было снега, только три острые скалы, зато,  если
присмотреться, глаза Мрака различали трещины и впадины. И она была  по  ту
сторону ущелья, что главное.

     Он бежал и карабкался, досадуя, что Медея хоть и намекнула, что  надо
идти в горы да еще на ту сторону ущелья, но не сказала, что гор  здесь  до
бесовой матери.
     Какая жалость, подумал он со  злостью,  что  хоть  и  сидел  рядом  с
сильнейшим из чародеев, но чар не набрался. Разве что застольных. А то бы,
скажем, превратился  в  волка,  пробежал  бы  верст  десять,  снова  бы  в
человека, а дальше на своих двоих... И все, что на нем, тоже  превращалось
бы, к примеру, в грязь на шерсти или добавочную шерсть... Так нет  же,  не
научился! А побежишь волком, останешься без штанов.
     Он грянулся оземь, превратился в волка. Рыча  от  бессильной  злости,
неумело сложил на портки пояс и оружие, браслеты, кое-как завязал в  узел,
до чего же лапы неумелее рук, взял в  пасть  и  понесся  легкими  волчьими
прыжками. Если кто и увидит волка с узлом в пасти, ну подумает, что  зверь
украл ребенка, как случается нередко.  Эка  невидаль.  На  бегу  мелькнула
мысль, что проще бы сперва вязать узел, а потом задом о землю. Но  хорошая
мысля приходит опосля, кто-то умен сразу, а вот он -- потом...
     Лишь к полудню  начал  уставать,  голод  заставил  в  первую  очередь
вычленять запахи дичи. Наткнувшись на ручеек, он запрятал  узел  в  кусты,
сбегал в чащу, почти сразу наткнулся на гнездо с яйцами. Птаха так орала и
напрыгивала, пока пил яйца, что изловчился и достал в прыжке. Тонкие кости
захрустели в пасти, кровь была теплой и соленой, но сил прибавилось сразу,
а усталость отступила.
     Для овладения волшбой требуется тишина, уединение, уход от  галдящего
суетного мира. Потому люди, желающие овладеть чародейством, уходят в горы,
селятся  в  дальних  пещерах,  ищут  редкие  травы,   волшебные   камешки,
усиливающие мощь.
     Иные -- находят. Кто-то возвращается в  город,  вызывая  удивление  и
страх возросшей мощью: пора получать выгоду от потраченных усилий,  другие
ищут  дальше.  Самые  удачливые  бывали  в  глубинах  гор  у  таинственных
рудокопов, что не выносят света дня, выходят только по ночам. Они называют
себя Первым Народом, но горцы считают, что те просто одичавшие  старатели.
Так вознамерились отыскать сокровища, что положили на  это  все  жизнь.  А
отыскав, не могут остановиться, ищут и  находят  новые,  прячут,  любуются
втайне от людей. Эти, Первые, тоже  знают  чародейство,  но  только  свое,
горное. Они могут ходить сквозь скалы, видят вглубь  земли  на  сажень,  а
сокровища чуят за три.
     С кем повезет встретиться? Лучше бы ни с кем, кто  спутался  с  иными
силами, кроме крепости рук.

     Глава 21

     Здесь же, в чаще, он уловил еще один знакомый запах.  Совсем  недавно
здесь прошли люди. Четверо. Он побежал по следу, вскоре  ноздри  защекотал
запах дыма.
     Мрак уже осторожнее обогнул заросли, выглянул из-под  веток.  В  трех
полетах стрелы вовсю полыхал костер, а вокруг огня сидели шестеро.  Все  в
лохмотьях, загорелые, у двоих на поясах широкие  ножи,  трое  с  топорами,
лишь один отложил в сторону короткий меч,  насаживал  на  вертел  молодого
кабанчика. Связка хвороста лежала под рукой.
     Мрак  попятился,  выронил  из  пасти  узел.  Через  пару  минут,  уже
человеком в одежде и с жабой на плече, тем же  неслышным  шагом  вышел  из
чащи на поляну.
