Несколько мгновений они  люто
смотрели друг другу в глаза, побагровели. Рудый вдруг качнулся вправо, тут
же резко толкнул влево. Воин не удержался,  слетел  на  землю  под  копыта
коня, кинжал с треском распорол коню бок. Конь, обезумев от боли,  заржал,
рванулся, топча копытами нападающих.
     Мечи сшибались со звоном, сыпались искры. Ржали кони, хрипло  ругался
Асмунд, огромная секира со свистом рассекала воздух,  разбрызгивая  кровь.
Рюрик, сцепив зубы, дрался против троих --  за  спиной  оцепеневшая  Умила
прижимала к груди Игоря, смотрела вперед, где отчаянно рубился пещерник: в
его руках был огромный меч, а рубил пещерник врага быстро и нещадно.
     -- Слава! -- вдруг вскрикнул Рюрик  страшным  голосом.  --  Последний
бой, други! Мы в Новгороде!.. Не таких чудищ побивали!
     -- Одолеем, -- отозвался Рудый издали, он дрался пешим,  его  раненый
конь убежал, волоча свисающие кишки. -- Скучно не  подраться  перед  самым
Новгородом! Верно, Асмунд?
     --  Верно,  --  гаркнул  Асмунд.  --  А  то,  грят,  в  Новгороде  не
подерешься, там усе мирные!
     Он двумя страшными ударами поверг на землю двоих дюжих воинов, заорал
во весь голос:
     -- От сердца отлегло! Боялся нечисти, мол,  в  последний  момент  все
перепортит, а тут лишь дурачье!
     Краем глаза Олег поймал смутное движение на другом уступе.  Он  резко
повернулся, вскинул меч... Странная немощь сковала тело,  он  ощутил  себя
мухой в липком соке. С усилием повернул голову, отыскивая друзей,  застыл,
не в силах шелохнуть и пальцем.
     Рудый замер, его сабля была до половины всажена в живот врага.  Рюрик
стоял, повернувшись к Умиле, закрывая ее и ребенка червоным щитом.  Асмунд
опустился на колено, отбивая удар. Гульча вытаращенными  глазами  смотрела
вверх. Темные фигуры врагов тоже застыли, словно вмороженные в  лед.  Даже
кони замерли, как статуи.
     Сверху донесся сильный голос:
     -- Добро пожаловать, Вещий Олег! И твои спутники тоже.
     Из второй широкой норы медленно вылезли и опускались по косогору вниз
двое. Один оказался велетом -- на голову выше пещерника  и  вдвое  шире  в
плечах, к тому же весь закованный в булатные  доспехи.  Шея  была,  как  у
быка, руки, словно бревна, а ладони шире  корабельных  весел  триремы.  Он
недобро скалил зубы -- крупные, как  у  коня,  но  острые,  с  выпирающими
клыками. За ним спрыгнул на дорогу шустрый живой человек в темном плаще  с
капюшоном, надвинутым на глаза.
     Оказавшись перед путниками, он откинул  капюшон.  Олег  узнал  Морша,
брата Гульчи. Он сильно похудел, прихрамывал, но черные, как  терн,  глаза
блестели живо, в них сверкали быстрые искры.
     -- Добро пожаловать, -- повторил Морш. -- Как видишь, Вещий... я жив.
Глупых  журавлевцев  обмануть  просто.  Ты  не  ждал?  Трудно  предугадать
события, не прибегая к волшбе?
     Он сделал небрежное движение  в  воздухе,  нарисовал  знак,  и  сила,
сковывающая губы Олега, исчезла.
     -- Я не предугадывал, -- ответил Олег хрипло, едва двигая губами.  --
Ведуны предвещают... Но и тебя магия не спасла от тяжкой раны?
     Морш небрежно отмахнулся:
     -- Велено было обратить обров в нашу веру. Магия превращает в  рабов,
ты прав. А нам нужны рабы, которые считают  себя  свободными.  Поэтому  во
время поездки к этим варварам мне было  запрещено  пользоваться  магией...
