Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Скаландис Ант. Спроси у ясеня -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  -
л убийцу, оказался переведен в ПГУ и в настоящее время работал нелегалом в Танзании. Справку предоставил отдел кадров Лубянки. Непосредственные начальники Гусева, по всем прямым и косвенным данным, получались абсолютно не замазаны в операции двенадцатого декабря. Ясное дело: задание ему выдавало совсем другое управление -- обычная, кстати, практика при разработке тайных операций. И в отсутствие единой информационной базы мне оставалось только ехать в Африку, а там уже держать пальцы на шее Гусева. Но только это могло и не получиться без посторонней помощи: все-таки профессиональный разведчик -- это вам не стукач-самоучка. К тому же, чтобы встретиться с нелегалом, необходимо заручиться поддержкой руководства ПГУ. Или как оно там теперь называлось -- СВР, что ли? Я занялась этим, и один из замов Примакова доверительно сообщил мне, что никакого Гусева в Ганзании давно нет, убили его там местные африканы еще в восемьдесят шестом, но информация эта была строго засекреченной вплоть до прихода Бакатина, а почему -- черт его разберет, особенно теперь... Так что в Танзанию я не поехала, просто связалась с представителем службы ИКС в Дар-эс-Саламе и попросила прислать мне тамошние газеты за апрель восемьдесят шестого. Интересные оказались газеты. Капитана Гусева, ну то есть по газетам гражданина США Дэвида Олберти убили "случайно": он почему-то сидел на работе в воскресенье, когда произошел взрыв в американском торгпредстве. Ответственность за террористический акт взяли на себя итальянские "Красные бригады". Подумать только -- где Занбар и где Рим?! И потом: только один убитый, взрыв в Сходной день, торгпредство США -- как это все не по-Фаснобригадовски! Короче, я снова подняла итальянский архив, запросила все, что было известно службе ИКС о Фаснобригадовцах, потом копнула сведения из открытой печати об этой организации, перелопатила данные итальянской контрразведки, КГБ, ЦРУ, БНД и, наконец, Моссада. На это угробилось еще недели три. Но я нашла что искала. Ма-а-аленькое недостающее звенышко. Растрелянный на наших глазах Четриоло оказался краснобригадовцем, и весной восемьдесят шестого именно он по заданию вышестоящих товарищей выезжал куда-то в Африку. В Моссаде не знали, куда именно. Зато теперь это отлично знала я. Возле моста у выезда с Нагорной случилась очень неприятная авария: грузовик, кажется, сто тридцать первый "ЗИЛ", въехал в троллейбус, рогатого развернуло аж на встречную полосу, и с полдесятка легковушек, пытаясь не таранить муниципальный транспорт, помяли друг друга. Движение перегородили капитально, я простояла в пробке минут сорок, а вдобавок еще хлестал дождь, не по-весеннему проливной, -- в общем, все двадцать четыре удовольствия. У меня появилось дополнительное время, чтобы подумать, о чем говорить Сергею, а о чем лучше помолчать, о чем советоваться с Дедушкой, а что оставить при себе и ни с кем не делиться. Разве что Нандой. Ведь картинка-то нарисовалась забавная. Седой, как выяснялось теперь, стоял не только за спиной КГБ, но и за спиной "Красных бригад". Если, конечно, не предположить, что "Красные бригады" -- это просто спецподразделение КГБ, что-то вроде легендарного управления "В" в составе ПГУ, из которого бежал в семьдесят первом любимец западных журналистов Олег Лялин. Так вот, получалось, что человек, заправляющий всем террором в Италии и России, упорно охотится на юных, а также не совсем юных бывших фигуристок, словно какой-нибудь сексуальный маньяк. Сначала он гробит Машку, затем выходит на меня, но тут ему мешает Ясень. Совершенно случайно. Или... Нет-нет, это уже слишком. Почему Седой убивает Анатолия Геннадиевича и его жену? Потому что тот знает, кто