номер два, - перебил Логан  и
дал знак девицам в халатах включить машину.

                                 * * *

   - Не понимаю, почему вы так настроены против этого варианта? -  спро-
сил Бристо.
   - Потому что это собачий бред! - Голос Сколетти дрожал от  ярости.  -
Ну хорошо, у меня есть пяток вертолетов, но это вовсе не означает, что я
могу сбрасывать тысячекилограммовые бомбы и высаживать воздушные  десан-
ты. Что я - военный министр, что ли?! И какого черта  отставлять  первый
вариант? Там все здорово было расписано.
   - Поймите, - продолжал Бристо, - второй вариант как раз тем и  хорош,
что он, во всяком случае в глазах полиции, неосуществим.  Действительно,
откуда вам достать авиационные бомбы?
   - Вот и я о том же говорю.
   - Теперь представьте себе, что вы все же достали бомбы. Тогда  против
второго варианта полиция совершенно беспомощна.  Ведь  она  его  считает
блефом и готовится к отражению операции по плану номер один.
   - Ну?
   - А это значит, что сорок миллионов перекочевали из банка в ваши сей-
фы.
   Упоминание о сорока миллионах заставило Сколетти задуматься. Он поск-
реб пятерней затылок, подвинул к себе телефон и набрал номер.
   - Алло, Пит? Мне нужны две авиационные бомбы по  тысяче  килограммов.
Сегодня к вечеру. Что? Ну ладно, позвони.
   - Вот видите! - сказал Бристо. - Для синдиката  Сколетти  нет  ничего
невозможного.
   - Ну, это мы посмотрим, когда у меня на складе будут  бомбы.  А  что,
если Пит их не достанет?
   - На этот случай есть вариант номер три.

                                 * * *

   В машинном зале Вычислительного центра главного полицейского управле-
ния было нестерпимо жарко. Стандартная миловидность операторш таяла  под
потоками горячего воздуха, поднимавшегося от машины. Сквозь разноцветные
ручейки былой красоты, стекавшей с потом,  проглядывало  костлявое  лицо
Времени.
   Рейч и Логан склонились над столом, усеянным обрывками бумажных лент.
   - Ну хорошо, - прохрипел Рейч, стараясь преодолеть  шум,  создаваемый
пишущим устройством, - допустим, что синдикату удалось  достать  парочку
бомб, снятых с вооружения. Это маловероятно, но сейчас  я  готов  согла-
ситься и с такой гипотезой.
   - Ага, видите, и вы...
   - Подождите, Дэв! Я это говорю потому, что по сравнению даже  с  этим
вариантом подкоп на расстоянии пятидесяти метров да еще из здания,  при-
надлежащего посольству иностранной державы, мне представляется форменной
чушью.
   - Почему?
   - Да потому что, во-первых,  такой  подкоп  потребует  уйму  времени,
во-вторых, иностранное посольство... это уже верх идиотизма.
   - Но посмотрите, - Логан развернул на столе план. - Здание посольства
наиболее выгодно расположено. Отсюда по  кратчайшему  расстоянию  подкоп
приводит прямо к помещению сейфов. Кроме того...
   - Да кто же им позволит вести оттуда подкоп?! - перебил Рейч.
   - Вот этот вопрос мы сейчас исследуем отдельно, - усмехнулся Логан. -
У меня уже заготовлена программа.

                                 * * *

   - Хватит, сынок! - Сколетти снял ноги в носках с пульта и протянул их
телохранителю, схватившему с пола ботинки. - Так мы  только  зря  теряем
время. Твой первый план меня вполне устраивает.
   - Да, но мы с вами говорили о том, что он наиболее  опасен.  Действуя
по этому плану, мы даем верный козырь полиции.
   - Черта с два! Когда полиция ждет налета?
   - Сегодня!
   - А мы его устроим завтра.
   - Папаша! - проникновенно сказал Бристо. - У вас не голова, а счетная
машина! Ведь это нам дает удвоенное количество вариантов!

