Я  сказал,--  ответил  Мрак  сочувствующе,  понимал  как  женщина
напускает на себя страшный вид, чтобы не показать как ей  боязно  самой.--
Останови меня, и услышишь, что она тебе скажет.
     В окружении острых копий он двинулся к самому  большому  шатру.  Одна
поляница скользнула вовнутрь, послышались приглушенные  разговоры.  Волчьи
уши сейчас бы, подумал Мрак досадливо.
     Полог распахнулся, его придерживала поляница. Медея вышла, и  взгляд,
которым окинула лохматого мужчину, не обещал ничего, кроме быстрой смерти.
Она была все в том же наряде: вязаном свитере  под  самое  горло,  широкой
юбке с золотыми бляхами, это было царственно  и  походно  одновременно,  и
Мрак  пожалел,  что  царица  не  в  одеянии  обычной  поляницы.  Грудь  ее
оставалась высока, сама Медея ослепляла белой как  снег  нежной  кожей,  и
Мрак боялся представить ее в звериной шкуре с выпущенной на свободу  левой
грудью.
     Похоже, что-то отразилось в его лице. Медея холодным голосом бросила:
     -- Говори быстро. Если потревожил меня зря -- умрешь здесь же.
     Она кивнула женщинам. Острия копий больно уперлись Мраку  под  ребра.
Одно сзади кольнуло под левую лопатку. Он покачал головой,  здесь  женщины
еще злее, чем в замке. Они всегда злее и наглее, когда сбиваются  в  кучи,
это по одиночке овечки...
     Стараясь не делать резких движений, он выудил  из  сумы  скрыньку  на
цепочке, буркнул небрежно:
     -- Грубая ты, Медея. Я всего лишь проходил мимо. Дай, думаю, зайду...
Вдруг это ты обронила.
     Ее рука жадно  выхватила  крохотную  скрыньку.  Расширенными  глазами
смотрела, щупала, гладила кончиками пальцев.  Мрак  видел  как  борется  с
желанием открыть, взглянуть что внутри, не украдено ли ее сокровище. Потом
ее взгляд обратился к Мраку. Он увидел как медленно меняется ее взгляд  от
ликующего к подозрительному.
     Не ты ли, сказали ее  глаза,  и  срезал  с  моей  шеи?  Мрак  смотрел
честными наглыми глазами. Мол, скрынька же у тебя, что старое  ворошить  и
докапываться? Ежели во всем копаться, то столько грязи и  дерьма  нароешь,
что и жить в нем  не  захочешь.  Ведь  выкопанное  дерьмо  обладает  таким
волшебным свойством, что закопать его трудно, а забыть и вовсе нельзя.
     -- Ладно,-- сказала  она  все  еще  враждебно,--  будь  сегодня  моим
гостем. Но если до захода солнца тебя увидят  вблизи,  умрешь  медленно  и
страшно.
     --  Жизнь  --  дорога  к  смерти,--  сказал  Мрак,  вспомнив  заумные
изречения волхва Олега.-- Или вообще дорога смерти.  Это  когда  идешь  по
жизни, а всех встречных бьешь по голове. Я могу тебя  о  чем-то  спросить,
Медея?
     Она кивнула, отступила вглубь шатра.  Мрак  подмигнул  разочарованным
женщинам, Таргитая  бы  сюда.  Даже  Олег  мог  бы  перестать  страдать  о
рыжеволоске Лиске...
     В шатре было  по-женски  пестро,  ярко  и  пахло  пряностями.  Ковры,
подушечки, чашечки с маслом, благовониями, хотя на взгляд  Мрака  вонь  не
может быть благой, все равно  вонь,  и  он,  оглядев  внутренность  шатра,
поморщил нос, благо вони достаточно.
     -- Присядь и расскажи,-- велела Медея, она села  на  ковер,  подогнув
ноги,-- как к тебе попало... это?
     -- Кто-то обронил,-- буркнул Мрак.
