е чем он дошел до кучи гравия и прилег  за  нее.  Трибуны
мертво молчали.
   Он отдышался немного и мягким прыжком перелетел через гравий, призем-
лился на руки и шею и, кувыркнувшись вбок, еще одним таким же стелющимся
прыжком преодолел расстояние до трубы. В трубу он,  конечно,  не  полез,
это было бы глупо. Он на корточках, пригнув голову - так его с той  сто-
роны не было видно,- пробежал до половины трубы и  там,  встав  в  рост,
"выжег" два гнезда стрелков и не отказал себе в удовольствии посмотреть,
как они рвут заклинившие затворы карабинов. Тут по  нему  в  первый  раз
ударил профессионал. Это было именно как удар: короткое, в долю  секунды
прицеливание - и резкий, раздирающий звук импульса,  подаваемого  мозгом
на руку. Ларри еле успел присесть. Пуля прошла над головой.
   Надо было просто сбежать, подумал он в  мгновенной  панике.  Сбежать,
как только почуял неладное. Чертов американец...
   Он вернулся на несколько метров назад и перемахнул  через  трубу  под
защиту машины. Кто-то пальнул в него, но с запозданием.
   Он наметил себе примерный путь к зданию. Надо было прорываться  между
выжженными гнездами к крайнему окну первого этажа. Но для этого следова-
ло выжечь еще то гнездо, которое было крайним справа, потому что в  этом
случае Ларри надолго подставлял стрелку спину. Выжечь гнездо или хотя бы
заставить стрелка израсходовать патроны. Если бы не профессионал,  Ларри
бы так и сделал: потанцевал бы перед тем стрелком под  защитой  вон  той
машины, а потом пошел бы своим путем. Сейчас это не проходило.
   Световой пистолет действовал лишь с близкого расстояния, метров с де-
сяти, самое большее. Правое гнездо было прикрыто проволочным заграждени-
ем. Под проволокой был лаз, к лазу вела траншея, а вот до  траншеи  было
метров тридцать пять открытого пространства. И, хуже того,  перекрестный
обстрел: четыре ствола спереди, семь слева. Ларри изобразил, что  выско-
чит сейчас из-под машины налево, и кто-то выстрелил, поверив, а сам  вы-
шел направо и пошел быстро, пританцовывая  и  пропуская  мимо  себя  рой
пуль, и пока те, кто поторопился, передергивали  затворы,  он  дошел  до
конца траншеи, качнувшись  назад,  уклонился  от  пули  профессионала  -
спрыгнул вниз, и несколько выстрелов, которые были сделаны, были сделаны
вдогонку. Точный счет выстрелам он потерял, но примерно половина  патро-
нов стрелками была истрачена и еще половина оставалась.
   Ползти под проволокой вальтер все-таки мешал,  рукоятка  упиралась  в
землю, и из-за этого проволочная колючка вцепилась в спину,  Ларри  дер-
нулся, и тут же две пули ударили  рядом.  Наконец  Ларри  освободился  -
куртка порвалась - и выкатился из-под проволоки под штабель шпал,  лежа-
щих как раз напротив того гнезда. Ларри на миг показался  над  штабелем,
вызвав торопливую пальбу - в том числе выстрел стрелка, сидящего  напро-
тив,- а потом, пока они там передергивали затворы, встал и влепил ему  в
грудь две яркие магниевые вспышки. Профессионал  не  стрелял,  и  Ларри,
ползя под проволокой обратно к траншее, понял, что главная схватка будет
в коридорах. Он опять неторопливо пересек открытое пространство, теперь,
правда, в два этапа: сначала до кучи песка левее своего  маршрута  сюда,
там полежал немного, отдыхая, а потом вернулся к машине, от которой  на-
мечал путь в здание. Профессионал не стрелял. Дальше было проще: за тру-
бу, за трубой, через трубу и двумя прыжками - до еще одной машины. Выст-
релы вообще стали реже, стрелки начинали экономить патроны. Здесь  Ларри
устроил последнюю демонстрацию: встал в рост и потанцевал под  выстрела-
ми. Теперь он видел окна, где засели стрелки.  Первоначальный  план  его
относительно окна не проходил: окно было  надежно  перекрыто.  Оставался
подвал. Ларри дошел до крайнего из выжженных гнезд - стрелок-фермер  все
еще матерился над карабином - и спрятался за  бетонную  сваю,  вбитую  в
землю. За сваей можно было  только  стоять  неподвижно  и  не  шевелясь.