Туран, возьми ребенка. Ночью принесем в жертву, он -- ценность!  Остальных
-- убей.
     Велет оскалил зубы, вытащил из ножен меч, тот был в человеческий рост
и вдвое шире меча Рюрика. Все еще усмехаясь, подошел к Рюрику, князь лежал
с выпученными глазами. Меч начал подниматься. На застывших  лицах  Рюрика,
Асмунда и Умилы проступило выражение безмерного отчаяния.
     --  Стой,  --  проговорил  Олег,  с  трудом   выталкивая   слова   из
перехваченного горла. -- Фагим с вами?
     Туран задержал  меч  в  воздухе,  ожидающе  взглянул  на  Морша.  Маг
неприятно усмехнулся:
     -- Надеешься убедить, что ведовство лучше магии?
     -- Он будет счастлив... узнать о моей  смерти...  но  еще  больше  --
увидеть ее... и тем более смерть остальных...
     Морш критически оглядел его с головы до ног:
     -- О бегстве мечтаешь зря. Я предусмотрел все. Действительно  все!  Я
не великий маг Фагим, я не бессмертный Туран,  но  я  --  новое  поколение
магов. И не дурак.
     Туран с неудовольствием бросил меч в ножны, похожие на расщелину.  Он
шагнул к Олегу. Злость исказила его лицо.  Глядя  в  глаза  пещерника,  он
вдруг ударил его по лицу. Голова Олега дернулась, он потемнел от  боли  --
словно саданули бревном. Туран с еще большей ненавистью  ударил  с  другой
руки. Голову Олега бросило в сторону, скулу ожгло: каменный  кулак  рассек
кожу и мясо, побежала струйка крови. Туран захрипел, начал бить  справа  и
слева, голову Олега  мотало  из  стороны  в  сторону.  Брызнула  кровь  из
разбитых губ, скулы были рассечены до  кости,  кровь  уже  заливала  лицо,
капала с подбородка, текла по груди.
     Морш зашел сбоку, глядя на обезображенное лицо пещерника, зло оскалил
мелкие блестящие зубы:
     -- В ваших преданиях герой лишь с третьего раза  побеждает  чудовище!
Дважды я был бит, во второй раз вообще едва выжил... Но теперь пришел твой
черед.
     Олег прохрипел сквозь распухшие, залитые кровью губы:
     -- Правильно ли понял наши предания?..
     Туран ударил его тыльной  стороной  ладони.  Кровь  брызнула  во  все
стороны, алые капли повисли на груди  Морша.  Кровь  теперь  бежала  и  из
разбитого носа пещерника. Волосы на груди слиплись,  вокруг  тугого  пояса
скопилась полоска крови.
     Морш повел  ладонями  в  воздухе.  Гульча  глубоко  вздохнула,  гордо
выпрямила спину. На залитого кровью пещерника она старалась  не  смотреть,
упорно отворачивала лицо, бросилась на шею  Моршу.  Тот  обнял,  прижал  к
груди, похлопал по спине:
     -- Все закончилось! Это всего лишь варвары. Народы, среди которых  мы
живем. Не привязывайся сердцем. Помнишь, в детстве  ревела,  когда  резали
ягнят? Но все-таки мясо ела.
     Она ответила глухо, не поворачивая головы:
     -- Мужчины рождены для войны и гибели, но ребенка мне жаль.
     -- Ягненок, -- напомнил Морш ласково. -- Вспомни ягненка!  Это  всего
лишь ягненок. Они не люди, это мы -- люди.
     Туран по его знаку подхватил Олега, зажал под правой рукой, под левую
взял Рюрика. Панцирь князя затрещал, лицо побагровело,  он  стиснул  зубы,
сдерживая крик.
     Туран вскарабкался к  расщелине,  втиснулся,  задевая  пленниками  за
выступы скалы. Олег ослабел от боли  и  потери  крови,  на  земле  за  ним
потянулась цепочка темных  капель,  кровавые  полосы  оставались  даже  на
стене. Впереди Турана шел низкорослый воин,  высоко  поднимая  факел.  Ход
круто опустился вниз, сзади грохотали подкованные сапоги -- несли Асмунда,
Рудого и Умилу с Игорем.
