аходились  в той
жалкой толпе гражданских лиц, которых я вытащил  из-под  носа у юпитерианцев
на Марсе. Дайте-ка  вспомнить: юный археолог. Кто бы тогда мог подумать, что
этот инцидент  приведет к настоящей войне  не на жизнь, а на смерть? Ха! Вы,
небось, тогда считали, что вас ждет счастливая жизнь? Даже и не подозревали,
что проведете  остаток  дней в мундире, стоя  по стойке "смирно"  в ожидании
приказа! Эта  война сделала настоящих мужчин из многих мокрых медуз, мистер,
и вы должны быть благодарны ей за это.
     Марден заставил себя кивнуть, ощущая с каким-то оттенком мазохизма, как
напряглась его спина, а ногти сжатых пальцев вонзились в ладонь. "Интересно,
каков будет  приговор  трибунала за  нанесение удара  старшему по чину?"  --
мелькнуло у него в голове.
     -- Ну ладно, запрыгивайте! Давайте, давайте, запрыгивайте!
     Марден  увидел сложенные и протянутые к нему руки -- маршал космических
войск предлагал его подсадить!  Биллингслей  считал,  что  лучше  него никто
ничего  сделать не может. Марден  с  готовностью  поставил ногу на сложенные
ладони  и  тут  же  взлетел вверх.  Устроившись  в кресле,  он автоматически
пристегнул страховочный ремень и поправил подголовник.
     Внизу маршал застегнул зажимы вокруг его голеней.
     -- Вас  проинструктировали? -- крикнул он снизу.  -- Архнатта виделся с
вами?
     --  Да.  То есть: да, сэр. Профессор Архнатта  летел вместе со  мной  с
Мельбурнской базы.  Он  обрисовал  ситуацию,  но,  конечно,  не  вдавался  в
подробности.
     --  К черту  подробности.  Слушайте  меня,  майор  Марден.  Перед  вами
находится единственный юпитерианский червяк, которого  нам удалось захватить
живьем.  Не  знаю, сколько времени нам еще  удастся продержать его  живым --
инженеры  строят метановый завод в дальнем конце  пещеры, чтобы ему было чем
дышать, когда у него кончатся собственные запасы, а  химики замораживают для
него аммиак. Но  прежде  чем он загнется, я  намерен вытряхнуть  из него всю
полезную информацию. И ваши мозги --  единственное оружие, которое имеется в
моем распоряжении. Надеюсь, оно не выйдет из строя, хотя, на  мой взгляд, вы
не  лучше какой-нибудь второсортной воздушной эскадры в  две тысячи человек,
которой я пожертвовал позавчера  только для  того, чтобы  выяснить намерения
противника. Так  что, мистер, советую  слушаться меня и  хорошенько задавать
ему вопросы. А ответы выкрикивайте погромче и поотчетливее  для записывающей
аппаратуры. Опускайте  его, полковник! Вы что, не слышите меня? Сколько еще,
черт возьми, вы будете возиться?!
     Тросы  натянулись, и кресло заскользило вниз к раскинувшемуся огромному
чудовищу.  Марден почувствовал, как  в  животе у  него что-то оборвалось,  а
мысли в голове съежились,  пытаясь  спрятаться.  Через  несколько секунд ему
предстояло -- при мысли о том, что ему предстояло, он плотно зажмурился, как
в детстве, когда надеешься, что таким образом можно избежать неприятности.
     Надо   было  послушаться   своего  внутреннего  голоса   еще  там,   на
Мельбурнской базе,  когда Марден  только получил  приказ  и  понял,  что  он
означает.  Надо  было  дезертировать.  Одна  беда: куда можно дезертировать,
когда  весь мир под ружьем, когда даже у  каждого ребенка есть свои  военные
обязанности? Но  что-то надо  было сделать.  Хоть  что-то.  Человек не может
дважды переживать подобное.
