апах с ног валит...
     Игорь спал поперек  ложа,  укрытый  шкурами.  За  широкой  занавеской
плескала вода, снизу натекла лужа. По тени Олег узнал княгиню -- сидела  в
широкой лохани, отмывалась.
     -- Что-то стряслось? -- встрепенулась она.
     -- Все хорошо, -- успокоил Олег. -- Плавай.
     -- Мне нужен топор, чтобы соскрести грязь, -- ответила она сердито.
     Олег смолчал, беззвучно открыл дверь и вышел на крыльцо. Ночь  стояла
тихая, воздух терял тепло медленно. Где-то лениво тявкнул  пес,  выказывая
ревностную службу. В окнах двух-трех хатенок еще горел  желтый  трепещущий
свет лучины, мелькали тени, остальные дома смотрели  плотно  закрытыми  на
все запоры ставнями. Дома и плетни отбрасывали черные тени, все  тонуло  в
черноте, лишь утоптанная дорожка блестела в лунном свете.
     Он обошел постоялый двор, оглядел  сараи  и  пристройки,  заглянул  к
спящим курам. Пес  лениво  обнюхал  его  ноги,  попятился  в  конуру,  где
остывала нагретая толстым пузом земля, задремал. Коровы  мирно  перетирали
жвачку, конь во сне отмахивался роскошным хвостом.
     Олег заглянул в сарай -- там спала огромная, как бык, свинья,  вокруг
суетились,  повизгивая,  поросята,  толстые   будто   тыквы...   Олег   не
сомневался, что в саду --  вон  виднеются  деревья  --  ветки  гнутся  под
тяжестью. Не ступить, чтобы не поскользнуться на  раздавленных  яблоках  и
грушах, что и без того усеивают землю по всему саду.
     Он возвращался, когда впереди мелькнул силуэт. Олег мгновенно замер в
тени. Человек остановился под  старой  грушей,  прильнул  к  стволу.  Олег
выждал  момент,  когда  незнакомец  повернул  голову  в  другую   сторону,
пригнулся,  перебежал  ближе,  держась  в  тени.  Скорее   всего,   парень
возвращается с безобидной гулянки.  Или  выждал,  пока  заснули  родители,
вызывает девку. Но береженого берегут и боги. На самом деле они  любят  не
столько храбрых, как поют кощунники, сколько осторожных.
     Человек привстал на цыпочках. Олег понял, что незнакомец наблюдает за
постоялым двором. Забор высок, но отсюда, с пригорка, хорошо видны крыльцо
и окна корчмы.
     Внезапно человек повернулся, пошел прямо на затаившегося Олега.  Олег
беззвучно  вытащил  нож.  Чужак  шел  торопливо,  в   лунном   свете   его
изборожденное глубокими морщинами лицо  казалось  мертвым.  По  тому,  как
двигался, Олег узнал в нем бывалого ратника. Старшего дружинника, если  не
русича.
     Незнакомец прошел мимо,  не  заметив  затаившегося  человека,  пальцы
Олега ослабили хватку.
     Когда вернулся, в передней комнате сидели, загораживая проход, Асмунд
и Рудый. Между ними стояли два кувшина, еще  три  лежали  в  углу  пустые.
Асмунд распустил необъятный пояс, а  Рудый  оставался--  худым,  унылым  и
голодным.
     -- Спят? -- спросил Олег с порога.
     -- Без задних ног, -- сообщил Рудый. --  Святой  отец,  за  неимением
амброзии не хлебнешь ли пару капель?
     Олег  взял  кувшин,  тот  был  еще  полон,  запрокинул,  и  у  Рудого
распахнулись глаза, видя как водопад медовухи хлынул  в  горло  пещерника.
Олег потряс кувшин, выбивая последние капли, сказал хмуро:
     -- Будите всех! И готовьте коней. Придется выскользнуть затемно, пока
все спят.
     Асмунд  подхватился,  застегивая  пояс.  Рудый   сожалеюще   проводил
взглядом пустой кувшин, кляня себя за вежливость. Наверное,  в  пещерах  в
темноте не умеют отличать капли от кувшинов.