     -- Мир вам!
     Мужчины подскочили, хватаясь за оружие. Кабанчик выскользнул из рук в
огонь, а человек тоже подхватил меч. Мрак сделал еще шаг, развел руки:
     -- Я с миром. И я один.  Если  бы  хотел  повредить,  то  перебил  бы
стрелами. Вы чересчур беспечны, не поставив охрану.
     Они расступились, окружая его  полукольцом.  Лица  их  были  угрюмые,
разозленные.
     Мрак подошел к костру, длинной палкой  выкатил  кабанчика.  Не  спеша
водрузил концы вертела на рогатины, в то время как разбойники настороженно
рассаживались. Один исчез, слышно было как громко ломился  через  заросли,
проверял, пришел ли незнакомец в одиночку.
     Мрак сидел спокойно, скалил зубы:
     -- Беспечный вы народ... Вы, наверное, из отряда Гонты?
     Разбойники  пялились  на  жабу.  Та   прижалась   к   плечу,   угрюмо
рассматривала  их  выпуклыми  глазами.   Один   из   разбойников   спросил
настороженно:
     -- Откуда знаешь о Гонте?
     -- О нем по всей стране в лапти звонят.
     -- Нет, что он здесь.
     -- Девки подсказали.
     -- Девки? Какие девки?
     Мрак небрежно отмахнулся:
     -- Поляницы.
     Разбойники оживились. Мрак ощутил на себе пять пар глаз:
     -- Так ты был у них?
     -- И они ничего с тобой не сделали? Ничего не оторвали?
     -- А Медея что сказала о Гонте?
     -- Говорят, она обещала с него  содрать  шкуру  с  живого!  И  набить
соломой, чтобы для девок мишень поставить...
     Мрак ел, посмеивался, слушал, наконец бросил предостерегающе:
     -- Разве можно так о своем вожаке? Он стоит во-о-он за  тем  деревом,
слушает.
     Разбойники умолкли, смотрели то на  Мрака,  то  на  одинокое  дерево.
Из-за толстого ствола вышел человек в зеленой одежде, погрозил кулаком:
     -- Зачем предупредил? Я хотел послушать еще...
     Глаза его угрожающе  пробежали  по  притихшим  разбойникам.  Раскинул
руки, а Мрак удивленно вытаращил глаза:
     -- Зализняк!
     Его сотоварищ выглядел еще массивнее, чем  раньше.  Руки  свисали  до
колен толстые, перевитые жилами. У него блестело по три кольца  на  каждой
руке, чтобы спасти пальцы от удара тетивой, перстень на большом пальце  --
примета воинов, а в левом ухе блистала серьга. Серьга  означает,  как  уже
знал Мрак, что это единственный ребенок в семье. Таких особо  оберегают  в
бою, как единственных продолжателей рода. Впрочем, Зализняк выглядел  так,
что сам мог охранить и защитить любого.
     -- Гонта,-- поправил вожак разбойников. Он  засмеялся.--  Если  бы  я
тогда признался, что куявским воронам удалось поймать самого Гонту, там бы
три дня на головах ходили!
     -- Зализ... тьфу, Гонта,-- повторил Мрак пораженно,-- но  как  же  ты
попался, что тебя даже не узнали? Хотя, понятно, лазутничал, царскую казну
высматривал...
     Разбойники с облегчением смотрели как они похлопывают друг  друга  по
плечам, спинам. Мрак заодно пощупал  исполинский  лук  за  плечами  Гонты,
удивился:
     -- Как ты из него стреляешь?
     -- А что? -- ухмыльнулся Гонта.
     -- Да его и трем лучникам не натянуть!
     --  Четырем,--  сказал  Гонта  беспечно.--  Ты  уже   пристроился   к
поросенку? Ого, уже и отожрал половину? Знал бы, оставил  бы  тебя  там  в
бойцовской яме. Ты нас разоришь.
