ночь.
Впереди и позади было по человеку в  легком  копытном  доспехе.  Как  Мрак
заметил, даже копыта не подкованы, чтобы кони скакали быстрее!
     Он зашел сбоку, избегая  конских  копыт,  прыгнул  на  круп.  Всадник
оглянулся, Мрак хищно ухватил его зубами за лицо. Когти  вонзил  поглубже,
чтобы не сорваться в  бешеной  скачке.  Всадник  дико  вскрикнул,  и  двое
передних тут же оглянулись.
     Сильные руки обхватили Мрака. Он сжал челюсти, но оба уже  рухнули  с
коня. На этот раз упали неудачно для Мрака. Хотя всадник  уже  умирал,  но
пальцы в предсмертном усилии вцепились в густую шерсть, вырвали клочья.
     Шатаясь, Мрак поднялся, пустился вдогонку. Копыта стучали  еще  чаще,
но всадники поменялись местами,  когда  же  Мрак  начал  догонять,  задний
сорвал с плеча лук и, оставив коня мчаться  без  поводьев,  стал  посылать
стрелу за стрелой, стараясь попасть в черного зверя.
     Мрак быстрыми скачками сокращал расстояние, когда одна стрела ударила
в плечо, но лишь запуталась в шерсти, вторая  больно  клюнула  в  переднюю
лапу. Он невольно замедлил бег, и  всадник  победно  улыбнулся.  Быстро  и
точно выстрелил еще, стрела ударила в лоб  Мрака,  отскочила,  выбив  клок
шерсти и оцарапав кожу.
     От злости и отчаяния он в последнем усилии догнал,  прыгнул,  ухватил
зубами за ногу чуть выше сапога. Всадник с криком выронил лук, но тут же в
его руке блеснул короткий меч. Мрак  поспешно  стиснул  зубы,  ощутил  как
рвутся под острыми клыками сухожилия, лопаются вены, переполненные кровью,
успел ощутить сладко-соленый вкус крови, тут же разжал челюсти, но  острый
металл достал его в плечо, рассек, и Мрак ударился оземь так, что в глазах
стало темно.
     Его перевернуло трижды через голову, он  вскочил,  превозмогая  боль,
бросился вдогонку. Всадники  уходили,  но  задний  заметно  отставал,  его
раскачивало, кровь забрызгала конский бок, ее  относило  ветром  назад,  и
красные капли щедро усеивали тропу.
     Мрак кое-как догнал, но ввязываться в драку не стал, всадник с  белым
от  боли  лицом  смотрит  только  в  спину  переднего,  а  тот  несся,  не
оглядываясь на раненого товарища.
     Изо всех  сил  Мрак  обогнал  заднего,  но  дальше  как  не  пытался,
расстояние не сокращалось. Вороной нес двоих, но в раненной  лапе  стегало
такой болью, что Мрак как не пытался, не мог бежать быстрее. Он чувствовал
пену в пасти, из плеча сочилась кровь, ее срывало ветром, и мышцы  слабели
все больше.
     В отчаянии он чувствовал, что начинает замедлять бег. Деревья уже  не
проскакивали  по  обе  стороны  как   размытые   призраки,   а   двигались
размеренными рывками. Однако мокрый зад коня маячил на том же  расстоянии,
Мрак слышал надсадное дыхание, чуял запах смертельной усталости, а всадник
уже начал оглядываться. Его рука щупала рукоять длинного ножа, в то  время
как другой рукой крепко прижимал к себе похищенную.
     Мрак видел как  девушка  дважды  выглянула  из-за  плеча  похитителя.
Теперь он уже не сомневался, что это и есть та, которую он видел тогда  на
жертвенном камне. Глаза были огромные, испуганные на страдальческом  лице.
В голову Мрака плеснула ярость, из последних сил мышцы послали  измученное
тело вперед. Кто из нас больше сможет,  мелькнула  горячечная  мысль.  Кто
переможет, тот и победит...
