вок  стащил  ее
обратно. Ее руки разжались от неожиданности. Она потеряла опору...
   - Да не отбивайся ты!.. - послышалось из невероятной дали, словно бы из
другого мира. Потом до нее дошло, что уже не  черное  вещество,  а  чьи-то
руки стискивают ее лодыжки. Еще  немного,  и  пальцы  ног  ощутили  родную
шершавую жесткость досок сиденья. Она хотела помочь Вандиену, но тело было
неподъемно тяжелым. Чернота казалась плотной, но сколько  ни  пыталась  Ки
отталкиваться руками, у нее мало что получалось.  Она  почувствовала,  как
Вандиен всем весом тела навалился на ее голени,  покоившиеся  на  сиденье,
потом обхватил руками под бедра и рванул вверх. Соответственно, подбородок
Ки снова ткнулся в  засасывающую  тьму.  Ужас,  вызванный  прикосновением,
заставил судорожно напрячься мышцы  живота...  Грудь  и  плечи  неожиданно
высвободились. Вандиен обхватил Ки поперек тела, помогая вытянуть руки. Ки
стукнулась затылком о притолоку - и оказалась снаружи.
   У них не было времени ни для взаимных благодарностей, ни для отдыха, ни
даже для того, чтобы попросту  отдышаться.  Оба  стояли  коленями  на  уже
погрузившихся досках, и тьма доходила им  до  бедер.  Лицо  Вандиена  было
белым от напряжения в тех местах, где его не закрывала испятнанная  кровью
повязка. Не говоря ни слова, он потянулся вверх и встал на сиденье,  потом
перебрался на крышу. Ки влезла следом и растянулась подле него еще прежде,
чем он успел предложить ей помощь. Сидя бок о бок, они тяжело дышали,  как
два  умотавшихся  пса,  и  тупо  смотрели  на  черный   прилив,   медленно
вздымавшийся кругом. Оба отчаянно нуждались в  отдыхе,  но  отдыхать  было
некогда.
   Казалось, чернота теперь поднималась быстрей прежнего. Ки слышала,  как
стонали и тяжко трещали в ее объятиях деревянные части фургона.  А  где-то
там, за краем черного океана, осталась белая заснеженная дорога. Ки знала,
что туда им уже не добраться. Тьма утопит их, раздавит  и  поглотит.  Тень
Сестер. Так вот что это, оказывается, такое...
   Ки невольно подняла глаза, чтобы еще раз посмотреть  на  двух  каменных
великанш. Вандиен заметил ее движение и тоже посмотрел вверх.
   Они уже утратили способность восхищаться и благоговеть. У них  не  было
душевных сил изумиться красоте представших им серебряных ликов. Между  тем
перед  ними   было   зрелище,   увидеть   которое   доводилось   немногим.
Сурово-прекрасные, бескомпромиссно глядящие  Сестры...  и  черный  покров,
стекающий на дорогу. Серебряные лица были слишком чисты,  чтобы  выглядеть
человеческими; им  были  неведомы  чувства  -  достояние  низших  существ.
Вандиен умоляюще простер к ним руки... Громадные глаза  великанш  отразили
его мольбу, но и только. Ничто  не  переменилось.  Мрак  по-прежнему  полз
вверх. И далеко, невероятно  далеко,  манил  к  себе  белый  снег.  Сестры
высились, застыв в поцелуе, и серебряные волосы двумя водопадами струились
по каменным спинам...
   - Умереть, созерцая подобную красоту! - вырвалось у Ки.
   Вандиен взял ее за руку, и она обернулась. Он указывал  ей  глазами  на
край обрыва, вернее, туда, где этот край когда-то был.  И  Ки  поняла.  Уж
лучше быстрая смерть! Край был довольно-таки близко, - если  повезет,  они
сумеют добраться. А если не-повезет - что ж,  какая  разница,  утонуть  на
крыше фургона или по дороге к самоубийству!..
