- крикнули изнутри.
   Март и Тригас вошли. Это была, видимо, ординаторская: казенные столы,
стулья, застекленный шкаф с грудой папок внутри. Но общество, собравшее-
ся здесь, выглядело странновато для ординаторской: только двое  в  белых
халатах, остальные, человек десять мужчин и женщин, явно  в  больничном.
Один из мужчин, немолодой, с копной ярко-рыжих волос и рельефным,  выра-
зительным лицом актера на героические роли, стоял  спиной  к  окну,  ос-
тальные сидели полукругом: на стульях, на столах, просто на  полу  -  и,
видимо, слушали его.
   - Извините,- сказал Март,- мы бы хотели видеть доктора Петцера...
   - Да,- сказал один из белых халатов,-  Вильям  звонил  нам.  Леопольд
сейчас придет. С минуты на минуту. Садитесь, господа. Потеснитесь, ребя-
та.
   - Да ну, что вы,- сказал Март, но ребята уже теснились,  освободилось
два стула, и Март с Тригасом уселись, ощущая  себя  в  центре  всеобщего
внимания.
   - Продолжать? - спросил тот, который стоял у окна.
   Все высказались в том смысле, что да, конечно, продолжать, а Леопольд
пусть пеняет на себя, сколько его ждали...
   Тот, у окна, нахмурился, подумал и стал читать стихотворение - незна-
комое. Читал он великолепно: негромко, но очень слышно, выразительно, но
без плюсовки,- так на памяти Марта читал только Майорош...
   Он умер, Дон Кихот,
   и никогда
   он не придет
   смешным своим мечом
   вершить на этом свете справедливость.
   Остались господами - господа.
   Остались пастухами - пастухи,
   и дураки остались дураками.
   Кому же ты был нужен, Дон Кихот?
   ...как снег, летят года, слагаются в
   века, века лежат в полях и под полями,
   в морщинах, под березами и в душах...
   И снег, колючий и сухой, его могилу
   все заметает - и никак не заметет.
   Все помолчали немного, потом кто-то сказал: "Браво, Норис", а кто-то:
"Слишком уж в лоб", а кто-то: "Давай еще, Норис", и все это было  похоже
не на ординаторскую сумасшедшего дома, а на литературный клуб много  лет
назад...
   - Можно - чужое? - спросил Норис и, не дожидаясь ответа, начал:
   Гремят фанфары. Гамлет победил.
   Полоний жив, и отомщен отец.
   Офелия? Ее он разлюбил,
   но поведет наутро под венец.
   Усни, Офелия! Теряя четкость черт,
   спит Эльсинор в колеблющейся мгле,
   спят Розенкранц, Горацио, Лаэрт,
   лишь Йорик бродит на ночной земле.*
   [* Даниил Клугер]
   Позади тихонько стукнула дверь, народ завозился, пропуская вошедшего.
Март оглянулся. Это был Петцер, он тихо, стараясь не  производить  шума,
подошел, пожал руку Марту, потом Тригасу и сел на подставленный стул.
   Потом Норис читал еще, потом читали другие, стихи были лучше и  хуже,
но почти все незнакомые, потом принесли гитару, и тоненькая женщина ста-
ла петь какие-то никогда не слышанные Мартом песни - оказалось, это Гей-
не,- и лишь через несколько часов все стали понемногу расходиться. Нако-
нец остались только Петцер, Март и Тригас.
   - Слушайте, Леопольд,- сказал Март,- как вам не стыдно? Вы такое - от
меня скрывали! Я как свежим воздухом подышал.
   - Вы по делу? - спросил Петцер.
   - Даже по двум,- уточнил Тригас.- Во-первых, вами очень  интересуется
полицмейстер. Сегодня он меня минут двадцать допрашивал, и  все  вопросы
как-то замыкались на вашем учреждении. Кто-то у вас тут умер, да?  Коро-
че, я сказал, что ничего не знаю и не желаю знать, но отвязался от  него
с трудом. Так что имейте в виду на всякий случай. А во-вторых, вот с ним
неприятность случилась - прямо при мне.
   - Что именно?
   - Пти маль,- сказал Март.- В восемьдесят четвертом меня контузило,  а
где-то с восемьдесят шестого началось. И вот  за  последние  дни  -  раз
пять, наверное.
   - Асамид применяли? - спросил Петцер.
   - Да,- вздохнул Март.- Или ронтон.
   - Это одно и то же.
   - А мне казалось, ронтон сильнее,- сказал Март.
   - Самовнушение,- усмехнулся  Петцер.-  Импортный  препарат,  упаковка
красивая... Держите,- он протянул Марту коробочку с таблетками.