убил Машку. Почему он охотится за мной? Потому что я слышала их разговор? Он не может этого знать, ну, не может! Не дьявол же он, в конце концов, -- просто человек. Проверить всех, кто был тогда в квартире на поминках? Глупость. И потом, я уже проверяла этих людей -- ближайших друзей и родственников. Конечно, там было несколько кадровых гэбэшников, но они не занимались в тот вечер слежкой за мной, я просто уверена, что не занимались. Конечно, повсюду в квартире могли быть натыканы "жуки", но камеры следящее -- это уж слишком! Таким образом, тайна моя -- до сих пор тайна. Для всех, кому я ее не поведала. И Бернардо хотел убрать меня через пять лет не как свидетеля. А вообще хотел ли? Очевидно, нет. Что, если Седой планировал вербовать меня? Я была ему интересна или... Я не знала, что "или", но чувствовала: есть еще какой-то нюанс. Дождь затихал, но пробка рассасывалась медленно. На промокшего до нитки гаишника, пытающегося урезонить ополоумевших водителей, больно было смотреть. Теперь о роли Дедушки во всей этой истории, продолжала рассуждать я. Делом Чистяковых он не хочет заниматься, полагая его рутинным политическим убийством эпохи Андропова, а в дело Фелоцци-Ферито не собирается вникать, так как считает его тривиальной мафиозной разборкой времен разгула "Красных бригад" и премьера... а, черт, никогда не помню этих фамилий, уж больно часто у них премьеры меняются. Да, так почему Дедушка во все это не влезает? Вариант номер раз: Дедушка прав. Все так и есть, а я просто дура больная с буйной фантазией. Вариант номер два: Дедушка работает на Седого. Все очень складно и убедительно. По фактам. А по сути это такой сюр, что, если в него поверить, дальше ничего невозможного уже не останется. Президент Клинтон может оказаться мальчиком на побегушках, а президент Ельцин -- провинциальным статистом, говорящим "кушать подано". Нет, Дедушка, конечно, ни на кого не работает, Дедушка -- это Дедушка. "Высшая инстанция. Апеллировать некому". На столе у Эйзенхауэра стояла, по слухам, такая кличка. Итак, вариант номер три: Седой играет против Дедушки, но не в оборонительной манере, как все якудзы, наркосиндикаты международные, а в наступательной, причем тайной и подлой. Работает Седой широко, с размахом и предельно хитро. Денег таких, как уДедушки у него очевидно, нет, да они ему и не нужны. У Седого другие козыри: он пользуется всей агентурной сетью бывшего СССР, которая -- надо же это понимать - никуда не пропала, даже с приходом Бакатина. У Седого на вооружении два старых чекистских принципа -- безграничная ложь и беспредельная жестокость. И еще третий, дополнительный -- не считаться ни с какими потерями при выполнении задачи. Кто гибнет: свои, чужие -- без разницы! Чужие -- это враги, свои -- просто человеческий материал, и тех, и других можно и нужно пускать в расход. Собственно, это творчески переработанный тезис небезызвестного Игнатия Лойолы. Итак, коммунистическая идеология, иезуитская мораль и профессиональная военная подготовка -- вот тот безумный коктейль, против которого даже Дедушка со всеми его деньгами и хитростью оказывается бессилен. Против лома нет приема. Ну и, конечно, люди Седого есть в службе ИКС, более того, они со всей очевидностью внедрены в ближайшее окружение Базотги. Иначе отчего Дедушка иногда так странно отвечает на некоторые наши вопросы? Например, по поводу полковника Чистякова. Или по поводу Андропова. Или по поводу Ферито. Седой хитрее Дедушки и показывает свои уши только в самых крайних случаях, то есть когда дело вдруг касается лично его. Тут-то и появляется ненавязчивый добрый советчик. А в остальное время все его агенты работают себе тихо, незаметно и выжидают удобного момента для атаки. И только тех, кто им явно мешает, они отстреливают -- так же потихонечку, так же незаметненько, чужими