ту, как на пороге появился Асмунд, удовлетворенно хмыкнул:
     -- Ты еще где-то успел? Ну, пещерник,  пошли...  Тебя  желает  видеть
князь. Он в главных покоях.
     Асмунд не спускал с него пристального взгляда, огромная ладонь лежала
на рукояти меча. Похоже, воевода теперь еще больше  не  доверял  странному
пещернику, который швыряет ножи так прицельно.
     В большом зале находились Рюрик, Умила, трое мужчин сурового вида  за
дубовым столом -- без доспехов, но все трое выглядели так,  словно  сидели
на боевых конях в тяжелых латах.
     -- Мои воеводы, -- коротко сказал Рюрик. --  Аскольд,  Дир  и  Тарас.
Четвертый, Рудый, отсутствует.
     В дверь просунул голову запыхавшийся гридень:
     -- Рудого нигде нет!.. В корчме искал!.. В таверне!..
     Рюрик спросил хмуро:
     -- А дома не искал?
     -- Дома? -- переспросила голова ошарашенно. -- Дома?..
     Дверь захлопнулась, послышались быстро удаляющиеся шаги. Рюрик устало
повернулся к Олегу:
     -- Посиди с нами, святой пещерник. Похоже, сможешь что-то объяснить.
     -- Я? -- удивился Олег. --  Нет,  тех  людей  впервые  видел.  А  ты,
уверен, многих знаешь. Если не всех.
     Он сел за стол, положил руки на дубовую крышку стола. Напротив  сидел
Асмунд, и глаза воеводы сразу округлились, брови поползли вверх. Его  руки
тоже лежали на краю стола,  но  кулаки  русича  выглядели  скромнее.  Олег
смиренно потупил глаза, убрал руки под стол.
     -- Люди Синегура, -- сказал Рюрик сквозь стиснутые зубы. --  Друзьями
мы не были, но и не враждовали. Не понимаю... Он умелый  воин,  но  князем
был очень осторожным, хитрым. Допросить бы его каленым железом -- Ящер его
побери! -- пал первым! Хотел бы я знать, какой удалец сумел  воткнуть  ему
нож в горло. Я ж говорил, он воин умелый... И  еще  хотел  бы  знать,  как
сумели пройти через крепостные ворота, миновали стражу у входа в замок.
     Олег почувствовал себя в перекрестье острых взглядов, будто  на  него
смотрели, прищурившись, поверх направленных на него каленых стрел.
     -- Не знаю, поверите ли... Нравится вам или  нет,  но  сейчас  вы  --
главный узел. Весь мир смотрит на вас.
     Асмунд  с  недоверием  покачал  головой,  Аскольд  и  Дир  откровенно
оскалили зубы. Рюрик сидел неподвижно, от сдерживаемого бешенства  у  него
раздувались ноздри.
     -- Существует Совет, -- сказал Олег  неохотно,  --  из  Семи  Тайных.
Следит за развитием  народов,  за  появлением  новых  царств,  королевств,
империй. За передвижением племен и народов, за появлением учений, религий,
открытий... Их записи идут из глубины веков.  На  основании  тысячелетнего
опыта предвидят: к добру или к худу образование нового царства, передвижки
кочевого племени на земли земледельцев... Не верите? Но у  Семи  Тайных  в
самом деле достаточно сил, чтобы помешать возникнуть новому царству или не
дать образоваться племени. Вам страшно?.. На самом деле для этого вовсе не
надо особых усилий. Нужно только вовремя убрать или подложить  ма-ахонький
камушек, чтобы обрушить лавину или вовремя ее остановить.
     В наступившей тишине гулко хохотнул Аскольд, сказал скептически:
     -- Врешь, поди? Откуда знаешь?
     -- Я был одним из Семи Тайных, -- ответил Олег. От  его  размеренного
голоса в зале повеяло холодом. --  В  основном  они  делают  нужное  дело.