   - А феназепам есть? - спросил Март.
   - Есть. Дать?
   - Если можно, конечно.
   - Всем все можно,- отозвался Петцер. В столе, где он искал, лекарства
не оказалось.- Сейчас принесу.- И он вышел.
   - Странный сумасшедший дом,- заметил Март.
   - Да? - вмешался Тригас.- А ты чего ожидал?
   - То есть как - чего? Это же нормальные люди!
   - Поговори на эту тему лучше с Петцером, он тебе объяснит,  кто  нор-
мальный, а кто нет...
   Вошел Петцер, подал Марту еще одну коробочку. Лицо его было озабочен-
ным.
   - Доктор,- сказал Тригас,- вот сударь интересуется, насколько  ненор-
мальны ваши пациенты?
   - Абсолютно ненормальны,- пробурчал Петцер.- Кто  же  в  здравом  уме
станет читать вслух иностранных поэтов, да еще при посторонних?
   - Нет, серьезно,- сказал Март.- Вы что, их так хорошо лечите?
   - Их очень плохо лечат. Родственники не настаивают на интенсивном ле-
чении, понимаете ли... То, что вы видели,- это результат плохого лечения
и еще худшего воспитания.
   Ай да Леопольд, подумал Март. А я-то думал - только коньячок  да  де-
вочки...
   - И еще,- не унимался Тригас.- Не из любопытства, а чтобы  не  навре-
дить ненароком: что у вас тут случилось?
   - Да бог его знает,- ответил Петцер.- На территории нашли  труп.  Кто
такой и отчего помер - неизвестно. Даже  вскрытие  ничего  не  показало.
Сначала думали - наркоман, хотел поживиться...
   - А разве бывает так, чтобы на вскрытии - и ничего не было?
   - Знаете, я тоже думал, что не бывает,- задумчиво  протянул  Петцер.-
Но прилетал эксперт из столицы, специально вызывали, и мы  потом  с  ним
немного потолковали - так вот, он говорит, что существуют яды, не остав-
ляющие никаких следов в организме, и что ядами этими сильно интересуются
армия и контрразведка.
   - Куда же суется наш бедный полицмейстер? - сказал Тригас.
   - Давайте его хором пожалеем,- подыграл Март.
   - Знаете что? - посмотрел на них Петцер.- Если вы не  торопитесь,  то
подождите меня немного. Мне два дела надо сделать, это на полчаса. А по-
том вы меня отвезете в город. Хорошо?
   - Разумеется,- согласился Тригас.
   - Тут вот газеты и журналы,- сказал Петцер.- Я быстро.
   - Юхан,- произнес Март немного погодя,- ты об этом молчал всю дорогу?
   - Не только,- ответил Тригас неохотно.- Он мне показывал фотографии -
не знаю ли я кого. И там была одна, которая никак не могла  к  нему  по-
пасть. А она попала. Вот я и думал.
   - Все равно я с этими не-больными ничего не понимаю...
   - Что тут непонятного,- рассердился Тригас.- Ну что тут можно не  по-
нять? Отсидеться. Переждать.  Частная  собственность,  полиции  или  там
гражданской гвардии вход заказан. А общественность сумасшедшими  брезгу-
ет...
   Через полчаса, как и обещал, Петцер вошел, с отвращением содрал с се-
бя залитый чем-то халат, больничные брюки и рубашку, бросил их  в  угол,
оделся в цивильное, встал у двери и, явно заставив себя улыбнуться, ска-
зал:
   - Я готов, господа!
   Господа послушно поднялись и пошли к выходу. В воротах Петцер пропус-
тил их вперед и еще потолковал о чем-то с охранником. По  дороге  Тригас
опять молчал, а Петцер пытался играть прежнего, ресторанного Петцера, но
у него плохо получалось. Его высадили у почты и свернули к отелю.
   В отеле царило необычное оживление, швейцар и, кажется, официанты  из
ресторана переносили вещи постояльцев с первого этажа на второй. Портье,
приятель Марта, отдавал распоряжения и громко повторял:
   - Господа, просим прощения за неудобства, это  временно.  Господа,  в
связи с реконструкцией отеля...
   - Что, ремонт? - спросил Март, подходя.
   - Не совсем,- сказал портье.- Вас  это  не  коснется.  Только  первый
этаж. Вас же, господа художники, я приглашаю  сегодня  на  торжественный
ужин по случаю приобретения мною городского отеля.
   - Поздравляю,- поклонился Март.