                                 * * *

   - Так. - Логан расстегнул воротничок взмокшей сорочки. - Вариант  но-
мер семь - это неожиданное возвращение к варианту номер один.  О,  черт!
Послушайте, шеф, может быть, нам просто устроить засаду в банке?!
   - Нельзя, Дэв. Мы должны воздерживаться от каких-либо действий, могу-
щих вызвать панику на бирже. Наше ходатайство  разрешить  засаду  обяза-
тельно станет известно газетчикам, и тогда...
   - Да... Пожалуй, вы правы, тем более что вариант  номер  восемь  дает
перенос ограбления на завтра, а в этом  случае...  Да  заткните  вы  ему
глотку! Трезвонит уже полчаса!
   Одна из девиц подошла к телефону.
   - Это вас, - сказала она Рейчу, прикрыв трубку рукой.
   - Скажите, что я занят.
   - Оперативный дежурный. Говорит, что очень важно.
   Рейч взял трубку.
   - Алло! Да. Когда? Понятно... Нет, лучше мотоцикл... Сейчас.
   Закончив разговор, шеф полиции долго и молча глядел на Логана.  Когда
он наконец заговорил, его голос был странно спокоен.
   - А ведь вы были правы, Дэв.
   - В чем именно?
   - Десять минут назад ограбили Национальный банк.
   Логан побледнел.
   - Неужели Сколетти?..
   - Думаю, что Сколетти целиком доверился такому же  болвану,  как  вы.
Нет, судя по всему, это дело  рук  Вонючки  Симса.  Я  знаю  его  манеру
действовать в одиночку, угрожая кольтом образца 1912 года  и  консервной
банкой, насажанной на ручку от мясорубки.




