е  хочу  на  вас  заработать,  -  я  закурил  сигарету  и
замолчал.
     Мой собеседник покончил с едой и, оторвав свою грязную физиономию  от
тарелки, вытер губы бумажной салфеткой.
     - Хотите купить что-нибудь еще? Пока я здесь и  располагаю  временем,
если у вас имеются какие-нибудь интересные предложения, мы  можем  тотчас,
как говорится, не отходя от кассы, все оформить.
     Он скомкал бумажную салфетку и бросил ее в тарелку. Салфетка намокла:
он выловил только грибы, а суп оставил.
     - Мост через пролив Золотые Ворота, - внезапно предложил он.
     Я выронил сигарету:
     - Что?
     - Мост через пролив Золотые  Ворота.  В  Сан-Франциско.  Я  плачу  за
него... - он задумчиво уставился в потолок. - Скажем,  сто  двадцать  пять
долларов. Сто двадцать пять долларов. Деньги на бочку.
     - А почему именно этот мост? - как идиот, переспросил я.
     - Потому что он мне нужен. Вы спросили меня, что я хочу купить еще, -
я отвечаю: "Мост через пролив Золотые Ворота".
     - А почему бы не мост Джорджа Вашингтона? Он здесь, в  Нью-Йорке,  на
реке Гудзон. Зачем покупать мост на Западе?
     Он усмехнулся, словно отдавая дань моей хитрости.
     - Нет, - сказал он, дергая левым плечом. - Я  знаю,  что  хочу.  Мост
через пролив Золотые Ворота в  Сан-Франциско.  Хотите  продавайте,  хотите
нет.
     - Я согласен. Пусть будет по-вашему - уступаю. Но учтите, я могу  вам
продать только свою часть моста - только то, что принадлежит мне.
     Он кивнул.
     - Мне нужна расписка. Напишите.
     Я написал расписку. Все  снова-здорово.  Аптекарь  заверил  расписку,
сунул печать в ящик и отвернулся. Эксар отсчитал шесть  двадцаток  и  одну
пятерку  из   здоровенной   пачки   банкнотов,   которые   хрустели,   как
накрахмаленные. Сунув пачку в карман брюк; он вновь направился к выходу.
     - Может быть, еще кофе? - спросил я его. - Или хотите супу?
     Он озадаченно поглядел на меня и даже вроде бы передернулся.
     - С какой стати? Вы что-нибудь еще хотите продать?
     Я пожал плечами.
     - А вы покупаете? Скажите, что именно, и мы обстряпаем это дельце.
     Время шло, но я не жалел. Я сделал сто сорок долларов  за  пятнадцать
минут. Точнее, немного меньше - ведь я уплатил аптекарю и еще  за  кофе  и
суп. Впрочем, это необходимые издержки, так положено. Я не жалел.
     Может, теперь подождать, что у них дальше по сценарию.  Они  спросят,
что я держал в уме,  продавая  Эксару  все  это.  Я  объясню,  и  на  меня
посыпятся призы: и холодильники, и ювелирные изделия лучшей фирмы, и...
     Пока  я  витал  в  облаках,  Эксар  сказал  что-то.   Что-то   совсем
непонятное. Я попросил повторить.
     - Пролив Эресунн, - повторил он. - Между Данией и Швецией. Я плачу за
него триста восемьдесят долларов.
     Я ничего не слыхал о таком  проливе.  Я  поджал  губы  и  на  секунду
задумался. Кругленькая сумма - триста восемьдесят  долларов.  За  какой-то
идиотский пролив. Я попытался схитрить.
     - Четыре сотни - и по рукам.
     Он сильно закашлялся и в этот момент выглядел совсем больным.
     - В чем дело? - выдавил он из себя между приступами  кашля.  -  Разве
триста восемьдесят долларов - плохая цена? Это маленький пролив,  один  из
самых маленьких. Всего-то две с половиной мили. А знаете его  максимальную
глубину?
     - Уж никак не мельче других, - с умным видом сказал я.
     - Двенадцать футов, - закричал Эксар. - Всего двенадцать  футов!  Где
вы получите больше за такой пролив?
     - Спокойней, - сказал я, похлопывая его по грязному плечу. -  Давайте
ни вашим, ни нашим. Вы говорите  -  триста  восемьдесят,  я  прошу  четыре
сотни. Как насчет трехсот девяноста?
     На самом деле мне было все равно: десять долларов больше или  меньше.
Но мне было интересно, что будет дальше.
     Он успокоился.
     - Триста девяносто долларов за  пролив  Эресунн,  -  пробормотал  он,
боясь, что я натягиваю ему нос. - Но мне нужно только море; я не  прошу  в
придачу чего-нибудь еще.
