ны прижались к стенам, вмазываясь в  щели  между  камнями.  Факелы
дрожали. В пещере стало ярко от адского огня и  раскаленного,  как  слиток
железа, демона. Морш отступил на шаг, голос его дрожал:
     -- Я вызывал, я... Только, хоть  и  смертный,  но  я  хозяин.  А  ты,
несмотря на мощь и бессмертие, мой слуга. Сейчас я повелеваю!
     Демон с бешеным ревом прыгнул на маленькое существо. Невидимая  стена
глухо звякнула, но выстояла. Демон  в  ярости,  роняя  из  страшной  пасти
огненные капли, бился в незримую стену, стучал кулаками, локтями.
     -- Головой, -- посоветовал Морш. Голос его  обрел  уверенность,  а  у
воинов, глядевших то на демона, то на мага,  перестали  трястись  руки,  а
факелы, казалось, загорелись ярче.
     -- Ты в моей власти,  --  заявил  Морш  как  можно  тверже.  --  Могу
оставить тебя здесь навечно.
     -- В этом аду? -- взвыл демон. -- Какое поручение, тварь?
     Морш оглянулся на воеводу и притихших воинов,  напомнил  охрипшим  от
волнения голосом:
     -- Хозяин.
     Демон бросился на стену всем  громадным  телом,  в  ярости  распахнул
красную пасть, блеснули белые зубы -- огромные, как швыряльные ножи. Жутко
лязгнуло. Воины замерли, но вместо оглушающего рева услышали смиренное:
     -- Хозяин...
     -- Слушай, раб. Где-то прячется скиф по имени Олег. Ты  должен  найти
его и схватить.
     -- Где искать? В каком царстве?
     -- Где-то рядом. В этих пещерах Черной горы, в  норах!  Мы  нашли  бы
сами, но нет времени заглядывать под каждый камешек. Он нужен  немедленно.
Найди его и забирай с собой. На этом твоя служба закончится.
     Олег сунул дротик за пояс, неслышно переполз  через  край,  повис  на
руках. Он смотрел  только  на  огромное  чудовище,  затем  отпустил  руки,
спрыгнул с высоты двух саженей. Левая нога подвернулась,  колено  распухло
от удара Турана. Олег неловко упал на бок.  Морш  уже  водил  ладонями  по
воздуху, шептал, воины следили за ним остановившимися глазами.
     Олег торопливо вскочил, боясь опоздать, бросился,  сильно  хромая,  к
магическому кругу, на ходу выдернул из-за пояса дротик.
     Двух воинов, стоящих на пути, сбил с ног. Мечи со звоном запрыгали по
камням. Воевода обернулся,  в  глазах  вспыхнул  страх,  в  руке  блеснула
обнаженная сабля.
     -- А-а... решил погибнуть в бою?
     Он заслонил собой мага,  растопырил  руки,  чуть  наклонился  вперед,
изготовился к столкновению с сильно хромающим, избитым в кровь  человеком,
в руке которого был лишь дротик. Воины встали плечом  к  плечу,  выставили
длинные копья. Еще трое отодвинулись, подняли над головами  поблескивающие
красными искрами сабли.
     Олег с разбега метнул дротик. Воевода заорал диким голосом:
     -- Он метит в мага! Спасайте мага!
     Воин  толкнул  Морша,  он  упал,  дротик  пролетел  мимо.  Морш   зло
рассмеялся, но увидел лицо пещерника -- тот остановился, и в  глазах  мага
вспыхнул дикий страх.
     Дротик упал на каменный  пол,  подпрыгнул,  ударился  дважды,  замер,
коснувшись наконечником магического круга. Сильно хлопнуло,  будто  лопнул
надутый бычий пузырь, огненное кольцо исчезло. Дым освобожденно  вывалился
в пещеру, демон страшно взревел. Огромные  лапы  вытянулись,  не  встретил
несокрушимой стены. Он ухватил оцепеневшего в ужасе мага:
     -- Ну, червь?.. Кто теперь хозяин?