руками. Почему-то им мешал Чистяков. Теперь мешаем мы с Ясенем, и нам об этом уже намекнули. Господи, какой апокалипсис я тут насочиняла! Крошечными тычками, сдвигаясь каждый раз на два-три метра, я уже добралась до следующего светофора на Зеленых горах, у стадиона, и дальше как будто бы можно стало ехать, а не ползти. Ну а если все действительно так, решила я вроде подвести черту, тогда на что надеяться, чего ради трепыхаться? Машку уже не вернуть, Машеньку -- тоже. Изменить этот мир к лучшему явно не удастся, хотя, кажется, имен-но этим занимаются Дедушка и Сергей. Значит, смысл один -- отомстить. Но кому? Что, если того Седого уже действительно нет в живых? Андропов это или не Андропов, молоденьким он быть никак не мог. Уже тогда, а прошло еще девять лет. В кого я буду палить из "магнума", то бишь из "тауруса"? В тайный иезуитский орден? Во всю многотысячную агентуру? Да будьте вы прокляты! Такая вдруг тоска навалилась! И зачем только я Лешку домой отпустила! Как плохо сейчас одной в этой машине, в этом сумасшедшем потоке, в этом ужасном городе!.. А возле самого дома неожиданно выяснилось, что пока еще есть в кого палить из "магнума". Тоска улетучилась, не до нее как-то стало. В переулке, перегородив одну полосу движения, стояли две милицейские машины и три черные "Волги". Много весьма обеспокоенных людей очень специального вида толклись около подъезда. Тротуар аккурат под окнами нашей квартиры был обильно усыпан битым стеклом, но я еще не успела поднять голову, чтобы уточнить, у нас ли вылетели стекла, когда меня увидел Рома из группы Ивлева и чуть не закричал: --Татьяна! Ну; слава Богу! Сергей Николаевич уже чуть Лешку не уволил. А мы вам звонили. Вы что, отключили в машине связь? -- Да. Мне надо было подумать, чтобы никто не отвлекал. -- Вы так не делайте больше. -- Да что, что случилось-то?! -- Кто-то бросил гранату в вашу квартиру. "Лимонку". Его видели... тут же напротив отделение милиции... на машине... на другой стороне улицы... дверь сломали... под нашим контролем... обошлось без пожара... --- Без чего обошлось? -- переспросила я. Я его очень плохо слышала. -- Пожар не начался, слава Богу. --А-а-а... На меня вдруг накатило. Очень серьезно. Бывало и раньше. После Афгана это у многих бывает. Глюки. Но так как в тот раз, случилось впервые. Видела я все вокруг довольно четко, но это была четкость утреннего сна за какие-нибудь секунды до пробуждения. Глаза не открываешь, не хочется, а звуки реального мира настойчиво входят в твой сон и вытесняют его, выдавливают. Рома разговаривал со мной, но был уже где-то далеко, голос его звучал все тише, все отрывочнее, а вот нарастающий гул тяжелого бомбардировщика был здесь, рядом, почти над головой, и эхо близких разрывов осатанело металось между скал, а еще был крик человека, долго-долго падающего с уступа горы в пропасть. Наверно, что-то не совсем обычное отразилось у меня на лице, потому что Роман взял меня под руку и быстро повел наверх. Я понимала, куда он ведет меня, но это была глупость, я знала, что все равно не успею увидеть взорванную квартиру. Да и кому это нужно -- смотреть такой неприятный сон? Бомбардировщик впечатался в скалу, звук немыслимой силы ударил по ушам, на какую-то секунду сделалось абсолютно тихо, и в этой жуткой тишине я успела открыть глаза и увидеть не только черно-оранжевые клубы и потоки каменного крошева, но и человека, который как раз долетел до дна ущелья и лег там кучкой грязного тряпья на острых обломках... Все. Потом был Ясень. Напряженный, нервный, готовый взорваться в любую минуту. -- Милицию можете сразу отпустить. Расследованием будет заниматься наш соответствующий отдел. Если я решу, что надо заниматься. -- Не получится, Сергей Николаевич, они уже протокол составили. -- Да? Ну, тогда пусть ко мне зайдет начальник. Пусть лично