     -- Нас обнаружили, -- пояснил Олег, -- соглядатай  был  один,  но  он
побежал за помощью.
     -- Ты бы его зарезал, -- вырвалось у Рудого.
     Асмунд  взглянул  укоризненно   на   нечестивца,   посмевшего   такое
предложить святому пещернику:
     -- А скоро соберет подмогу?
     -- Они разошлись по всем окрестным весям  --  никто  не  знал,  какой
дорогой мы поехали. К утру не успеют, к полудню -- наверняка.
     -- К полудню надо убраться подальше, -- рассудил Асмунд. --  Я  пойду
за лошадьми, а ты, Рудый, готовь вещи. Может быть, бросим подводу? Тогда к
полудню успеем оставить между собой и гончими верст десять, не меньше!
     -- Завтра выедем на дорогу из варяг в греки, -- объяснил Олег. -- Там
столько народу, столько разных подвод, что затеряемся.  А  они  до  вечера
будут искать еще здесь.
     -- Из варяг в греки разве идет не по рекам?
     -- По рекам, между ними --  волоком.  Но  есть  участки  дороги,  где
удобнее ехать на телеге.
     Луна стояла в  середине  звездного  неба,  ночь  была  давно  светла.
Спящего Игоря уложили в телегу. Умила  укрыла  его  одеялом,  села  рядом,
держа голову сына на коленях. Мрачный Рюрик взял вожжи,  но  Олег  ухватил
коней под уздцы:
     -- Поведу шагом. Иначе проснется кто-нибудь, выглянет в окно...
     Выехали, не разбудив даже собак. Олег повел лошадей по  краю  дороги,
колеса катили по мягкой траве без стука и грохота. Когда  дома  с  темными
окошками остались позади, он торопливо вывел на укатанную дорогу.
     Когда городище скрылось за холмом, Рюрик пустил коней  вскачь.  Игорь
проснулся, заревел. Умила взяла его на руки, прижала к груди. Асмунд сидел
рядом, загораживая своим грузным телом от враждебного  леса,  тот  тянулся
всего в полуверсте. Его расчехленный топор хищно блестел в  лунном  свете,
широкий щит надежно подпирал руку.
     Когда проскакали несколько верст, Олег придержал руку Рюрика, тот все
нахлестывал коней:
     -- От них валит пар. Сумеешь свернуть вон  в  ту  рощу,  не  оставляя
следов?
     -- За нами погоня?
     -- Проверим.
     Сзади Рудый проворчал язвительно:
     -- Проверим... А я было поверил, что ты в самом деле Вещий! Так  идти
или не идти мне в пещеры? Как думается тебе, Асмунд?
     Кони вбежали под защиту деревьев, остановились, тяжело поводя боками.
Рюрик спрыгнул, схватил под уздцы  и  увел  в  глубину,  пряча  с  дороги,
серебрившейся в сотне шагов сбоку. Асмунд сразу  услужливо  вытряхнул  для
пещерника из колчана стрелы, расположив их веером возле толстой  валежины,
снял с телеги и воткнул в землю свой великанский топор.

     ГЛАВА 26

     Рюрик начал было собирать сухие ветки, когда  Асмунд  предостерегающе
поднял руку. Все замерли, даже Игорь перестал вертеться на  руках  матери.
Рудый ухватил свою чудо-саблю, скользнул  к  валежине,  за  которой  залег
Асмунд. Рюрик помрачнел, со вздохом потащил из ножен длинный меч.
     Олег раздвинул кусты, -- далеко впереди  ехали  четверо  конных.  Все
были в плотно застегнутых плащах,  капюшоны  надвинуты  на  глаза.  Асмунд
тихонько выругался. Под плащами явно панцири, но какие? Сразу не  угадать,
где слабые места. Рудый  коснулся  плеча  Асмунда,  указывая  на  всадника
справа, сам взял второй лук, придирчиво копался в стрелах, брезгливо морща
нос.