Расскажу как-нибудь на досуге. Сейчас  повторяю:  вы  оказались  в  центре
событий. От вас зависит судьба всего мира! Здесь, на  крохотном  островке,
даже не  представляете  всей  огромности  мира,  обилия  племен,  народов,
царств, империй. Но их грядущее висит на лезвиях ваших мечей. Вы этого  не
знаете, мне не верите, но Семеро Тайных знают. И уже принимают меры.
     -- Нынешнее вторжение, -- спросил Рюрик, -- задумали они?
     -- Не последняя  попытка!  У  них  огромные  богатства.  Они  владеют
магией, умеют подчинять королей и вождей. Кого пошлют в следующий раз?
     В зале висела гнетущая тишина. Над столом пронеслась  огромная  тень,
словно под потолком металась мохнатая птица. Под низкими  сводами  ухнуло,
пламя свечей заколебалось. Рюрик выговорил с трудом:
     -- Не могу поверить, что ты прав... Неужто мы такие важные?
     Он поднялся, подошел к окну. Воеводы смотрели в ту же сторону, но  их
взгляды проникли дальше спины  князя,  охватывая  весь  остров  --  голый,
малолюдный,  негостеприимный,  крохотный  в   огромном   Варяжском   море,
песчинка...
     -- Империи рушатся, -- напомнил Олег. -- Народы исчезают. Где могучие
ассирийцы, филистимляне,  парфяне,  мидийцы?..  Взамен  пробиваются  новые
ростки. Семеро Тайных издавна научились отличать слабых от здоровых.
     Воеводы переглядывались, наконец Асмунд спросил:
     -- Мы... слабее?
     -- Семеро  Тайных  считают  вас  не  слабым  народом,  а...  вредным.
Ядовитым. Опасным для других, для человечества. Для себя.
     -- Для человечества? -- спросил Асмунд.
     -- Да, для того, какое лепят.
     Рюрик зябко передернул плечами, вернулся  к  столу.  Лицо  его  сразу
постарело, серые глаза потемнели. Асмунд придвинул  ему  кубок,  заботливо
наполнил. Рюрик раздраженно отодвинул, спросил Олега:
     -- Чем опасные?
     -- Если объединить славянские племена, то образуется новый народ! Как
в свое время слились воедино скифы и славяне, так должны будут  слиться  и
ряд племен, которые... слишком разные.  Много  в  характере  этого  нового
народа  намешается  от  трудолюбия  сколотов,  спокойной  отваги   славян,
безрассудства и удали  берендеев,  ярости  берсеркеров,  покорности  меря,
готовности к риску скифов... В страх вогнало Семерых Тайных именно то, что
они не могут понять душу будущего народа, не могут им руководить!
     За столом беспокойно поерзал Дир, который доселе  не  раскрывал  рта,
сказал опасливо:
     -- Может быть, они правы? Все-таки Мудрые, хоть и Тайные...  Мало  ли
уже на свете народов? Дерутся, режут друг друга, как  овец.  Добро  бы  за
дело: из-за славы или чести, а то подумать противно -- из-за земли, скота,
баб... Тьфу!
     Олег развел руками:
     -- В чем-то этот народ и меня страшит, в чем-то  внушает  надежду.  Я
тоже заглядывал в будущее! Ответственность еще в  том,  что  земли  нового
народа раскинутся на пространства, которые немыслимо вообразить.
     -- Какие? -- спросил Рюрик живо.
     -- Сравнивать не с чем. Все древние империи -- захудалые крестьянские
дворики.
     -- А как далеко ты заглядывал в будущее? -- спросил Рюрик жадно.
     -- На тысячу лет, -- ответил Олег во внезапно наступившей тишине.  --
Их земли все ширились.
     Долго молчали, наконец Асмунд с грохотом ударил кулаком по столу:
     -- Понимаю, почему тревожились Тайные!