     Легко говорить Старой Боеголовке. Вся его жизнь была отдана разрушению;
поэтому  в  такие моменты он реализовывал  в  себе  то,  во имя чего учился,
работал и тренировался. На память  пришла еще одна подробность из  биографии
маршала Биллингслея. Прелестные крылатые обитатели Венеры -- григгодоны, так
они назывались,  -- быстро изучившие  человеческие языки и замучившие первых
колонистов  своей планеты сотнями вопросов. Их высокие пронзительные  голоса
очень  быстро  истощили  терпение  переселенцев, и  григгодонов  изгнали  за
пределы поселений, поскольку их непомерная любознательность превращала  ночи
в  сплошной кошмар.  Но так как они отказались  выполнить приказ, а усиленно
работавшие колонисты все  больше и больше лишались сна,  разрешение проблемы
передали в  руки военного  представителя на Венере. Марден помнил,  с  каким
возмущением был  встречен его  лаконичный  отчет: "На  Венере  восстановлено
спокойствие. Командор Р. Биллингслей",  означавший,  что первая обнаруженная
разумная внеземная  цивилизация уничтожена  до последнего младенца с помощью
инсектицидного распылителя.
     Полгода спустя еще одна разумная и куда как более могущественная раса в
Солнечной системе заявила о  своем существовании внезапной  атакой на редкие
поселения Марса,  и его поверхность усеяли человеческие трупы. Кто вспоминал
о каких-то  григгодонах, когда  командор  Рудольфо  Биллингслей прорвался  в
оккупированную врагом столицу Южного Марса и  эвакуировал несколько десятков
уцелевших людей? А затем Герой Марсианской  спасательной экспедиции вернулся
назад и спас захваченного  юпитерианцами пленника --  некоего Игоря Мардена,
гордого обладателя первой и, как выяснилось,  последней докторской степени в
области марсианской археологии.
     Нет, для Старой Боеголовки эта жуткая война была больше чем реализацией
собственных возможностей, чем апробированием  возможностей  его профессии --
она  являлась  оправданием  его  существования.  Если   бы  человечество  не
столкнулось  с  авангардом   Юпитерианской  империи   в  кольце  астероидов,
Биллингслею  светила  бы  жалкая  карьера  полицейского  офицера  на  разных
патрульных  постах,  и его  имя всегда  бы  ассоциировалось  с  истреблением
григгодонов. И  стоило бы  ему появиться в любом  обществе, как какая-нибудь
полная  дама  принималась  бы  объяснять своему эскорту  свистящим  шепотом,
повергая  в  смущение  всех  мужчин  в  военной  форме, что  это  тот  самый
Венерианский  Варвар.  Он  был  бы   Венерианским  Варваром   вместо   Героя
Марсианской  спасательной  экспедиции, Защитника  Луны  и  Отца  Спутниковой
системы защиты.
     Что же  касается  самого Мардена  -- ну что ж,  доктор  Марден  вел  бы
спокойную  и плодотворную жизнь  ученого, может не  самого талантливого, но:
хорошо  документированная статья  там,  неожиданное открытие, представляющее
интерес  лишь  для специалистов,  здесь --  в  общем,  уважаемый коллегами и
занимающийся любимой  работой, он  снискал бы себе место в библиографическом
указателе и постраничных сносках учебников следующего поколения.  Но  теперь
места его  раскопок превратились  в руины,  и  гражданская профессия  майора
Игоря  Мардена обладала такой же ценностью, как  умение дрессировать дронтов
или  лечить  мамонтов и мастодонтов. Теперь он был некомпетентным  офицером,
военная выправка которого забавляла  его  подчиненных и удручала начальство,
во второстепенном подразделении разведки.  Ему не нравились задания, которые
поручались  командованием;   порой  он  даже   не  понимал  их  смысла.  Его
профессиональные достоинства определялись лишь двумя годами психологического
ада, который он пережил в плену у юпитерианцев, да и это признавалось лишь в
очень  редких ситуациях, таких,  как,  например,  эта.  Наглое  ограниченное
поколение,   выросшее  в  атмосфере  крупномасштабной   межпланетной  войны,
испытывало к  нему  лишь сострадание; и закончись война  завтра  победой, он
обнаружил бы, что за восемнадцать  лет  конфликта ничего не приобрел,  кроме
неуверенности в себе и некоторого сомнительного опыта.
     Позабыв  о  своих страхах, Марден смотрел на огромную тушу юпитерианца,
слегка  шевелящуюся  под  прозрачным покровом жидкости.  И этот  безмятежный
красный студень, время от времени выпускающий голубоватые  пузырьки,  -- это
та  самая тварь,  которая лишила его предназначенной ему судьбы и ввергла  в
чистилище?  И зачем? Для утверждения  собственного превосходства,  для  того
чтобы  другие виды  не смогли угрожать  их господству на  внешних  планетах?