     Загрохотало, демон провалился в горящую землю.  Палящий  жар  донесся
даже до спрятавшихся русичей, а воины пятились, закрываясь руками, забытые
факелы хрустели под ногами.
     Олег выхватил у опешившего воеводы саблю, ударил рукоятью  в  голову,
услышал хруст. Отшвырнул саблю, побежал,  ковыляя  еще  сильнее,  обратно.
Двое воинов, которых сшиб в самом начале, выставили мечи. На их лицах были
стыд и  угрюмая  решимость,  ждали  залитого  кровью  варвара  с  холодной
уверенностью в глазах.
     Олег крикнул хрипло:
     -- Демон вернулся!.. За вами!
     Оба упали, как подкошенные, закрыли головы руками. Олег,  как  демон,
пробежал по их спинам, колено левой ноги совсем  распухло,  не  сгибалось.
Внизу хрустело: хребты воинов, его изувеченные суставы...
     Олег был на полпути к уступу, уже рассчитал, как  отпихнуться  правой
ногой, чтобы суметь допрыгнуть до края  уступа,  где  таятся  друзья,  как
вдруг стало тяжело дышать, грудь сдавило невидимыми клещами. Он еще бежал,
но уже как во сне -- все медленнее и медленнее, зависая в воздухе. Наконец
тело застыло, словно он, как мошка, попал в густой липкий сок.
     Слабо слышались далекие голоса, мелькали пестрые одежды, пахло  дымом
и гарью. Дважды перед его лицом возникало массивное  лицо  с  выступающими
надбровными дугами и низким  лбом.  У  человека  были  глубоко  посаженные
маленькие колючие глазки, короткий нос с вывернутыми красными  ноздрями  и
выпирающие далеко вперед огромные толстые губы, а нижняя челюсть  уродливо
скошена назад.
     Вдруг слух Олега разом очистился, словно выдернули заглушки. В пещере
разносились отрывистые команды, слышался топот ног, в неподвижном  воздухе
стоял мощный запах горелого. Олег попробовал  шевельнуться,  но  слушались
только  губы,  шея  повернулась  с  неимоверным  трудом.  В  углу   пещеры
переговаривались, сблизив головы, люди в одинаковых плащах. Один оглянулся
на Олега, быстро подошел. Над Олегом нависло  прежнее  массивное  лицо  --
Фагим, верховный маг и глава Семи Тайных Владык Мира!
     -- Мы давно не виделись, отступник, -- произнес Фагим.
     Голос у него был странный, хрипловато-шершавый.  У  Олега  всегда  от
него пробегала дрожь.  Олег  облизал  пересохшие  губы.  Фагим  улыбнулся,
выпяченные губы выгнулись, как раздувшиеся пиявки,  подали  знак  стражам.
Олега ухватили за плечи, бросили на  твердое,  шершавое,  распластали.  Он
почти не чувствовал рук и ног.  Догадался  --  приковывают  металлическими
скобами и цепями к ритуальному щиту из сандала, черного дерева и ясеня  --
дерева магов.
     Щит поставили стоймя. Руки и ноги плотно сдавливали широкие скобы  из
старой бронзы, так любимой магами старого поколения. Жрецы  с  надвинутыми
на глаза капюшонами теснились в углу  пещеры.  Губы  Фагима  раздвинулись,
обнажив желтые крупные, как у оленя, зубы:
     -- Прощай, мой самый древний враг.
     За  стеной  ударили  в  гонг,   Фагим   пристально   всматривался   в
обезображенное лицо Олега, в запавших глазах верховного Мага  было  что-то
от взгляда огромной древней ящерицы.
     -- Ты был самым сильным моим  врагом,  --  произнес  Фагим,  и  снова
мурашки пробежали по коже Олега.