Кто-то выстрелил в сваю, отлетевшим осколком бетона Ларри оцарапало  ще-
ку. Отсюда до выхода в подвал было пятнадцать метров. Все эти пятнадцать
метров будут простреливаться справа, слева и сзади, только  спереди  его
прикроет козырек входа. Ларри опять сделал ложное движение,  и  два  или
три стрелка разрядили в него свои карабины,  а  потом  рванул  с  места,
пригнувшись, наудачу - и никто в него  не  попал,  хотя  пули  проходили
впритирку. Профессионал тоже выстрелил и промахнулся, ему было  неудобно
целиться под таким острым углом. Ларри нырнул в подвал, в холод  и  тьму
подвала, номеров здесь не было, и это была передышка, которую нельзя бы-
ло не использовать. Он присел на корточки, расслабился на секунду, потом
резко напрягся, возвращая мышцам тонус. Проверил вальтер  под  мышкой  и
пошел к выходу из подвала - тому, что внутри здания.
   Выход охраняли два молокососа, два щенка местной породы, им  казалось
очень остроумным, как именно они выбрали себе позиции: пока один  отвле-
кает на себя мишень, другой расстреливает ее сзади. Ларри поиграл с ними
немного и сжег одного за другим - но в какой-то момент он остро пожалел,
что у него нет гранаты. Это было плохо - он начинал  злиться,  значит  -
устал. Спокойнее. Веселее. Теперь наверх.
   Еще один стрелок бежал по коридору первого этажа, его Ларри сжег сра-
зу и чуть-чуть задержался посмотреть, как тот рвет спуск карабина,- пос-
лал ему воздушный поцелуй и получил в ответ волну ослепительной ненавис-
ти, обдавшую его с ног до головы. Сукины дети, весело подумал Ларри,  до
чего ж вы не умеете проигрывать... Он поднимался шаг за шагом и чувство-
вал, как на площадке второго этажа  возятся  четверо  или  даже  пятеро:
нервно суетятся, кто-то шепотом отдает распоряжения, и даже воздух жарко
дрожит над ступеньками от перекрещивающихся взглядов. Профессионала меж-
ду ними не было, это Ларри знал. Профессионал будет ждать его в  коридо-
ре. В конце коридора. Ладно.
   Одна прицельная линия, напряженная, горячая, почти светящаяся, прохо-
дила сейчас над поворотом лестницы - очевидно,  стрелок  примостился  на
верхней ступеньке, прислонясь к стене. Ларри пересек эту  линию,  подож-
дал, пока стрелок среагирует,- реакция у него  была  отвратительная,-  и
отступил назад, пропуская пулю. Потом сжег стрелка. Этого можно  было  и
не делать, наверное, потому что тот даже не попытался  передернуть  зат-
вор, а просто плюнул в сердцах и смотрел, как Ларри приближается.
   - Отойди,- сказал Ларри.- Зацепят.
   Стрелок повернулся и ушел. Оставалось четверо. Они расположились  по-
лукругом и держали под прицелом верхнюю  ступеньку.  Ларри,  распластав-
шись, дополз почти до самого верха лестницы, макушкой чувствуя жар  ожи-
дающих взглядов. Выманивать выстрелы было опасно - могло прилететь рико-
шетом от стен или железной решетки перил. Ларри  взял  в  зубы  световой
пистолет, сгруппировался, упершись ногами в  толстенный  железный  прут,
поддерживающий перила, и бросил свое тело косо вверх, на стену,  и,  от-
толкнувшись от стены и еще в воздухе  хватая  пистолет,  услышал  и  по-
чувствовал четыре выстрела мимо, туда, где они его увидели в первый  мо-
мент. Стрелки рвали затворы карабинов, и Ларри сжег троих, ушел от  пули
четвертого и сжег и его.
   - Все, ребята,- сказал он, переводя дыхание.- Давайте быстро вниз.
   На этаже оставались двое, и еще двое были внизу, в гнездах, и по пра-
вилам могли сейчас перейти в здание, но не переходили - наверное, израс-
ходовали патроны.
   Ему надо было пройти теперь по коридору - метров сорок. В коридор вы-
ходило три пары дверей, и за каждой дверью его могли  ждать.  Ларри  шел
беззвучно, медленно, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Первая
пара - ни справа, ни слева ничего не было.  Хорошо...  Вторая...  справа
что-то было. Это было не обычное прицельное внимание, а скорее  насторо-
женное ожидание чего-то. Он остановился. Обе двери были  закрыты,  и  не
чувствовалось, что кто-то готовится распахивать их. Это что-то другое...