     Еще раз обняв, усадил у костра.  Когда  опустился  рядом,  разбойники
снова заговорили, довольные, что гроза миновала. Гонта снял лук и  бережно
уложил рядом. Мрак уважительно посматривал на грозное оружие.  Такого  еще
не  видывал.  Составной,  собранный  из  десятка  слоев  клена   и   вяза,
пропитанный тугим клеем, он выглядел способным пробить  стрелой  городские
ворота. А то и городскую стену.
     --  Как-нибудь  покажешь?  --  спросил  он.--  Или  для   бахвальства
таскаешь?
     -- Как Голик меч? -- засмеялся Гонта.  Он  не  обиделся.  Хлопнул  по
плечу, голос стал мечтательным.-- Чую, еще увидишь...
     Когда от кабанчика остались мелкие  косточки,  Гонта  вывел  на  едва
заметную тропку:
     -- Выйдешь к горной веси. Эти люди никогда не  спускаются  в  долину.
Понимаю, руды копают, золото гребут лопатами, но откуда хлеб берут?
     Воздух здесь был чище и реже, чем  в  долине,  намного  холоднее.  До
обеда он карабкался по кручам, справа и слева окружали  горы,  огромные  и
величественные как застывшие великаны, облака пугливо  проскальзывали  над
самой головой, небо блистало синевой. Зелень осталась далеко внизу,  здесь
были только голые камни. Даже мох перестал следить за ним  из-под  тяжелых
глыб.
     Некоторое время с ним наравне парил горный орел, затем  Мрак  оставил
его внизу. Но при виде орла вспомнил о жабе, вытащил из  мешка,  накормил.
Она ела вяло, тупо смотрела на него выпуклыми глазами. Лапа быстро зажила,
жаба опиралась на все четыре. Мрак дал ей малость  поскакать  меж  камней,
затем снова сунул в мешок. Мелькнула мысль, не рехнулся ли? Зачем тащит  с
собой это маленькое безобразное чудище?
     -- А потому,-- сказал он вслух, благо никто не услышит,-- что  другие
тебя не любят, жабуня. А у бога нет безобразных детей.
     Он усмехнулся, подумав, что тем самым выгораживает и себя.  Если  он,
дескать, отнесется к безобразной жабе,  как  другие  относятся  к  игривым
пушистым белочкам, то и к нему, может быть, отнесутся как к человеку. А то
на Таргитая все девки вешались, парни в друзья набивались,  даже  к  Олегу
неровно дышала то одна, то другая, мужчины спрашивали совета,  то  с  ним,
Мраком, все иначе. Мужчины сразу оценивающе смотрят на  его  плечи,  рост,
широкую грудь, искоса поглядывают в глаза, затем мрачнеют и отводят взоры.
Женщины смотрят как на могучего заступника, с которым ничто  на  свете  не
страшно. Но так же и мужчины, и  женщины  могли  бы  смотреть  и  на  жабу
размером с быка!
     За эти два дня, когда расстался с Медеей, только горные козлы прыгали
со скалы на скалу, сами похожие на огромные валуны, ящерицы шныряли  между
камнями, да вездесущие  муравьи  таскали  добычу  и  отвоевывали  земли  у
соседей.
     Дорожка петляла между скал, иной раз ныряла в такие  щели,  что  Мрак
напоминал себе, какой он предусмотрительный, прямо вещий, что отказался от
коня.  Наконец  тропа  круто  пошла  вниз.  Мрак  разглядел  серые  крыши,
заторопился, ибо солнце уже  угрожающе  быстро  сползало  по  раскаленному
небосводу к темному виднокраю.
     Когда он ступил на околицу, черные тени  слились,  побежали  впереди.
Вдогонку на темно-синем небе высыпали мелкие колкие звезды.
     Мрак с облегчением перевел дух. Впереди  уже  заприметил  двери,  над
которыми горел факел. Там же гремели удалые песни. Не шибко  ровно,  но  в
охотку. Боги мудро придумали, что корчма есть даже в самой мелкой веси.