     Туран поскальзывался на стертых ступенях, зло  ревел.  Затем  ступени
пошли широкие, стены ровные, покрытые толстым слоем  серого  мха.  Воин  с
факелом  остановился  перед  массивной   железной   дверью.   Дверь   была
позеленевшая, покрытая ржавой окалиной.
     Воин уперся ногами, надулся, с огромным трудом выдвинул два чудовищно
толстых засова. Туран грохнул ногой  в  дверь.  Из  темного  зева  пахнуло
холодным гнилым воздухом. Воин вошел в подземелье первым, зло ругался, его
подошвы скользили по плесени.
     Пол и стены, как и потолок из красного камня, вся темница вырублена в
сплошной гранитной скале. Туран небрежно швырнул пленников  на  пол.  Олег
так ударился, что на миг потерял сознание.  Очнулся  от  горячей  крови  в
горле, закашлялся, выплюнул, пуская кровавые пузыри.  Рядом,  как  бревна,
побросали Рюрика и воевод, швырнули Умилу.
     Олег натужился, сплюнул кровь, прохрипел:
     -- Туран... я убью тебя...
     Туран понял, оскалил огромные клыки,  что  едва  помещались  во  рту,
проревел:
     -- Все... убить! Заратуштра... убить!
     Красный чадящий свет метался по темнице,  к  гнили  примешался  запах
крепкого пота, немытых  тел  и  горящего  дерева.  Морш  вошел  в  темницу
последним, властно крикнул еще с верхней ступеньки от самой двери:
     -- Пещерника -- к той стене! Цепи там готовы, ждут. Остальных связать
потуже, посадить под стену напротив.
     Туран распахнул пасть, проревел:
     -- Ковать?
     Морш не сводил с Олега оценивающего взгляда:
     -- Да, лучше не рисковать. Скуй одной цепью, а цепь прибей  к  стене.
Чтобы не дотянулись до этого... опасного...
     Олега  грубо  вздернули  на  ноги,  кто-то  ударил  ногой  в   спину,
захохотал. Он смутно чувствовал, что на кисти надевают железные  браслеты.
В раскрытую дверь внесли походную кузню, заполыхал горн.  Бухая  молотами,
пещерника приковали к огромным, как оглобли,  железным  штырям  --  те  на
вершок торчали из сплошной каменной стены.
     Туран медленно поворачивал головой, проревел с удивлением в голосе:
     -- Змея Горыныча... Этот сильнее?
     Морш щелкнул пальцами, бросил резкую фразу.  Олег  разом  ощутил  все
тело:  боль,  ушибы,  разбитые  губы,  рассеченное  лицо.   Он   попытался
шевельнуть руками. Цепи  зазвенели,  но  кисти  были  прикованы  к  штырям
намертво. Он скривился от  острой  боли,  правый  глаз  заливала  кровь  с
рассеченного лба, прохрипел:
     -- Мразь... все предусмотрел...
     Морш спустился к нему вниз, внимательно осмотрел и потрогал цепи:
     -- Мы решили использовать  эту  темницу,  когда  узнали,  что  русины
Рюрика вышли без него. Неплохо, верно? Признаться, сперва ты нас обставил.
Неделю мы ждали выхода войска, потом  догоняли,  долго  рыскали  по  всему
побережью. Путаницу внес и драккар -- мы решили, что все  погибли  и  наши
проблемы уже решены.  Затем  долго  не  могли  понять,  какой  же  дорогой
пошли... Не самой короткой и безопасной, понятно, -- на это  не  попались,
но какой? Пришлось искать по всем направлениям.  Потом  я  сообразил,  что
надежнее  устроить  засаду  перед  самыми  воротами  Новгорода!  Их-то  не
минуете.
     -- Первые покушения... -- прохрипел Олег, губы еле двигались, -- были
твои?