     В пещеру входили старшие жрецы. Их плащи были черного цвета, на лицах
темнели ритуальные полоски краски, каббалистические  знаки.  Они  сели  на
скамейку с резной спинкой, и лишь затем жрецы низшего  ранга  --  в  серых
плащах -- заспешили к простой лавке. Среди них был  один  --  низкорослый,
тщедушный, его плащ был не серый, а желтый -- цвет ученичества.
     На главной скамье осталось место посредине, для Фагима, но  верховный
маг все еще стоял напротив прикованного врага,  разглядывая  его  в  упор.
Один из жрецов подбежал, ощупал бронзовые скобы. Фагим зловеще  улыбнулся,
вскинул руку:
     -- Строители нового царства!.. Мы отвечаем за светлое  будущее  всего
человечества, всех  стран  и  народов!  Мы  должны  быть  нещадными,  дабы
обеспечить  людям  счастье,  сокрушить  врага...  Иногда  наша   колесница
застревает на мелких камушках,  но...  Вот  один  из  этих  камушков!  Его
называют Олегом Богоборцем, ибо в давние времена ратоборствовал с  богами,
звали  Подвигающим  Горы.  Однажды  он  воздвиг  горный   хребет,   спасая
земледельцев Джамшида от натиска конной орды  Турана,  убитого  сегодня...
Этого волхва метили  в  преемники  Пуруши,  старого  главы  нашего  Совета
Тайных, но он предпочел уйти вовсе, стал отступником!..
     Фагим раскинул руки. Плотный воздух вокруг него расслоился, появились
плотные зеленоватые волны. Дым стал гуще, принес  с  собой  запахи  гнили.
Один из старших жрецов поднялся, сказал угрюмо:
     -- За отступничество изгоняют, но не приковывают к жертвенной  плите.
Он виноват в чем-то еще?
     -- Да, -- ответил Фагим, -- он пошел дорогой ведарства. Не один,  это
не преступление, но пытался увести за собой тех, кого ведем мы! Жаждет для
человечества другого будущего.
     Жрец спросил, обращаясь к Олегу:
     -- Скажи, обреченный, в чем твое отступление от  священных  принципов
Тайных?
     Фагим сказал быстро:
     -- Едва ли это важно...
     -- Ты его знаешь давно, -- ответил жрец упрямо, -- я не  знаю  вовсе.
Ответь, обреченный, почему вместо светлого пути избрал тупик?
     Олег всматривался в лицо жреца, но  широкий  капюшон  скрывал  глаза.
Олег ответил, с огpомным трудом пошевелив разбитыми губами, что распухли и
почти не двигались.
     -- Нельзя завести в тупик тех, кто  уже  в  тупике.  Это  я  стараюсь
выбраться... Ваш путь страшен, он противен сути человека.
     -- Чем он неверен? -- потребовал жрец.
     -- У любого мага, -- прохрипел Олег с усилием, --  даже  мага  высшей
касты, душа должна быть рабской! А это супротив того важного, что живет  в
нас. Ведуны стараются понять суть... Им нужно знать ответы на все их как и
почему. Пока они умеют мало, но все, что получают, это отныне их достояние
-- не богов! И достояние всех людей.  Скиф  придумал  стремена,  Анахарсис
изобрел гончарный круг, горящий трут и  двузубый  якорь,  глиняные  сосуды
научился делать Корив, искусство спаивания и соединения  меди  нашел  скиф
Лид...
     -- Если верить Аристотелю, -- прервал жрец. Он откинул капюшон.  Олег
увидел немолодое лицо, холодные глаза. -- А по Феофасту это сделал фригиец
Дела!
     -- Неважно кто! Главное, что едва ведуны придумали  колесо,  как  оно
покатилось по белу свету! Кто-то из  ведунов  сделал  топор,  а  ныне  нет
народа без топора... А что мы, маги? Мановением руки  воздвигаем  и  рушим
дворцы, но не понимаем, как это делается. И невозможно понять  --  в  этом
суть магии! Меня это унижает. Мы -- рабы своих заклятий! А вот  ведуны  не
гнут спины даже перед Родом. Все что сделали, сделали сами. У них есть то,
чего нет у магов, -- гордость! Чувство собственного достоинства.