   - Да-да,- как-то очень рассеянно сказал портье, то есть хозяин.-  Те-
перь мы развернемся...- Морда его сияла.
   - Вот и еще один обрел смысл жизни,- усмехнулся Тригас, поднимаясь по
лестнице.
   - Не богохульствуй, Юхан,- сказал Март.
   - А почему бы нет? - пожал плечами Тригас.- Почему бы мне не  побого-
хульствовать?
   - Потому что все равно не поможет. Ты пойдешь на этот ужин?
   - Обязательно пойду. Искупаться в сливках здешнего  общества  -  нет,
такой случай упускать нельзя.
   В номере кто-то побывал. Причем этот кто-то очень старался  не  оста-
вить после себя следов, но профессиональная память есть профессиональная
память, и Март видел, что коробки с красками стоят чуть-чуть не так, как
стояли, и дверца шкафа, остававшаяся приоткрытой,  почти  затворена.  Он
перебрал вещи, документы - ничего не пропало. Тогда он сел на подоконник
и задумался.
   Странный сегодня день. Странный сумасшедший дом, где читают  стихи  и
где пациентов не лечат, и странный доктор Петцер, и очень странный  Три-
гас - очень странный Тригас. Ну ладно, мутант, с кем не бывает... Но что
это за фотографию такую ему мог  показать  полицмейстер?  Выходит,  есть
что-то неспокойное в прошлом Тригаса... как, собственно, и в любом прош-
лом. Это потом все подравнивается и подгоняется в соответствии с текущим
моментом. Поэтому сейчас мы имеем  преуспевающего  халтурщика-монумента-
листа, свободного художника, не так давно вернувшегося из Киото, где  он
изучал японскую живопись в течение семи лет. И в биографии его оставлены
только те нити, которые намотаны на сегодняшнего производства гвоздики с
блестящими шляпками. И нет и не может быть там места каким-то фотографи-
ям, которые не должны попасть в руки полиции, а вот попали. А  может,  и
не было никакой фотографии и он просто выдумал все это,  чтобы  от  меня
отвязаться? Вряд ли, я бы почувствовал. А если он говорит  правду  -  он
что, мне доверяет? С чего бы это? Наконец, знает он, кто я,  или  просто
тогда оговорился спьяну? Как мне с ним себя вести? Ни черта не знаю и не
понимаю. И какого дьявола делать у меня обыск? Увижу полицмейстера - так
прямо и спрошу. Или не стоит нарываться?
   Звякнул телефон, и голос портье-хозяина произнес:
   - Господин Траян, все уже собрались, ждем вас...
   - Иду,- сказал Март.
   На том конце положили трубку, но в трубке пискнуло  не  один  раз,  а
два. Март уставился на телефон. Ну и дела, подумал он. Значит, не только
обыск... Ну-ну.
   Он сменил рубашку, надел темный  галстук,  новый,  недавно  купленный
пиджак. Смокинг бы, подумал он. А еще лучше фрак. Фиолетовый.  Или  мун-
дир. Говорят, собираются вводить форму для  писателей  -  с  погонами  у
простых смертных и с эполетами у великих. Про художников пока не слышно,
но тоже, видимо, не за горами...
   Тригас решил соответствовать не нормам приличия, а представлениям об-
щественности о художниках. Он вырядился в пестрое вязаное  не-понять-что
- пончо не пончо, свитер не свитер,- холстяные серые брюки и плетенки на
босу ногу. Март посмотрел на него, на могучую волосатую грудь,  выпираю-
щую из выреза, на волосатые же пальцы ног и сказал:
   - Ты забыл сделать педикюр.
   - О! - сказал Тригас.- Это идея! У тебя краски под рукой?
   Краски оказались под рукой, и он выкрасил ногти на ногах в  покойниц-
кий голубовато-зеленый цвет.
   По случаю банкета ресторан был закрыт  для  посторонних,  и  у  входа
швейцар увещевал недовольных завсегдатаев. Март  и  Тригас  протиснулись
через небольшую, но плотную толпу, назвались  и  были  допущены.  Кто-то
прошипел вслед: "А голубых пускают..." Тригас хохотнул.
