бесполезные. Вы двое показали себя с  самой  лучшей  стороны.
Да, я уже знаю, что вы двое... жаба наверняка помогала?.. помешали  отнять
наши волшебные эмеральды. Я их в оотеке послала колдуну Серой Горы в обмен
на... некоторые вещи. Беда в том, что  половину  моих  сокровищ  постоянно
отбирают разбойники.
     Мрак прикинул с какой скоростью  женщина  должна  была  спуститься  с
горы, чтобы так непринужденно войти в харчевню, по спине пробежал холодок.
Понятно, почему здесь опустело так сразу.
     -- Разве разбойники сильнее колдунов?
     -- Я не колдунья,-- поправила она мягко, но властно,-- я...  ну,  это
неважно. Но моя власть протирается только на мои  горы.  Здесь  я  сильнее
любых волшебников, колдунов и заклинателей. Однако разбойники  грабят  уже
за чертой, где моя власть кончается. Мне нужен  человек,  который  мог  бы
действовать и за чертой моей власти. Чтобы нашел и уничтожил разбойников.
     Мрак изумился:
     -- Ты предлагаешь это мне?
     -- Да. И я заплачу ту цену, которую назовешь сам.
     Мрак покачал головой:
     -- Почему я? Ты меня совсем не знаешь.
     -- Я вижу человека, когда смотрю на него. Ты силен и отважен,  но  не
глуп. Даже сейчас выбираешь слова осторожно...
     Мрак развел руками:
     -- Тебе надо бы послушать, как я разговариваю  с  упрямой  лошадью!..
Или с волом, что застрянет в грязи...
     Ее глаза смеялись. Этот человек разговаривает свободно, без страха  и
подобострастия. Не по тупости, понимает ее мощь, не мог не слышать, какова
подлинная власть Хозяйки Медной Горы.
     Мрак тоже смеялся глазами, но размышлял быстро.  Понятно,  она  может
предложить любую цену. Все сокровища этих гор видны ей, как бы глубоко  не
прятались в камне. Если ходит  сквозь  скалы,  то  все  изумруды,  алмазы,
яхонты и прочие редкости соберет когда захочет.
     -- Мрак, -- сказала Хозяйка настойчиво, видя что он молчит, --  разве
не видишь, что я из  тех,  кто  не  ушел  от  вас,  смертных?..  Наоборот,
сблизился? Я одеваюсь как вы, люди, говорю на вашем языке,  стараюсь  даже
думать как вы, смертные! Я не знаю, почему Дана зашла еще дальше меня,  ты
знаешь о ком я, но у меня есть причины...
     Странно было видеть как мертвенно белые губы раздвигаются  в  улыбке,
но Мрак уже притерпелся к ее алебастровому лицу, спросил в упор:
     -- Какие?
     --  Иногда  можно  узнать  то-то  важное  и  у  вас,  смертных.  Даже
поучиться.
     Мрак отшатнулся, смерил  ее  полным  недоверия  взглядом.  Перед  ним
богиня, способная воздвигать и рушить скалы, горы,  да  что  там  горы  --
горные хребты!
     -- Чему же? -- спросил он настороженно.
     Она раздвинула белые губы чуть шире. Зубы тоже были  белые,  и  Мраку
показалось,  что  у  нее  этих  белоснежных  резцов  в  два  ряда,  и  все
кусательные, ни одного для пережевывания, как у человека.
     -- Бронза, -- ответил она, и впервые в ее бесстрастности он уловил не
то  удивление,  не  то  зависть.--  Я  века,  тысячелетия...  да  то   там
тысячелетия!.. была хозяйкой всех руд. Но не  знала,  что  если  мою  медь
смешать с моим же оловом, то получится металл впятеро прочнее! Это сделали
вы, смертные.
     Мрак сказал успокаивающе:
     -- Не боись, мы на этом не остановимся. Так что от нас уходить далеко
не стоит, что-нибудь да проворонишь.
     -- Потому и говорю тебе: возьмешься?