Никаких  переговоров,  обсуждений,  соглашений  --  вместо  этого  мощный  и
относительно  внезапный  штурм,  столь же  продуманный  и победоносный,  как
нападение муравьеда на муравейник.
     Из  резервуара  в приветственном жесте  приподнялось тонкое серебристое
щупальце,  и кресло,  совершающее  полет под куполом огромной  пещеры, резко
остановилось.  Марден  конвульсивно  вжал голову  в  плечи,  словно  пытаясь
спрятаться, как он неоднократно делал в своей тюремной камере, расположенной
в бывшей марсианской публичной библиотеке.
     При  виде знакомого вопрошающего  щупальца, спавший в нем  восемнадцать
лет ужас снова охватил его, вызывая чувство тошноты.
     "Будет больно, -- надрывалась его душа. -- Мозги будут тереться  друг о
друга, пока с них не слезет шкура, и будет больно, очень больно... "
     Щупальце  замерло перед его  лицом и изогнулось  вопросительным знаком.
Марден вжался в металлическую спинку кресла.
     "Нет! Я ведь не обязан! Ты не можешь заставить меня! Ведь это ты теперь
пленник! Ты не можешь заставить меня... не можешь заставить... "
     -- Марден! -- раздался рев Биллингслея в  наушниках.  -- Приступайте! И
пошевеливайся, парень, пошевеливайся!
     Совершенно  автоматически,  даже не  отдавая  себе отчета в том, что он
делает, Марден  протянул  руку  к щупальцу и  приложил его кончик  к  своему
старому шраму на лбу.
     Его  тут  же   охватило  давно  позабытое   чувство  полной   гармонии,
причастности   к  более  высокому   уровню  сознания.  Волны   разнообразных
воспоминаний  захлестнули  его:  потоки  зеленого   огня,  низвергающиеся  с
сотрясавшихся  черных   скал,  затем   они   почему-то  сменились   чувством
восторженного удивления, испытанного, когда удалось поймать бейсбольный  мяч
рукавицей,  только что  подаренной  на  день  рождения,  потом  возник образ
очаровательно  серьезной  физички, объяснявшей, каким образом  некий Альберт
Ферми  вывел  формулу E=mc2,  --  потом  все  слилось  воедино  в
каком-то многоликом танце и рассыпалось по спине нежными прикосновениями.
     Но   каким-то,  еще  остававшимся  автономным  участком   мозга  Марден
изумленно отметил,  насколько это  не походило на  его  предшествующий  опыт
общения с юпитерианцами.  На этот  раз он  не  испытывал  никакого  ужаса от
вторжения  в его мозг  -- ничего похожего  на омерзительное чувство, когда в
твою нервную систему  впивается тысяча присосок и сосет, сосет и сосет... На
этот раз никто не пытался разъять  его визжащие и  сопротивляющиеся мысли, и
душа его не содрогалась при виде этого кровавого зрелища.
     На этот раз никто не пытался расщепить его сознание.
     Несомненно,     за    последнее    десятилетие    юпитерианцы    сильно
усовершенствовали   свое  контактное  приспособление.   И  это  единственное
щупальце содержало теперь в себе весь сложнейший механизм для телепатической
связи между двумя расами.
     К тому  же, теперь  допрос  вел он. На  этот раз юпитерианец беспомощно
лежал под прицелами орудий в безжалостном окружении инородной среды. На этот
раз юпитерианцу,  а  не  Игорю Мардену  придется  искать  верные  ответы  на
настойчивые вопросы, подбирая соответствующие символы, выражающие их смысл.
     А  это  была  огромная  разница.  Марден расслабился  и ухмыльнулся  от
ощущения собственной власти.
     Но дело этим не  исчерпывалось.  Сейчас он явно имел  дело с совершенно
иной личностью.
     Этот пришелец с  планеты, сила  притяжения которой мгновенно расплющила
бы Мардена, обладал неуловимым обаянием. Что-то в  нем говорило не  просто о
тактичности и робости...  но и  о  какой-то внутренней мягкости и  сердечной
открытости...
     Марден  сдался. Да,  разница  между  этим юпитерианцем и тюремщиком  на
Марсе была столь разительной, словно они принадлежали к разным видам. Сейчас
он даже получал удовольствие от соразделения своих мыслительных процессов  с
подобным существом! И, словно издали, до него  донесся ответ юпитерианца  --
это  чувство оказалось  взаимным.  Марден интуитивно ощутил,  что у них есть
много общего.
