казал,  что
уже близок к финишу, Петцер заметно огорчился, но выразил  надежду,  что
связи их не нарушатся.
   Почему-то только сейчас Март обратил внимание на стены зала. Незакон-
ченную роспись прикрыли какой-то грубой тканью, чуть ли не джутовой  ро-
гожей, и при низовом мягком свете фактура ее выделилась и стала глубокой
и рельефной, в складках прятались тени, и это создавало такой уют... Так
бы и оставить, подумал Март, к дьяволу - все эти пьяные бабы и  козлоно-
гие... вот чуть-чуть подсобрать складки и переделать  немного  свет,  да
выкинуть эти квадратные штуковины, на цепях подвесить к потолку арабские
светильники из черной меди, а по стенам - маски...
   Додумать до конца он не успел. В ресторан вошли, отстранив  швейцара,
семеро - семь молодых, вполне упитанных и мускулистых парней, одетых  по
последней столичной моде: пиджаки и брюки из шелка-сырца, причем  пиджак
размера на два больше, чем нужно, но  рукава  короткие,  так  что  видны
браслеты в виде половинок наручников на каждом запястье; брюки тоже  ко-
роткие, из-под штанин выглядывают носки в крупную  черно-белую  полоску.
Униформа, черт бы их побрал. Все равно что коричневые рубашки. Они  мед-
ленно прошли по залу, вглядываясь в сидящих. Меня, понял Март.  Он  при-
поднялся чуть-чуть, двинул ногой стул - так, чтобы удобнее  было  выхва-
тить его. Но почему же здесь, а не в доме? Семеро равнодушно  скользнули
по нему взглядом, прошли мимо, уселись где-то в углу, потребовали  пива.
Пугают, значит. Да, не дай бог не так на них взглянуть...
   - Молодежный клуб,- сказал Петцер таким  голосом,  будто  целый  день
крыл кого-то последними словами и вот под завязку приберег самое-самое.-
Как быстро у нас все делается...
   В этот момент в кармане у него запищало.
   - М-минуту...- пробормотал он и вышел. Вернулся он действительно  че-
рез минуту, очень встревоженный.
   - Вильям не отвечает,- бросил он Марту.- Подал сигнал, а сам не отве-
чает. Поеду проверю.
   - Я с тобой.
   - Тогда уж и я,- попросила Венета.
   - Не надо,- сказал Март.- Жди дома, пожалуйста.
   "Виллис" простоял все эти дни на стоянке возле отеля, Март  несколько
раз собирался отогнать его к домику, но так и не отогнал. Потом он много
раз спрашивал себя: что за наитие повело его к "виллису",  ведь  был  же
совсем под рукой "БМВ" Венеты, и была где-то рядом машина  Петцера,-  но
они сели именно в "виллис", и Март погнал к выезду из города. Около  по-
лицейского управления их ждал полицмейстер.
   - Что случилось? - спросил он, перегибаясь вперед с заднего сиденья.
   - Вилли не отвечает по телефону,- сказал Петцер.- Подал  сигнал  -  и
молчит.
   - Что ж ты не сказал? Я бы хоть автомат прихватил.
   - Ты же сам велел по телефону ничего конкретного...
   - Ладно,- полицмейстер откинулся на спинку, снял с пояса  рацию,  за-
бубнил: - "Вереск", "вереск", отвечайте, "вереск".  "Вереск",  "вереск",
прием... Молчат. Не спали бы только... "Седина", "седина",- он стал  вы-
зывать другую станцию. Рация откликнулась ворчанием.- Немедленно  воору-
женный наряд на объект "зерно"! Как понял? Прием...
   Пока полицмейстер говорил, Петцер кусал костяшки пальцев.
   - Ну, давай,- сказал полицмейстер Марту.
   - Держитесь крепче...
   Они держались хорошо, изредка только Петцер непроизвольно не то чтобы
вскрикивал, а судорожно переводил дыхание; на последнем  участке  дорога
шла под уклон, Март выключил мотор и погасил фары и повел  машину  нака-
том, почти вслепую, до боли в глазах всматриваясь в полотно дороги.
   - Соображает,- тихонько сказал сзади полицмейстер.
   - Старый боевик,- согласился Петцер.
   Огни в лечебнице не горели. Она  угадывалась  впереди  низким  темным
массивом. Март остановил "виллис" метрах в трехстах от него. Впереди ша-
гал полицмейстер с пистолетом в руке, за ним, соблюдая дистанцию, Петцер
и Март.