     Грохот копыт становился громче, на Мрака падали  комья  земли  из-под
копыт. Очень медленно он приближался, а когда до коня осталось  не  больше
трех прыжков,  Мрак  ушел  в  сторону,  из  последних  сил  выдвинулся  на
полкорпуса, прыгнул.
     В тот же миг шею пронзила острая боль. Мрак вцепился зубами  в  бедро
врага, с усилием подтянулся. Всадник ударил  его  кинжалом  снова,  лезвие
побило кожу и уперлось в лопатку.  Мрак  с  рычанием  добрался  до  груди,
щелкнул зубами у самого горла.
     -- Проклятье!
     Враг выронил нож, обеими руками перехватил  морду  Мрака,  с  усилием
удерживал, и тут конь на скаку повернул, Мрак ощутил, что они падают.
     О землю ударился с такой силой, что сознание померкло. Враг  оказался
наверху. Сильные руки сжимали горло Мрака, в глазах пошли красные круги, а
в ушах нарастал грохот. К счастью, волчья шею потолще человечьей,  да  еще
шерсть, и как не наваливался враг, Мрак хрипел, но не  умирал,  наконец  в
какой-то миг извернулся, ударил передними лапами, расцарапывая лицо, попал
в глаз. Противник отшатнулся, Мрак тут же перевернулся, вскочил  на  ноги,
отпрыгнул.
     Несколько мгновений они стояли друг против друга, оба запыхавшиеся, с
горящими глазами. Мрак чувствовал как струится кровь из двух ножевых  ран,
даже правая лапа подгибалась, не держала.
     Девушка, оставшись одна, сумела остановить коня, повернула. Ее  глаза
со страхом и надеждой смотрели на огромного  черного  зверя,  похожего  на
великанского волка.
     Мрак покосился на нее краем глаза, ощутил как в мышцы  прыгнула  ярая
ненависть. Этот человек смел коснуться ее, живой богини!
     Он прыгнул, враг схватил его за горло.  Несколько  долгих  минут  они
катались по земле. Мрак рвал  зубами,  царапал  когтями,  а  человек  тоже
пустил в ход кроме рук еще и зубы. Однако волчьи зубы оказались длиннее  и
острее, а челюсти мощнее.
     Мрак с рычанием потрепал неподвижное  тело  с  перегрызенным  горлом,
поднял забрызганную морду к небу,  коротко  взвыл.  Захрапел  и  попятился
конь. Мрак поперхнулся, повернул голову к всаднице.
     Девушка, бледная и дрожащая,  пыталась  заставить  коня  повернуть  и
скакать дальше, но  тот  заупрямился,  видя  неподвижного  хозяина,  начал
бочком приближаться.
     Светлана  в  испуге  слезла  с  коня,  который  смел  приблизиться  к
страшному волку. Но за спиной стена мрачных страшных деревьев, там трещит,
гукает, взревывает, и она  застыла  как  врытый  в  землю  столбик,  боясь
шелохнуться.
     Огромный черный зверь  стоял  над  распростертым  похитителем,  дышал
тяжело,  часто.  Широкая  пасть  была  распахнута,  длинный  красный  язык
высунулся на всю длину, дрожал, жадно хватая воздух. Белые клыки  смотрели
страшно как ножи,  а  ряд  белых  зубов  способен  был,  как  она  видела,
перекусывать руки как хворостинки.
     -- Не ешь меня...-- поговорила она дрожащим голоском,  чувствуя  себя
однако глупо.
     Волк посмотрел на нее жуткими желтыми глазами. С левой стороны головы
шерсть слиплась, алые капли скатывались по морде, падали на землю.
     Один из сбитых на землю воинов поднялся, шатаясь и держась за  грудь.
Потряс головой, приходя в себя после падения. Глаза оббежали  окрестность,
он вздрогнул, видя распростертые в лужах крови тела, затем его взгляд упал
на испуганную девушку.