     -- Да,-- сказал он,-- но к чему мне алмазы? Не  девка,  поди.  А  вот
царь Додон мне нужен.
     Улыбка, если то была улыбка, покинула ее  прекрасное  лицо.  От  него
повеяло холодом горных глубин. А когда спросила, то в  музыкальном  голосе
Мрак уловил грохот обвала:
     -- Зачем?
     -- Без него уже началась смута. Пока ножи и мечи еще не в  крови,  но
руки уже щупают рукояти.
     Ее красиво изогнутые дуги бровей, словно бы запорошенные инеем,  чуть
приподнялись:
     -- Разве он сможет остановить?
     -- Не знаю,-- ответил Мрак  честно.--  Но  без  него  резня  начнется
наверняка.
     Она несколько мгновений сидела молча, и Мрак вдруг  заметил,  что  ее
красивая грудь застыла, как вооруженная в лед.  Богиня  забыла,  что  люди
умирают, если перестают дышать.
     -- Будь моим гостем,-- предложила она  неожиданно.--  Там  посмотрим,
что удастся для тебя сделать.
     -- Мне нужен только Додон,--  предупредил  Мрак,  он  поднялся  из-за
стола первым.
     Она  тоже  встала.  Ему  показалось,  что  на  ее  бесстрастном  лице
мелькнуло предостережение:
     -- Здесь сложнее, чем ты думаешь. Намного сложнее.
     В стороне от постоялого двора лежал некрупный Змей Горыныч.  Кожистые
крылья сползли со спины, загнутые  когти  на  концах  крыльев  как  бороны
процарапали землю. Он положил морду на передние лапы, неотрывно следил  за
беспокойно переступающими у коновязи лошадьми. Огромные ноздри  дергались,
раздувались. Он сопел с такой силой, что хвосты и гривы коней шевелило как
при ветре.
     Хозяйка направилась к Змею. И снова Мраку почудилось, что рядом с ним
двигается гора. Эта гора в облике величественной женщины покосилась в  его
сторону:
     -- Я забыла спросить тебя, смертный. Не побоишься?
     -- Этой коровы с крыльями? -- удивился Мрак.-- Ты бы видела,  на  чем
только я сидел! Даже на вербляде!
     Он удивился, что эту гору, полную меди, олова, золотых жил и  россыпи
редких камней, задела такая малость. Похоже, в самом деле  много  переняла
от людей. Даже в этом горной крае, где все летают на  Змеях,  где  на  них
возят камни, бревна из леса, этот крылатый  жеребец  все  же  выглядит  на
редкость сильным, сухим, поджарым.
     --  Садись,--  велела  она  сухо,--  но  держишь  крепче.  Здесь   не
привязываются, как в Артании.
     Мрак придержал ее за бедра, когда она залезала по лапе,  а  затем  по
чешуйкам на загривок Змею. Ощущение было таким же, как если бы  трогал  не
женские бедра под платьем, а отполированную гранитную стену ущелья.  Злясь
на себя, взбежал на Змея так ловко, что в ее глазах появилось удивление  и
даже сомнение. Варвар мог был от природы ловок, но  мог  и  в  самом  деле
где-то повидать этих крылатых.
     Змей встал, отряхнулся как пес после купания. Мрак оторвал  от  плеча
сопротивляющуюся жабу, насильно сунул в мешок. Мощные лапы  Змея  с  силой
ударили по земле. Мрака прижало к костяной спине. Тут же смачно  захлопали
крылья. Воздух тугими струями ударил в лицо,  раскрытые  глаза,  попытался
наполнить рот, раздуть, как в детстве раздували через соломинку лягух...
     Мрак видел вокруг синее небо, а в  сторонке  уползали  назад  вершины
горы. Вскоре исчезли, Мрак наклонился вбок, не  отрывая  судорожно  сжатых
пальцев на гребне Змея, рассмотрел оставшийся сзади городок,  а  под  ними
проплывала узкая дорога, что вскоре терялась среди гор.