   Они вышли прямо к проходной. Полицмейстер дождался их,  шепотом  ска-
зал, чтобы они оставались здесь, и проскользнул на территорию. Март заг-
лянул в будку. Здесь было почти так же темно, как и снаружи,  только  на
распределительном щите горела контрольная лампочка, но даже ее  тусклого
света хватило, чтобы привыкшие к темноте глаза различили  лежащее  рядом
со стеной тело. Март нагнулся ниже. Вильям. Кобура на животе была  расс-
тегнута, но вынуть пистолет он, видимо, не успел. Его убили ножом; руко-
ятка ножа торчала между ключицами. Крови почти не было.
   Март взял пистолет Вильяма. Армейский кольт. Это хорошо.
   - Я к прожектору,- прошептал Петцер. Слышно  было,  как  поскрипывала
будка под его весом, когда он взбирался на крышу.
   Март стал ждать.
   По дороге проехала машина, потом другая. Пора бы  появиться  полиции,
подумал он. Но машины уходили в сторону города. Потом прошло сразу  нес-
колько, колонной, это были военные грузовики. И  тут  где-то  в  темноте
раздался то ли шорох, то ли скрип гравия - и Петцер это тоже услышал,  и
вспыхнул прожектор...
   По направлению к будке шли трое, затянутые в черное, в черных же  ша-
почках-масках, у одного в руке был кейс. Кажется, на какое-то  мгновение
они растерялись, и тут сухо щелкнул пистолетный выстрел. Тот, с чемодан-
чиком, стал оседать, но двое других бросились в темноту  и  стали  отве-
чать, и кто-то упал, застонав, луч прожектора снова нашел черных, теперь
они бежали прямо на него, стреляя на бегу - в Петцера,  понял  Март.  Он
поднял пистолет, держа его двумя руками, и выстрелил, как  на  полигоне,
холодно и точно: раз и еще раз.
   Луч задержался на лежащих, потом стал шарить по сторонам и  наткнулся
на полицмейстера. Он тоже лежал, но будто пытался ползти, загребая рукой
с зажатым в ней пистолетом, одна нога была притянута  к  животу,  другая
волочилась. Март, забыв про все, бросился к  нему,  следом,  спрыгнув  с
будки, бежал Петцер. Они подняли полицмейстера на руки и понесли в  буд-
ку. Почему-то обоим показалось, что его надо поскорей убрать с открытого
места. Петцер нашел где-то фонарик и при его свете стал осматривать  ра-
неного, Март с пистолетом охранял их. Пока  все  было  тихо.  По  дороге
опять прошли машины в сторону города.
   - Надо сходить внутрь,- выдавил из себя Петцер.- У меня  бинта  мало.
Надо взять бинты и наркотики.
   - Скажи - где, я сам схожу,- предложил Март.
   - Не найдешь,- покачал головой Петцер.
   - Ладно,- сказал Март.- Только сперва осмотрим этих...
   Еще в первый момент ему бросилась в глаза  какая-то  странность.  Те-
перь, склонившись над убитыми, он понял, в чем дело: под шапочкой-маской
оказался еще противогаз, американский, с мембранным фильтром. Было  про-
тивно, но он стащил противогазы со всех.
   - Посвети,- сказал он Петцеру.
   Из тех двоих, в кого он стрелял, одна была женщина.  Кажется,  краси-
вая. С чемоданчиком шел сам Шерхан.
   - Шерхан...- произнес над ним Петцер.
   Март подал ему противогаз:
   - Возьми.
   Петцер попятился.
   - Возьми и надень,- приказал Март.
   Он боялся, что маска еще будет хранить чужое тепло, но тонкая  резина
успела остыть.
   У входа в дом лежали два полицейских. Оба были убиты. Март  осторожно
обошел их и толкнул входную дверь.
   То, что они увидели потом, Март запомнил до конца своей жизни, и вре-
мя от времени сны возвращали его в ту ночь. В  коридорах,  в  палатах  -
везде лежали люди. Петцер пытался тормошить их, заглядывал в глаза - все
они были мертвы. Не осталось никаких следов борьбы, лица  казались  спо-
койными, как будто они шли и упали, сидели и упали, лежали и умерли, да-
же не пытаясь встать. Наконец вспомнили о полицмейстере.  Петцер  выгреб
из шкафчика несколько перевязочных пакетов, отпер сейф и достал ампулы с
морфином и пластиковые одноразовые шприцы.
   Полицмейстер лежал на спине и дышал часто  и  неровно.  Петцер  сразу
стал делать ему укол, потом снова - перевязывать. Старый бинт пропитался
кровью. Пуля попала в правое бедро, в самый верх. Новую  повязку  Петцер
наложил туже, кровотечение прекратилось. Укол,  видимо,  начал  действо-
вать, дыхание стало ровнее, и, когда Март подогнал машину,  полицмейстер
уже мог говорить.