     -- А...-- сказал он, лицо его перекосилось  радостью.--  Все-таки  не
ушла!
     Он прыгнул к ней, нога  подвернулась,  упал,  но  тут  же  вскочил  и
заковылял к ней, растопырив руки. Она завизжала, прижала кулачки к  груди.
Волк грозно зарычал. Воин, не обращая на него внимания, схватил ее  грубо,
поволок к коням.
     Волк зарычал снова, рык был страшен. Царевна  закричала  снова,  воин
обхватил ее обоими руками, пытаясь  вскинуть  на  конскую  спину.  В  этот
момент он ощутил удар в спину, выпустил девушку, попытался обернуться...
     Царевна услышала короткий хруст. Воин  сразу  обмяк,  сполз  по  боку
коня. Тот в страхе перед волком  отпрянул,  воин  рухнул  вниз  лицом.  Из
раздробленного затылка струилась темная густая кровь.
     Теперь волк  был  рядом,  касался  ее  ноги  шерстью.  А  когда  бока
раздувались от частого дыхания, она чувствовала прикосновение  к  ее  ноге
теплого сильного тела,  покрытого  плотной  жесткой  шерстью,  твердого  и
горячего.
     Она стояла замерев, слыша только его хриплое дыхание.  Этот  странный
зверь снова спас ее. Если в первый раз мог напасть просто одержимый жаждой
убийства, то сейчас бросился именно на этого человека. Или когда-то  воины
его ранили, и в сумеречном мозгу запомнился облик мужчины с оружием?
     Если так, то ее он, может быть, и не тронет...
     -- Тебе очень больно? -- спросила она, боясь шелохнуться.
     От него пахло сильно, это был запах сильного лесного зверя. Но в этом
запахе было и что-то странно приятное, возбуждающее.  Она  робко  опустила
глаза, глядя на его лобастую голову, где слева  шерсть  слиплась,  торчала
коричневыми клочьями. Пасть была распахнута, язык высовывался  на  локоть,
красный и влажный, дыхание оставалось сиплое, частое.
     Осторожно, замирая от ужаса, она робко опустила руку. Кончики пальцев
коснулись его шерсти. Волк вздрогнул, но не шелохнулся.  Уже  смелея,  она
почесала ему за ушами, все звери любят когда их гладят и чешут, присела на
корточки. Волк не двигался, только скосил на нее жуткие  желтые  глаза,  и
она внезапно поняла, что лесной зверь старается не напугать ее!
     -- Ах ты ж, мой чудесный,-- сказала она еще со страхом, ибо его пасть
оказалась на уровне ее лица,-- ты такой герой...
     Он осторожно лизнул ей руку. Язык был горячий, без привычной кошачьей
шершавости. У нее побежали по телу  сладкие  мурашки.  Она  уже  увереннее
гладила его по голове, ласково трогала уши, отыскала  платочек,  заботливо
вытерла кровь из раны над левой бровью. Волк терпел, хотя  она  видела  по
дрожанию век, что ему больно.
     -- Ты мой хороший,--  сказала  она  участливо.--  Но  мужчины  должны
терпеть боль... А шрамы мужчин украшают. У тебя будет красивый шрам.
     Волк приподнял голову, вслушивался. Уши дрогнули, подвигались, чуткие
и настороженные. Вскоре и Светлана услышала далекий топот копыт. Кони  шли
галопом, трещали кусты, слышались встревоженные крики.
     -- Уходи,-- шепнула она.-- Это мои телохранители.  Если  увидят  тебя
рядом со мной, то сразу выпустят тучу стрел, а стреляют метко.
     Он лизнул ей руку,  снова  послав  по  ее  телу  целую  тучу  сладких
мурашек, тяжело вздохнул и попятился в кусты. Там  остановился,  глядя  на
нее желтыми глазами. Взгляд жутких глаз был совсем не страшным.
     -- Уходи,-- повторила она громче.-- Они уже близко!