     Не доезжая до рощи,  всадники  начали  придерживать  коней.  Передний
выдвинулся вперед, его глаза ощупывали рощу. Асмунд ругался шепотом:
     -- Что тебе надо? Едешь, проезжай себе мимо.
     Передний всадник обернулся, что-то рявкнул. Двое пришпорили коней,  в
руках появились обнаженные мечи. Черные  плащи  хлопали  на  ветру.  Молча
свернули с дороги, въехали в рощу. Асмунд поднял лук, Олег шепнул:
     -- Не тронь. Надо взять тех, что остались на дороге.
     -- Далековато...
     -- Подползи. Пузо толстое боишься растерять?
     Асмунд обиделся, засопел, молча  обогнул  валежину  и  скрылся  среди
кустов. За ним осталась полоса, словно  протащили  огромный  валун.  Рудый
внимательно поглядел на пещерника, начал отползать в другую сторону.  Олег
шепнул Рюрику:
     -- Возвращайся к жене.
     -- Те двое могут наткнуться?
     -- Да, хотя мы забросали телегу ветками. Но вмешаешься, когда другого
выхода не будет!
     Рюрик зло блеснул глазами, попятился, держа меч острием перед  собой.
В его глазах были страх и тревога. Олег остался, наблюдая  за  всадниками,
что шагом въехали в рощу. Один  мерными  взмахами  бросал  отточенный  меч
направо  и  налево,  срубленные  ветки  падали  наискось,  брызгая  соком,
открывая вид.
     Глубоко  запавшие  глаза  всадника  прощупывали  заросли  кустарника,
ненадолго задерживались на толстых стволах, будто он видел сквозь деревья.
Второй тронул шпорами коня,  заставляя  переступить  через  покрытую  мхом
валежину. Олег вздрогнул, когда всадник рявкнул громовым голосом:
     -- Бумторк, здесь кто-то елозил  толстым  задом!  Недавно,  трава  не
выпрямилась.
     -- Они? -- спросил второй недоверчиво.
     -- Кто знает... Проверим.
     -- Роща просматривается насквозь. Прочешем! Главное -- найти  бабу  с
ребенком.
     -- Ребенка с бабой, -- поправил второй.
     -- Что?
     -- Ребенка с бабой, -- пояснил всадник. -- Можно даже одного ребенка.
Не знаю, чем он им так досадил?.. Но деньги  заплатили  такие,  словно  мы
должны перебить войско конных ромеев!
     -- Да еще Идарса и Чакру послали, -- заметил второй. -- Чакра убил по
найму греческого стратига, пройдя через три ряда стражи, Идрас в  одиночку
сразил пятерых берсеркеров... А теперь -- ребенок! Чудно.
     Они пустили коней вскачь, держась на таком расстоянии,  чтобы  видеть
один другого. Олег перебегал от дерева к дереву, следуя за  обоими  сразу.
Его прошибло потом, он внезапно ощутил, какие силы уже бросили против него
Семеро Тайных. Всадники -- опытные убийцы,  лучшие  в  своем  ремесле.  Их
привезли издалека, дорогу Олега знают. Пусть не всю, но знают. Уже поняли,
что он пошел не по прямой, где наготовили ловушек и засад, а сделал  крюк,
пройдя через земли сыновей Ляха. Теперь их лучшие силы...

     Всадники  ехали  медленно,  вслушиваясь  в  тревожную  предрассветную
тишину.
     Один сказал настороженно:
     -- Видишь вон тот куст? Слишком густой, по-моему. И листья  странные,
одни -- ладонями вверх, другие -- вниз...
     Они пустили коней мелкой рысью, заходя с двух сторон. Один сунул  меч
в ножны, вынул короткое копье из седельной петли.  Когда  подъехал  ближе,
попытался ткнуть острием  в  густые  заросли.  Зеленые  ветки  полетели  в
стороны, с телеги прыгнул с боевым кличем разъяренный Рюрик.  В  его  руке
сверкнул меч, князь был в бешенстве, пена пузырилась  на  губах.  Железный
наконечник копья отлетел в сторону.  Рюрик  замахнулся  на  всадника,  тот
поспешно выронил бесполезное  копье,  ухватил  меч,  левой  рукой  укрылся
щитом.