Он присмотрелся и понял что. Почти невидимая,  тонкая,  путь  пересекала
нить. Слева она была привязана к дверной ручке, справа уходила в  замоч-
ную скважину. Это было подло. Он подошел к правой двери, встал так, что-
бы не попасть под пулю, и рванул дверь. Грохнуло, полетели щепки.  Ларри
левой рукой схватил карабин за ствол и выволок стрелка  в  коридор.  Это
была женщина. Ларри приставил световой пистолет прямо к  фотоэлементу  и
нажал спуск. Патрон не сработал. Ларри нажал еще, вспышка  была  ослепи-
тельная, особенно в полумраке коридора.
   - Дрянь,- сказал Ларри и втолкнул  женщину  обратно  в  комнату.  Она
что-то визжала в ответ, Ларри ее уже не слышал.
   Оставался профессионал. Он должен был ждать или за оставшимися дверя-
ми, или вон там, за поворотом коридора. Скорее, за поворотом.
   Профессионал действительно был за поворотом. Он  шагнул  на  середину
коридора и выстрелил навскидку - Ларри с трудом успел уйти в  сторону  и
выстрелил в ответ - и в магниевой вспышке своего  выстрела  увидел,  что
поверх нагрудника с фотоэлементом на профессионале надета безрукавка  из
какой-то блестящей ткани.
   Это была такая грубая, такая элементарная подлость, что Ларри  расте-
рялся на мгновение - растерялся и забыл о вальтере, взятом специально на
этот случай. Профессионал передернул затвор и поднял карабин. Теперь  он
не торопился и выцеливал Ларри тщательно, спокойно, уверенно. Ларри  за-
танцевал, угадывая, куда двинется прицельная линия, линия эта была  тон-
кая, черная, четкая и очень цепкая, подвижная,  легкая,  уходить  из-под
нее было немыслимо трудно, и некогда было даже бросить ненужный световой
пистолет и сунуть руку за пазуху.
   Тогда он выстрелил из светового, целясь по  глазам  профессионала,  и
тот сорвал спуск, пуля прошла мимо. Ларри бросился вперед, в ближнем бою
карабин менее опасен, но поскользнулся - на  полу  было  разлито  что-то
скользкое,- взмахнул руками, чтобы удержаться на ногах, и в этот  момент
профессионал выстрелил еще раз. Ларри будто ломом ударило в бедро, и  он
упал, отлетев к стене, попытался выхватить вальтер, но профессионал при-
целился в него, и все, что Ларри мог сделать,- это  повернуться  к  пуле
правым боком. Правая  рука,  перебитая  в  плече,  повисла,  зацепившись
пальцами за полу куртки. Уже не торопясь, профессионал загнал новый пат-
рон в ствол и поднял карабин к плечу - и в этот момент на него сзади об-
рушился Козак. Пуля ушла в стенку, а профессионал  от  страшного  свинга
Козака отлетел на несколько шагов, но устоял на ногах; Ларри левой рукой
выцарапывал из-за полы куртки зацепившийся пистолет, а Козак  кинулся  к
профессионалу, чтобы отобрать у него карабин или хотя бы оборвать  шнур,
идущий к фотоэлементам,- тогда затвор заклинится. Но профессионал  успел
раньше, выстрел прозвучал очень глухо, и  Козак  попятился,  сгибаясь  и
приседая на корточки, и повалился на бок, профессионал опять  передернул
затвор, и выстрелили они с Ларри одновременно - пистолет Ларри отлетел в
сторону, а вывернутая кисть повисла, а у профессионала на  месте  кадыка
образовалась черная дырочка, и он стал мягко падать, будто  проваливаясь
сам в себя. И стало очень тихо.
   Вот и все, подумал Ларри. Теперь уже окончательно все.
   Волнами накатывалась тошнотворная слабость, казалось, что тело падает
куда-то и все никак не упадет, и чувство вот этого будущего удара -  па-
ника тела - заслоняло все, но Ларри, сжав зубы и не дыша -  чтобы  зада-
вить тошноту,- приподнялся и пополз на боку, загребая правым  локтем,  к
Козаку. Пол был полит маслом, ползти было трудно, скользко,  но  он  до-
полз. Нечестно, думал он с каким-то горьким  удовлетворением,  нечестно,
нечестно, честно вам меня все равно не переиграть... вы никогда не игра-
ете честно, по правилам, ваше главное правило - это нарушать все  прави-
ла, а я, видит бог, держался до последнего... По коридору  бежали  люди,
пол плясал под их ногами, ходил ходуном, и Ларри не удержался и повалил-
ся на спину, и это отдалось страшной болью и слабостью, и он почти сдал-
ся, но тут Козак зашевелился и застонал - он лежал, скорчившись, на  бо-
ку, обхватив руками притянутые к животу колени, и был  жив  -  это  было
главное. Вокруг было много людей, все стояли, нависали, отнимали свет  и
воздух, смотрели с жадностью и страхом, и где-то за их спинами  метался,
расталкивая их, маленький американец...