     Хозяйка оглянулась,  она  от  холодного  ветра  ни  побледнела  и  не
разрумянилась, но в глазах был вопрос:
     -- Ну как?
     -- Хорошо,-- крикнул Мрак,-- только больно медленно!
     -- Что?
     -- Ползет, говорю, как черепаха с перебитыми лапами! Ну, ничо,  здесь
куда торопиться? В деревнях жизнь неспешная.
     Она  так  блеснула  глазами,  что  в  туче,  мимо   которой   летели,
предостерегающе заворчал невидимый зверь. Мрак запоздало  вспомнил  с  кем
летит на одном Змее. На ее домашнем Змее. Хозяйка  явно,  подражая  людям,
научилась обижаться.

     Змей падал в ущелье между красно-оранжевых  скал.  Вверх  проносились
цветные полосы, но рассмотреть  не  удавалось,  а  Змей  расправил  крылья
только вблизи земли. Поток воздуха едва не оторвал Мрака, затем  прижал  к
спине Змея, а чуть  погодя  костяные  пластины  подпрыгнули,  Мрак  больно
ударился подбородком.
     -- Не ушибся? -- спросила Хозяйка. В ровном голосе  Мраку  почудилась
насмешка.
     -- Нисколько,-- промычал Мрак.
     Змей лежал, распластав крылья,  тяжело  дышал.  Мрак  соскользнул  по
округлой спине, зло пнул в  раздутый  бок.  Не  сразу  понял,  что  бедная
скотина невиновата. В тесном ущелье не до пробежки. Правда, Змей  вряд  ли
заметил пинок.
     Мрак видел как шевелились губы Хозяйки, потом вдруг  стена  дрогнула,
стала полупрозрачной. В ней еще  виднелись  жилки  камня,  но  сам  камень
медленно становился невидимым вовсе.
     -- Иди за мной,-- велела Хозяйка.
     Мрак двинулся следом, лишь потом  сообразил,  что  вошел  в  каменную
стену, идет внутри самой горы: в ней  тоже  можно  дышать,  только  воздух
острее, и чего-то недостает. Шерсть поднялась на загривке, он  ощутил  как
нарастает враждебное рычание. Смутно удивился, такого еще не было, чтобы в
личине человека так озверел...
     Этот мир юн, понял он внезапно. Не  просто  юн,  а  во  младенчестве.
Потому воздух другой, резкий и сухой. Еще не знает  людей  и  зверей,  еще
древние боги ходят по земле!
     Впереди вырастал странный лес. Мрак двигался как  на  веревке,  глаза
выпучил на диковинные деревья. Каменные стволы,  каменные  листья,  но  не
этим дивны: таких деревьев не зрел в жизни, а успел побывать  в  жарких  и
дальних странах. Это ж даже не деревья, хоть и вымахали с добрую сосну...
     -- Хвощ,-- произнес он непроизвольно,-- деревенский овощ...  Гм...  К
чему это я?
     Хозяйка покачала головой:
     -- Ты первый, кто признал! Да, это хвощ. Только здесь вымахал  вместо
деревьев. А самих деревьев нет вовсе.
     Мрак ошарашено потрогал каменный ствол. В два  обхвата,  но  в  самом
деле хвощ-переросток! Повинуясь безотчетному чувству,  он  поднял  камень,
всмотрелся. Там  отчетливо  виднелся  отпечаток  листа  и,  если  глаз  не
обманывает, даже усик насекомого. Похож на муравьиный.
     Мрак видел как попадают в вытекающую из дерева смолу комары  и  мухи.
Даже муравьи выбраться не могут,  но  они  там  живые,  не  замечают,  что
носятся сквозь камень, ибо это твердо для него, для  Мрака,  а  они  видят
только деревья, цветы, прочего не замечают. Как здесь не замечают воздуха,
хотя от него отталкиваются крыльями.
     Хозяйка посматривала с удивлением и, как ему показалась, с  некоторой
тревогой:
     -- Ты знаешь... ты из тех, кто смог бы ходить и сам сквозь скалы.
