтому и опас