   Ки хотела  встать  на  ноги,  но  Вандиен  вновь  усадил  ее.  А  потом
соскользнул с  крыши  на  поверхность  черноты,  от  которой  их  отделяла
всего-то ладонь. Ки завороженно следила за ним, ожидая, что вот сейчас  он
завязнет и начнет беспомощно погружаться... Ничуть не бывало. Его  руки  и
ноги безостановочно двигались, а все тело изгибалось, словно  в  припадке.
Как плывущая змея, мелькнуло у нее в голове. А потом на ум  явилось  нечто
еще более подходящее.
   Водомерка.
   Ки знала, что  непременно  должна  попробовать,  но  тело  отказывалось
повиноваться: измочаленные  мышцы  кричали  от  боли,  в  голове  стучало.
Вандиен извивался и корчился,  медленно  продвигаясь  к  краю  дороги.  Ки
провожала его глазами и невнятно радовалась за него.
   Фургон под ней заскрипел, потом затрещал и  начал  заваливаться  набок.
Как хотела бы Ки последовать за Вандиеном, но сама понимала, что ни  воли,
ни сил у нее на  это  уже  не  хватит.  Вандиен  не  оглядывался.  Чернота
устремилась к ней, мягко тронула ее ногу...
   И Ки отчаянно задвигалась. Какая там воля,  какие  силы!  -  панический
ужас бросил ее вперед, заставляя ползти. И весьма вовремя. Не  успела  она
покинуть крышу фургона, как эта крыша исчезла.  Ки  не  смотрела  вниз,  в
вязкий мрак перед самым лицом. Просто  билась  и  дергалась,  точно  рыба,
вынутая из воды. Тьма хватала и отпускала ее, хватала  и  отпускала  -  то
руку, то ступню, то колено, но с каждым разом все неохотнее. Воздух и  тот
отказывался проникать в легкие. Ки никак не могла вздохнуть полной грудью.
Ни единого звука не достигало ее ушей - все поглощал мрак. Край утеса  был
невероятно, непредставимо далек. И  Вандиен  -  почти  так  же.  Потом  Ки
почувствовала, что понемногу  слепнет.  Разум  подсказывал  ей,  что  тело
достигло крайнего предела, - это меркло  сознание.  Но  тут  же  заговорил
животный, нутряной ужас, не имевший ничего общего с разумом: что-то внутри
Ки знало, что это все та же овеществленная тьма пыталась ее захлестнуть.
   И Ки принудила свое тело к невозможному.
   Вандиен между тем перевалился через  край:  просто  достиг  его  и,  не
раздумывая, сполз с него вниз головой. Может быть,  он  и  кричал,  но  Ки
ничего не услышала. Сперва он валился вниз медленно,  удерживаемый  черным
веществом; казалось, прошла вечность, прежде чем он скрылся за кромкой. Но
вот наконец заскользили вниз его ноги... Ки предприняла  последний  рывок,
чтобы догнать его и сорваться в бездну с ним вместе.
   Ки видела, как исчезли его сапоги. Она осталась  одна.  Она  продолжала
ползти сквозь черноту, борясь не за то, чтобы  выжить,  -  лишь  за  право
умереть той смертью, которую сама себе избрала. Если уж  ее  телу  суждено
быть сплющенным, так пусть оно сплющится о камни внизу, где  его  разорвут
жадные птицы.  Все  лучше,  чем  быть  раздавленной  бессмысленным  черным
киселем!.. Ноги Ки шевелились все медленнее,  не  подчиняясь  исступленным
приказам мозга. С каждым движением она только увязала все  глубже,  совсем
не продвигаясь вперед. Она больше не  видела  края.  Голова  была  слишком
тяжелой, Ки просто не могла ее больше поднять.  Волей-неволей  приходилось
смотреть вниз, в слепящую тьму, которая по-прежнему не отражала ее, только
силилась поглотить. Из носу потекла кровь. Густые красные капли падали  на
черную поверхность и сразу же тонули. Ки яростно отфыркивалась... и ползла
вперед.