     Волк попятился еще, но морда оставалась торчать  из  кустов.  И  лишь
когда всадники с грохотом выметнулись на  дорогу,  он  бесшумно  отступил,
зеленые листья сомкнулись как покрытая ряской вода болота. Однако Светлана
почему-то  была  уверена,  что  странный  зверь,  невидимый  для   других,
наблюдает за ней и оттуда.
     Первым  к  ней  подскакал  Рогдай.  Спрыгнул,  похожий  на  огромного
разъяренного снеговика, меч в руке, сам взъерошенный, бросился  к  ней,  а
воины за его спиной торопливо переворачивали убитых и  раненых,  добивали,
собирали доспехи, сапоги.
     Рогдай закричал:
     -- Светлана, ты цела?.. Кто это был?.. Что произошло?
     Он набросил ей на плечи плащ, тревожно всматривался в лицо.  Светлана
пугливо повела очами по сторонам:
     -- Я ничего не знаю. Какие-то люди выпрыгнули из кустов,  убили  моих
людей...
     -- Мы нашли их тела,-- быстро  сказал  Рогдай.--  Умелая  работа.  Но
какие умельцы сумели их самих?
     Светлана покосилась на зеленую стену. Показалось, или  в  самом  деле
блеснул желтый глаз? Отвернулась, почему-то храня тайну, сказала устало:
     -- Отец говорил, на силу всегда находится сила. Но кто был?
     -- Люди Артании,-- сказал Рогдай  зло.--  По  крайней  мере,  на  них
похоже.
     -- Что они хотели?
     -- Если бы знать... Может быть, тоже  предложить  богам?  Но  уже  от
себя?
     Светлана зябко передернула плечами. По коже побежали пупырышки. Воины
уже изловили артанских коней,  собрали  оружие.  Один  подошел,  покачивая
головой. Глаза были недоумевающие:
     -- Воевода... Кто это был?
     -- Артанцы, кто еще,-- зло оскалил зубы Рогдай.
     -- Нет, кто их побил? Больно чудно.
     -- Что тебе не так?
     -- Ни одного зарубленного или заколотого.
     Рогдай насторожился:
     -- А какие?
     -- Загрызенные -- выпалил воин. Увидев лицо воеводы, даже отшатнулся,
но упрямо повторил: -- Загрызенные! Что я, не видел загрызенных  коров?  У
нас однажды волки такое устроили! А тут прямо  горла  порвал,  куски  мяса
долой...
     Рогдай морщился, оглядел убитых.  Почти  у  каждого  на  лице  застыл
неописуемый ужас.  У  троих  глотки  просто  вырваны  напрочь,  кровь  еще
заливает землю, впитывается нехотя. Хорошо видны следы острых зубов.
     Светлана  опять  покосилась  на  кусты.  Там  было   тихо,   но   она
чувствовала, что даже если странный зверь и попятился еще дальше, чтобы не
пугать запахом коней, то слышит их, а то и наблюдает.
     -- Кто это был? -- спросил Рогдай озадаченно.
     Светлана  замялась,  Рогдай  жестом  услал  воинов,  и  она   сказала
тихонько:
     -- Я не знаю, что  это  за  странный  волк...  Огромный,  черный!  Он
погнался за похитителями, прыгал на коней и убивал  их,  а  когда  остался
только их вожак, то они  схватились  грудь  в  грудь.  Артанец  ранил  его
дважды... еще стрелами тоже, но он загрыз и последнего.
     Рогдай смотрел с недоверием:
     -- И не тронул тебя?
     -- Сама удивляюсь,-- призналась она.  Плечи  ее  передернулись  снова
сами по себе.
     -- Гм... На месте любого волка всякий бы сожрал именно тебя. Ты такая
нежная, сочная, лакомая, чистенькая! А он, дурень,  грыз  крепкое  мужское
мясо.
     Она покачала головой:
     -- Это еще не все. Я гладила его! Поверишь ли, даже чесала.