     Впрочем,  это  являлось  необходимым  условием,  если Биллингслей хотел
получить нужные  ему  сведения.  На  первый  взгляд  могло  показаться,  что
механизм для соединения мыслей представляет собой идеальное решение проблемы
общения между такими разными расами, как земляне и  юпитерианцы. На самом же
деле,  как стало известно  Мардену в результате многомесячного  прощупывания
его  сознания  на  Марсе,  телепатическое   устройство   предоставляло  лишь
потенциальную возможность  общения. Индивидуум мыслит образами и  символами,
основанными на  его  жизненном  опыте; если  же  у двух  индивидуумов разный
жизненный опыт, они пожнут лишь  плевелы неразберихи. Только после долгих  и
мучительных попыток Мардену и его юпитерианскому тюремщику удалось выяснить,
что  обычный  пищеварительный  процесс  у  людей  соответствовал  комбинации
дыхания и напряженных физических усилий для существа, рожденного на Юпитере,
а само представление о принятии ванны ассоциировалось у юпитерианцев с такой
постыдной и болезненной  процедурой, что после  того, как они коснулись этой
темы, юпитерианец не мог видеть Мардена в течение трех недель и впоследствии
обращался с  ним  с такой  брезгливостью, словно  тот  был  мыслящим  куском
дерьма.
     Взаимоприемлемые  символы  они  нашли лишь  перед  самым  освобождением
Мардена.  И с тех  пор  его держали в разведке именно в расчете  на подобный
случай...
     --  Марден!  --  донесся  из  наушников  голос  Старой  Боеголовки.  --
Установили контакт?
     -- Да. Думаю, что да, сэр.
     --  Хорошо.  Похоже  на  встречу старых однополчан,  а? Можно  задавать
вопросы? Слизняк будет сотрудничать? Отвечайте, Марден! Что вы  сидите там с
раскрытым ртом?!
     -- Да, сэр, -- поспешно откликнулся Марден. -- Все готово.
     -- Хорошо! Так, прежде всего, узнайте его имя, чин и порядковый номер.
     Марден  покачал  головой.  О, эта  ужасающая  прямолинейность  военного
мышления! Неизменный протокол: раз вы спрашиваете у пленного японца имя, чин
и порядковый номер,  значит, то же самое относится к юпитерианцу! А как быть
с тем фактом, что не существовало межпланетного Красного Креста, который мог
бы уведомить его семью, что можно присылать продуктовые посылки?..
     Марден обратился к необъятной простыне живой материи, колыхавшейся  под
ним,  используя  в  формулировке  вопроса  как  можно  более  широкий  набор
символов. "Интересно, как  будет  выглядеть ответ?"  --  подумал  он.  После
изучения мертвых юпитерианцев мнения  разделились. Одни ученые считали,  что
эти  существа являются  позвоночными  и  имеют  девять  раздельных  мозговых
систем; другие же настаивали, что это -- обычные нервные центры, характерные
для  разных видов беспозвоночных,  и что на самом деле мыслительные процессы
протекают  на поверхности  их  тел,  покрытой изощренной  формы  извилинами.
Никому еще не удавалось обнаружить что-либо напоминающее  рот  или глаза, не
говоря уже об отростках, способствующих передвижению.
     Вскоре  Марден  ощутил себя  на дне бурного моря, состоящего из жидкого
аммиака,  среди  дюжины новорожденных, льнущих  к  своей бесполой  "матери".
Кто-то, оторвавшись от стаи,  поплыл прочь, и Марден последовал за  ним. Оба
соединились в назначенном  месте  кристаллизации и  слились в одно существо.
Охватившая его вслед  за этим гордость с лихвой  восполняла  все потраченные
усилия.
     Затем он полз по  какой-то причинявшей боль поверхности. Он уже здорово
вырос,  увеличившись в несколько раз.  И Совет Нерожденных  спрашивал, каков
его выбор. Он выбрал мужской пол и был направлен в новое братство.
     Потом наступило спаривание  с маленькими  безмолвными  особями женского
пола  и очень активными  бесполыми особями.  Ему преподнесли много подарков.
Потом  он присутствовал  в сырой пещере на  фестивале, который  был  прерван
сценой битвы с взбунтовавшимися  рабами на одном из спутников Сатурна. Затем
в  глубокой  печали  в течение  нескольких  лет  он пребывал  в  подвешенном
состоянии. "Ранен? -- недоумевал Марден. -- Госпитализирован?"