     - Вот что я вам скажу, - я поднял руки. - Дайте мне триста девяносто,
и я отдаю вам побережье бесплатно. Идет?
     Он задумался. Он засопел. Он вытер нос рукой.
     - Хорошо, - сказал он наконец.  -  Идет.  Пролив  Эресунн  за  триста
девяносто долларов.
     Бац! Шлепнулась печать аптекаря. Дело пошло на  лад.  Эксар  дал  мне
шесть пятидесятидолларовых купюр, четыре двадцатки и десятку - все из  той
же пачки новеньких банкнот, которую он держал в кармане брюк.
     Я подумал о пятидесятидолларовых банкнотах, которые остались в пачке,
и почувствовал, что у меня текут слюнки.
     - О'кей, - сказал я. - Что дальше?
     - Вы все еще продаете?
     - По сходной цене, разумеется. Что вы хотите?
     - Очень многое, - вздохнул он. - Но стоит ли сейчас этим  заниматься?
Вот я о чем думаю.
     - Конечно, стоит, раз есть такая возможность. Позже -  кто  знает?  -
меня может не быть рядом, найдутся другие люди, которые взвинтят цены, что
угодно может случиться. - Я сделал паузу,  но  он  продолжал  хмуриться  и
кашлять. - Как насчет Австралии? - предложил я. - Может  быть,  вы  купите
Австралию долларов, скажем,  за  пятьсот?  Или  Антарктиду?  Антарктиду  я
уступаю по дешевке.
     Он явно заинтересовался.
     - Антарктиду? Сколько вы за  нее  просите?  Нет,  больше  покупать  в
розницу я не буду. Здесь кусочек, там кусочек. Получается слишком дорого.
     - Вы, милый, покупаете по бросовым ценам. Оптом обычно дороже.
     - А если я куплю оптом? Сколько за все?
     - Простите, не совсем понял, - я покачал головой. - Что оптом?
     Он сгорал от нетерпения.
     - Все. Весь мир. Землю.
     - Ого, - сказал я. - Это много.
     - Я устал покупать по частям. Назначайте оптовую Вену - я покупаю все
сразу.
     Я мотнул головой - не утвердительно, не отрицательно, ни да, ни  нет.
В руки шли деньги, и  большие,  Но,  пожалуй,  вот  тут-то  я  должен  был
рассмеяться ему в лицо и уйти. Однако я даже не улыбнулся.
     - Конечно, вы можете узнать эту цену.  Но  что  это  значит?  Я  хочу
спросить, что вы, собственно, собираетесь покупать?
     - Землю, - сказал он, придвинувшись так  близко,  что  я  ощутил  его
дыхание. - Я хочу купить Землю. Целиком и полностью.
     - Только хорошо заплатите. Продам все на корню.
     - Я за ценой не постою. Ведь это настоящая сделка. Плачу  две  тысячи
долларов. Я получаю Землю - всю планету - с правами на полезные ископаемые
и клады. Идет?
     - Вы получаете чертовски много.
     - Я знаю, что много, - согласился он. - Но я и плачу много.
     - За то, что просите, - не много. Дайте мне подумать.
     Это была большая сделка, большой приз. Я не знал, сколько  денег  ему
дали на телевидении, но был уверен,  что  две  тысячи  долларов  -  только
начало. Но как назначить разумную цену за мир и не промахнуться?
     Я не должен выглядеть на  телевидении  мелкой  сошкой.  Надо  угадать
высшую цену, названную Эксару режиссером.
     - Вам действительно нужно все? - спросил я, поворачиваясь к  нему.  -
Земля и Луна?
     Он выставил вперед свою грязную пятерню.
     - Только права на Луну. Остальное можете оставить себе.
     - Все равно  это  слишком  много.  За  такую  кучу  недвижимости  вам
придется выложить больше двух тысяч.
     Эксар поморщился и дернулся всем телом.
     - Насколько... насколько больше?
     - Ладно, давайте без дураков. Дело крупное! Мы ведь не толкуем больше
о мостах, или реках, или морях. Вы покупаете целый мир и часть  другого  в
придачу. Придется раскошелиться. Готовьте деньги.
     - Сколько? - казалось, его тело  так  и  ходит  ходуном  под  грязным
костюмом. Люди оборачивались на нас. - Сколько? - прошептал он.
     - Пятьдесят тысяч. И это еще чертовски дешево. Сами понимаете.
     Эксар весь обмяк. Его страшные глаза, казалось, запали еще глубже.