     Олег поднялся, поправил широкий пояс. Голос  прозвучал  мрачно,  хотя
Олег старался придать ему спокойный оттенок:
     -- Завтра утром уеду. Вас оставят в покое, покушений не будет... если
вы  и  далее  пребудете  на  этих  землях.  Чтобы  произошло   объединение
славянских племен, чтобы  образовалось  новое  государство,  нужно,  чтобы
Рюрик прибыл в Новгород и принял княжение!
     Он поклонился и ушел в полном молчании.
     Рано утром в горницу где расположился Олег,  вошел  Рюрик.  Князь  за
ночь еще побледнел, осунулся. Он раздраженно взглянул на полуголую Гульчу.
Она томно выгибала спину, потягивалась,  выпячивая  и  без  того  торчащую
грудь.
     -- Святой отец, я бы хотел переговорить наедине.
     -- Это послушница, -- ответил Олег. Сердце его колотилось, он опустил
голову, притворно вздохнул. -- Она ничего никому не передаст.
     Рюрик с сомнением  осмотрел  Гульчу.  Та  в  самый  последний  момент
удержалась, не показала молодому князю язык. Рюрик махнул рукой:
     -- Ладно... Я не запомнил, что ты говорил о моем будущем.
     -- Я вообще не говорил.
     -- Так скажи!
     Олег заговорил скучным голосом дешевого базарного гадальщика:
     -- Проживешь на Рюгене в богатстве  и  довольстве.  Под  конец  твоей
долгой жизни признают королем.  Будет  полно  внуков,  увидишь  правнуков.
Соседи будут чтить, враги -- бояться, короли --  искать  твоей  дружбы,  в
твоем дворце соберутся барды и художники...
     Лицо князя осветилось, словно выглянуло из-за туч солнце. Он сказал с
радостным недоверием:
     -- Слишком сладко! Так не бывает. Похожее нагадал один волхв,  я  его
выгнал.
     -- Зря, -- ответил Олег -- Он выуживал монеты, верно,  но  угадал.  Я
могу зреть грядущее, помни!
     -- Святой отец... Неужели правда?
     -- До последнего слова.
     Огромный, широкий в плечах и  тонкий  в  поясе,  как  девушка,  Рюрик
прошелся по горнице, едва не подпрыгивая. Он ударил кулаком по ладони:
     -- Теперь только жить!.. Что еще надо?.. Кстати, а  что  бы  ждало  в
Новгороде?
     Олег сделал вид, что не услышал, толкнул Гульчу в спину:
     -- Пора седлать. Лучше выезжать пораньше.
     Гульча вышла, неплотно притворив дверь. В  коридоре  раздался  грубый
голос, что-то негодующе сказала Гульча, донесся перестук ее  каблучков  --
даже в  нем  слышалось  ее  недовольство  и  раздражение.  Рюрик  повторил
нетерпеливо:
     -- Что ждет в Новгороде?.. Впрочем, даже если корона  базилевса,  как
называют греки императора, то не поеду все равно!
     -- Те греки все еще зовут себя римлянами.
     -- А мы их -- ромеями, -- согласился Рюрик. -- Ты опять не ответил!
     -- Зачем? Ты ведь не едешь?
     -- Просто интересно...
     -- Ну... корона базилевса тебя не ждет.
     -- А что?
     -- Зачем тебе  знать,  Рюрик?  Ждет  тяжелая  работа.  Здесь  у  тебя
маленькое племя, но уже готовое. А на новом месте... Сам  знаешь,  славяне
-- народ упрямый.
     -- Ты прав. Все-таки что еще я получил бы, кроме  тяжелой  работы?  И
неблагодарной, наверняка.
     Через раскрытое окно послышался цокот копыт,  звонкий  голос  Гульчи.
Олег поднялся, но Рюрик выбросил  вперед  руку,  властно  удержал  его  на
месте:
     -- Что еще, кроме работы? Ответь! Заклинаю богами.
     --  Тяжкая  работа,  --  ответил  Олег  со   злостью.   --   Грязная,
неблагодарная,  ты  прав,  непонимание  и  предательство  друзей.  Измены,
оскорбления. Наконец -- удар в спину отравленным кинжалом.