     Рогдай смотрел отсутствующими глазами:
     -- Ну, это все мужики любят, когда гладят и  чешут.  Ладно,  для  нас
охота закончена! Возвращаемся.  Надо  разобраться,  как  эти  люди  сумели
пробраться через три кордона стражи. И кто поплатится за  это  головой.  А
поплатится точно! Я прослежу.
     Он помог ей сесть на коня. Воины окружили их кольцом.  Так  и  ехали,
невольно вытягиваясь в цепочку только там, где дорога сужалась до узенькой
тропки.

     К вечеру уже все во дворце и во всем детинце знали, что стряслось  на
охоте. Воины рассказали немало страстей, и когда к Светлане зашел  Рогдай,
она уже знала, чем еще встревожен старый воевода.
     -- Я не знаю, что это за зверь,-- повторила она.-- Это был  волк,  но
очень большой волк. И очень сильный.
     Рогдай гладил ее по голове, рука подрагивала:
     -- Милая... Что это в мире творится? Много напастей, а тут  еще  этот
волк... Хоть и помог, а еще  больше  запутал.  Артания  --  страна  Боевых
Топоров, там отвага, честь, верность  слову  и  долгу.  Куявия  --  страна
землепашцев, крепкая  городами,  волшбу  не  любит,  колдунов  сжигает  на
кострах. Правда, в горах живут чародеи, рудокопы и Змеи, но они к  нам  не
ходят, мы их тоже не тревожим. Есть еще Славия -- страна  дремучего  леса,
болот, упырей, всякой нечисти. Мы почти ничего не знаем о тамошних  людях.
Других стран, как известно, на белом свете нет. Откуда же этот волк,  если
о таком ничего не слышно даже в Артании, где всякой нечисти хоть...  гм...
словом, много?
     -- Но откуда ж он?
     -- Не из Артании,-- повторил  Рогдай.--  Я,  прежде  чем  идти  сюда,
говорил с волхвами. Головы дают наотрез, что в Артании таких  волков  нет.
Есть серые, обычные. Овец воруют, корову иной  раз  задерут.  Конечно,  их
головы ничего не стоят, но  сами  они  считают  себя  ох  какими  ценными!
Впрочем, я слыхивал, в древности правители держали  таких...  или  похожих
зверей вместо телохранителей. В те времена, когда не было ни  Артании,  ни
Славии, ни Куявии. Лучше этих зверей вообразить трудно. Их  не  подкупишь,
не посулишь место ближе к государю  по  службе.  К  злату  равнодушны.  За
хозяина отдадут жизнь только потому,  что  любят,  боготворят!  Если  твой
рассказ верен, я хотел бы на него взглянуть.
     -- Я тоже,-- призналась она.--  Хоть  я  и  боюсь  так,  что  начинаю
трястись, но меня просто тянет увидеть его  снова.  Он  пугает  меня  и...
привлекает.
     Рогдай посматривал на нее искоса,  словно  бы  с  недоверием.  Сказал
хмуро:
     -- Просто невероятно... А я не люблю невероятного.  Царевна,  а  если
нам побывать в том лесу еще раз?
     -- Зачем? --  удивилась  она,  но  в  сердце  затеплилась  надежда.--
Думаешь, волк покажется снова?
     -- Волки -- не гуси перелетные, у него может быть там нора.
     Она  в  задумчивости  покусала  губку.  Суровое  лицо   Рогдая   было
непроницаемо, но она чувствовала его нетерпение.
     -- Если нора,-- сказала она,-- то и волчица с волками?
     Он покачал головой:
     -- Вряд ли... Это пришлый зверь-одиночка. Иначе о нем бы уже услышали
от сельчан.
     -- Хорошо,-- решилась она.-- Но поедем только вдвоем. Он  не  выйдет,
если нас будет много. Или накинется на всех, и вы его убьете, а я не хочу.