     Рюрик обрушил  бешеный  удар,  щит  со  звоном  разлетелся  в  щепки.
Испуганный конь шарахнулся, Рюрик парировал  удар  меча.  Всадник  вздыбил
коня, закрылся им. Меч Рюрика с хрустом  рассек  конскую  грудь,  брызнула
струя крови, обнажились белые кости и желтые жилы. Конь страшно всхрапнул,
упал навзничь, придавив всадника.
     Второй, которого звали Бумторком, мощным ударом снес навес из  веток,
открылась телега, а  в  ней  --  молодая  женщина  с  испуганными  глазами
прижимала к груди ребенка... Бумторк зло оскалил зубы -- работа  окончена,
деньги легкие! -- занес  над  головой  женщины  меч.  Вдруг  сзади  воздух
прорезал отчаянный вопль.  Разбрасывая  копытами  землю,  бился  умирающий
конь, кровь  хлестала  из  развороченной  груди  фонтанами,  под  жеребцом
страшно кричал напарник  --  кости  хрустели  под  тяжестью  жеребца,  что
осатанело лупил копытами воздух. Вокруг бегал с окровавленным мечом в руке
озверелый варвар,  орал,  пытался  достать  мечом  придавленного,  но  меч
бессильно звенел о стальные подковы коня.
     Олег опустил руку со швыряльным ножом, ибо Бумторк оставил несчастную
беспомощную женщину, с руганью пустил коня на  варвара.  Рюрик  отпрыгнул,
ударил мечом, но едва не поплатился, промахнувшись в  богатырском  замахе.
Всадник развернул коня, попытался стоптать пешего.
     Рюрик орал, плевался, но при всем бешенстве берсеркера  на  рожон  не
пер, удары отбивал не только отважно, но и умело. Меч холодно блестел, пот
катился по красному лицу. Улучив момент,  он  полоснул  лезвием  по  горлу
коня, из артерии брызнула ярко-алая  струя  крови  с  таким  напором,  что
зашипела и пошла паром.
     Конь грохнулся оземь, всадник едва успел выдернуть ноги из стремян  и
скатиться по другую от Рюрика сторону. Рюрик в огромном прыжке  перескочил
тушу коня, тот еще хрипел и скреб копытами, ударил крест-накрест. Враг уже
вскочил, попятился, но удары парировал хорошо, взгляд его был мрачным,  но
не испуганным. Бой был на равных, а он знал себя  как  самого  умелого  из
северных наемников на службе ромейского базилевса.
     Рюрик и чужак  зло  рубились,  кружили,  скрестив  мечи,  оба  быстро
взмокли и отшвырнули плащи, когда  наконец  за  деревьями  раздался  треск
сучьев и что-то мелькнуло. Олег сжал рукояти  швыряльных  ножей,  неслышно
скользнул навстречу.
     Возвращались Асмунд и Рудый, за ними шла Гульча.  Поймав  пристальный
взгляд Олега, зарделась, почему-то отвела глаза.  Асмунд  тащил  в  поводу
упирающегося чужого коня.  Рюрик  услышал  хруст  сучьев,  усилил  натиск.
Противник оглянулся, Рюрик прыгнул, как рысь, обрушил сверкающий меч.
     Железный шлем раскололся, словно  гнилой  орех.  Лезвие  рассекло  до
челюсти, и Рюрик, оставив меч, торопливо побежал  к  телеге.  Умила  одной
рукой прижимала перепуганного Игоря, другой до синевы  в  пальцах  сжимала
рукоять ножа. Ее лицо было бледным, глаза отчаянными.
     -- Рюрик...
     -- Успокой Игоря, -- сказал Рюрик, его грудь вздымалась, как  море  в
бурю. -- Он не должен бояться... От него... слишком многое зависит!