     Темные глаза Медеи внимательно следили как он сел напротив:
     -- Да? А как ты узнал, что это мое?
     Мрак вспомнил, что Медея никогда не вынимала скрыньку  в  присутствии
посторонних, пожал плечами:
     -- Значит, ты выронила.
     -- Я не роняла,-- возразила Медея.-- К тому же шнурок срезан!
     -- Да? --  удивился  Мрак.  Его  косматые  брови  взлетели.--  Может,
перетерся?
     -- Нет, не перетерся.
     Мрак предположил медленно:
     -- Тогда тот, что внутри, перегрыз?
     Царица поляниц некоторое время смотрела ему в лицо.
     -- Значит,  ты  открывал...  А  я  полагала,  что  секретный  замочек
надежен. Ну да ладно. Ты сам понимаешь, раз уж узнал такую мою тайну,  что
просто не могу оставить тебя в живых...
     Она подняла руку,  намереваясь  подать  знак.  Прислушалась.  Донесся
быстро нарастающий конский топот. Медея насторожилась,  поднялась,  бросив
взгляд на невозмутимого мужчину.
     Топот стал громче, оборвался перед шатром.  Фыркнула  лошадь,  слышно
было тяжелое дыхание. Женские  голоса  доносились  громкие,  возбужденные.
Медея приоткрыла полог, стараясь держать одновременно взглядом и Мрака.
     -- Царица! -- донесся возбужденный  голос.--  К  нашему  стану  скоро
выйдет  один  воин!..  Он  не  куяв,  даже  не  артан...   Называет   себя
гипербореем, но такой страны... фу, как я мчалась!..  нет,  совсем  чужак.
Говорит, что он -- невр. Я, правда, их никогда не видела, но он все  равно
вылитый невр...

     Глава 20

     Медея бросила быстрый взгляд на Мрака:
     -- Да? И когда же появится?
     -- Он ходит быстро! К вечеру уже будет здесь. Я нарочито  гнала  коня
во всю мочь, чтобы ты заранее решила, что делать...
     Медея отступила, придерживая полог. Голос был холоден как лед:
     -- Зайди.
     Мара ахнула, глаза ее полезли на лоб:
     -- Мрак?.. Ты уже здесь?
     Мрак зевнул:
     -- Я тут и ночевал... Верно, Меда?
     Царица сказала ледяным голосом:
     -- Я только для друзей Меда. А для бродяг, что калечат моих воинов...
ведь это ты ее так  ободрал?..  я  --  грозная  царица  поляниц,  внучатая
племянница царя Тараса. Что ты с нею сделал?
     Мрак почесал затылок, чувствуя желание сесть и, вытянув шею, почесать
ногой за ухом:
     -- Да как сказать... как-то и  неудобно...  Вот  так  и  сказать  при
всех... Она ж мне тоже спину ногтями ободрала.
     Глаза Медеи полезли на лоб. Мара вспыхнула:
     -- Царица! Не верь ему. Не верь! Ты посмотри на него. Разве не видно,
что он не такой?
     Медея посмотрела на своего странного гостя. Похоже, он в  самом  деле
не такой. Ему не жилистую и высушенную солнцем Мару, а целое племя  женщин
бы впору. Или одну, но -- царицу.
     -- Еще одна странность,-- сказала она тем же холодным тоном.-- Но  я,
если  не  могу  понять  их  сразу,  решаю  просто.  Этому  я  научилась  у
примитивных мужчин. Если скрыню нельзя открыть ключом,  ее  можно  разбить
топором.
     Она вскинула руку, открыла рот, явно  собралась  звать  стражей,  как
Мара воскликнула:
     -- Погоди! Посмотри, что у него в мешке?
     Медея требовательно  перевела  взор  на  Мрака.  Тот  пожал  плечами,
запустил пятерню в мешок. Насмешливое  выражение  сменилось  умильным.  Он
вытащил руку, жаба спала на ладони,  свесив  лапы.  На  правой  лапе  была
засохшая слизь и корочка засохшей крови.