     - Вы сумасшедший, - пробормотал он упавшим голосом. - Вы не  в  своем
уме.
     Он повернулся к двери с таким измученным видом, что мне стало ясно  -
я хватил через край. Он даже не обернулся.
     Я сильно потянул за полу его пиджака.
     - Эксар, послушайте,  -  быстро  проговорил  я,  а  он  тем  временем
вырывался. - Я понимаю, что заломил  слишком  много.  На  вы  можете  дать
больше двух тысяч. Я хочу знать самую  высокую  вашу  цену.  Иначе  какого
черта я трачу на вас время? И кто еще станет возиться с вами?
     Он остановился. Потом поднял голову и закивал. А когда мы пошли бок о
бок, я отпустил пиджак. Все началось сначала!
     - Ладно. Вы уступаете мне, а я - вам.  Поднимем  немного  цену.  Ваше
последнее слово! Сколько вы можете дать?
     Он поглядел в окно и задумчиво облизал языком грязные губы. Его  язык
тоже был грязный. Правда! Какая-то грязь, похожая то ли на жир, то  ли  на
сажу, покрывала весь его язык.
     - Как насчет двух с половиной тысяч? -  спросил  он  чуть  спустя.  -
Больше не могу. У меня не остается ни цента.
     Он был из того же теста, что и я: торгаш до мозга костей.
     - Столкуемся на трех тысячах, - не уступал я. - Ну разве это много  -
три тысячи? Еще каких-то пятьсот долларов! Подумайте, что вы получаете  за
это! Земля - целая планета -  и  рыболовство,  и  полезные  ископаемые,  и
клады, да и к тому же все богатства Луны. Ну как?
     - Не могу. Просто не могу.  Хотел  бы,  но  не  могу.  -  Он  покачал
головой, словно стараясь избавиться  от  своих  тиков  и  подергиваний.  -
Договоримся так. Я даю вам две тысячи шестьсот. За это  вы  уступаете  мне
одну Землю, а на Луне только клады. Полезные ископаемые остаются вам. Я  и
без них обойдусь.
     - Пусть будут две тысячи восемьсот, и берите полезные ископаемые. Они
вам наверняка пригодятся. Берите и владейте. Еще двести долларов -  и  все
ваше.
     - Не могу я обладать всем. Есть вещи, которые мне не по карману.  Как
насчет двух тысяч шестисот пятидесяти без прав на  полезные  ископаемые  и
клады?
     Дело закрутилось. Я это чувствовал.
     - Вот мое последнее слово, - сказал я. - Я не  могу  тратить  на  это
целый день. Предлагаю две тысячи семьсот пятьдесят и ни центом меньше.  За
это я отдаю вам Землю и право отыскивать клады  на  Луне.  Выбирайте,  что
хотите.
     - Ладно, - сказал он. - Черт с вами - согласен.
     - Две тысячи семьсот пятьдесят за Землю и клады?
     - Нет, ровно две тысячи семьсот и никаких прав  на  Луну.  Забудем  о
ней. Ровно две тысячи семьсот, и я получаю Землю.
     - Идет, - воскликнул я, и мы ударили по рукам. На том и столковались.
     Потом я обнял его за плечи - стоит ли  обращать  внимание  на  грязь,
если  парень  принес  мне  две  тысячи  семьсот  долларов  -  и  мы  снова
направились в аптеку.
     - Мне нужна расписка, - напомнил он.
     - Отлично, - ответил я. - Я напишу вам то же самое: я продаю все, чем
владею или имею право продавать. Вы сделали удачную покупку.
     - А вы неплохо заработали на своем товаре, - ответил  он.  Теперь  он
мне нравился. Дергающийся, грязный, какой угодно, - он был свой человек.
     Мы подошли к аптекарю заверить расписку, и, честное слово,  я  никого
противнее не видел.
     -  Сделали  хороший  бизнес,  а?  -  сказал  он.  -  Не  слишком   ли
погорячились?
     - Слушайте, вы, - ответил я. - Ваше дело  -  заверить.  -  Я  показал
расписку Эксару. - Годится?
     Он кашлял и изучал расписку.
     - Все, чем вы владеете или  имеете  право  продавать.  Прекрасно.  И,
знаете что, напишите о вашей правомочности как торгового агента,  о  вашей
профессиональной правомочности.
     Я внес изменения и расписался. Аптекарь заверил расписку.
     Эксар вытащил из кармана брюк  пачку  денег.  Он  отсчитал  пятьдесят
четыре хрустящие, новенькие пятидесятидолларовые купюры и  положил  их  на
стеклянный  прилавок.  Затем  осторожно  взял  расписку,  спрятал   ее   и
направился к двери.