                            ВАРШАВСКИЙ Илья
                          ИЗ НЕНАПЕЧАТАННОГО

                       Из начатой автобиографии

   Мне приходилось писать рассказы о самых нелепых вещах, но ни в  одном
из них не было столько парадоксов, как в том периоде моей жизни, который
связан со служением технике.
   В 1929 году я окончил Ленинградское мореходное училище с дипломом ме-
ханика торгового флота. Дизеля тогда только начали появляться  на  наших
судах, механиков-дизелистов почти не было, и  право  на  управление  ди-
зельными установками открывало широкие возможности.
   Мне предложили либо ехать в Америку на приемку построенного  для  нас
теплохода, либо поступить в Акционерное Камчатское общество на  один  из
транспортов, совершающих регулярные рейсы между Камчаткой и Сан-Францис-
ко.
   Трудно сказать, какое предложение было заманчивее. Однако я нашел ре-
шение куда более увлекательное: женился на Люле и переехал на жительство
в Москву... Само собой разумеется, что с морем было покончено,  если  не
навсегда, то надолго.
   Теперь нужно было определить, чем же заняться.
   Мне казалось, что для начала хватит исследовательской работы в облас-
ти теплотехники. И разумеется, не меньшей, чем во Всесоюзном теплотехни-
ческом институте. Этот институт был в достаточной мере замкнутым  учреж-
дением со множеством собственных традиций. Одна  из  них  заключалась  в
том, что его директор - профессор Рамзин самолично проверял  пригодность
каждого, кто стремился туда поступить.
   Моя кандидатура не вызвала у него никакого энтузиазма. После  двухми-
нутного разговора на моем заявлении появилась  размашистая  резолюция  -
"отказать".
   Я выждал некоторое время и повторил атаку, снова безрезультатно. Пос-
ле третьей или четвертой попытки, не без помощи добрых людей, я  все  же
был принят на должность младшего инженера в отдел рационализации энерго-
использования.
   Для пробы меня послали на шесть месяцев на Лысвенский  металлургичес-
кий завод в составе группы, которой было  поручено  определить  основные
источники теплопотерь, а спустя месяц после возвращения - снова туда же,
но уже с самостоятельным заданием испытать паровой котел.
   В помощь мне дали двух практиканток, уже научившихся отличать  термо-
пару от газозаборной трубки и разводить реактивы для газоанализатора.
   Что же касается меня, то я  проштудировал  руководство  по  испытанию
котлов и чувствовал себя во всеоружии.
   Однако все обстояло не так ослепительно, как мне казалось.
   При первом же разговоре директор завода сказал, что котлы у него  ра-
ботают и без испытаний, чего нельзя сказать о печах  для  обжига  эмали,
которые выдают сплошной брак. Поэтому мне надлежит переключиться на  пе-
чи.
   Я довел до его сведения, что ничего не смыслю ни в печах, ни в обжиге
эмали. Тогда он снял телефонную трубку и отдал три распоряжения:
   1. Предоставить мне и практиканткам по комнате в доме приезжих.
   2. Выделить в мое распоряжение печь для необходимых экспериментов,
   3. Не отмечать нам командировочные удостоверения до его указания.
   Я сказал, что поставлю об этом в известность  институт.  Он  ответил:
"Хоть черта лысого ставьте в известность, но печь должна  работать.  Мне
тут гастролеры не нужны".
   Я послал паническую телеграмму в институт.
   Через два дня пришел ответ за подписью заместителя директора  по  хо-
зяйственной части. Он гласил:
   "Вернуться первобытное состояние".
   Всю ночь я провел в тщетных попытках  расшифровать  это  таинственное
послание. Утром я показал телеграмму директора и сказал, что под  перво-
бытным состоянием начальство подразумевает мое пребывание в  Москве.  Он
предложил другую интерпретацию, по которой ему давалось право  в  случае
необходимости держать меня в клетке, как обезьяну.
   Обращаться в институт за новыми инструкциями я не решился.
   Только спустя несколько месяцев, возвратившись в Москву, я ознакомил-
ся с настоящим текстом телеграммы:
   "Разрешаю вернуться, если помочь не состоянии".
   Выхода не было. Я уединился в библиотеке с объемистым трудом  профес-
сора Грум-Гржимайло, носящим поэтическое название "Пламенные печи".
   Практиканткам же я нашел дело куда более насущное. Одна из них стано-
вилась утром в очередь за талонами на обед, другая же после обеда выста-
ивала талоны на ужин. Времена на Урале были голодные.
   Прошло не менее недели, пока я, совершенно обалдев от  чтения,  решил
провести испытание печи.
   На мое счастье уже первые анализы газов, взятые  из  различных  точек
дымохода, показали, что горение идет совсем не там, где нужно.
   Я снова засел в библиотеке и вскоре вручил директору эскиз  переделки
печи.
   Требовалось на несколько суток приостановить производство эмалирован-
ной посуды.
   Если я когда-нибудь испытывал острое желание умереть, то это было  во
время розжига переделанной печи.
   Дождавшись, пока установится температура, я сказал, что можно  загру-
жать продукцию, и отправился выспаться перед завтрашним  позором.  Я  не
мог больше глядеть в глаза этим доверчивым людям.
   Разбудили меня практикантки. К тому времени уже несколько партий  по-
суды прошли обжиг, и все без брака.
   Через три дня мы выехали в Москву,  сдав  малой  скоростью  увесистые
ящики с посудой - подарок завода, врученный нам, как теперь принято  вы-
ражаться, в теплой дружественной обстановке.