     Рюрик дернулся,  даже  свел  лопатки,  словно  ощутил  лезвие.  Глаза
расширились, налились кровью. Лицо, напротив, медленно бледнело,  пока  не
стало мертвенно-бледным. Синие губы задергались. Он часто  задышал,  жутко
скрипнул зубами,  закрыл  глаза.  Голос  был,  как  у  разъяренного  льва,
внезапно обретшего речь:
     -- А ты меня зовешь... в Новгород? А ты...  Погоди,  сейчас...  Я  не
берсерк отныне, я князь!.. Не берсерк, не берсерк! Святой волхв, ты не все
сказал. Заклинаю богами, скажи всю правду.
     Олег шагнул к двери, Рюрик загородил путь. Вид князя был страшен.
     -- Правда нехороша, -- ответил Олег, отводя  глаза.  --  От  тебя  не
останется ничего, кроме имени... Даже имя останется племенное, а  то,  что
тебя звали при рождении Соколом, а по-скифски Скилом,  забудут.  Твой  дом
сожгут. Умилу убьют, книги твои  бросят  в  огонь...  Сын  твой  останется
слишком малолетним, править не сможет.
     Бледный, как выбеленное полотно, Рюрик прохрипел:
     -- Продолжай.
     -- Игорь взматереет, у него будет великая держава.  Твои  потомки  ее
расширят. Когда земля Рюриковичей не сможет помещаться  под  одной  рукой,
она распадется на сотни  королевств.  Каждым  королевством  будет  править
Рюрикович, твой потомок. Самое малое из королевств будет  в  десятки  раз,
богаче, сильнее, чем ты создал здесь.
     Рюрик смотрел исподлобья, взглядом велел продолжать. Со двора донесся
нетерпеливый крик Гульчи.
     -- Я зрел странные народы, что  покорились  Рюриковичам,  --  ответил
Олег, его  корчило  от  жалости  к  молодому  князю.  --  Зрел  диковинных
зверей... На далеком юге, земле Рюриковичей, не  знают  зимы,  никогда  не
видят льда, а на дальнем севере, тоже земля Рюриковичей,  не  знают  лета.
Чтобы достичь земли Рюриковичей от западного  края  до  восточного,  нужно
скакать на коне день и ночь, день и ночь... знаешь сколько?
     Рюрик сказал хриплым голосом:
     -- Месяц?
     -- Три года, -- ответил Олег тихо. -- Не останавливаясь.  По  прямой,
не обходя горы и озера. Твои потомки дойдут до  Великого  океана,  заселят
бескрайние земли. Настолько  бескрайние,  что  ты  просто  не  сможешь  их
вообразить в этом игрушечном княжестве! Но даже Великий океан не остановит
-- переплывут на огромных кораблях, каких еще не строят, достигнут другого
континента, о котором не знают ни  в  Европе,  ни  в  Азии,  построят  там
город-крепость с гордым названием Росс...
     В коридоре раздался быстрый перестук каблучков.  Дверь  распахнулась.
Гульча стояла на пороге, уперев кулачки  в  бока.  Глаза  ее  прожигали  в
пещернике дыры. Олег хлопнул Рюрика по плечу, обогнул, как столб, и  пошел
к выходу.
     Рюрик вздрогнул, ошалело двинулся следом.  В  коридоре  стража  бодро
стукнула рукоятками копий в каменный пол. Гульча пошла  впереди,  ее  слух
напрягался от потуг не пропустить ни слова из явно важного разговора.
     -- Дети, -- сказал Рюрик хрипло.  --  Для  них  все!  Для  себя  ищем
счастья, для коней -- травы, для детей  --  будущего...  Святой  отец,  ты
посмотрел грядущее моих детей, что останутся на Рюгене?