     Асмунд почтительно принес меч  князя,  потыкал  в  землю,  очищая  от
крови. Рюрик вытер мокрый лоб:
     -- Ну? Где их головы?
     -- Один удрал, -- ответил Рудый с досадой. -- Таких хитрых я  еще  не
встречал. Здесь все в порядке?
     -- Все, -- ответил Рюрик резко. -- Я положил  двоих,  а  вы  двое  --
одного... Эх!
     -- И одну лошадь, -- сказал Рудый браво.
     -- Что лошадь... Я две убил.
     Рудый вопросительно вскинул брови:
     -- Стоило ли? Я убил -- другого выхода не было,  тот  убегал.  Четыре
стрелы пустил, бил сильно -- что за  кольчуга  у  него?  А  коня  пришлось
зарубить, чтобы он пешкодралом не скоро добежал до людей...
     Рюрик крутнулся, как ужаленный, заорал:
     -- Так возьмите наших коней, догоните! Нельзя, чтобы он привел новых!
     -- Сразу нырнул в кусты, затем по высокой  траве,  --  ответил  Рудый
сожалеюще.  --  Асмунд  долго  звал  на  поединок,  трусом  кликал,   лаял
по-своему, честь бередил, мать и родню вспоминал... Другой бы не  стерпел,
а этот на крючок не попался. Знающий, матерый!
     Они обернулись на слабый стон. Царапая землю окровавленными пальцами,
из-под мертвого жеребца вытаскивал себя залитый кровью  человек.  Его  меч
лежал в двух шагах, обезображенная рука тянулась к нему, и Рудый  отбросил
меч пинком в кусты.
     Рюрик досадливо поморщился, взялся за рукоять своего меча:
     -- Асмунд, ты поспешил очистить...
     Олег схватил его за руку:
     -- Я расспрошу. Надо узнать, кто послал и что велел.
     Рюрик  заколебался,  острие  меча  коснулось  шеи  врага.   Тот   зло
прохрипел, уткнувшись залитым кровью лицом в землю:
     -- Убей сразу, мразь... Ничего не скажу.
     Олег опять удержал взбешенного Рюрика, отнял меч  и  бросил  Асмунду.
Тот, двигаясь, как медведь, все же на лету ухватил тяжеленный меч точно за
рукоять.
     -- Скажешь,  --  пообещал  Олег  сумрачно.  --  Я  на  тебе  попробую
кое-какие заклятия.
     Он выдернул его из-под коня,  поволок  за  кусты.  Рудый  сорвался  с
места, ринулся вдогонку, крича:
     -- Всю жизнь мечтал увидеть, как действуют заклятия!..
     Рюрик  переставил  коней,  захваченного  у  наемников  запряг  вместо
измученного коренника. Из-за кустов раздался страшный крик, в нем не  было
ничего человеческого, затем -- хриплый стон.  Вскоре  кусты  раздвинулись,
показался бледный, как  смерть,  Рудый.  Его  шатало,  глаза  бессмысленно
шарили  по  невинно  зеленеющим  вершинкам   деревьев.   Асмунд   бросился
поддержать соратника,  подставил  плечо.  Рудый  слепо  водил  по  воздуху
пальцами, вдруг его переломило в поясе, он дико взвыл,  изо  рта  брызнула
остро пахнущая желчь.
     Потом он долго полз на четвереньках к телеге,  там  сидел  совершенно
обессиленный, вытирая мокрое лицо пучками травы, а  из-за  дальних  кустов
показался пещерник. Лицо его было  задумчивым.  Увидев  вопрошающие  глаза
Рюрика и Асмунда, он помолчал, отыскал взглядом Гульчу.  Она  смотрела  на
него во все глаза, ее нижняя губа была  плотно  прикушена.  Держалась  она
прямо, ноги чуть заметно подрагивали.