   По дороге снова прошла колонна военных грузовиков. В свете фар  блес-
тели ряды касок над бортами.
   Март принес кейс Шерхана. Там были  какие-то  бумаги,  фотоаппарат  и
штатив с пробирками. Петцер показал все это полицмейстеру.
   - Ты понял? - спросил он.
   - Я ведь догадывался,- сказал полицмейстер.- Только  поверить  трудно
было.
   - Это все надо переправить. Ты видел, что там в доме?
   - Я видел, что они шли в противогазах.
   - Именно это,- выкрикнул Петцер. Голос его сорвался.- Все,  понимаешь
- все!
   - Должна быть бомба,- прошептал полицмейстер.- Давай-ка отъедем.
   Полицмейстера положили на заднее  сиденье,  пристроили  поудобнее,  и
Март осторожно поехал к дороге и там, у дороги, свернул в кусты.
   - Что-то долго твой наряд,- сказал Петцер.
   - Не приедут,- отвернулся полицмейстер.- Думаю, все уже оцеплено. Ре-
бята, говорите со мной, мне нельзя засыпать сейчас...
   Через полминуты рвануло. Взрыв был несильный, глухой. Осветились  ок-
на, дрогнула земля; видно было, что дом  оседает  и  заваливается  левым
крылом; потом сквозь поднятую пыль пробились языки  огня.  Петцер  вдруг
всхлипнул совершенно по-детски и зарыдал, выкрикивая ругательства. Пламя
разгоралось сильнее и сильнее. По дороге сплошным  потоком  шли  военные
машины, казалось, там что-то прорвало; к пожару никто не сворачивал, по-
жар их не интересовал.
   - ...как в восемьдесят четвертом,- говорил полицмейстер,- под  Капери
такое же заведение было, только покрупнее раза в два, и на нем они реши-
ли испытать какое-то бактериологическое оружие, но там это вышло  из-под
контроля, и им пришлось  уничтожить  население  половины  уезда,  частью
из-за угрозы эпидемии, а главным образом, чтобы избежать утечки информа-
ции...
   - Там у меня брат и погиб,- сказал Март.- И родители тоже.
   - ...а здесь они сделали три дела сразу: испытали газ, уничтожили не-
угодных - чужими руками, заметьте,- и теперь под предлогом борьбы с тер-
рористами развернут свой собственный террор. Леопольд, надо  обязательно
вывезти эти материалы, это для них смерть, надо  отомстить  хоть  так...
Надо брать Шерхана, надо обязательно брать Шерхана и трясти его...
   - Ты же убил Шерхана,- сказал Петцер.
   - Как - Шерхана? Этот, с чемоданчиком,- Шерхан? Правда? Что же вы мне
сразу не сказали? Черти, о таком - и молчали, ну не черти ли, все-таки я
отплатил ему, хоть ему, но отплатил...
   - Чем дольше мы стоим,- сказал Петцер,- тем меньше у нас шансов  выб-
раться.
   - Не сунешься же на дорогу,- возразил Март.
   - Ребята,- голос у полицмейстера стал слабый и вязкий,-  я  придумал,
снимите с меня все, и пусть один наденет плащ, а другой - мундир  и  фу-
ражку, они в темноте не разберут, что цвет другой...
   - Верно,- сказал Март.- Так и делаем.
   - Я уже поплыл,- добавил полицмейстер.
   Его осторожно раздели, натянули на него один пиджак, а другим укрыли.
Март взял черный блестящий плащ, а Петцер -  мундир  и  фуражку.  Теперь
можно было надеяться, что они проскочат. Март выждал момент, когда доро-
га опустела, вырулил на нее и погнал к городу. Он  пристроился  в  хвост
колонне грузовиков. Два раза на пути были контрольные пункты,  но  "вил-
лис", в котором сидел офицер, не останавливали.  На  втором  контрольном
пункте они миновали полицейскую машину, старший наряда спорил о чем-то с
солдатами, показывая на зарево. Город был полон солдат, но и  здесь  они
проскочили. Подъехали к дому Венеты, осторожно, с оглядкой,  внесли  по-
лицмейстера внутрь. Март отогнал "виллис" за дом. Они прорвались, но об-
легчения он совершенно не чувствовал. Должно быть, потому, что самый пик
напряжения миновал, навалилась громадная усталость. Ноги не  шли,  хоте-
лось лечь и чтобы ничего больше не было. Ему пришлось опереться о стену,
чтобы не упасть. И тут вдруг с невероятной отчетливостью, яснее, чем на-
яву, перед ним возникли коридоры, полные мертвых людей, таких безвольных
и податливых, он представил, как с костяным стуком падает на пол  подня-
тая и отпущенная рука, на которой нет пульса... Его стало рвать и  рвало
мучительно и долго. Но потом пришло если не облегчение, то  опустошение.