     Старший жрец отступил на шаг, сел. Фагим развел руками, повернулся  к
сидящим на скамье:
     -- Видите? Посягает на устои. Мы, маги, не пытаемся проникнуть в суть
таинств -- они в руке бога. Мы лишь посредники между небом и землей. А  он
сам хочет стать Богом! И сделать им всех людей.
     В пещере повисла  мертвая  тишина.  Затем  жрец,  который  говорил  с
Олегом, медленно вытянул руку вперед, оттопырил палец и резко повернул его
вниз. Слева и справа из-под широких складок плащей появились  худые  руки.
Костлявые пальцы  один  за  другим  оттопыривались,  все  указывали  вниз.
Последний из жрецов заколебался, спросил, обращаясь к Фагиму:
     -- Ты глава Семи... Не надо ли посоветоваться с  остальными  Тайными?
Ведь это не простой враг, он сам был, как я слышал, одним из Семи... Мы не
вправе судить человека такой мощи.
     -- Я -- вправе! --  резко  сказал  Фагим.  Запавшие  глаза  полыхнули
красным огнем, словно в пустом черепе на багровые угли  дохнул  ветер.  --
Слишком много болтают, они-де -- молодое поколение. Я -- старый маг,  знаю
и вижу дальше. Он враг, который должен быть уничтожен немедленно.
     Жрец испуганно опустил голову, его  палец,  опущенный  вниз,  дрожал.
Фагим повернулся к Олегу, в глазах пламя разгоралось ярче:
     -- Жернова затормозили на тебе малость, но ненадолго...
     Воины, спеша и толкаясь, перетащили щит с прикованным Олегом  поближе
к огню. Фагим подошел к  алтарю,  взял  широкий  нож.  Пламя  заиграло  на
обсидиановом лезвии. Культ освятил каменные топоры и ножи как священные, а
Фагим пришел из тех времен,  когда  о  металле  не  слыхали.  Двое  жрецов
вынесли из темного прохода Игоря, раздели,  положили  голышом  в  каменную
чашу на черном алтаре. Олег напрягся в оковах, со страхом думая о Рюрике и
Умиле -- хватит ли у Рудого сил удержать их на месте?
     Игорь тут же сел в чаше, с любопытством вытаращил глазенки  на  лица,
скрытые капюшонами, костры, факелы, воинов.
     Из темноты выступила маленькая фигурка в желтом плаще, что  волочился
по грязному полу. Фагим резко протянул руку с каменным ножом:
     -- Дочь моя, это твое право -- вырезать сердце отступника!
     Из разреза в плаще выдвинулась тоненькая голая  рука  --  Олег  сразу
узнал ее -- взяла нож. Другая рука сбросила  капюшон.  На  Олега  смотрели
глаза Гульчи. Брови были вскинуты так  высоко,  удивленно,  что  придавали
лицу беззащитное выражение. Нежное лицо с чистой белой кожей без кровинки,
губы плотно сжаты. Пальцы сомкнулись на рукояти ножа с  такой  силой,  что
костяшки побелели.
     -- Гульча, -- спросил Олег хрипло, -- Морш был твоим братом?
     Она ответила бесцветным голосом:
     -- Братом по тайному обществу.
     Олег молчал, пристально смотрел на нее. Гульча шагнула. Они оказались
лицом к лицу. Ее рука начала отодвигаться для удара. Сердце Олега забилось
сильнее, он чувствовал панические толчки,  грудь  начала  вздыматься,  уже
чувствуя, как треснет плоть под острым краем ножа, и он,  Вещий  Олег,  не
смог заглушить холодок страха, хотя старался изо всех сил.

     ГЛАВА 31

     Их глаза встретились. Ее рука мелко дрожала,  Гульча  закусила  губу.