   Общество подобралось самое-самое: господин мэр с  супругой,  господин
секретарь мэрии, господин судья, господин товарищ прокурора (сам  госпо-
дин прокурор был вызван в столицу по делам службы),  господин  председа-
тель акцизного ведомства, господин податной инспектор, господин управля-
ющий городским отделением Национального банка, владельцы магазинов,  ре-
дактор местной газеты, два модных адвоката, тренер городской  футбольной
команды, наконец, господин полицмейстер  и  господин  начальник  тюрьмы,
здесь же - супруги и взрослые дети, короче,  всего  человек  сорок-сорок
пять. Марта и Тригаса представили, причем очень торжественно, с перечис-
лением наград и званий (а что, подумал Март,  звучит  неплохо,  особенно
если не знать, за какое дерьмо это все присуждалось и присваивалось...),
и усадили за стол, не на самые близкие к имениннику места, но  и  не  на
шхельду, порознь, каждого между двумя дамами, которые  наперебой  приня-
лись ухаживать за знаменитостями. Все было чинно и благородно,  господин
мэр выступил с речью, в которой приветствовал приобретение отеля жителем
города, теперь прибыль не будет уплывать в столицу, потом говорили  тос-
ты, пили в меру, ели деликатно, приятно было смотреть - приятно и  скуч-
но. Даже Тригас как-то стушевался и не рвался на эпатаж. Потом  раздели-
лись, дамы отдельно, мужчины отдельно, молодежь танцевала, к ним присое-
динились и пожилые пары, и, так сказать, смешанные; Тригас тоже  подхва-
тил чью-то дочку, еле достававшую ему до плеча, и покачивался  с  ней  в
полумраке. Кто-то в углу уселся за шахматы. Солидные мужчины беседовали.
   - ...на грани банкротства, поэтому стал распродавать. Ну, я и  купил.
Пятьдесят тысяч сразу и еще по пятнадцать каждый год...
   - Дешево что-то...
   - Очень дешево. Я предложил - и прямо обалдел, когда он согласился.
   - Припекло, значит.
   - Вот именно.
   - Ну, теперь вам надо как-то оправдывать ваши денежки.
   - Вот увидите, оправдаю.
   - Хотите совет? Устройте здесь бордель, и  уже  через  месяц  начнете
считать барыши.
   - Подумаю. Если господин мэр не станет возражать...
   - Полегче, полегче.
   - Я понимаю - супруга будет против. Нет, если без шуток:  ведь  отель
себя почти не окупал, я уже молчу о прибыли. А с другой  стороны,  поду-
майте: в городе пятнадцать тысяч человек... ах, даже семнадцать! - а жи-
вем, как на хуторах. Господин Траян, в столице  сколько  клубов,  вы  не
знаете?
   - Точно не знаю, но тысяч пять должно быть.
   - Вот видите! По вечерам мы запираемся в домах и  стараемся  поскорее
уснуть. Ведь невыносимо скучно, господа!  Это  вместо  того  чтобы  соб-
раться, побеседовать, обменяться новостями и мнениями. И дети  наши  вы-
растают бирюками или сбегают от нас, потому что ничего не видят в жизни.
А так, представьте, в самом центре города помещение, где ты всегда - же-
ланный гость, куда любой может прийти, поговорить, посмотреть видео. Об-
щение, господа, общение! Что может быть лучше общения!
   - Какую же выгоду вы собираетесь иметь?
   - Да господи же! Да я на одном кофе за полгода наберу эти  пятнадцать
тысяч! И почти без накладных расходов. Я все подсчитал, за  два  года  я
рассчитаюсь с долгами и начну получать чистую прибыль.
   - Господин Траян, а в столице клубы популярны?
   - Конечно, иначе бы их не было так  много.  Я  думаю,  и  у  вас  это
привьется, может быть, и не так скоро - но обязательно. А вы, друг  мой,
прямо сейчас начинайте думать о рекламе, это самое важное... Айзенкопфа;
вот они в едином порыве устремляются на свои рабочие
   - Я не знаком с ним. А слухам верить, знаете...
   - Почему-то считается, что все знаменитости должны знать друг друга.
   - Нет, это легенды.
   - Ну а все-таки - знаете вы что-нибудь?
   - Знаю, что у него были какие-то большие неприятности, но  теперь  он
опять снимается.
   - А говорили, что он оказался мутантом и что его выслали из страны.
   - А разве мутантов высылают? У меня были другие сведения.
   - Нет, конечно, но вроде бы за него стали заступаться иностранные по-
сольства...
   - Думаю, если бы эта история была такого масштаба, я бы хоть  что-ни-
будь знал. Скорее всего, кто-то написал на него донос, ну и  решили  его
проверить как следует. Ну и проверили...
   - Вообще с этими мутантами что-то темнят. Сначала их превозносили,  а
потом вдруг принялись давить...
   - Кто их превозносил? Никто не превозносил. Сами себя они превозноси-
ли, пока не раскопали это дело...
   - Вот я, допустим, знаю все из самых первых рук, у  меня  свояк  в...