     -- Почему?
     -- Не страшишься. Сразу все объяснил себе, успокоился, даже  прикинул
где будешь развешивать свои онучи... Честно говоря, такого запаха этот мир
еще не знал.
     -- То-то  я  гляжу,--  удивился  Мрак,--  за  мной  бабочек,  как  за
Таргитаем девок!
     Хозяйка вскинула голову, всмотрелась в плящущее над ним  разноцветное
облачко. Мотыльки  шуршали  крыльями.  В  воздухе  поблескивали  крохотные
искорки пыльцы.
     -- Странно, что с ними... Они уже натыкаются друг на друга.
     -- Это знакомо,-- кивнул Мрак  понимающе,--  то  ли  будет,  когда  и
полижут!
     Хозяйка посмотрела с неуверенностью.  Бабочки  все  кружились  вокруг
Мрака, пытались садиться на мокрые от пота плечи, иные старались сесть  на
сапоги.
     -- Что это с ними?
     -- Я постираю,-- пообещал Мрак.-- Неделю в дороге!  А  бабочки  пусть
потерпят до другого раза. Хлебнули нектару, и довольно. Не могу ж  я  ради
бабочек немытым ходить?
     Снова в ее глазах он уловил насмешку.  И  подумал,  что  глупо  будет
выглядеть, ежели начнет стирать онучи  среди  волшебного  сада.  С  другой
стороны, его самого достала эта вонь. И пусть волшебные птицы чирикают  во
все горло, он сперва постирает, а потом послушает. Пусть кому-то покажется
неуважительным, но с грязными ногами самому свет  не  мил.  А  с  чистыми,
ежели поглядеть, то жить можно.
     -- И что же,-- сказал он внезапно,-- царь здесь?
     Хозяйка посмотрела удивленно и настороженно:
     -- Почему так решил?
     -- Чутье,-- ответил он.
     -- Только чутье?
     -- Увы. Я ведь простой, даже очень простой. Был у меня  друг,  только
уму доверял. Уму и знаниям. Чутье презирал, ибо проверить его не мог. А  я
неграмотный, мне и чутья хватает.
     Она все еще пристально смотрела ему в глаза. Поколебавшись, сказала:
     -- Ты странный человек... Но твое чутье не подвело. Царь здесь.
     -- Что ты с ним делаешь?
     Ее брови взлетели:
     --  Ничего.  А  что  я  должна?  Ремни  с  его  спины  резать,  ногти
выдергивать?
     -- Да нет,-- замялся Мрак,-- но как-то должна же его  пользовать.  Он
мужик еще в силе, а ты здесь одна да еще бабочки вон крыльями машут... Это
даже у бабочек бывает, не только у людев! А тут у тебя вроде лето, жарко.
     Хозяйка сорвала с дерева странный плод, похожий на диковинную  грушу,
протянула Мраку. Тот опасливо покачал головой:
     -- Да съесть я все смолочу, да потом что? Не превратится в  каменюку,
когда наверх вылезу?
     Сказал, зыркнул в ее  лицо.  Проверял,  как  отнесется  к  тому,  что
собирается покинуть ее царство. Вдруг и его оставит здесь как царя и  этих
бабочек?
     --  В  каменюку?  --  повторила  она.--  Нет,  это  не   в   каменюку
превратится. Ты что-то недопонял, Мрак. Похоже, решил, что поймала царя  и
держу его для собственного употребления?
     -- Ну... я сказал... не совсем так...
     -- Эх ты, дикарь лохматый. Я бы лучше тебя оставила. Если бы  удалось
заманить. Ничего ты не понимаешь... Я -- Хозяйка Медной Горы. У меня  есть
старшая сестра по имени Дана. Знаешь ее? Так  вот,  этот  царь,  чтобы  ты
знал, мой родной племянник. Еще  маленьким  здесь  бывал,  по  моему  саду
бегал. Здесь был счастлив! Может быть, только здесь и был счастлив.