                                 * * *

   Проявленная мною в самом начале деятельности резвость не осталась без
последствий. Когда на базе нашего отдела был создан  трест  "ОРГЭНЕРГО",
меня назначили туда начальником контрольно-инспекторского отдела.
   Номинально мне были подвластны вопросы рационализации по всей  терри-
тории Союза. Фактически дело сводилось к тому, что два инспектора тщетно
пытались выяснить, какие из  предложений  треста  все  же  проводятся  в
жизнь, а я с утра до вечера присутствовал  на  всевозможных  совещаниях,
оставив в отделе изнывающую от безделья секретаршу.
   Совещаний было по нескольку в день, в самых разнообразных учреждениях
с обязательным чаепитием и бутербродами.
   Помню одно из таких совещаний в ЦКК. НК РКИ.
   Речь шла об экономии топлива в Московской области. Мне было предложе-
но дать перечень мероприятий. Я произнес получасовую речь, в которой из-
ложил все рекомендации нашего треста. Когда я кончил, председательствую-
щая Р. С. Землячка спросила, сколько мне лет.
   Я с гордостью сообщил, что уже 21.
   Она пожала плечами и сказала, что никогда в жизни  не  видела  такого
неделового человека... В результате приняли решение обязать  предприятия
навести порядок на угольных складах. Это должно было дать  10%  экономии
топлива, в два раза больше, чем полное выполнение утопических мер, о ко-
торых я докладывал.
   Скоро мне опротивели до чертиков и совещания и бутерброды. Я обратил-
ся к управляющему треста с просьбой либо дать мне настоящую работу, либо
отпустить на все четыре стороны. Он  предложил  мне  заняться  проблемой
сжигания фрезерного торфа в паровых котлах. Специальных топок  для  этой
цели тогда еще не существовало, и у кого-то родилась  идея  использовать
торф в качестве добавки к антрациту на обычных колосниковых решетках.
   Я охотно взялся за эту работу.
   Опыты проводились на Трехгорном пивоваренном заводе. Мне  дали  всего
одного помощника, и тот, кто знает, что собой представляет мощный  паро-
вой котел и сколько точек замеров нужно для его испытания, поймет, что к
концу дня я сам мало отличался от инертной кучи торфа, сваленной в  углу
котельной. Однако это было пустяком по сравнению с  несомненным  успехом
опыта. Мое ликование по этому поводу не могли погасить  даже  недвусмыс-
ленные угрозы кочегаров, у которых вся эта затея с самого начала не выз-
вала восторга. Новая победа техники делала их труд еще более тяжелым.
   Был теплый июньский вечер. Я возвращался домой с испытания,  чувствуя
себя по меньшей мере Александром Македонским.
   Тогда в Москве еще ходили  допотопные  трамваи  с  длинными  скамьями
вдоль вагона. Сидящих напротив пассажиров, очевидно, забавляла моя ухмы-
ляющаяся рожа, и они тоже начали улыбаться. Такое дружелюбие со  стороны
посторонних людей привело меня в совершенно восторженное состояние.  Од-
нако почему-то улыбки пассажиров вскоре перешли в смех. Я машинально ог-
лядел себя и обомлел. Мои  любимые  и  единственные  брюки  из  толстого
вельвета были прожжены в самом интересном месте, так же, впрочем, как  и
трусы. То, что было выставлено для всеобщего обозрения... Лучше не  про-
должать. Очевидно, во время испытаний я облил себя щелочью, которая мед-
ленно и коварно сделала свое дело.
   Домой я добрался переулками, прикрывая срам руками.
   Несмотря на все старания Люли, брюки спасти не удалось.  Они  погибли
так же бесславно, как и намерение сжигать фрезерный торф с антрацитом. В
места, удаленные от торфоразработок, проще было доставлять  уголь,  а  в
торфяных районах использовать торф в чистом виде. Необходимые для  этого
конструкции топок вскоре были созданы.
   Следующее задание, которое мне поручили, носило характер, я  бы  ска-
зал, чисто детективный.
   При анализе отчетности одного из московских заводов обнаружилось, что
котлы там работают с небывало высоким коэффициентом полезного  действия.
Испарительная способность топлива в них превышала все, известное в лите-
ратуре.
   Мне надлежало провести соответствующие испытания, выяснить,  за  счет
чего были достигнуты такие успехи, и распространить опыт этой  котельной
на другие предприятия.
   Определить испарительную способность топлива очень легко. Нужно заме-
рить расход угля и воды. Для этого требуются весы и водомер. И то и дру-
гое оказалось в исправности. Паспорта их проверки не вызывали сомнений.
   Я уже было решил приступить к полному испытанию котлов.  Но  какое-то
подсознательное чувство не давало мне покоя, больно хитрая рожа  была  у
кочегара.
   У меня не было никаких определенных подозрений. Но все же  я  натянул
комбинезон и полез в подвал ознакомиться со всей системой водоснабжения.
Вскоре мне удалось найти трубу, через которую спускалась  в  канализацию
часть воды, уже прошедшая через водомер.
   Секрет феноменальных достижений раскрывался  очень  просто.  Кочегары
получали премию за испарительную способность топлива и то, что не  могли
испарить в котлах, сливали в канаву.
   Вряд ли этот опыт заслуживал широкого  распространения,  и  все  дело
попросту замяли.
   На этом моя деятельность на ниве рационализации  энергохозяйства  за-
кончилась. Вышло постановление об организации Наркомата  водного  транс-
порта и заодно о мобилизации всех специалистов, имеющих к  этому  транс-
порту какое-либо отношение.