   ...Край? Не может быть... Нет, действительно край! Ки смотрела  вниз  с
отвесного  обреза  мрака,  неожиданно  сменявшегося  заснеженной  каменной
стеной. Ки что-то прокричала и сунулась вперед головой.  Потом  выпростала
плечи. Потом освободила руки...  и  протянула  их  к  манящему  снегу.  До
белого, белого дна долины, усеянного темными  крапинами  кустов,  было  не
ближе, чем до небес. Тьма стала засасывать  ее  живот,  вобрала  ступни  и
лодыжки... Снова пришлось вырываться, трепыхаясь,  надсаживая  возмущенные
мышцы...
   Ки перевалилась через край... и повисла вниз головой, потому что черное
вещество крепко держало ее тело. Это было странное,  замедленное  падение:
Ки попросту съезжала на животе,  соскальзывая  вверх  ногами  по  отвесной
черной стене. Окутанное белым саваном дно долины было до ужаса далеко.  Ки
медленно сползала все ниже. Кровь, скопившаяся в ноздрях,  душила  ее.  Ки
вырвало...
   Потом на запястье сомкнулись железные клещи. Ки изумленно обернулась  и
увидела перед собой белое, как снег, лицо Вандиена. Оказывается, он кричал
ей, но чернота поглотила все звуки.
   - Перевернись!.. - завопил он ей прямо в ухо, и только тогда она сумела
расслышать. - Перевернись, пока эта штука тебя  еще  держит!  Опусти  ноги
вниз...
   Сам он уже полностью  высвободился  и  теперь  неведомо  каким  образом
удерживался на обледенелой  скале  за  краем  дороги.  Ки  едва  заставила
выжатые мышцы напрячься еще раз, изгибая и переворачивая немыслимо тяжелое
тело. Вандиен перехватил ее руку, помогая ухватиться за  крохотный  выступ
утеса. Ки вцепилась в мерзлый камень, горько жалея  о  рукавицах,  которые
черная трясина давным-давно стащила у нее с рук.
   Вес тела постепенно сделал  свое  дело.  Ноги  Ки  сползали  все  ниже.
Какое-то время она висела почти горизонтально, потом чернота с  беззвучным
хлюпаньем выпустила ее сапоги. Тело Ки описало дугу над  пустотой,  -  еще
чуть-чуть, и она бы неминуемо сорвалась. Однако  минуло  мгновение,  и  Ки
повисла рядом с Вандиеном, как он распластавшись и держась лишь  кончиками
пальцев рук и ног.
   ...Но до чего  все-таки  славно  было  вжаться  лицом  в  промороженный
камень, укутанный снегом. ТВЕРДЫЙ КАМЕНЬ. НАСТОЯЩИЙ СНЕГ. БЕЛЫЙ  СНЕГ.  Ки
слизывала  талую  сырость,  щедро  приправленную  ее  собственной  кровью.
Холодный, разреженный воздух  ласкал  измученные  легкие.  Долгое,  долгое
время это  было  для  Ки  сущим  блаженством.  Висеть.  Дышать.  Слизывать
подтаявший снег...
   - Ки!..
   Наверное, это был крик, но прозвучал он как шепот. Ки устало  повернула
голову и посмотрела на Вандиена. Что он еще собирался ей говорить?.. Лучше
бы помолчал. У нее не было никакой охоты не то что разговаривать - даже  и
думать. И тем более шевелиться. Просто  висеть  здесь,  пока  не  кончатся
силы. А потом... То, что произойдет потом, произойдет быстро.
   - Смотри!..