     Впервые в ее нечеловечески прекрасном лице  проступила  грусть,  даже
печаль. Мрак осторожно кивнул, не сводя с нее глаз:
     -- Прости, что так о тебе подумал.
     -- Да ладно уж...
     -- Все равно прости. Я не должен был сразу худшее. Но тогда, если  ты
сказала верно, дело еще хуже! Я думал, царя держат взаперти. Мне только  и
оставалось, что найти эту Медную Гору, разнести  вдрызг,  перебить  медных
драконов, освободить царя и отвезти домой, где все от радости будут меня в
задницу целовать. Ну, не все, конечно, это я загнул, Рогдай  не  поцелует,
но все же мне все казалось проще.  А  если  здесь  спасается  от  страстей
житейских, то мне надо его брать уговорами, а с этим у меня слабо. У  меня
только этот довод, но он может не помочь.
     Он сжал  пальцы  в  кулак,  подул  на  побелевшие  костяшки.  Хозяйка
смотрела с грустной насмешкой. Тарха бы сюда, подумал Мрак  тоскливо.  Тот
бы дудой откуда хошь выманил. Или -- Олега. У того язык подвешен как надо,
у мертвого выпросит, кого хошь уболтает.
     -- Ничем не могу помочь,-- сказала Хозяйка. Ее голос  похолодел.--  Я
дам тебе поговорить с царем. Сумеешь уговорить -- выведу вас обоих наверх.
Не сумеешь -- сам останешься. Согласен?
     Мрака осыпало морозом. Уговоры -- это не топором махать. На этом поле
его побьет любая базарная баба.
     Он  обвел  тоскливым  взором  блистающий  мир.  Затылком   чувствовал
внимательный взгляд Хозяйки, в котором была смертельная угроза.
     -- Согласен,-- ответил он.-- Хотя чую, не только белого снега  больше
не узрю. Но и белого света.
     Между камней блеснуло, искорка разгорелась в огонек. Тот  превратился
в пылающий факел, разросся, и Мрак изумленно рассмотрел в пламени  девичью
фигурку! Затем огонь вокруг нее исчез, а она, вся сотканная из движущегося
пламени, озорно смотрела в его изумленное лицо:
     -- Исполать тебе, дядя!
     -- И ты будь здорова,-- проговорил  он  с  трудом,--  малышка...  Ишь
какая горячая. Огняшка-козяшка?
     --  Огневушка-поскакушка,--  поправила  она  с  неудовольствием.   Не
выдержала, засмеялась.-- Он еще и надсмехается!
     Взор Хозяйки был задумчив:
     -- Он из крепкой породы. Мрак, она проведет тебя к Додону. Теперь все
в твоих руках.

     Глава 24

     Перед ним открылся берег сказочного озера.  Мрак  ощутил  как  заныла
душа, а пальцы задрожали от  жадности  ко  всему  прикоснуться,  пощупать.
Лазурные воды немыслимой чистоты набегают  на  белый  радостно  сверкающий
песок. На той стороне высится лес невиданных деревьев. Над  водой  порхают
бабочки размером с  голубей,  только  словно  бы  сотканные  из  тончайшей
паутины, проносятся, трепеща радужными крыльями, стремительные стрекозы --
крупные, полупрозрачные, разбрасывающие  солнечных  зайчиков...  Он  видел
сквозь воду дно, на глубине носились раскрашенные во все цвета рыбки.
     Додон возлежал у самой воды. Взор его был рассеян,  на  мягкой  траве
перед ним блестело золотое блюдо. Диковинные ягоды, каждая с кулак, лежали
на траве в беспорядке. Из воды высовывались потешные  морды  рыб,  шлепали
толстыми  губами.  Додон  щелчком  отправлял   им   ягодку,   разбрызгивая
прозрачный сок,  рыбы  мощно  взметывались  в  воздух,  хватали  на  лету,
сталкивались мокрыми пузами, а когда шлепались в воду, взлетали сверкающие
как мелкие алмазы брызги.