     В завершение последовала  экскурсия по садку, закончившаяся  живописным
землетрясением.
     Марден медленно  впитывал  сведения,  переводя их на язык  человеческой
символики.
     --  Сообщаю,  сэр, --  наконец,  с  некоторым колебанием  произнес он в
микрофон. -- Они не имеют  точного эквивалента, но  вы  можете  называть его
Го-Пар Пятнадцатый,  служил в  гарнизоне на Титане, некоторое время исполнял
обязанности адъютанта командующих на  Ганимеде, --  Марден помедлил,  прежде
чем продолжить.  --  Он  просил отметить, что его  пять  раз приглашали  для
размножения, дважды -- публично.
     --  Какая  чушь! --  прорычал  Биллингслей.  --  Выясни,  почему  он не
сражался на смерть, как четверо  остальных.  Если он до сих  пор утверждает,
что дезертировал, узнай  --  почему.  Лично я полагаю,  что  эти юпитерианцы
слишком  хорошие  солдаты, чтобы идти на  такое. Несмотря на то,  что они --
червяки, никогда не видел, чтобы они переходили на сторону врага.
     Марден передал вопрос пленнику...
     И снова его увлекли в путешествие по мирам,  в которых он не выжил бы и
секунды. Он наблюдал за работой странных существ, давным-давно завоеванных и
порабощенных юпитерианцами.  Они  вызвали  у  него такие  же чувства,  как и
григгодоны восемнадцать лет тому назад: неужто  и этой красоте было  суждено
погибнуть? И вдруг Марден понял, что это не его  протест, но  бунт существа,
которое само  пережило все  эти события.  Но  они  уже перенеслись  в другие
районы боевых действий, где довелось служить юпитерианцу.
     Полученный  им  на  этот  раз  ответ  заставил Мардена  задохнуться  от
изумления.
     -- Он говорит, что все  пятеро юпитерианцев пытались дезертировать! Они
готовились  к  этому  много  лет,  все  они  были  братьями  по  крови и  по
сообществу.  Он говорит,  что все они... ну, можно сказать --  спустились на
парашютах,  и  ни  у  кого  из  них  не  было  при  себе оружия.  Как они  и
договаривались, каждый по-разному пытался сообщить о своей капитуляции. Лишь
Го-Пару  Пятнадцатому  повезло.  И  он  приветствует  вас  от  лица  еще  не
синтезированных мальков.
     --  Конкретнее,  Марден.  Довольно  всей  этой  романтики.  Почему  они
дезертировали?
     -- Все  это  очень конкретно,  сэр: просто я пытаюсь  передать  вам  не
только  суть, но и  дух. Согласно  Го-Пару  Пятнадцатому, они дезертировали,
потому что все были резко настроены против милитаризма.
     -- Че-го?!
     -- Это максимально близкое понятие, и оно полностью соответствует тому,
что он  говорит. Он говорит,  что их цивилизация погрязла в милитаризме. Что
влечет  за  собой ошибочный выбор пола  молодыми  при  достижении  взрослого
состояния (эту часть я и сам не слишком хорошо понимаю, сэр), полный разброд
в  искусстве,  которое  представляет  что-то среднее  между  картографией  и
садоводством,  а  оно, по  мнению  Го-Пара,  чрезвычайно важно  для будущего
Юпитера. К  тому же каждый юпитерианец теперь  испытывает  страшное  чувство
вины  за  то,  что  сделала их военная  администрация  с  формами  жизни  на
Ганимеде, Титане  и Европе, не говоря  уже  о  полуразумных  пузырях в  коре
Сатурна.
     --  К   черту  эти  дерьмовые  пузыри  в  коре  Сатурна!  --   прорычал
Биллингслей.
     --  Го-Пар считает,  что его расе нужно помешать, -- спокойно продолжал
Марден, с  восхищением глядя на раскинувшееся красное желе,  чье сознание он
перефразировал, --  ради ее  собственного блага  и на благо  всех живых форм
Солнечной системы. Он считает, что  существа, обученные лишь  ведению войны,
являются, с  философской  точки зрения, антижизнью.  Молодые юпитерианцы уже
отчаялись  в своей надежде,  что эта экспансия может быть остановлена, когда
сквозь  кольцо  астероидов  проникло  человечество.  Беда  только  в  одном:
несмотря на то, что мы думаем и двига