     Мрак потрогал ее пальцем. Жаба приоткрыла один глаз, зевнула сладко и
перевернулась на спину. Пузо было бесстыдно голое, белесое,  нежное.  Мрак
пощекотал пальцем, жаба поежилась от удовольствия и раскинула лапы.
уступило место холодному расчету.
довольного Мрака:
     -- Это что?
     -- Жаба.
     -- Это я вижу,-- сказала Медея зло.-- Я могу отличить жабу  от  коня.
Но зачем она?
     -- Просто живет.
     Мара смотрела, открыв рот. Медея спросила нетерпеливо:
     -- Это я тоже понимаю. Но тебе зачем?
     -- Ни за чем,-- ответил Мрак.-- Просто.
     Медея смотрела так, будто старалась выдрать его сердце и  рассмотреть
своими глазами. Спросила медленно и отчетливо:
     -- Ты хочешь сказать, что.. э-э... носишь жабу с собой просто  так...
не для какой-то пользы... что жаба самая обыкновенная?
     Мрак возразил с негодованием:
     --  Какая-такая  обыкновенная?..  Она  замечательная!  Как  от   орла
пряталась!.. Как хитро выглядывала! А какие у нее лапы с перепоночками,  а
пузо какое мягкое и перламутровое!.. А сколько бородавок на  спине,  прямо
вся в пупырышках...
     Мара побледнела, зажала ладонью рот и опрометью выскочила  из  шатра.
Медея проследила за нею долгим взглядом, а когда повернулась к  Мраку,  на
ее губах впервые появилось подобие улыбки.
     Мрак кончиками пальцев чесал жабу,  та  нежилась,  выгибалась  томно,
вытягивала лапки. Даже передней уже шевелила понемногу.
     Медея села напротив. Глаза ее внимательно пробежали по жабе:

     -- Что у нее с лапой?
     -- Повредила. Ничего, у них заживает быстро.
     -- Да... Кто она тебе?
     Вопрос был неожиданным, Мрак удивился:
     -- Как кто? Боевая спутница. С нею я уже не один! Мы разговариваем.
     -- И она понимает?
     -- До последнего слова,-- ответил Мрак уверенно.--  Правда,  виду  не
показывает. Жабы, они все такие застенчивые.
     Медея вздохнула,  открыла  скрыньку,  повернула  к  Мраку.  Там  было
искусное изображение на эмали толстого рыжего пса. Таких  толстых  Мрак  в
жизни не видел.
     -- Это мой Юша,-- тихо сказала Медея, она оглянулась  по  сторонам  и
понизила голос до шепота.-- Он уже старенький, почти не ходит,  но  я  его
люблю. Это моя тайна, я никому не показываю. Все начнут советовать,  чтобы
я взяла молодого и сильного пса, раз уж люблю собак,  а  этого  отдала  на
живодерню.
     Ее взгляд невольно  соскользнул  на  ноги  Мрака.  Из  собачьих  шкур
получаются самые лучшие сапоги. Мягкие,  износу  не  знают,  воду  и  даже
воздух держат. Только сдирать шкуры приходится с живых, иначе кожа  начнет
пропускать воду.
     -- У меня сапоги из оленя,-- пояснил  Мрак.--  Я  не  боюсь  замочить
ноги. Чище будут.
     -- Из оленя не жалко,-- согласилась Медея.-- Олень для того и  создан
богами, чтобы его били и ели. Ты как насчет оленины?
     -- Если жареной,-- задумчиво сказал Мрак,-- да с подливой  из  лесных
ягод... и печеных яблок добавить бы...
     Медея хлопнула в ладоши. В  шатер  ворвались  сразу  с  трех  сторон,
острые копья заблистали над головами, многочисленные как  звездный  рой  в
летнюю ночь.
     Жаба зашипела, прижалась к плечу Мрака, словно готовилась прыгнуть  и
защищать  друга  и  хозяина.  Он  чувствовал  как  часто-часто  бьется  ее
перепуганное сердечко.