В ванной он долго лил воду на голову, плескал в лицо. Наконец стало лег-
че.
   Полицмейстер лежал на кровати запрокинув голову и  чуть  постанывал,-
видимо, действие укола кончалось. Когда Март вошел, он  открыл  глаза  и
что-то сказал, но очень невнятно. Петцер поманил Марта на кухню. Там уже
сидела Венета; видно было, что она испугана, но держит себя в руках.
   - Надо думать, что делать дальше,- сказал  Петцер.-  Мне  кажется,  с
Андрисом плохо, пуля наверняка прошла в брюшную полость, без операции не
обойтись. С другой стороны, шевелиться тоже опасно: попади он в руки во-
енных - и все. И нас шлепнут тоже - на всякий случай.
   - Хирург есть в городе? - спросил Март.
   - Есть, но...- Петцер помотал головой.- То же самое, что самим  пойти
и сдаться.
   - Ясно...- Март прошелся по кухне, налил себе воды,  выпил.Все  равно
надо что-то делать, так ведь не оставишь.
   - Надо вывозить его отсюда,- подала голос Венета.
   - Как? Кругом солдат на солдате...- Сам Андрис, конечно,  сказал  бы:
"Оттащите меня подальше и бросьте..."
   - Мало ли что мы можем сказать,- проворчал Март. Эта мысль уже пришла
ему в голову, не совсем в таком виде, но пришла; противно...
   - Я к тому, что если положить его где-нибудь  у  дороги,  нашуметь  и
смыться... Не пойдет,- сам себе возразил Петцер.- И рана  обработана,  и
следы уколов есть. Не пойдет.
   - Портье,- сказала Венета.- Который "конторщик".
   - Ну и что? - спросил Март.
   Петцер нахмурился, размышляя.
   - Это, знаешь ли, мысль,- сказал он, подумав.- Они же  с  военными  -
как кошка с собакой. Тем более Шерхан... Материалы придется отдать,  вот
что жалко. Ладно, пленку себе оставим, а всем, что останется, пусть  они
меднолобым клизму ставят. Пардон, мадам... Андрису пока ничего не  гово-
рите, а я пошел сдавать нас. Кстати, Март, вы ничего не видели и не зна-
ете. Пистолет и фотокамеру спрячьте получше, где-нибудь не в доме. Ну, я
пошел.
   - Возьми "виллис",- сказал Март.
   - Только пешком,- отказался Петцер.- Надежнее. Пока.
   Он ушел, и дверь за ним закрылась. Боже мой, подумал Март почти пани-
чески, сколько раз вот так при мне люди уходили по делам,  и  больше  их
никто никогда не видел... Он постучал по крышке стола.
   - Ты что? - спросила Венета.
   - Думается разная гадость,- сказал Март.
   Они сели рядом с полицмейстером. Тот был спокоен, только лицо  обост-
рилось и побледнело еще сильнее.
   - Как ты, Андрис? - спросил Март.
   - Терпимо,- ответил полицмейстер.- Пить хочется, но Лео  сказал,  что
нельзя.
   - Я тебе губы смочу,- сказала Венета.
   - Спасибо,- полицмейстер повернул к ней голову.- Вот так  уже  совсем
хорошо.
   - Тебе не надо разговаривать,- сказал Март.
   - Знаю. Но очень хочется. Мы так и не договорили тогда.  Лео  сказал,
что поздно, и мы не договорили, а по-настоящему поздно стало только сей-
час. И всегда так...
   - Правда, Андрис, молчи,- повторил Март.- Наговоримся еще.
   - Вряд ли. Надо сразу. Всегда надо сразу. Я страшно рад, что познако-
мился с тобой, Март. Мне редко попадались стоящие люди.  Знаешь,  как  я
стал следователем? Я мечтал творить справедливость... Понимаешь?  Оказа-
лось - дерьмо. Я незаметно весь вывозился в дерьме. Жизнь невозможна без
компромиссов, а тем более служба, но если компромиссов много, то получа-
ется дерьмо. Не замечаешь, как  погружаешься,  замечаешь  только,  когда
весь уже погрузился. Я попробовал барахтаться - меня загнали сюда. Тут -
Лео и его пациенты. Мне показалось сначала, что это то, что  надо.  Неп-
равда. Это уже раздавленные. Это то же дерьмо, только запах другой. Я им
помогал, но знал, что это неправильно. И тут - ты. Значит,  еще  не  все
такие...