э-э... ну, сами понимаете где. Так вот он говорил, что  еще  во  времена
Империи была создана лаборатория, где занимались опытами на людях. Там с
ними что-то делали, а потом лабораторию разбомбили, и кто успел разбежа-
лись. А готовили из них, так сказать, элиту человечества, будущих  влас-
тителей...
   - Что вы говорите, право! Какую там элиту! Не знаете, а говорите. Де-
лали там с ними что-то, да. Чтобы они нас с вами -  нормальных  людей  -
ненавидели, можно сказать, изначально. И чтобы власть над нами захватить
могли, потому что способности у них всякие. А  потом,  захватив  власть,
нас всех - под корень; у них же уже все к перевороту было готово,  можно
сказать, чудом пресечь успели, в последний момент, а вы - элита...
   - Да? А вы не обратили внимания, что ни армия, ни полиция их не прес-
ледовали? Только гражданская гвардия? Не мешали, но и не  помогали?  Как
вы это расцениваете?
   - А что бы за границей сказали? Геноцид, мол? А так - сам народ, мож-
но сказать, расправился - и все, виноватых нет. Народ не обвинишь.
   - Господа, какую-то вы тему оседлали, ей-богу. Давайте лучше о  скач-
ках.
   - И не под корень вовсе, как вы говорите. Они нас  самих  в  мутантов
хотели превратить. Про каперские события слышали? Там ведь во всем уезде
нормальных людей почти не осталось, все мутанты.
   - Не совсем так. Нормального взрослого человека в мутанта не  превра-
тишь, выдумки это.
   Март отошел от беседующих и поискал глазами полицмейстера. Полицмейс-
тер стоял отдельно, как-то очень даже  отдельно  от  всех,  и  крутил  в
пальцах спичечный коробок.
   - Можно вас на пару слов? - спросил Март.
   - Пожалуйста,- отозвался полицмейстер рассеянно.
   - Если вы еще когда-нибудь захотите узнать, не держу ли  я  героин  в
тюбиках из-под краски,- сказал Март ядовито,- делайте это, пожалуйста, в
моем присутствии.
   - Не понял,- нахмурился полицмейстер.
   - У меня в номере был обыск,- пояснил Март.- И я...
   - Как обыск? - шепотом спросил полицмейстер.- Вы что  -  серьезно?  -
Видно было, что он не играет.- Может быть, кража?
   - Нет,- сказал Март.- Ничего не пропало, все на своих местах. Сдвину-
то кое-что...
   - Вы никому не говорили?
   - Нет, конечно.
   - Правильно. Ладно, я попытаюсь проверить, но вы пока  старайтесь  не
подавать виду, что заметили это. На улице за вами слежки не было?
   - Нет,- сказал Март.- То есть не замечал. Зато подключились к телефо-
ну.
   Полицмейстер посмотрел на Марта с любопытством и, кажется, с  одобре-
нием, потом, явно решив для себя что-то важное, сказал:
   - Выходите на улицу и подождите меня там. Побеседуем. Хорошо?
   Март в некоторой растерянности постоял на тротуаре, прошелся туда-сю-
да. Странный, однако, полицмейстер, а, Март? Тебе не  кажется?  Кажется.
Вот и мне тоже кажется... Через несколько минут полицмейстер появился  в
дверях, сделал Марту знак, чтобы тот шел за ним, и  двинулся  по  улице.
Метров через триста они свернули налево, в узкий и темный  проулок.  По-
лицмейстер постоял, осмотрелся и ключом открыл калитку в глухом  заборе.
Он пропустил Марта вперед, еще раз осмотрелся по  сторонам  и  осторожно
запер калитку. По мощеной дорожке они подошли к дому, полицмейстер  пос-
тучался в дверь условным стуком: два раза, потом один,  потом  еще  два;
через некоторое время кто-то изнутри отпер дверь. Свет  в  помещении  не
зажигали. Осторожно, ступеньки. Они вошли еще в одну дверь, щелкнул вык-
лючатель. Это была небольшая комната с плотно зашторенными окнами. Четы-
ре кресла, столик, диван, бар, масса радиоаппаратуры. Хозяина дома - или
кто там их впустил? - не было.
   - Садитесь,- сказал полицмейстер, и Март сел.- Теперь мы можем  побе-
седовать спокойно, никто не помешает... Вы этого человека знаете? - И он
подал Марту фотографию.
   - Да,- сказал Март.- Но только по газетам.
   - Ясно,- сказал полицмейстер.- Видите ли, в чем дело: он умеет