     --  Эмена,--  велела  Медея  властно,  ее   пальцы   уже   захлопнули
скрыньку.-- Приготовь для гостя оленину. А  ежели  углубитесь  в  лес,  то
может повезет забить лося. Мне кажется, он больше привычен к лосятине.
     Эмена смерила его недобрым взором:
     -- Да это такой лось...
     Мрак ей бесстыдно улыбнулся, показав острые волчьи зубы. Подмигнул, и
Эмена ушла, презрительно фыркнув и покачивая упругими ягодицами.

     В шатер к Медее были допущены на пир трое из ее лучших поляниц. Медея
ела к удивлению Мрака мало. Он отводил взор, старался не  пялиться  на  ее
роскошную грудь, на ослепительно белые как алебастр плечи,  безукоризненно
вылепленные, зовущие, сочные, но глаза сами поворачивались в  орбитах,  он
смотрел ей в глаза, темные и смеющиеся, потом взгляд сползал по спелым как
вишни губам, пытался задержаться на нежной шее, но его  неудержимо  тянуло
как в омут по ложбинке между молочно-белых шаров,  что  смыкались  плотно,
пытались выбраться наверх из широкого разреза платья.
     Медея загадочно улыбалась одними уголками губ. Поляницы ели в охотку,
но вина почти не пили, на Мрака поглядывали недружелюбно.
     -- Кстати,-- сказала Медея, глядя ему в  глаза,--  тот  герой...  или
сумасшедший, который перебил кучу воинов Горного Волка и Руда...
     Мрак спросил удивленно:
     -- Я слыхал, они друг друга били?
     -- Пусть так думают,-- отмахнулась Медея.-- Я чувствую, это был  один
человек... Так вот он только связывал моих воинов. Но ни одной не убил.
     Мрак пожал плечами:
     -- Повезло.
     -- Я не верю в везение,-- ответила Медея,--  которое  повторяется.  А
мои воины уцелели трижды! После чего  я  и  увела  их.  Дабы  не  искушать
судьбу.
     Он зевнул:
     -- Не знаю. Я человек простой и даже совсем простой. Меня и близко не
допустили бы к дворцу.
     Медея усмехнулась:
     -- Но многое из дворцовой жизни тебе известно.
     -- Ну, собаки лают, ветер носит,-- ответил Мрак равнодушно.-- Чего не
наслушаешься! Всяк рад перемыть косточки. Вот  про  тебя  дивятся,  зачем,
мол, ей на исподнем белье две красные ленточки?.. Я им говорю, а вам какое
собачье... или собачачье дело? А они: антиресно, мол,  раньше  она  носила
желтые!
     Медея дернулась, лицо ее побелело и застыло. Остановившимися  глазами
смотрела на безмятежного Мрака:
     -- Кто... говорит?.. Где?..
     --  Да  в  селах,--  отмахнулся  Мрак,--  на  постоялых   дворах,   в
харчевнях... на перекрестках  дорог,  в  рыбацких  хижинах,  у  охотничьих
костров, на переправах...
     Она слабым голосом промолвила:
     -- До...вольно. Верю. Только ума не приложу... откуда?
     -- Челядь,-- буркнул Мрак пренебрежительно.-- О царях знают все.  Для
челяди нет царей.
     Она в замешательстве порыскала глазами по сторонам, словно искала  на
что перевести разговор,  с  неудовольствием  скользнула  взглядом  по  его
палице и двум швыряльным ножам на поясе:
     -- С твоими мышцами можно бы завести лучше.
     -- Какое есть.
     -- Я узнаю марки людей Горного Волка,-- сказала  Медея  медленно,  ее
глаза хищно сузились.
     -- Выиграл в кости.
     -- У живых? -- спросила Медея  с  лицемерным  удивлением.--  Я  узнаю
значок воеводы Горного Волка. А его нашли с разрубленной головой.