     Мрак приблизился с опаской. Постоял, зашел сбоку, но царь заметить не
изволил. Мрак зябко повел плечами. Царь, у горла которого  он  держал  нож
совсем недавно, лишь  повел  по  нему  мутным  взором  и  снова  рассеянно
наблюдает за рыбками и стрекозами?
     -- Желаю здравствовать,-- сказал он опасливо.  Потоптался  на  месте,
шагнул ближе. Не получив ответа, сел на траву  в  трех  шагах  так,  чтобы
можно было сразу вскочить.-- Как рыбка?
     Додон досадливо повел бровью.  Похоже,  даже  это  движение  утомило.
Поморщился, на бледном лике отразилось неудовольствие.
     -- Тебе нравятся? -- буркнул он.
     -- Да,-- поспешно согласился Мрак,-- я ем все.
     Опять царь почему-то покривил лик, отвернулся к озеру  со  сказочными
рыбками. Мрак придвигаться не стал, только сказал громче:
     -- Я оттуда... сверху. Ты хоть помнишь меня?
     -- Нет,-- буркнул Додон,-- да и зачем? Здесь другой мир.  Только  как
ты сюда  попал?  Впрочем,  все  равно...  Здесь  забываешь  ту  грязь,  ту
мерзость,  которой  живешь  всю  жизнь.   Здесь   вечный   покой,   вечная
безмятежность, вечное лето...
     -- И ни комаров, ни пыли,-- согласился Мрак.-- Эт  не  то,  когда  мы
тебя волочили из города.
     Додон взглянул на него искоса, в глазах промелькнула  слабая  искорка
узнавания, но на лице ничего не отразилось. Лишь сказал вяло:
     -- А... Ты тот вор, поединщик... Вы двое меня  вырвали  из  города...
Нет худа без добра. Так бы я сюда не попал.
     Сильно ободренный, царь не ярится, нечаянно даже в благодетели попал,
Мрак заговорил понимающе:
     -- Самые счастливые, понимаю, не цари... а  птахи  небесные,  что  по
дорогам ходят и кизяки клюют.  А  также  бродяги  им  подобные,  юродивые,
нищие. У меня не царство, всего двое растяп  и  неумех  было,  так  и  то,
знаешь, как натрясся? Это перед ними казался  дубом  несокрушимым,  скалой
замшелой, всегда уверенным, всегда прущим напролом! А на самом  деле  душа
тряслась как овечий хвост!.. Ни сна, ни покоя не  знал.  И  только  потом,
когда вывел их в люди, одного -- в маги, другого в... гм... только тогда и
смог вздохнуть свободно. Как зайчик скакал!
     Царь смотрел исподлобья, но на  лице  проступал  интерес.  Не  глядя,
ухватил с блюда сочный плод, надкусил, брызнув  соком,  отбросил,  скривив
рожу.
     -- Это ты-то как зайчик?
     -- Еще веселее,-- подтвердил Мрак.-- Так я двоих ссадил с  плечей,  а
на твоем горбу вон целое царство! И все сидят, ножки свесив.  Мол,  у  нас
есть царь, пущай за все и ответствует. У нас же никто никогда ни в чем  не
виноват, все друг на друга пальцами тычут. А все вместе  --  на  царя.  Он
виноват, что они на своих же соплях скользаются.
     Царь хмыкнул, взял другую ягоду, начал  есть.  Тут  же  на  ее  месте
возникла другая, незримые слуги Хозяйки работали на совесть.
     -- Даже землепашец,-- рассуждал Мрак,-- хоть в тыщи раз  свободнее  и
счастливее царя, но и он помнит, что надо кормить  семью,  одеть  и  обуть
детей, помочь престарелым родителям, вовремя вспахать, засеять и  собрать,
а потом еще и распределить зерно  на  всю  зиму,  чтоб  до  нового  урожая
хватило... А ежели бросить все к такой матери, да уйти куда  глаза  глядят
без забот и тревог!  Навстречу