     -- Мои. Семеро Тайных не знали. Они и сейчас не ведают.  Не  радуйся,
ты же знаешь их... Никто не поможет. Я убедил Фагима,  что  ты  опасен.  А
Фагим сильнее остальных шести, вместе взятых. Мы объединили с ним  усилия,
и вот ты здесь.
     -- А Гульча?
     Морш засмеялся:
     --  Гульча?..  Из  нее  выйдет  хороший  воин  тайной   войны.   Сама
невинность, верно?.. Но самые красивые змейки -- самые опасные, ты прав.
     Он пошел из темницы, уже  на  ступеньках  остановился,  всмотрелся  в
разбитое лицо пещерника, залитое кровью.
     -- А не прячешь ли ты чего в рукаве?
     Туран грубо сорвал с Олега одежду. Олег плюнул ему в  глаза  кровавым
сгустком. Туран с удовольствием ударил пещерника по лицу. Голову пещерника
мотнуло, на стену плеснуло кровью, как  из  чаши.  Олег  бессильно  уронил
голову, обвис на руках. Из разбитого лица побежала струйка крови.
     Туран потряс одежду, с недоумением проревел:
     -- Нету...
     Морш поморщился:
     -- Я не это имел в виду. Ладно, оставь все как есть. Пещерники  часто
сидят голыми, как животные, в своих норах.
     Он сделал в воздухе пассы, задвигались  Рюрик  и  воеводы,  застонала
Умила.  Морш  вышел,  ушли   воины,   дверь   захлопнулась   --   толстая,
несокрушимая. Слышен был грохот задвигаемых засовов. В  стене  в  железной
чаше полыхал смоляной факел.

     В мертвой  тишине  громко  расплакался  Игорь.  Гремя  цепями,  Умила
неловко схватила его, прижала, крупные слезы катились  по  ее  исхудавшему
лицу. Асмунд оглядел цепь, он был скован между  Рюриком  и  Рудым,  угрюмо
молчал. Его огромные кулаки бессильно упали наземь.
     Рудый искоса посматривал  на  обнаженного  распятого  пещерника.  Тот
всегда держался незаметно, под плащом  не  особо  разглядишь  мышцы,  хотя
Рудый замечал массивные плечи, их ширину не укроешь, но сейчас  потрясенно
обнаружил почти распятого велета -- мышцы, как сытые удавы, ни капли жира,
грудь широка, а сам пещерник словно  выкован  из  железа.  Руки  --  корни
столетнего дерева, пусти стрелу -- отскочит, как от кондового дуба,  разве
что чешуйку сшибет. Только вместо лица -- кровавое месиво,  да  на  плечах
ссадины, синяки, кровоподтеки: Туран, когда нес,  задевал  им  о  каменные
выступы.
     Умила  начала  стучать  зубами.  Асмунд,  разогревшись  от   яростной
схватки, не замечал холода дольше всех, наконец и он  съежился,  согнулся.
Рюрик все отводил глаза от распятого пещерника, наконец  посмотрел  ему  в
глаза, невесело скривил рот:
     -- Отсюда уже не выбраться, да?
     Олег  уронил  голову.   Разбитые   огромной   ладонью   Турана   губы
шевельнулись с трудом:
     -- Да... Нас перехитрили. Мы в их власти целиком и полностью.  У  нас
не осталось в запасе никаких сил...
     Рюрик проговорил уже безо всякой надежды:
     -- Ну хоть что-нибудь!.. Ты же волхв.  Вещий  волхв!..  Волхвы  умеют
больше, чем мы, простые и простодушные, как говорит Асмунд.
     Олег качнул головой, голос его был мертвым, безжизненным:
     -- Я -- бывший волхв, а  против  нас  сильнейшие  маги  Востока!  Они
досягают мыслью в грядущее дальше, чем я. Мы были на  Рюгене,  а  они  уже
готовили этот подвал... Мы едва-едва одолевали их  простейшие  ловушки  на
дороге в Новгород, а они уже мысленно видели нас в цепях.  Здесь,  в  этом
каменном мешке.