     Я схватил деньги и бросился за ним.
     - Может, что-нибудь еще?
     - Ничего, - ответил он. - Все. Дело сделано.
     - Я понимаю, но мы можем найти еще что-нибудь, какой-то другой товар.
     - Больше искать нечего. Дело сделано.
     По его голосу я понял, что так оно и есть.
     Я остановился и  поглядел,  как  он  толкает  вращающуюся  дверь.  Он
выкатился на улицу, свернул налево и пошел  так  быстро,  будто  чертовски
спешил.
     Дело сделано. О'кей.  В  моем  бумажнике  лежали  три  тысячи  двести
тридцать долларов, которые я сделал за это утро.
     Но верно ли я действовал? Была ли  это  действительно  высшая  сумма,
предназначенная мне по сценарию? И как близко я к ней подобрался?
     Один из моих знакомых, Морис Барлап, пожалуй, поможет мне разобраться
в этом деле.
     Морис, как и я, занимался бизнесом, но бизнесом своего рода - он  был
театральным агентом и дело знал, как свои пять пальцев. Вместо того  чтобы
сбывать медную проволоку или, скажем, устраивать кому-то участок  земли  в
Бруклине, он торговал талантами.  Он  продавал  группу  актеров  в  горный
отель, пианиста в бар,  ведущего  для  театрального  обозрения,  комика  в
ночную радиопрограмму.
     Я позвонил ему из телефонной будки и спросил о телевикторине.
     - Так я хочу узнать...
     - Нечего узнавать, - отрезал он. - Никакой викторины нет, Берни.
     - Да есть она, черт возьми, Морис. Ты просто не слыхал.
     - Такого представления нет.  Не  готовится  и  не  репетируется,  нет
ничего такого. Подумай сам - до начала передачи тратится уйма денег: нужен
сценарий, нужно время на телевидении. А прежде чем купить время,  режиссер
готовит рекламу. И когда мне звонят насчет исполнителей, я уже наслышан  о
представлений, мне о нем все уши прожужжали. Я знаю, что говорю, Берни,  и
раз я сказал, что такого представления нет, значит, его нет.
     Он  был  чертовски  уверен  в   себе.   Безумная   мысль   неожиданно
промелькнула в моем мозгу. Нет. Не может быть. Нет.
     - Значит, это, как и  говорил  Рикардо,  газета  или  университетское
исследование?
     Он задумался. А я стоял в душной телефонной будке и ждал -  у  Мориса
Барлапа была голова на плечах.
     - Эти чертовы документы, все эти расписки - газеты и университеты так
не работают. И на чудачество это не  похоже.  Я  думаю,  тебя  облапошили,
Берни, не знаю, на чем и как, но облапошили.
     Этих слов для меня было достаточно. Морис Барлап  чует  обман  сквозь
шестнадцатифутовую  изоляцию  из  силикатной  шерсти.  Он  не   ошибается.
Никогда.
     Я повесил трубку и задумался. Безумная мысль вновь вернулась ко мне и
бомбой разорвалась в моем мозгу.
     Шайка космических пришельцев решила захватить Землю. Может быть,  они
собираются устроить здесь колонию, а может, курорт, черт их знает.  У  них
свои соображения на этот счет.  Они  достаточно  сильны  и  высокоразвиты,
чтобы захватить Землю силой. Но они не хотят  делать  это  беззаконно,  им
нужно юридическое обоснование.
     Так вот. Может быть, этим бандитам только и  надо,  что  получить  от
одного полноправного представителя рода  человеческого  клочок  бумаги  на
передачу им Земли. Неужели правда? Любой клочок  бумаги?  Подписанный  кем
угодно?
     Я опустил монету в автомат и набрал номер  Рикардо.  Его  не  было  в
колледже. Я объяснил телефонистке, что у меня очень  важное  дело,  и  она
ответила: "Хорошо, я постараюсь его отыскать".
     Все эти турусы на колесах, думал я, мост через пролив Золотые Ворота,
пролив Эресунн - все  это  такие  же  уловки,  как  продажа  двадцатки  за
пятерку. В  действиях  бизнесмена  есть  одна  верная  примета  -  раз  он
прекращает все переговоры, закрывает лавочку и уходит, значит, он получил,
что хотел.
     Эксар хотел получить Землю. А все эти дополнительные права на Луну  -
чистейший вздор! Они выдумали этот трюк, чтобы сбить меня  с  панталыку  и
побольше выторговать.
     Да, Эксар меня облапошил. Он словно специально изучил, как я работаю.
Словно ему надо было купить именно у меня.
     Но почему у меня?