   И Ки стала смотреть. У нее  лишь  чуть-чуть  округлились  глаза,  когда
Вандиен покинул свой уступ и... начал карабкаться вверх. Потом вытянул над
головой свободную руку и воткнул ее в черный срез мрака  чуть-чуть  повыше
того места, где кончались камень и снег. Неведомое вещество цепко охватило
его  руки.  Повиснув  таким  образом,  Вандиен  разжал  вторую  руку,  еще
державшуюся за камень, и воткнул ее рядом с первой. Потом несильно  уперся
ногами  в  утес.  Ки   следила   за   этим   представлением   с   праздным
любопытством... доколе он не  выпростал  одну  руку  и  не  переставил  ее
подальше - так далеко, как только сумел дотянуться. А потом выволок наружу
вторую руку и перенес ее следом за первой... Его  тело  ползло  следом  за
руками, соскребая со скалы снег.
   - Давай за мной!.. - Это был  крик,  но  Ки  разобрала  его  только  по
движению губ. Он снова сделал это: высвободил руку, переместил  как  можно
дальше, перенес вторую... смел  грудью  и  животом  еще  немного  снега  с
камней. Он не оглядывался.
   Ки почти безразлично  следила  за  своей  кистью,  покинувшей  каменный
выступ и погрузившейся в черный кисель, который сейчас же сомкнул  на  ней
упругие беззубые челюсти. Невольный  озноб  прошел  у  нее  по  спине.  Ки
пришлось висеть какое-то время, доверяя черной  дряни  свою  жизнь.  Плечо
готово было затрещать, но тут она сунула вторую руку  внутрь.  Пальцы  ног
заскребли по скале.
   Так. Вытаскиваем первую руку. Раскачиваемся в  поисках  новой  опоры...
Рука, на которой Ки висела, под весом тела начала уже выскальзывать, когда
ищущие пальцы снова воткнулись во тьму. Да, это был гораздо более  опасный
способ перемещаться, чем  ей  показалось  вначале.  Когда  было  не  надо,
материализовавшийся мрак так и цеплял ее, порываясь  убить.  Зато  теперь,
когда только он и удерживал над пропастью ее тело, елозившее  по  отвесной
скале, руки так и выскальзывали. Это была  сущая  пытка.  Тянись,  втыкай,
виси, подтягивайся, тянись, втыкай... и так без конца. Дышать было  нечем:
руки, вытянутые над головой, не давали легким расправиться.  Суставы  плеч
грозили вот-вот разорваться. Ки с  тошнотворным  страхом  припомнила,  как
одно плечо некогда уже отказало. Ну пожалуйста,  умоляла  она  собственное
тело. Ну пожалуйста, тянись, втыкай, виси, подтягивайся, тянись, втыкай...
Черное вещество  между  тем  постепенно  становилось  все  более  плотным.
Сначала Ки этому только обрадовалась - оно стало  надежней  удерживать  ее
выскальзывающие руки, - но потом заметила, насколько труднее стало втыкать
руки и выдирать их на свободу. К тому же чернота  так  сжимала  тело,  что
кисти совершенно побелели:  с  каждым  новым  пожатием  мрак  все  сильнее
выжимал из них кровь. Ки  только  стиснула  зубы  и  с  угрюмым  упорством
продолжала двигаться дальше. Ко всему прочему руки у нее отчаянно  мерзли.
Гораздо больше, чем тело, ерзавшее и извивавшееся по камням. Пальцы совсем
онемели, а черная дрянь сгустилась настолько, что руку в  нее  приходилось
уже не втыкать, а вколачивать. А потом отчаянно выдергивать, замурованную.
Ки явственно ощущала, как рвутся у нее в плечах, у локтей, внутри запястий
какие-то тоненькие нити. Рвутся одна за другой...
   ...В очередной раз высвободив руку, Ки  протянула  ее,  насколько  было
возможно, вперед и с маху ударила во что-то совсем уже  твердое.  Рука  не
желала проникать внутрь. Ки размахнулась сильнее и  ударила  кулаком.  Все
тщетно. Ки висела на одной  руке,  и  сдавленная  кисть  посылала  в  мозг
неслышные вопли боли:  чернота  сплющивала  ее,  сплющивала  медленно,  но
верно. Ки крепко  зажмурилась  и  ударила  в  третий  раз,  уже  изо  всех
оставшихся сил...