     Ее глаза насмешливо обшаривали его лицо. Мрак пожал плечами:
     -- Да? Не повезло ему... Но, ты сказала, твои девки остались целы?
     Глаза Медеи утратили насмешливый блеск:
     -- У меня не девки... а свирепые воины. И я думаю, что кому-то просто
повезло застать их спящими. Иначе бы с ними так просто  не  справиться.  В
другой раз этому неизвестному так не повезет.
     Мрак пожал плечами:
     -- Да, в мире все меняется. Но  многое  зависит  от  того,  на  какой
стороне твои свирепые окажутся.
     -- Здесь, в степи, нам ничто не грозит. Наши  стрелы  бьют  метко,  а
кони догоняют птиц.
     Мрак скользнул взглядом по ее развитой фигуре:
     -- Ты ездишь на коне?
     Она фыркнула:
     -- Где ты видел коня, чтобы не упал? Да не  при  виде  меня,  а  подо
мною! Я езжу в колеснице, как и надлежит царице. Как-то видела  в  дальнем
походе  молодого  носорога...  Такой  живчик,  просто  прелесть!  Я  прямо
влюбилась. Быстрый, сильный, веселый. Вот на нем  бы...  Фыркнул,  унесся,
только и видела.
     Когда поляницы покинули шатер, а скатерти с объедками  унесли,  Медея
обратила к Мраку вопрошающий взор:
     -- Как я поняла, ты не случайно решил пройти через мой стан.
     -- Точно,-- восхитился Мрак.-- Что значит, царица! Вот  так  сразу  в
точку... А отправился я в свой квест неспроста. Исчез царь,  а  без  царя,
сама понимаешь... Многие живут без царя в голове, так даже проще,  но  без
царя в  стране,  как  ты  знаешь,  сразу  начались  распри.  А  простым  и
простодушным людям, вроде меня, это совсем ни  к  чему.  Ведь  когда  цари
дерутся, чубы трещат у нас, простых и даже очень простых.
     Медея  смотрела  исподлобья.  Этот  человек  не  выглядел  простым  и
простодушным. Он выглядит очень даже простым и  очень  даже  простодушным.
Настолько простым, что даже жаба выбралась  из  котомки  и  сидит  на  его
плече.
     -- У нас, как ты понимаешь,-- ответила она  медленно,--  нет  желания
искать и спасать царя. Хотя бы потому, что во мне тоже течет кровь древних
царей, и я могу претендовать на престол. И в какой-то мере... претендую.
     Мрак смотрел исподлобья:
     -- А помешать берешься?
     Она пожала плечами:
     -- Твой квест настолько безнадежен, что... Нет, мешать  не  стану.  К
сожалению,  твоя  дорога  дальше  идет  через  земли,   где   свирепствуют
разбойники. В прошлый год их объединил некий Гонта. А он не знает жалости.
Там тебе не пройти.
     -- Почему? -- спросил он.
     Она усмехнулось:
     -- В тебе слишком много от... мужчины. А Гонта... гм... тоже. Вы все,
мужчины, при встрече сразу же ревниво смотрите кто из вас выше  ростом,  у
кого шире плечи, круче грудь, длиннее руки. Гонта тебя сразу невзлюбит.
     -- Только невзлюбит? Это стерплю.
     -- Вряд ли только,-- сказала она зловеще.
     Гонта, повторил он задумчиво. Да, имя вожака  разбойников  гремит  на
кордонах Куявии. Знают о нем и в самом стольном граде. В любой корчме  его
славят, пьют за его здравие, кощюнники о нем слагают песни, женщины грезят
им по ночам, а молодые ребята стараются быть на него похожими.
     Поговаривали, что он из знатного рода,  но  сам  Гонта  это  отрицал,
говорил, что рожден самой дикой степью на стыке с горами, и что  не  знает
другой колыбели, как пещеры, обрывы, горные ручьи, заросли кустарника.