     Долго сидели молча. Внезапно наверху заскрипели засовы, тяжелая дверь
завизжала на ржавых петлях, распахнулась как от удара.
     В дверном проеме появился человек  в  плаще  с  надвинутым  на  глаза
капюшоном. Сзади высилась башнеподобная фигура Турана,  еще  двое  держали
факелы,  шлемы  и  доспехи  блестели.  Морш,  это  был  снова  он,  сказал
насмешливо:
     -- Не люблю признавать кого-то  правым,  помимо  себя,  но  ты  прав!
Попались надежно. Ловушки были расставлены заранее, опять ты прав.
     Он медленно спускался, свет факелов странно блестел в  черных  глазах
на мертвенно-желтом лице. Олег спросил с недоверием в голосе:
     -- Зачем тогда было посылать убийц по дороге?
     -- Иначе  ты  начал  бы  подозревать...  А  так,  избегая  простейших
ловушек, угодил в самую главную! Точный расчет.
     Двое воинов обогнали мага, торопливо подбежали к Олегу, ощупали цепи,
осмотрели штыри, браслеты на руках пленника. Факелы подносили так  близко,
что едва не опалили свои носы, а Олег стиснул  зубы  --  рассеченную  кожу
жгло, сильно запахло горелым мясом.
     Один из воинов подбежал к Моршу, подал два перышка:
     -- Целы!.. И береста на месте.
     Второй оглядел руки Олега:
     -- Не натерто! И шерстинки там, где прилеплены.
     Глаза Морша удивленно расширились. Он сошел вниз,  остановился  перед
распятым пещерником:
     -- В чем дело, Вещий?.. Я так много слышал  о  твоей  силе!  Даже  не
пробовал расшатать штыри?
     Олег ответил усталым голосом:
     -- Я знаю свои пределы. Цепь несокрушима... Что ты хочешь?
     Морш прошелся перед пещерником, Асмунд вытянул ногу. Морш споткнулся,
резко обернулся, на  лице  мага  был  страх.  Асмунд  нагло  расхохотался.
Подбежал воин, ударил Асмунда рукоятью топора  по  лицу.  Брызнула  кровь,
Асмунд повалился на пол, Рудый  наклонился  в  другую  сторону,  удерживая
друга общей цепью.
     -- У тебя осталась маленькая возможность  остаться  живым,  --  вдруг
сказал Морш. -- Ма-а-ахонькая!
     -- Предать ведарство, вернуться к магии? -- спросил Олег.  --  А  мои
спутники будут жить?
     Морш брезгливо оглядел пленников.
     -- Не все, -- произнес он после паузы. --  Быка  и  ловкача  отпустим
сразу, едва скажешь да. Женщина  тоже  не  представляет  ни  ценности,  ни
опасности. А вот Рюрик и его сын... Эту веточку  обрубим.  Они  --  угроза
всему цивилизованному миру.
     -- Тогда знаешь мой ответ, -- прошептал Олег.
     Морш посмотрел ему прямо в  лицо.  Олег  некоторое  время  выдерживал
взгляд мага, затем замигал, уронил голову. Морш усмехнулся.
     Он пошел к выходу, там неподвижно стоял Туран. Воины  последовали  за
Моршем, заученно  загораживая  его  широкими  спинами.  Оставленный  факел
бросал  на  их  кольчуги  странный  красноватый  свет.  На   пороге   Морш
повернулся, бросил холодно:
     -- Казнят вас сегодня вечером. Кстати, он уже почти  наступил...  Без
промедлений -- вы опасны. Ребенка принесут в жертву.
     Он заметил вопрос в глазах пещерника, но тот молчал, и  Морш  ответил
сам, не упуская возможности ранить больнее:
     -- Глава Строителей занят, прибудет в последнюю минуту. Посмотрит  на
отсечение  твоей  головы,  полюбуется  ею  на   колу.   Жертву   принесет,
естественно,  сам.  Кровь  ребенка  наполнит,  как  заведено  по  древнему
ритуалу, жертвенную чашу... Сладка кровь самого опасного врага!