    И. ВАРШАВСКИЙ
    Контактов не будет

    ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

    К  этому  событию  человечество  готовилось  много  лет.  Радиотелескопы
    крупнейших    обсерваторий    Земля   планомерно   прощупывали   глубины
    пространства  в  поисках  сигналов инопланетных цивилизаций; лингвисты и
    математики  разрабатывали методы общения с представителями других миров;
    юноши  допризывного  возраста  жили  в  мечтах  о  кремкийорганических и
    фтороводородных     возлюбленных;    писатели-фантасты,    вдохновленные
    небывалыми   тиражами,   смаковали   острые   ситуации   столкновения  с
    антигуманистическими   общественными   формациями;   ученые  предвкушали
    разгадку  самых  жгучих  тайн  мироздания,  галантно  преподнесенных  им
    коллегами из соседних галактик.

    Было  подсчитано  и взвешено все: возможное количество обитаемых планет,
    уровень  развития  существ,  их  населяющих, вероятность посещения Земли
    космонавтами,  представителями  сверхмудрых рас, овладевшими источниками
    энергии невообразимой мощности и победившими пространство и время.

    Мечты  об  эпохе  вселенского  содружества разума в космосе таили в себе
    такие  перспективы,  перед  которыми  мелкие  неурядицы на нашей планете
    казались не заслуживающими внимания.

    Судя  по  всему, оставалось ждать еще совсем немного, пока добрые дяди в
    сверкающих  космических  доспехах,  взяв  за руку неразумное и заблудшее
    человечество,   поведут   его  к  вратам  нового  рая,  где  око  вкусит
    блаженство и покой вкупе со всем сущим в космосе.

    Правда,    находились   скептики,   ставящие   под   сомнение   ценность
    межгалактического   общения   при   помощи   информации,  поступающей  с
    опозданием  в  сотни  миллионов лет, но их злопыхательство никто всерьез
    не  принимая, потому что крылатая мечта допускала и не такие штучки, как
    распространение сигналов со скоростью, превышающей скорость света.

    Несколько  сложнее  дело обстояло с установлением эстетических критериев
    будущего  содружества.  Однако  в  длительной  и  ожесточенной дискуссии
    сторонники  мыслящих  плесеней  и  живых  океанов были разбиты наголову.
    Трудами  известного  ученого  Карлсона  (не  того, что живет на крыше, а
    другого)  была  не только доказана неизбежность идентичности облика всех
    существ,  стоящих  на вершине биологического развития, но даже определен
    вероятностный  среднестатистический  тип,  наиболее  распространенный  в
    пределах метагалактики.

    Пользуясь   методами  биокибернетики,  алгебры,  логики  и  теории  игр,
    Карлсон   создал   синтетическую   реконструкцию  мужчины  и  женщины  -
    гипотетических аборигенов, населяющих одни из возможных спутников Тау Кита.

    Эта  реконструкция  была размножена методом офсетной печати на небольших
    картонных  открытках,  удобных  для  хранения в нагрудных карманах, и за
    три  дня  разошлась  в  количестве  ста  миллионов  экземпляров.  Особым
    спросом  она  пользовалась  у  школьников  старших  классов. Может быть,
    этому  способствовало  то,  что  Карлсон  считал  одежду  второстепенной
    деталью   и   сосредоточил  свое  внимание  главным  образом  на  весьма
    пикантных подробностях.

    Что  же  касается  всяких толков, будто натурой Карлсону послужили некая
    танцовщица  и  ее  партнер,  выступающие  с  неизменным успехом в весьма
    популярном,   но  малорекламируемом  увеселительном  заведении,  то  они
    решительно  лишены  всякого  основания,  хотя  бы  потому,  что никто из
    авторов подобных утверждений не рискнул выступить с ними в печати.

    Итак,  сто  тысяч  радиотелескопов  были  нацелены в таинственную бездну
    мирового  океана;  восемь  миллиардов  рук  тянулись  раскрыть  объятия;
    шестьдесят  миллионов  девушек  дали  обет  связать  себя  узами любви с
    инопланетными  пришельцами;  целая армия юношей рвалась оспаривать честь
    первыми  покинуть  родную Землю и стать под космические знамена великого
    содружества.

    И все же, когда это стряслось...