   -  С  камнем  этот  номер,  пожалуй,  не  пройдет,  -  сказал  Вандиен,
перехватив ее сжатый кулак и крепко потянув на себя. Ки слышала, как он  с
шуршанием переползал по снегу. С ума сойти, она вдруг  обрела  способность
слышать и дышать по-человечески. Оказывается,  она  достигла  края  черной
стены и пыталась вогнать кулак в неподатливый камень. Кое-как она  вырвала
исстрадавшуюся руку из тьмы и бездумно повисла, удерживаемая лишь  хваткой
Вандиена, вцепившегося  в  ее  предплечье.  Мужчина  застонал  от  натуги,
последовал рывок, и внезапно ее плечи  и  голова  снова  оказались  по  сю
сторону  края  мира,  на  поверхности  дороги.   Ки   принялась   отчаянно
барахтаться, цепляясь за что только можно и брыкаясь. Еще  один  рывок,  и
она очутилась целиком  наверху.  Пережитый  ужас  заставил  ее  сейчас  же
откатиться подальше от края. При этом она даже  не  пыталась  подняться  -
катилась, ползла, плоховато соображая, что делает. Вандиену  некогда  было
над ней посмеяться, - собственно, он и сам был занят точно тем же.
   Потом они долго лежали  бок  о  бок  на  благословенном  снегу,  лежали
неподвижно, уронив головы на руки. Ки слушала тяжелое дыхание  Вандиена...
а может быть, и свое  собственное.  Воздух  безо  всякого  труда  наполнял
легкие, а снег был восхитительно  холодный.  Ки  так  устала,  что  ей  не
хотелось даже поднимать голову; впрочем, она знала, что сумеет ее поднять,
если очень захочет. Она была жива. Она была жива... Она приподняла  голову
и набрала полный рот снега. Зубы сейчас же заныли, но Ки набрала в рот еще
пригоршню. Потом повернула голову набок и посмотрела в лицо Вандиену.
   Они  лежали  нос  к  носу,  и  Вандиен  тоже  разглядывал   ее   сквозь
полуопущенные ресницы. Его лицо, вернее, та часть,  что  виднелась  из-под
повязки, выглядела бескровной и осунувшейся от изнеможения. Большая  часть
зеленых тряпочек пропиталась красной влагой. По снегу под его  щекой  тоже
расползалось кровавое пятно.
   - Видок у тебя как у актера в гриме, - пропыхтела  Ки.  -  Белая  рожа,
черная  борода  и  повязка  -  зеленая  с  красным.  Прямо  покойник   для
трагической пьесы...
   - Только не для этих подмостков,  -  простонал  в  ответ  Вандиен.  Оба
оглянулись  и  посмотрели  на  непроницаемую  черную  стену,  воздвигшуюся
поперек дороги всего в нескольких шагах от них.  Когда  что-то  неожиданно
коснулось ноги, Ки в ужасе шарахнулась прочь...  и  услышала  оскорбленное
фырканье Сигмунда. Сигурд стоял немного поодаль и лениво почесывал  нос  о
черную мохнатую бабку. Вандиен и Ки, распростертые на  снегу,  вызывали  у
них легкое любопытство. Но не более.
   - Верные друзья, называется... - разобиделась Ки.
   - Зато у них хватило ума убраться подальше, - сказал Вандиен. -  Не  то
что у некоторых.
   Они не поднимались с земли, переводя дух и отдыхая.  У  Ки  болело  все
тело, абсолютно все - до последнего ногтя, в голове мучительно  стучало...
словом, чувствовала она себя великолепно.