     Они вышли на крыльцо. Посреди двора двое  воинов  держали  под  уздцы
оседланных коней, еще по коню с вьюками  стояли  позади.  Завидев  Гульчу,
гридни заулыбались, повели коней ближе к княжескому крыльцу.
     -- Олег, -- сказал Рюрик настойчиво. -- Ты опять забыл сказать...
     Олег тяжело вздохнул:
     -- Успокойся. Все хорошо, насколько может быть хорошо  в  этом  мире.
Твое королевство падет последним.
     -- Что-что?
     Гульча сбежала вниз  во  двор,  ухватила  коней  и  бегом  привела  к
крыльцу, боясь пропустить хоть слово.
     -- Сыны Рудольфа, -- объяснил Олег. -- Разве я не говорил? Или это не
тебе? В последнее время я так часто о них говорю, что уже  сам  забываю...
Дранг нах остен! Сто лет тому Карл Великий вторгся в земли короля  лютичей
Драговита, начав тем самым натиск на славян, стал захватывать их  земли...
Он нанес страшное поражение этому племенному союзу, но  главную  крепость,
стольный град, взять не сумел. Карлу помогали бодричи,  другой  славянский
союз племен -- те и другие ведут кровавые войны на истребление, как у нас,
славян, водится... Вспомни, всего пятнадцать лет  назад  Людовик  Немецкий
пытался разгромить этот же союз бодричей, но не сумел.  Увы,  за  сто  лет
кровавого натиска славяне отступят. Легко отбились бы даже в одиночку,  но
сами бьются друг с другом более люто,  чем  с  немцами!  Их  покорят,  они
восстанут и перебьют немцев. Их снова покорят, захватят земли,  они  снова
восстанут. И так будет много раз, пока  славянские  племена  не  уничтожат
полностью, а их земли не станут навеки  немецкими.  Даже  славянская  река
Лаба станет у них именоваться Эльбой. Но ты можешь гордиться, Рюрик!  Твое
королевство выстоит триста лет непрерывного натиска. Оно падет последним*.
     Гульча вскочила в седло, гарцевала подле крыльца, тесня Олега  конем.
Рюрик обнял Олега, на миг прильнув к широкой груди пещерника.
     -- Увидимся ли?.. Или тебя увидят мои внуки?.. Постой-постой,  триста
лет простоит мое королевство?
     -- Триста лет -- большой срок,  --  ответил  Олег  тихо.  Он  понимал
скрытый смысл вопроса. -- Зачем тебе заглядывать дальше?
     Он  вскочил  на  коня,  подобрал  поводья.   Конь   взыграл.   Гульча
ослепительно улыбнулась молодому красивому князю -- для нее теперь это был
могучий русич, а не подмастерье кузнеца, повернула лошадь к воротам. Рюрик
ухватился за стремя, удержал Олега:
     -- Погоди... Хоть кто-то уцелеет?
     Олег покачал головой, ему было тяжело смотреть  в  наполненные  мукой
глаза князя:
     -- Аркона будет уничтожена! Воронье разжиреет, убиты будут все,  даже
собаки и кошки. Ветер разнесет пепел от  дворцов  и  собачьих  будок!  Как
уцелеет кто-то из твоих потомков, если они, как их пращур, первыми  пойдут
в сечу?
     Руки Рюрика бессильно упали. Олег  повернул  коня.  Гульча  стояла  в
раскрытых воротах, нетерпеливо махала рукой. Он пустил коня галопом, и они
выехали из ворот, оставив замок позади.
     Дорога была узкая, но Гульча старалась ехать рядом,  касаясь  сапогом
стремени Олега. Лицо пещерника было  темным,  как  грозовая  туча,  Гульча
изнывала от жалости и сочувствия.

     ГЛАВА 18

     Они видели верхушки мачт в порту, когда сзади раздался конский топот.
Рюрик мчался простоволосый, за ним, как крылья, развевался красный плащ.
     -- Провожу малость! -- крикнул он. --  Посажу  на  ладью!  Когда  еще
свидимся...