Глаза начали наполняться слезами, Фагим сказал настойчиво:
     -- Великая честь -- бросить сердце  врага  на  алтарь  прогресса!  Ты
сделала, как никто, много, чтобы завести нашего общего врага в смертельную
для него ловушку.
     Гульча все еще не отрывала взгляда от лица Олега, похожего  на  кусок
сырого мяса. Она видела его таким только однажды: когда он сдался Говарду,
чтобы  убрать  нож  от  ее  горла.  Внезапно  запруда  в   чистых   глазах
переполнилась,  озера  слез  хлынули  ручейками  по  бледным  щекам.   Она
всхлипнула:
     -- Не могу... Не могу!..
     Стражи ухватили ее за  локти,  усадили  с  младшими  жрецами.  Гульча
ревела навзрыд, закрыв лицо ладонями. Фагим повернулся  к  Олегу,  крупные
зубы блестели, как у древнего пещерного зверя:
     -- Могла перешагнуть ступень! Из учеников -- сразу в подмастерья! Что
ж, побудет в ученицах, она еще молода, а твое сердце выйму я сам.
     Он резко выдернул нож из безвольных пальцев Гульчи, шагнул  к  Олегу.
Их взгляды сомкнулись. Фагим кривил губы, глаза стали безумными.
     -- Нас было трое, идущих через тысячелетия... Я, Туран и ты. Ты сумел
быстро залечить рану, нанесенную моими слугами, но никто еще не приставлял
отрубленную голову, не оживлял вырванное из груди сердце!.. Был бесстрашен
и я, пока не понял, что могу жить тысячелетия, если  не  стану  подвергать
себя риску. Да, я спрятался в  Гималаях!  Да,  сегодня  вернусь  в  другое
место, еще более тайное! А ты, ты  останешься...  Я  сохраню  твой  череп,
сделаю чашу, буду пить на торжествах. Ведь ты самый сильный  противник  из
тех, кого я встречал в жизни! Хорошо, что  я  вовремя  вспомнил  о  Черной
горе!
     Олег боролся с приступами тошноты и  слабости.  Кровь  еще  текла  из
мелких ранок, капала с подбородка на грудь, стекала по ногам,  покрыв  его
всего коркой. Он с трудом разлепил каменные губы:
     -- Сам?
     Фагим дернулся, оборванный в горячечной речи, похожей на бред, сказал
быстро:
     -- Сам, конечно!.. Нет,  услышал  на  базаре  кощунника,  тот  пел  о
сокровищах Черной горы. Я вспомнил, что сокровищ там давно нет, дураки зря
мечтают, но остались надежные подземелья!
     Олег спросил сиплым голосом с непонятной настойчивостью:
     -- Услышал только одного?
     --  Одного,  --  ответил  Фагим  резко.  Голос  его   стал   внезапно
подозрительным. -- Или двух... А что?
     -- Переводятся честные люди, -- пробормотал Олег глухо. -- Я заплатил
пятерым, дабы две недели пели только о Черной горе!
     Фагим дернулся, как от удара по лицу. Среди жрецов  послышался  тихий
ропот. Фагим с усилием растянул  толстые  губы  в  усмешке,  но  в  глазах
заблестел страх:
     -- Да, ты умело заставил нас посадить в подземелье, секреты  которого
знал... Но там были еще две подземные темницы. Ты мог просчитаться!
     -- В тех я испортил крюки, -- ответил  Олег  равнодушно,  но  заметно
окрепшим голосом, -- и порвал цепи.
     Среди жрецов, старших  и  младших,  ропот  стал  громче.  Воины,  чуя
недоброе, попятились к стенам, копья и обнаженные мечи начали подрагивать.
Фагим отступил на шаг, страх уже откровенно метался под  тяжелым  карнизом
его низкого лба в маленьких глазах. Голос стал визгливым:
     -- Ты в плену!
     -- Но ты прилетел...
     -- Ты прикован!