   - Врача! - крикнул Ларри и почувствовал, как справа  в  груди  что-то
забулькало и запузырилось.- Позовите кто-нибудь, наконец, врача!
   ПУТЬ ПОБЕЖДЕННЫХ
   Городок был как все попадавшиеся ему на пути, как сотни, а то и тыся-
чи таких вот средних, маленьких, очень  маленьких,  крошечных  и  совсем
микроскопических провинциальных городков в этой части страны, где и про-
мышленности-то толком нет, и каких-то особенных  природных  богатств,  и
где тем не менее люди селятся, чем-то занимаются и живут вполне  безбед-
но: аккуратные домики в один, два, редко в три этажа, садики перед ними,
газончики, стриженые кустики, чистые, мощенные камнем  тротуары,  обяза-
тельное приземистое здание тюрьмы на окраине,  обязательная  стандартная
ратуша с обязательными часами фирмы "Берцене", обязательный и тоже стан-
дартный портрет канцлера в типографском исполнении, обязательные полоса-
тые будочки, такие небольшие и такие заметные,- символ порядка  и  неиз-
менности... Полисмен, будьте добры, где у вас тут отель? Пожалуйста, вот
паспорт. Спасибо, полисмен! Что? Простите, сержант, я не знал, что это у
вас еще не принято.
   Вот и отель, совсем рядом, прекрасно, прекрасно... Прекрасно.
   Март загнал свой "виллис" на стоянку, заглушил двигатель и  с  минуту
сидел просто так, привыкая к неподвижности - к неподвижности собственной
и неподвижности воздуха вокруг себя - и к тишине. Медленно,  постепенно,
очень не сразу прорезались в пространстве  смутные,  далекие,  нечаянные
звуки: рваная музыка, видимо из телевизора, шум проехавшей где-то  маши-
ны, шелест широких липовых листьев да  унылый  кошачий  мяв  неподалеку.
Март спрыгнул на землю, постоял, прошелся вокруг машины, попинал  балло-
ны. "Виллис" потрескивал, остывая. На заднем крыле блестела глубокая ца-
рапина. Март потер ее рукавом. Когда же это я, подумал он. Поцеловался и
не заметил. Надо закрасить, а то не ровен час... Он выудил из машины оба
чемодана, пригладил как мог растрепавшиеся волосы и пошел в гостиницу.
   Надо думать, здание ее было построено еще до первой мировой и за  эти
годы перенесло множество потрясений, включая воздушные налеты и  уличные
бои,- и теперь стояло на пороге дряхлости. Конечно, полмиллиона, всажен-
ные в реконструкцию, еще могли бы вернуть ему если не молодость, то зре-
лость, но полумиллионом здесь и не пахло. Пахло кухней, пыльным войлоком
и скверной канализацией. Впрочем, выбора не было.
   Портье на месте не оказалось. Март поставил чемоданы у стойки и пошел
в туалет. Сделав там все дела и умывшись, он вернулся.  Портье,  молодой
долговязый парень со странно асимметричным лицом, сидел на своем  стуле,
что-то еще дожевывая.
   - Привет,- сказал Март, подходя.- Я хотел бы переночевать.
   - Только переночевать? - не переставая жевать, спросил портье.
   - Пока - только,- сказал Март.- А там поглядим.
   - Если переночевать - то пятнадцать динаров,- сказал портье.- На  три
дня - по двенадцать за день. Больше трех - по десять.
   - Да я еще не знаю,- сказал Март.- Найду заказы - останусь, не  найду
- поехал дальше.
   - А вы кто? - спросил портье.
   - Художник,- сказал Март.- Роспись по стенам.
   - Тогда я не буду вас оформлять пока,- сказал портье.- Идите ночуйте.
Завтра, как выясните, подойдете ко мне, я весь день тут буду -  тогда  и
впишу.
   - Не понимаю,- сказал Март,- чего ради отказываться от лишней  пятер-
ки?
   - Так ведь эта пятерка все равно не мне пойдет,- сказал портье.
   -  Понятно,-  сказал  Март.-  Продолжение  вооруженной  борьбы  иными
средствами?