     Олег придержал коня, пропустив Гульчу вперед. Когда поехали бок о бок
с Рюриком, сказал настойчиво:
     -- Возвращайся. Не рви сердце, триста лет -- большой срок.
     Рюрик не отвечал, они въехали на причал. Гульча высматривала ладьи  и
кочи. Рюрик сказал сдавленным голосом, словно чья-то рука держала  его  за
горло:
     -- Будущее для детей... Трава для коней, счастье для наших женщин,  а
для детей -- будущее...
     -- Рюрик! -- выкрикнул Олег. -- Не терзайся. Триста лет -- вечность.
     Ветер  с  моря  дул  холодный,  резкий.  Рюрик  дышал  тяжело,   лицо
заострилось, на лбу блестели крупные капли пота.
     -- Святой отец, --  прохрипел  он,  --  ведь  ты  приехал  уговорить!
Грамоту привез. Не  поверю,  что  она  легко  далась.  Новгород  --  город
своевольный. Гостомысл меня ненавидит. Так почему же уезжаешь?
     Олег отворачивал лицо. Рюрик ухватил его за плечо, потряс.  Конь  под
пещерником захрипел в страхе, застыл, дрожа всем телом.  Рюрик  смотрел  в
лицо волхва почти с ненавистью.
     -- Рюрик... я усомнился, -- ответил Олег, в голосе была  мука.  --  У
людей в крови  --  жертвовать  крохотным  личным  счастьем  ради  большого
счастья племени. Мы отдаем жизни, чтобы жило племя. Но когда увидел  тебя,
Умилу, маленького Игоря, увидел ваши счастливые глаза... Впервые  подумал,
не слишком ли большую цену платим? Благо племени -- да, но мы, каждый  сам
по себе -- тоже ценность!
     Грудь Рюрика часто вздымалась.  На  щеках  выступили  красные  пятна,
серые глаза блестели.
     -- Задержись, -- попросил он вдруг. -- Я поговорю с Умилой. Ты  прав,
мы -- люди. Принуждать нас нельзя, но мы сами вправе отдать жизни...  если
волим.
     Подъехала Гульча, услышала, вытаращила глаза. Князь грустно улыбнулся
ей -- сильный,  красивый,  любимый  воинами  и  женщинами.  Конь  под  ним
беспокойно переступил, прянул ушами.
     -- Я приеду сразу после полудня, -- предупредил Рюрик.
     Олег поколебался, сказал с неохотой:
     -- От судьбы не убежишь... Только никому не  говори.  Даже  воеводам.
Пусть в замке думают, что я уплыл.
     Рюрик бросил с гримасой, отъезжая:
     -- Будь уверен. То побоище в моем замке кое-чему научило!

     Олег с Гульчей остановились в рыбацком домике.  Хозяин  третьи  сутки
был в море, женщины радостно приняли гостей -- Олег тут же  поднял  забор,
заменил подгнившие столбы, исправил ворот на стареньком колодце,  поставил
оградку, и женщины со слезами радости выпустили во двор уцелевших гусей.
     Гульча убрала отведенную им комнату, вымыла,  вычистила.  Когда  Олег
вернулся, закончив укреплять ворота, пол уже блестел чистотой.
     -- Не взяли денег, -- сообщила она довольно.  --  Говорят,  еще  тебе
должны за помощь. Ты здесь неплохо заработаешь, святой отшельничек.
     -- Купи у  них  гуся,  --  распорядился  он.  --  Пусть  зажарят,  ты
наверняка не умеешь. А за гуся заплати, ясно?
     Гульча сверкнула очами, у нее это всегда хорошо получалось,  исчезла.
Вскоре он услышал хлопанье крыльев, истошный птичий крик, затем  зашипело.
Олег выглянул: Гульча поливала зарезанного  гуся  кипятком,  другой  рукой
драла перья.
     Олег наколол дров, помылся, дочь хозяйки, потупя глазки,  подала  ему
полотенце.  Олег  ож