     -- Он в самом деле почти ничего не сказал, -- ответил Олег, глядя  ей
в глаза. -- Его и других наняли убить Игоря и Умилу. Уплатили вперед.  Кто
-- не знает, только  обрисовал  приметы,  да  и  то  слабо...  Нанимали  в
темноте, человек был в капюшоне, голос менял.
     Асмунд  покосился  на  Рудого,  тот  взбирался  на  телегу  и  сказал
уважительно:
     --  Волхвование,  как  вижу,  сурьезная  вещь...  Непосвященным  даже
смотреть нежелательно, верно?
     -- Верно, -- ответил Олег, думая о чем-то своем.
     Гульча разжала кулачки, глубоко вздохнула и полезла вслед  за  Рудым.
Асмунд поинтересовался:
     -- Он умер?
     -- Да. Но сперва сказал все, что знал.
     Асмунд перевел взгляд  с  его  одухотворенного  лица  на  трясущегося
Рудого, сказал еще с большим убеждением:
     -- Нужная вещь -- волхвование!

     Дальше дорога карабкалась по холмам. Даже  Гульча  вылезала,  хватала
коней  под  уздцы,  помогала  тащить  телегу.  Ночью  большой  костер   не
разводили, обе женщины зябли.  Ударили  ранние  заморозки,  все  покрылось
инеем, лужи замерзли. Гульча влезла Олегу под плащ, тряслась там,  стучала
зубами. Он спросонья обхватил ее, она тут же заснула,  почти  помещаясь  в
его огромных ладонях. Но Олег  теперь  спал  неспокойно,  скрипел  зубами,
поворачивался с боку на бок, и  она  снова  карабкалась  к  нему  в  руки,
согреваясь от огромного горячего тела.
     Игорь начал покашливать, захлебываясь в соплях.
     Утром  Олег  вздохнул  с  облегчением:   впереди   показались   крыши
Даниловки, городища на перепутье дорог, речного порта для соседних племен.
     Рудый ожил, охотно указал путь  к  постоялому  двору.  Когда  повозка
подъехала к воротом, заверил Умилу:
     -- Княгиня, не надо хмуриться! Этот дом  с  виду  неказист,  но  зато
лучший постоялый двор на сотни верст  вокруг.  Я  здесь  однажды  бывал...
гм... по делам.
     -- Надеюсь, что лучший, -- ответила Умила подозрительно. --  А  то  я
кое-что слышала о постоялых дворах Даниловки.
     -- Нет-нет, -- горячо заверил Рудый.  --  Те  непристойные  постоялые
дворы с продажными девками, бочками пива, горячим вином -- на другом конце
города. Туда надо перебраться через речку!
     -- Я уверена, что ты их хорошо знаешь, -- заметила Умила ядовито.  --
Надеюсь, знаешь их только ты один.
     Она обратила прекрасные глаза на Рюрика, и мечтательная улыбка  мигом
слетела с лица князя. Умила ровным голосом напомнила:
     -- Он был здесь позапрошлым летом в твоей свите, мой князь!
     -- Да, -- подтвердил Рюрик твердо. -- Но от меня  не  отходил  ни  на
шаг, клянусь!
     -- Это я и хотела выяснить, -- произнесла Умила совсем ледяным тоном.
Она взяла спящего Игоря на руки, понесла его, гордо ступая  по  деревянным
скрипучим ступеням. Рюрик смотрел  уныло,  Рудый  ответил  заговорщическим
взглядом: не пойман -- не вор, даже  пещерник  может  знать  те  нехорошие
дворы. Рюрик незаметно для жены  отмахнулся:  мол,  пещерник  может  знать
такое, что нам и не снилось, но помалкивает, не портит невинные души князя
и его воевод.
     Асмунд распахнул перед княгиней  двери,  проводил  в  зал,  выпячивая
грудь и грозно сверкая очами на возможных обидчиков.
     Вечером, когда проверили коней, все спустились в нижнюю палату.  Туда
набился народ, казалось, не только поселившийся на постоялом дворе,  но  и
со всего городища.
     Асмунд буркнул, оглядывая зал:
     -- Народу многовато. И все разные. Не