     Туран грубо выдрал затихшего Игоря из рук  оцепеневшей  Умилы,  хищно
улыбнулся.
     В глазах пещерника стоял отчаянный крик, голова  бессильно  упала  на
грудь. Морш победно ухмыльнулся,  дверь  за  ним  с  лязгом  захлопнулась,
загремели засовы.
     В мертвой тишине, нарушаемой лишь судорожными  всхлипываниями  вконец
обессилевшей княгини, Рюрик произнес тяжело:
     -- Ладно, ребята... Простите, если кого  обидел.  Кто  знал,  что  мы
столкнемся с такой силищей? Святой отец знает его давно.
     -- Очень, -- пробормотал Олег. -- Первый раз столкнулись в молодости.
Тартигай, Мрак и я тогда  вышли  из  родного  Леса.  Сейчас  Фагим,  Глава
Строителей,  намного  сильнее,  чем  был  тогда...  Он  чудовищно   силен,
справиться с ним очень трудно.  Придется  умертвить,  а  я  так  не  люблю
убивать...
     -- А я так не люблю быть убитым, -- сказал дотоле молчавший Рудый. --
Святой отец, у меня задница затекла! Здесь пол неровный.
     -- Да, -- произнес Олег, подумав, -- пора.

     ГЛАВА 29

     Он выгнулся вперед, повис на цепях, с силой ударил голыми  пятками  в
монолитный камень.  Рудый  оборвал  речь,  смотрел  с  недоумением.  Рюрик
опустил голову,  даже  Асмунд  отвернулся  --  неловко  было  смотреть  на
безуспешные попытки, заранее обреченные на провал. Умила горько зарыдала.
     Олег перевел дыхание, набрал в грудь  воздуха.  Он  завис  на  цепях,
расставил ноги пошире и ударил  пятками  в  стену...  Внезапно  штыри,  на
которых держались цепи, со скрипом выдвинулись вперед.  Посыпалась  мелкая
пыль. Пещерник ступил вперед, легко выдернул железные  копья,  в  монолите
остались две зияющие дыры. Не переводя дыхание, Олег  сунул  острый  конец
железного штыря между двух плит  на  уровне  пола  --  сплошная  стена  на
поверку оказалась не совсем сплошной. На  его  обнаженной  спине  вздулись
чудовищные мышцы.
     Камни хрустнули, раздвинулись. Олег залез в черную щель, волоча  цепи
и штыри, снаружи остались только голые ноги. Они  дергались,  упирались  в
пол, наконец Олег попятился, вылез. Рудый  присвистнул:  цепи  остались  в
норе, в руке пещерника блестел зловеще изогнутый нож.
     -- Мне -- первому, -- сказал Рудый торопливо. -- У  меня  затекло  то
место, где моя богатырская спина зовется по-другому!
     Олег сунул лезвие между  первым  звеном  и  браслетом,  нажал.  Рудый
перекосился, удерживая руку, казалось -- вот-вот  хрустнет  лезвие,  но  с
легким треском отломилось звено, цепь со звоном упала на камень.  Рюрик  и
Асмунд смотрели радостными глазами, Умила перестала всхлипывать, отчаянная
надежда засветилась в ее прекрасных глазах.
     -- Я видел, что прикидываешься, -- сказал Рудый обвиняюще.
     -- Надо делать людям приятное, -- прохрипел Олег окровавленным  ртом.
-- Пока еще можно.
     -- Асмунд тоже чешет  кабана,  прежде  чем...  Нож  отдай  мне,  я  с
тридцати шагов бью воробья в глаз!
     -- Не трогай воробьев, -- сипло сказал Олег, он смахнул кровь с лица,
-- и я дам тебе пять таких ножей.
     -- Прямо сейчас?
     -- Не сходя с места.
     Пока Рюрик и Асмунд, пыхтя, ломали булатным ножом склеп