     Рогдай кивнул:
     -- Мы поедем большим отрядом. И в тайне!  Но  их  пошлем  в  стороны,
чтобы обезопасить от  внезапного  нападения...  Хотя  не  думаю,  что  оно
возможно. Такое готовится задолго, тщательно. О царской охоте знали, знали
даже, кто где будет стоять... Словом, в чащу пойдем вдвоем.
     -- Вдвоем?
     -- Одной слишком опасно.
     -- Он может напасть на тебя!
     -- Если я увижу,  что  не  разъярен,  не  готовится  напасть...  а  в
повадках зверей разбираюсь, то я отступлю.
     Она спросила с оттенком подозрительности в голосе:
     -- А почему так хочешь его увидеть?
     Он усмехнулся, выставил вперед открытые ладони:
     -- Царевна,  я  на  твоей  стороне.  Но  этот  волк,  так  неожиданно
пришедший на помощь, спутал чьи-то планы... Я буду не прочь, если  спутает
еще.
     В молчании выехали во главе двух десятков  воинов,  отобранных  самим
Рогдаем, так же в молчании свернули с дороги  и  углубились  в  лес.  Пока
деревья  стояли  редко,  ехали  свободно,  лишь  пригибались  под  низкими
ветками, но за лесным ручейком потянулся опасный кустарник, когда конь  не
видит куда ставит копыто, да и в зеленой чаще можно спрятать  целый  отряд
лучников.
     Рогдай беспокоился, порывался послать людей прочесать кусты  хотя  бы
на полет стрелы  вокруг,  но  сам  же  сдерживал  себя,  объяснял  царевне
виновато, что тогда волка спугнут уж точно.
     Светлана с сильно бьющимся сердцем осматривалась по сторонам. Теперь,
после внезапного нападения, лес казался чужим и страшным.
     -- Вон там это было,-- сказала она наконец.
     -- Да помню... Только где он? Даже следов не видать.
     -- Что тут увидишь? -- удивилась она.
     -- Я увижу,-- пообещал он.-- Я не родился воеводой.

     Глава 7

     Рогдай слез, долго бродил, разглядывая землю, срывал листья с кустов,
нюхал, нагибался и щупал траву. Другие следопыты тоже  искали,  но  Рогдай
доказал даже им, что в самом деле не родился воеводой,  а  успел  кое-чему
научиться. Когда к нему подбежал обрадованный следопыт, Рогдай  указал  на
едва заметный отпечаток лапы:
     -- Матерый, крупный, шерсть черная, ранен в правую лапу... все верно?
     -- Верно,-- вздохнул следопыт.-- И еще голодный.
     -- Или что-то беспокоит,-- поправил Рогдай строго.-- Так много бегают
не только от голода. Ну, а теперь собери всех и прочь за дорогу.  Чтоб  ни
один не перешел на эту сторону!
     -- Как скажешь,-- поклонился следопыт.
     Рогдай кивнул на своего коня и кобылу Светланы,  следопыт  утащил  их
под уздцы.  Вскоре  за  деревьями  прогремел  удаляющийся  конский  топот.
Светлана  тревожно  оглядывалась  по  сторонам.  Деревья  стояли  толстые,
уходящие в небо. В дуплах поблескивали злые глаза, под ногами были  темные
перепрелые листья.
     -- В прошлый раз я не так боялась,-- призналась она.
     -- В  прошлый,--  хмыкнул  Рогдай,--  в  прошлый  у  тебя  был  такой
защитник!
     Он бродил по поляне, наконец кивнул:
     -- Пойдем по этой тропке.
     -- Где ты видишь тропку?
     -- Он ушел туда.
     Без  колебаний  он  раздвигал  кусты,  переступал  валежины,  обходил
широкие ямы, всматривался в траву. Светлана тащилась  следом,  вздрагивала
от любого шелеста.  Над  головой  прыгали  звери,  ветви  трещали  под  их
тяжестью. Вниз сыпались чешуйки коры.  Однажды  вниз  медленн