   Через некоторое время, однако, дал себя знать холод.  Ки  осталась  без
рукавиц, поглощенных черным приливом. Да и дыра в плаще осталась на  своем
месте. Эта мысль вызвала у нее  слабую  улыбку.  Утреннее  происшествие  с
гарпией  успело  отодвинуться  далеко-далеко  и  начисто  утратить   былую
значительность. Ки устало дотянулась до капюшона и поглубже надвинула  его
на голову. Она знала, что скоро надо будет встать и что-то такое  сделать.
Она задумалась, лежа на снегу, что же такое она должна была сделать...
   - Ки!..
   Она неохотно приоткрыла глаза.  Оказывается,  она  успела  их  закрыть.
Солнце далеко ушло  по  небу,  сползая  к  закату.  Половина  тела  крепко
замерзла. Ки поправила одеяло, и глаза снова стали смыкаться. Потом до нее
дошло, что одеяла были вовсе не одеялами, а плащами  -  ее  собственным  и
Вандиена, которым он укрыл их обоих. Стало быть, тому  ее  боку,  которого
касался бок Вандиена, было относительно  тепло,  зато  другой  мерз.  И  в
пальцах ног ощутимо покалывало. Что ж, надо двигаться. Ки пошевелилась...
   - Замри! - прошипел Вандиен.
   Ки замерла. Темный глаз пронизывающе смотрел из-под  повязки,  обросшей
инеем поверх кровяного пятна.  Смотрел  так,  что  все  возможные  вопросы
замерли у Ки на языке. Она только повела глазами  и  увидела  то  же,  что
увидел и он.
   Серебряные Сестры сделались серыми. Мрак возносился обратно к  ним,  на
свое место, возносился волнами и клубящимися  вихрями,  переливаясь  всеми
оттенками от бледно-серого до  черного.  И  ложился  тончайшими  шелковыми
слоями,  пряча  красоту,  не  предназначенную   для   созерцания   низшими
существами. Еще немного,  и  бессердечные,  величественно-прекрасные  лики
вновь   облеклись   чернотой   и   стали   обыкновенным   камнем.    Почти
обыкновенным...
   - Значит, когда-то они были стражами, - выдохнула Ки.
   - Ш-ш-ш! - предостерег Вандиен. Однако кивнул.
   - И как я могла заснуть так близко от них?.. - шепотом удивилась Ки.
   Черный покров, окутавший Сестер, сгущался с каждым  мгновением.  Стена,
перегородившая дорогу, становилась все ниже, превращаясь в черный туман  и
возносясь наверх, к Сестрам.
   - Мы же были вне их  тени,  -  пробормотал  Вандиен,  когда  счел,  что
разговаривать уже  можно.  -  В  чем,  в  чем,  а  в  этом  они  чудовищно
справедливы. То место полностью принадлежит им, но только оно, и все.  Вот
почему подъездная дорога с обеих сторон до последнего всячески прячется от
их взгляда. Видимо, они устроены так, чтобы  реагировать  медленно.  Может
быть, их поставили здесь от существ более медлительных, чем теперешние,  а
может, им было приказано только перекрывать дорогу, не уничтожая?.. Откуда
нам  знать.  Не  удивлюсь,  если  они   вообще   делали   здесь   какое-то
непредставимое для нас дело, а опасность, которую они теперь  представляют
для путников, - чистое совпадение. Этот мир стар, Ки, очень стар, мы в нем
молоды...
   - Мой фургон!.. - прозвучало в ответ. Она приподнялась и встала, слыша,
как копошится позади Вандиен. Последние клочья черного  тумана  улетали  с
дороги, возвращаясь на свое место. Ки, не раздумывая, шагнула туда, где не
так давно громоздилась стена тьмы. Ей пришлось соступить вниз  с  довольно
заметного порожка: мрак уничтожил весь снег и лед на дороге, оставив голый
камень, гладкий и плоский.
   ...Ки довелось однажды видеть фургон ромни, загремевший вниз  с  горной
дороги, размоченной предательской оттепелью. В тот раз она немало дивилась
толстым деревянным брусьям,  переломанным,  словно  лучин