   - Что-то вроде,- сказал портье, хихикнув. Одной рукой он снял с крюч-
ка ключ - многовато было ключей на щите, отель  явно  не  процветал,-  а
другой вынул из-под стойки початый бутерброд с колбасой и откусил.- Про-
шу,- невнятно сказал он.
   - Спасибо,- сказал Март, подхватил чемоданы и пошел к лестнице.
   - Второй этаж, налево и налево! - крикнул ему вслед портье.
   Номер был очень даже неплох, средних размеров  и  достаточно  уютный,
старомодный такой номерок. Окно выходило во двор, и прямо  под  окном  -
козырек какой-то служебной двери - очень удачно на  случай  вынужденного
отхода, я уже не в той форме, чтобы прыгать с пяти метров. Ладно, хватит
об этом, сегодня ничего не будет, и завтра ничего не будет, а там погля-
дим...
   Март отмылся под душем, под горячим, жестким  душем,  так,  чтобы  до
красноты, до ломоты в ногах и спине, соскреб  мочалкой  надоевший  запах
собственного страха, запах загнанности, запах безысходности и  безнадеж-
ности, по которому его могла определить любая сучка: как ни держи  себя,
какие морды ни строй, как ни играй голосом и бровями -  запах  выдаст...
Потом он, еле волоча ноги, дотащился до постели, забрался  под  холодную
хрустящую простыню и закрыл глаза, и вытянулся, и застонал от  наслажде-
ния этой прохладой и чистотой, и этим покоем, этим  покоем,  этим  покое
м...
   Ему ничего не снилось, и сквозь сон он радовался этому.
   Утром Март проснулся, приподнялся, отвернулся от солнца  и  посмотрел
на часы. Половина седьмого. Пора.
   Вход в мэрию бдительно охранялся.  Пожилой  полицейский  основательно
изучил паспорт Марта, сверил фотографию и задал несколько вопросов ("За-
чем вам к мэру, сударь?" - "У меня к нему дело".- "Какое дело,  сударь?"
- "Это вне вашей компетенции,  сержант.  Впрочем,  ладно.  Это  касается
программы привнесения культуры в провинцию".- "Так вы из столицы? Прохо-
дите".
   Мэр оказался крупным мужчиной с седоватыми моржовьими  усами  и  чуть
неуверенными движениями.
   - Как мило, как славно! - закричал он сразу.- Тот самый Март Траян! Я
вас почти узнал! Я был на вашей выставке - пять лет назад,-  это  беспо-
добно! Я собирался приобрести ваши картины для города, но  муниципалитет
отказался выделить средства. Да вы садитесь, вот сюда, в  кресло!  Вина?
Кофе? Конечно, кофе! Катя, кофе господину художнику! Итак, чем могу быть
полезен?
   - Это я хотел бы быть вам полезен. К вам весной приезжал эмиссар  на-
шей Ассоциации...
   - Понял-понял-понял! Это программа "Привнесение  культуры  в  провин-
цию", да? Как я сразу не догадался! Вот сейчас только кофе, и я вам  сам
покажу... Катя! Где кофе наконец?
   Прибежала  секретарша,  симпатичная  девочка  лет  восемнадцати,   не
больше, суетливо расставила чашки, разлила кофе.  Кофе  оказался  просто
прелесть, Март выпил его с удовольствием и попросил еще.
   - Пойдемте, я покажу вам зал,- мэр повел его по коридорам, по лестни-
це вниз.- Нам обещали, правда, другого художника,  некоего  Тригаса,  вы
его знаете?
   - Немного,- сказал Март.
   - Но раз приехал сам Март Траян...
   - Тригас, может быть, тоже приедет.
   - Я никогда про него не слышал,- он хороший художник?
   - Очень. Он долго работал в Японии, там его хорошо знают.
   - Надо же, на наш городок - и такой десант знаменитостей!
   Оказалось, что расписывать надо стены зала для  торжественных  актов.
Общая площадь росписи составляла восемнадцать квадратных метров, и  гос-
подин мэр, разводя руками, показывал, что примерно он хотел  бы  видеть.
Март рассеянно кивал, соглашался; но уж очень хорошо высвечивались стены
зала, слишком четко они образовывали единую ломаную плоскость, и -  гос-
поди, хоть бы меня не понесло, не подхватило и не понесло, дай  мне  сил
удержаться на уровне средней халтуры,  господи,  дай  мне  сил  работать
только за деньги!..
   - Ну что же,- сказал Март.- Все замечательно. Давайте заключать дого-
вор.
   - Давайте,- согласился мэр.- Я не слишк