ко мне зайдет. Только не сейчас, а минут через двадцать. И еще, Леша, телефон принеси, пожалуйста, с кухни, здесь же ни черта не работает. После этого все, кроме Татьяны, временно свободны. Мы закрылись в непострадавшей... ну, скажем так, почти не пострадавшей комнате, и Ясень быстро набрал номер по памяти. -- Кислый! -- почти зарычал он. -- Кто там хватает трубку?! Позовите Кислого. Это Малин. Кислый, ты что творишь, сволочь?! -- Это не я. Это Щеголь. Я встала совсем близко и могда теперь слышать все ответы с той стороны. -- Какой, блядь, Щеголь?! -- орал Сергей. -- Это твой человек? -- Да, но он, конечно, брус шпановый и всегда чумовой был, любил бузу затереть. Второй раз, сученок, с папой не посоветовался. Мы тут еще кумекали над твоей ксивой, а он, падла, решил замастырить по-своему, "апельсин" тебе в очко залепил. Но мы же беспредела не потерпим, ты же нас знаешь, Малин. Так что, извини, конечно, но Щеголь потянул локш. Его закрыли уже, ну, то есть башку проломили. -- Да ты что! Куда так торопитесь? -- Закон, Малин. Закон уважать надо. В общем, отдыхает он в той же брике на Сретенке, во дворе за церковкой, между Печатниковым и бульваром. Понял, где, да? Расскажи мусорам, они его мигом срисуют. Все, Малин, дело не крути, ради Бога не крути -- большая буза может начаться. Ты понял? А с меня причитается. Я слушала это все, совершенно ошалев от неожиданности. Последний месяц мы с Сергеем занимались слишком разными делами, я знала, конечно, что у него там какие-то шуры-муры с ворами в законе, но от подробностей этих разработок была далека. -- Кто это? -- выдохнула я наконец. -- Кислый? Вор в законе, уважаемый человек, очень крупный авторитет в Москве, мы с ним прекрасно друг друга понимаем. Но вот случаются накладки. - Накладки? Ни хера себе! А при следующей неувязочке наш дом просто накроют ракетным ударом? -- Перестань. Он же знал, что меня нет в квартире. Это обычное бандитское запугивание. -- А то, что я стою в пробке на Варшавке, твой Щеголь тоже знал?! Я же должна была приехать на сорок минут Раньше. Ясень помолчал, вытер пот со лба, потом не слишком уверенно проговорил: -- Да нет, он бы убедился сначала, что в квартире пусто. . -- Кто?! Этот шизнугый? Шпана брусовая? -- Брус шпановый, -- автоматически поправил Ясень означает "молодой, подающий надежды вор"... То есть ты опять хочешь мне сказать, что ты заговоренная? Думаешь опять повезло? -- Да вовсе я так не думаю! -- начала было я, но вдруг почувствовала, что совершенно не хочу рассказывать ему о чем я думаю на самом деле. Потому что на самом деле я знала: и Щеголь, и Кислый были исполнителями. Заказчиком опять выступал Седой. Вон как он быстро убрал этого гранатобросателя. Кто теперь что расскажет? От "уважаемого человека" двух слов в простоте не дождешься, будет своей феней и воровским законом голову морочить, к тому же он, вероятно, и не в курсе, кто управлял сегодня этим подающим надежды, даже наверняка Кислый не в курсе. А ведь все так прозрачно! Из-за переговоров с блатным миром "лимонками" средь бела дня не кидаются, а вот то, что я именно сегодня кое-что новенькое узнала и поняла о Седом, -- это намного важнее всех кислых и сладких. По этому поводу можно и совсем квартиру спалить. Так что, рыжая, говори спасибо, ты сегодня дешево отделалась. Ну а убивать меня он, конечно, не собирался. Убивать ему не интересно -- это ж как дважды два. Вот Седой-то прекрасно знал, где я, в какой пробке стою и куда еду. Седой -- это же не авторитет какой-нибудь, это же Седой... Но ничего подобного Сергей от меня не услышал. -- Кончилось мое везение! -- крикнула я. -- Хватит об этом! Мне все, все надоело! И я заплакала, упав ему на грудь. Натурально заплакала. От безнадежности. От страха. От одиночества. Если вам в квартиру никогда не бросали гранату "Ф-И" называемую