   - Андрис,- сказал Март,- не надо больше говорить. Прошу тебя, не  на-
до.
   - Хорошо, хорошо, я молчу... Как неудачно получилось,  надо  было  уж
сразу, мазилы такие... Я не думаю, что опять установят карантин,  скорее
всего, только военное положение, да и то ненадолго. Постарайтесь не  де-
лать резких движений, я проверял: за вами все чисто...  Как  жалко,  что
так получилось, знаете, мне очень хотелось увидеть, как все это переста-
нут наконец красить и тронут с места... Ох и скрипу будет! Мы всегда ду-
маем: завтра, завтра, вот завтра, а между тем ржавчина, ребята,  ржавчи-
на... переписывают учебники истории и жгут архивы, чтобы никто не  дога-
дался, что вся эта штука затевалась для того, чтобы ездить на  ней.  Как
это?.. "Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти
у тех, которые будут после". Значит, все уже было, да?  Всегда  все  уже
было? А под паровозом вырастают грибы, бледные такие,  и  так  много.  И
ржавчина. Слушайте, кругом столько ржавчины, а казалось, сплошное  желе-
зо... Военные прикормили Шерхана, он у них сделался совсем ручной,  под-
лизывал за ними, а им так хочется, чтобы был порядок,  они  очень  любят
порядок и никогда не думают: а зачем он нужен? Просто когда порядок,  то
очень легко управлять. Так легко, что они никаких сил  не  пожалели  бы,
чтобы его навести раз и навсегда, они расстреляли бы  каждого  третьего,
тогда со всеми остальными было бы совсем просто, и сколько дураков радо-
валось бы, что порядок наконец есть... Ах, как скверно получилось с  хо-
зяйством Леопольда, почему-то я поверил, что Шерхан - тогда, после авто-
буса - уже убрался, и совсем не думал, что он будет  действовать  так  в
лоб, а надо было думать, еще когда установили того парня, в  ограде,  но
ведь Шерхан никогда два раза в одно место не суется, тем более если  уже
случилась осечка, наверное, это была вовсе не осечка, а  часть  плана...
или на него сильно нажали... Сами террористы - это  одно,  а  террористы
под крылышком армии - это уже совсем другое, совсем другое... все  же  я
думал, что их спугнул... Дайте еще воды.
   Венета смочила ему губы.
   - Молчи,- сказала она.- Ради бога. Скоро приедет Леопольд и тебя  от-
везут в больницу.
   - Что он задумал, чудак, какая больница, его же шлепнут, не  разбира-
ясь... В Капери стреляли во все, что  шевелится...  Жалко,  что  мы  так
поздно встретились, Март. Я бы хотел с тобой еще поговорить. О  равнове-
сии, например. Если думать только о безопасности,  то  лучше  вообще  не
трогаться в путь. Слушай, есть такое понятие: социальный риск? Если нет,
то срочно надо ввести. Оно отражает степень готовности общества идти  на
перемены, чреватые осложнениями. Это еще и равновесие между рынком и чи-
новником. Когда одно ущемляется за счет другого, то это другое сразу пе-
ревешивает и разрастается, и чтобы уничтожить  власть  денег,  надо  еще
ликвидировать власть власти, и привлекательность власти тоже надо ликви-
дировать, пусть останется только тяжелая работа, безо всяких этих увели-
чивающихся привилегий на каждой ступеньке, надо сделать так, чтобы  быть
чиновником стало невыгодно и лезть наверх - тоже, тогда  заниматься  уп-
равлением станут только профессионалы, любящие свою работу,  только  вот
как это сделать, надо все выкорчевывать и сеять снова, и опять  вырастут
те же репьи, вот вы стремитесь свергнуть правительство, и чтобы основать
новое общество, да? Как там у вас: свобода, равенство, братство? А  что,
по-вашему, свобода, ведь у нас тоже свободное общество,  и  сам  Канцлер
этим словом не брезгует, только ведь вы-то вкладываете в это совсем иной
смысл... и равенство? Я не понимаю, честное слово, мне все время  кажет-
ся, что меняется только власть, остальное остается прежним, и чем  ради-
кальнее меняется власть, тем прочнее все остается,  может  быть,  должен
быть иной путь? Дайте воды.
   - Ну перестань же ты говорить,- остановила его Венета,-  тебе  нельзя
так много говорить, полежи