     Он с такими  же  оборванцами  нападал  на  обозы,  грабил,  не  делая
различия между куявами, артанцами или славами. Рано узнал все виды оружия,
научился владеть ими всеми, от артан позаимствовал умение стрелять из лука
на полном скаку, будь то вперед, назад  или  в  сторону,  у  куявов  добыл
лучшие мечи и топоры, от славов научился чуять врага издали.
     Когда эти земли как-то захватили артане, он с отрядом сел на коней  и
вихрем проносился из конца в конец, всякий раз исчезая в лесах  или  среди
скал. А за спиной оставались сожженные веси, посаженные на  колья  артане,
сотни изрубленных и покалеченных. Он проносился как ураган, сама смерть не
опустошала бы так земли, как он со  своими  верными  ему  людьми.  За  его
голову объявили награду, потом удвоили, затем удесятерили, но и  тогда  не
нашлось ни смельчака, ни предателя.
     Если и награбил он огромные богатства,  как  говорили,  то  либо  все
раздавал, либо припрятал так надежно, что не знали даже  дружки.  Они  все
щеголяли в лохмотьях, выказывая презрение к роскоши, но мечи и ножи у  них
были самые лучшие, на рукоятях обычно горели  драгоценные  камни.  Сам  же
Гонта с детства имел страсть к стрельбе из лука, и с  возрастом  выказывал
умение поистине удивительное. Не было птицы, которую не сшиб бы  на  лету,
не было зайца, которого не догнала бы  его  стрела.  Он  сам  сделал  себе
особенный лук, который за ним возили на запасном коне. Этот лук  не  могли
натянуть трое мужчин, а Гонта с ним управлялся, говорят, играючи...
     Разбойников всегда хватало в лесах, но  в  корчмах  и  гулянках  пели
только про Гонту. Только он был тем разбойником, который  добычей  делится
не только со своими дружками, но и щедро раздает бедным,  золотом  оделяет
кощюнников.
     -- Бог не выдаст,--  сказал  Мрак  наконец,--  свинья  не  съест.  По
крайней мере, до первого снега.
     -- При чем тут снег?  --  удивилась  она.--  Ладно,  раз  уж  ты  так
непривычно для мужчин благородно поступил с Марой, то  я  велю  дать  тебе
хорошего коня.
     -- Мне его на плечах нести? -- спросил Мрак насмешливо.
     Она призналась вынуждено:
     -- Да, в лесу конь лишь помеха. А в степи твоего Додона  нет,  это  я
даю слово. Тебе искать либо в лесу, хотя здесь леса  наберется  с  десяток
деревьев, как только ухитряются устраивать царскую охоту, а вот горы... Но
и там конь бесполезен.
     -- Спасибо, Медея,-- сказал он, поднимаясь.--  Спасибо,  за  прием  и
ласку.
     -- Тебе спасибо,-- сказала она неожиданно.
     -- За что? -- удивился он.
     -- За жабу.
     -- Она твоя родня? -- ахнул Мрак. Посмотрел на царицу  внимательно,--
хотя, если присмотреться...
     Она холодно посмотрела ему в глаза:
     -- Ты знаешь, о чем я. Мое мнение  о  мужчинах  чуть  улучшилось.  Не
каждый из вас позаботится даже о человеке, а ты лечишь раненую жабу.
     -- Так то человек,-- ответил  Мрак  с  пренебрежением,--  а  это  моя
замечательная жабушка!
     Когда он отодвинул полог, Медея тихонько окликнула.  Мрак  обернулся.
Жаба задвигалась, недовольно заскрипела. Похоже, не хотела в родню  царицу
амазонок.
     Медея сказала негромко:
     -- Если еще когда-либо  встретимся...  в  горах  опасностей  много...
особенно по ту сторону ущелья, то для друзей я -- Меда.

     Горы медленно  двигались  навстречу.  Среди  них  выделялась  одна  с
раздвоенной вершиной, там даже виднелся еще один рог, словно гора  грозила
небу трезубцем. На ней не