     Он переступил  порог,  с  удовольствием  окунувшись  в  знакомый  мир
запахов жареного мяса, вина,  пива,  горящих  березовых  поленьев.  Корчма
всего на четыре стола, да и  те  заполнены  наполовину,  селяне  веселятся
после трудового дня степенно, размеренно, каждую каплю  вина  смакуют,  по
домам не торопятся.
     Мрак  наметанным  взором  вычленил  войта  или  старосту,  они  везде
отличаются чем-то неуловимым, подсел  на  лавку  напротив.  Войт  неспешно
потягивал пиво, на пышных усах повисли клочья пены.
     -- Доброго здоровья,-- поприветствовал  Мрак.--  Я  иду  мимо,  здесь
только промочу горло. Скажи, добрый человек, кто бы  мог  подсказать  мне,
где можно отыскать пропавшего царя Додона? Внизу мало кто что понимает,  а
здесь в горах, говорят, все как один вещие колдуны да провидцы.
     Войт неспешно отставил кружку, довольно  крякнул.  Мрак  ожидал,  что
теперь-то войт ответит, но тот придвинул другой ковш, с наслаждением  сдул
пену и лишь тогда, словно только сейчас заметил терпеливого чужака, сказал
с ленивой задумчивостью:
     -- Только Хозяйка Медной Горы знает все в этих краях.
     -- Хозяйка... А кто она?
     -- Богиня,-- ответил войт еще неспешнее.-- Еще из тех  времен,  когда
горы были молодыми. Она ходит сквозь камень, она знает все.
     Мрак поскреб в затылке:
     -- Богиня... Гм, мне бы что-нибудь попроще. А где  она?  И  на  какой
козе к ней подъехать?
     Войт щелкнул пальцами, отрок заменил пустые  ковши  полными.  Войт  с
прежним удовольствием сдул пену:
     -- Как подъехать? Это мог бы подсказать разве что Дед.
     -- Чей дед? -- спросил Мрак.
     -- Не дед, а Дед,-- поправил войт  уважительно.  Мраку  почудилось  в
голосе главы общины кроме почтения  еще  и  нотки  страха.--  Он  живет  в
горах... К нам спускается раз в неделю.
     -- И что в нем необычного? -- спросил Мрак настороженно.
     -- Необычного?
     -- Не виляй хвостом, я же вижу. Вы его в чем-то боитесь?
     Войт покачал головой:
     -- Не то, чтобы боялись... Но прошлой весной помер последний  старик,
который помнил его отроком. А другие представились намного раньше. Наш  же
Дед только называется дедом... хотя, по правде, уже треть села ходит в его
внуках... но он все еще мужик в полной силе. Он словно  бы  остановился  в
зрелых летах, так и пребывает. Таким я его застал, когда народился,  таким
он  приходил  дня  три  тому.  Матерый  волчище!   Седина   только   виски
посеребрила, но я ее помню с детства.
     -- Колдун? -- предположил Мрак.
     Войт в сомнении покачал головой:
     -- Вряд ли. На той неделе захворал его внук... один из внуков, так он
помочь не мог, как не старался. Слезы лил, травы  готовил,  но  помочь  не
смог. Да и вообще... Колдун в соседней веси хоть тучу отогнать к  соседям,
хоть порчу или сглаз снять, хоть рыбу подманить  на  рыбалке,  а  наш  Дед
только своей статью дивен!
     -- Но он что-то подсказать точно может? -- спросил Мрак настойчиво.
     -- Если он не может, тогда кто?

     Жаба  сидела  смирно,  сытая  и  сонная,  держалась  крепко,  и  Мрак
поднимался в горы легко.  Воздух  был  чист  как  взгляд  Светланы,  свеж,
далекие вершины горы блистали синевой недоступные,  как  Светлана.  Солнце
лучилось, напрасно подражая ее сияющей улыбке,  и  Мрак  спешил,  чувствуя
боль в мышцах, не давал им пощады.
     Любой бы прошел мимо каменной стены, но не человек с волчьим нюхом.
     Мрак остановился, подозрительно всматриваясь в потрескавшуюся  стену.
Затем ощупал, запустил пальцы в едва заметную щель, с натугой  потащил  на
себя глыбу.
     Открылся лаз, пахнуло спертым воздухом. Как жить  можно,  подумал  он
раздраженно. Задохнуться пара пустяков. Или в самом деле колдун?
     Протиснулся, сзади пробивался слабый  свет,  прополз  по  извилистому
ходу. Когда совсем  померкло,  очутился  в  небольшой  пещере,  не  больше
темного чулана.  Свод  был  низок,  стоять  приходилось  на  полусогнутых.
Спертый воздух заметно разбавился струей снаружи.
     Чувствуя себя обманутым, Мрак потоптался на месте,  осматривался.  Ни
стены, ни пол не говорят о том, что здесь кто-то живет. Тем более, десятки
лет.
     Спина заболела, он превратился в волка.  Жаба  протестующе  квакнула,
хотя шлепнулась не на пол, на волчью душегрейку. Теперь он видел лучше,  а
в запахах обозрел пещеру по-настоящему. Человек здесь бывал, но  последний
раз это было несколько дней тому. Запах почти  вывертился,  а  обглоданные
кости в углу пещеры остались, похоже, со  времен  великой  битвы  богов  с
велетами.
     Он уже повернулся уходить, когда в  углу  пещеры  внезапно  сгустился
воздух. Заблистали искры. Мрак отшатнулся,  ибо  из  искр  и  жара  шагнул
человек. Матерый, крепкий в кости, одетый просто, неоружный.
     Если Мрак был удивлен, то человек вовсе отпрянул. Голос  сорвался  на
визг:
     -- Боги! Волк!
     Мрак поспешно ударился оземь, поднялся в человечьем облике. Не  спеша
натянул портки, набросил на плечи душегрейку. Жаба  подпрыгивала,  наконец
зацепилась за колено и поспешно полезла на свое нагретое место.
     Человек смотрел выпученными глазами:
     -- Ты кто?.. Откуда?.. Изыди!
     Но в голосе не было ни  мощи,  ни  уверенности.  Похоже,  он  не  был
колдуном, который умеет что-то еще  кроме  умения  внезапно  появляться  в
своей пещере.
     -- Тебе поклон от твоих внуков,-- сообщил Мрак.
     -- Внуков?
     -- Да. Разве ты не родня тем, кто внизу?
     Человек все  еще  в  испуге  и  настороженности  рассматривал  Мрака.
Незнакомец, так внезапно вторгшийся в его пещеру, на полголовы выше,  шире
в плечах  и  массивнее.  А  страшная  палица  за  плечами  уверенности  не
прибавляет.
     -- Это моя родня,-- ответил  он  сдавленным  голосом.--  Но  кто  ты?
Откуда ты смог...
     -- Просто смог,-- ответил Мрак.-- У меня к тебе дело, долгоживущий.
     Даже в полутьме заметил как вздрогнул колдун по имени Дед. Тот  повел
дланями в воздухе, но Мрак сказал ровно:
     -- Я с миром. Но не вздумай применять  ко  мне  колдовские  штуки.  Я
сломаю тебе хребет раньше, чем допоешь заклинание.
     Колдун опустил плечи, в его фигуре была обреченность. Мрак предложил:
     -- Пойдем на солнышко. Тебе все одно сегодня спускаться в  долину.  А
мне идти дальше. И выше.
     Снаружи воздух был свеж, горы блистали чистотой. Мрак  вздохнул  всей
грудью, спросил:
     -- Теперь придется менять нору?
     Колдун обреченно опустил голову:
     -- Сам знаешь... Сегодня ты нашел, завтра другой  отыщет.  А  я,  сам
понимаешь, должен держать место в тайне.
     -- Не понимаю,-- признался Мрак.
     -- Ну.. ты сам колдун, иначе бы в волка... Да и эта странная  жаба...
Такие у нас не водятся. Тебе, как настоящему колдуну, могу признаться,  но
вряд ли поверишь.
     -- Попробуй,-- поощрил Мрак.
     Он сел на валун, и  колдун,  покряхтев,  нехотя  опустился  на  глыбу
напротив. Вид у него был несчастный. Незнакомец выглядит грозным, а зубы у
него совсем волчьи.
     -- Я, как и многие, ушел в горы за сокровищами.  Любыми.  Золото  ли,
камни, потерянные клады... Знаний я не искал, но как бывает,  именно  я  и
наткнулся. В одной пещере отыскал свиток со старинным  заклятием.  В  селе
помогли прочесть. Потом в горах я повторил его вслух трижды... В глазах на
миг потемнело, а потом  все  снова  осталось  как  ни  в  чем  не  бывало.
Разочарованный, я собрал хвороста, спустился к себе в долину... Подходя  к
дому, увидел как навстречу бегут  зареванные  дети.  Удивился,  ничего  не
понял. С чего им прыгать, верещать так, будто год не  видели?  А  потом  и
жена всполошилась, выбежала навстречу вся белая... Да и сельчане  смотрели
как-то странно.
     Мрак слушал заинтересованно. Колдун вздохнул, закончил:
     -- Оказалось, что меня не было неделю. Но  я-то  хорошо  помнил,  что
всего лишь утром ушел в горы! Для меня  это  был  один  день...  И  тут  я
догадался. Чуть было не разболтал всем,  но  как-то  сдержался.  Пробыл  с
неделю, ушел под каким-то предлогом на прежнее место. Уходя,  предупредил,
что могу задержаться на пару дней, а то и больше. Снова повторил заклятие,
уже на память, ибо свиток вспыхнул и рассыпался в пепел после  первого  же
раза... Ну, опять потемнело, опять я спустился в село. Снова слезы,  крик,
упреки. Так я и понял, что могу жить, скажем, всего один день в неделю...
     Мрак удивился:
     -- А зачем тебе это надо?
     Колдун посмотрел заискивающе:
     -- Интересно, понимаешь? Я старею в  семь  раз  медленнее  других.  Я
видел как выросли мои дети, как возмужали внуки... Сейчас подумываю как бы
подправить заклятие, чтобы жил не один день  в  неделю,  а...  ну,  в  две
недели! А то и в месяц. Я смогу увидеть и праправнуков, а деревца, которые
сажаю сегодня, на моих глазах вырастут огромным садом. Хотя проживу тот же
срок, что мне отмерен, но увижу больше. В нашей жизни один  день  как  две
капли воды похож на другой! Ни-че-го не происходит. А так у меня даже зима
не тянется, а летит, весна  за  две  недели...  моих  две  недели,  яблоки
вырастают за ночь и поспевают за другую...
     Мрак равнодушно качнул головой:
     -- В этом что-то есть. Но у меня свои заботы.  Скажи,  как  пройти  к
Хозяйке Медной Горы?
     Колдун дернулся:
     -- Откуда я знаю? Сижу, никого не трогаю. Пойми, мне ни до кого  дела
нет!
     -- Верю,-- ответил Мрак.-- Но ты, при твоей-то долгой жизни, да  чтоб
ни разу не заприметил, где она появляется?
     Колдун протянул уныло:
     -- Ты ничего не понял.. У меня не  долгая  жизнь!  Только  быстрая...
Понимаешь, быстрая!
     -- Ну-ну,-- поощрил Мрак.
     Колдун взглянул на него искоса:
     -- Но, если честно, я в самом деле знаю, где она появляется.
     -- Ну-ну,-- повторил Мрак.
     -- Иди по той тропке. Выйдешь в горную  весь  Кобчика.  Там