     Олег ответил медленно, глядя прямо в глаза верховного мага:
     -- Я уже бывал прикован.
     Фагим отшатнулся, словно его ударили в грудь. Жрецы вскочили, сбились
в кучу. Фагим выкрикнул зло, изо всех сил ломая в себе страх:
     -- Думаешь, мы не знаем о тебе  всего?  Наш  человек  предупреждал  о
каждом твоем шаге! Ты не пользовался  магией,  ты  почти  не  сражался  --
прятался за спинами меднолобых! У тебя нет мощи!
     Олег ответил медленно, отыскивая глазами Гульчу, голос пещерника стал
сочувствующим:
     -- Ваш человек не предупредил о Черной  горе?  Правда,  она  заметила
черную глину на копытах моего коня.  Даже  почуяла,  что  от  меня  пахнет
подземельем. Но женщину отвлечь нетрудно.
     Фагим спросил потрясенным голосом:
     -- Ты заподозрил ее еще тогда?
     -- Заподозрил? -- удивился Олег. Голос его был сильным, а кровь,  как
заметили жрецы  и  даже  воины,  перестала  сочиться,  взялась  коричневой
коркой... -- Я знал с самого начала! Еще  когда  догнала  меня  с  нелепой
байкой, что вождь обров берет ее в жены. Глупость, он не мог  жениться  на
следующий день после гибели единственного сына! Да и дальше врала не очень
умело: из славянского колодца не выбраться  по  трупам,  крепостицу  взяли
именно журавлевцы, а не другие.
     -- Но почему... почему взял с собой? -- вскрикнул Фагим.
     Олег пожал плечами:
     -- Почему бы нет? Предают время от времени все женщины. Если убивать,
то  всех!  Зато  готовила,  стирала,  следила  за  огнем.  На  нее  нельзя
сердиться. Не получится.
     Жрецы сгрудились в дальнем углу пещеры. Фагим вскрикнул, срываясь  на
визг:
     -- Все равно я сильнее! Я владею магией!
     Олег сказал  негромко,  но  услышали  все,  даже  на  дальнем  темном
выступе, где замерли, не дыша, трое русичей и Умила:
     -- Морш тоже владел магией.
     В глазах Фагима метался страх. Губы тряслись, его била крупная дрожь.
Он закричал:
     -- Но ты беспомощен!.. Ты не владеешь магией!
     -- Многие так думают, -- ответил Олег мрачно.
     В пещере коротко и страшно блеснул белый чистый свет. Бронзовые скобы
вспыхнули, потекли, как воск на жарком солнце. Цепи обрушились на  пол  со
звоном. Олег отделился от  щита  --  огромный,  налитый  силой,  глаза  на
обезображенном лице смотрели обрекающе, нещадно.
     Фагим  замер.  Маленькие  глазки  вылезли,  как  у   рака,   тяжелая,
скошенная, словно у обезьяны,  челюсть  отвисла.  Жрецы  сбились  в  кучу,
кричали в страхе.
     -- Погоди! -- крикнул  Фагим  судорожно.  --  Погоди!  Но  почему  не
прибегал к магии? Копил мощь для этой решающей схватки? До смертного часа?
     -- Тебе трудно поверить, -- проговорил Олег медленно,  чувствуя,  как
горячая волна ярости, слепой и нарастающей, крушит все  заслоны,  сметает,
превращая его, мудрого ведуна, в осатанелого зверя, -- что можно  обладать
магией  и  не   хапать,   давить,   грести?   Быть   скованным   какими-то
морально-этическими путами? Что они тебе, получеловек-полузверь?
     Он  побагровел  от  ярости,  рифленые  желваки  вздулись  под  кожей,
огромные кулаки были сжаты. Толстые жилы на шее вздулись, как  корабельные
канаты.  От  него  вдруг  брызнул  искрами  свет,  все  усиливающийся   --
неправдоподобно чистый, неземной, свет первого  дня  творения,  в