     И что означал этот бред на расписках о моей правомочности, что,  черт
возьми, это означало? Я не владею Землей, я не  занимаюсь  куплей-продажей
планет. Вы должны владеть планетой, прежде чем продавать ее. Таков закон.
     Но что я продал Эксару? У меня нет никакой недвижимости. Может  быть,
они собираются забрать мою контору, заявить права на  часть  тротуара,  по
которому я хожу, или наложить арест на стул в кафе, где я лью кофе?
     Это вернуло меня к исходному вопросу: кто "они"?  Кто,  черт  возьми,
"они"?
     Телефонистка дозвонилась, наконец, до Рикардо. Он был недоволен.
     - У меня факультетское собрание, Берни. Я позвоню тебе позже.
     - Подождите секунду, - умолял я. - Я влип  и  не  знаю,  удастся  мне
выпутаться или нет. Мне очень нужен совет.
     Я говорил без передышки - в трубке слышались голоса каких-то  крупных
боссов, а я без умолку рассказывал о  происшедшем  со  мной  после  нашего
утреннего разговора. Как выглядел Эксар, какой от него  шел  запах,  какой
странный цветной телевизор он смотрел, как он отказался от прав на Луну  и
ушел, удостоверившись, что купил Землю. Что сказал по этому  поводу  Морис
Барлап, и какие у меня самого подозрения, все сказал:
     - Только вот одно, - я усмехнулся, сделавши вид,  будто  не  принимаю
эту историю всерьез. - Кто я такой, чтобы заключать подобные сделки, а?
     Какое-то время он размышлял.
     - Не знаю, Берни, возможно  ли  это.  Надо  рассмотреть  все  "за"  и
"против". Пожалуй, это связано с ООН.
     - С ООН? Не понимаю. Какое отношение имеет к этому ООН?
     - Самое прямое. Вспомни  исследование,  которое  мы  вместе  с  тобой
проводили в ООН два года назад,
     Он говорил намеками,  чтобы  стоявшие  рядом  коллеги  не  могли  его
понять. Но я-то понял. Понял.
     Эксар, должно быть, разнюхал, что  Рикардо  дал  мне  подработать  на
сбыте списанного оборудования и конторской мебели из нью-йоркского  здания
ООН. Мне даже выдали официальный документ. И в какой-нибудь  картотеке  до
сих пор  хранится  бланк  ООН,  где  написано,  что  я  -  их  официальный
представитель по сбыту неликвидов, списанного  оборудования  и  конторской
мебели.
     Вот вам и юридическое обоснование!
     - Вы думаете, эта  бумага  действительна?  -  спросил  я  Рикардо.  -
Допустим, что Земля - списанное оборудование. Но при чем тут неликвиды?
     - Международные законы - штука запутанная, Берни. А здесь  все  может
оказаться куда сложнее. Надо собраться с мыслями и что-то придумать.
     - Но что? Что я должен делать, Рикардо?
     - Берни, - сердито закричал он, -  я  же  сказал  тебе,  что  у  меня
факультетское собрание, черт подери! Факультетское собрание!
     И он повесил трубку. Я выскочил, как сумасшедший, из аптеки,  схватил
такси и понесся к гостинице, где жил Эксар.
     Чего я так испугался? Не знаю, но меня чуть удар не хватил.  Все  это
было слишком  значительно  для  маленького  человека,  как  я,  и  в  этой
значительности было что-то опасное. В результате я  мог  стать  величайшим
идиотом за всю историю человечества. Никто не заключит со  мной  ни  одной
сделки.  Я  чувствовал  себя  так,  будто  кто-то  попросил  меня  продать
фотографию, и я ответил: "Пожалуйста", а  оказалось,  что  это  фотография
одной из сверхсекретных  атомных  ракет.  Будто  я  случайно  продал  свою
страну. Только на самом деле все еще хуже:  я  продал  весь  этот  мир!  Я
должен выкупить его, должен!
     Когда я вбежал  в  комнату  Эксара,  он  уже  собирался  уходить.  Он
укладывал свой забавный транзисторный телевизор в дешевый кожаный саквояж.
Я не закрыл за собой двери, чтобы в комнате было посветлее.
     - Дело сделано, - сказал он. - Все кончено. Больше дел не будет.
     Я загородил ему дорогу.
     - Эксар, - сказал я. - Послушайте, что я вам скажу.  Вы  не  человек.
Как я, например.
     - Я, любезный, человечнее вас!
     - Возможно, но вы не землянин - вот в чем дело. Зачем вам Земля?..
     - Мне она ни к чему. Я представляю некое лицо.
     Так вот он