в народе "лимонкой", а на фене, стало быть, "апельсином", очень трудно себе представить, как выглядит комната после взрыва. Некоторым, наверно, кажется необычайно интересным описать такое зрелище, но только не мне. Осталось ли что-нибудь неповрежденным? ну разумеется, кое-что осталось. Одно могу сказать наверняка: развлечения нам хватило надолго. Раскапывание ценных вещей и бумаг, ремонт, выбор обоев, покупка мебели, люстры, всей техники... да! -- замена окон, естественно, включая рамы... Вот в такой суете и закончилась весна девяносто второго. Странная получилась весна. В эту пору все расцветать должно, просыпаться, тянуться к свету. А во мне как раз тогда все, что еще оставалось живого и теплого, свернулось в клубочек, сжалось, забилось глубоко-глубоко и умерло. Трудно сказать, что подействовало сильнее: собственные выводы, сделанные под дождем в той безумной пробке, или разорвавшаяся граната-предупреждение, но я прекратила погоню за зловещей тенью Седого. Испугалась? Да нет, я как бы перестала понимать, зачем это нужно. Цель исчезла. Уже во второй раз и, мне казалось, в последний. Конечно, я ошибалась. Но вместе с целью странным образом исчез интерес к работе, к политике, к литературе, к живописи, к друзьям, вообще к людям. Наконец я с грустью обнаружила, что исчезла и любовь к Сергею. Жить вместе с ним стало привычкой -- вот и все. А зачем, ради чего? Опять непонятно. Сергей работал как проклятый, лично мотался по тюрьмам и зонам -- в общем, совершенно задвинулся на своих ворах в законе. -- Погоди, воры еще будут сидеть у нас в правительстве, как минимум, в парламенте, -- говорил он, бывало, с непонятной интонацией: то ли восторгаясь этим, то ли приходя в ужас. А мне и про воров, и про парламент было как-то совсем неинтересно. -- Может, вы с Дедушкой меня уволите? -- спросила я однажды. -- Дурочка, из Причастных не увольняют, -- ласково обьяснил Сергей. -- А что же делают? -- За предательство -- в тюрьму пожизненно. А все остальное - прощают. -- Это Дедушка так придумал? Красиво. Предавать их я не собиралась. Но я уже говорила "их" а не "нас" -- вот что было печально. Кризис грозил затянуться, и в июне я снова отправилась в Непал. Анжей искренне порадовался мне. Нет, сексом мы заниматься не стали. Просто в очередной раз поговорили. С кем еще я могу так разговаривать? Я поняла, какое самое главное достоинство этого гениального поляка: он умеет разговаривать с любым так, как человек только сам с собой разговаривает, и то не всегда: сто процентов честности и сто процентов понимания. -- Ты очень здорово продвинулась на пути к своей цели, -- сказал Нанда. -- Тебе осталось совсем чуть-чуть. Но -- помнишь? -- поможет не логика. Ты догадаешься, где найти еще одно недостающее звено, но это случится не сейчас, не сегодня. Сегодня просто рано. Может быть, даже он убьет еще кого-нибудь и этим выдаст себя, но вряд ли. Ведь тебе в любом случае поможет не логика. -- Пусть убивает. Мне все равно. -- Не говори так. Так нельзя говорить. Так говорят люди, которые не видели смерть вблизи. Может, ты слишком давно не видела смерти вблизи. -- Что это значит? -- оторопела я. -- Не могу сказать наверняка, но думаю, единственное, чем ты сейчас сможешь заниматься, -- это война. -- Что?! -- Это не совет. Просто приглашение подумать. И все-таки это был совет. Нет, конечно, я сначала подумала. Я даже очень долго думала. Я вдруг решила мота-нуться в Индию, где не была ни разу в жизни, поездила по древним святыням, хлебнула экзотики, неожиданно для самой себя заинтересовавшись хоть чем-то, а заканчивая путешествие в Бомбее, который тогда еще не был Мумбаем, посетила оружейный магазин. И там, конечно, лежал мой любимый "таурус-44 магнум". И странный, очень странный продавец-индус предл

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору