оревшие лица,  в
выбитые глаза, полушубок его был весь в крови, а он громко и  недоуменно
повторял: "Ребятки... да что же это? Да как же вы? Ребятки... ребятки...
А я-то гнал за вами, картошка горячая еще... и компот, как просили...  и
рыбки я вам достал, красной, много... ребятки, да что же это?.." Танкис-
ты перевернули вездеходик, и на снегу остались лежать шофер генерала Ай-
зенкопфа с разбитой головой и майор Камерон с камерой через плечо, с об-
ломком дерева в руках, и Петер встал на колени и нагнулся к нему, и  Ка-
мерон открыл глаза и сказал что-то громко и неразборчиво,  изо  рта  его
пошла кровь, Петер обтер ему лицо снегом, и Камерон,  поморгав  глазами,
приподнялся и стал выплевывать изо рта осколки зубов и сгустки крови.
   - Живой! - выдохнул Петер, и Камерон, кивая и отплевываясь, стал  ко-
лотить его кулаком в плечо и показывать в направлении стройки, Петер по-
нял его, но Камерон не мог идти, подламывалась нога, и Петер  стал  кри-
чать на оглохшего танкиста, который неожиданно понял его, подогнал  уце-
левший танк, Петер и Камерон взобрались на броню и уцепились за скобы, и
танк пошел на стройку, танкист стоял в люке, Петер наклонился к  нему  и
показывал, куда ехать, и они  остановились  возле  резиденции  господина
Мархеля. Петер влетел в помещение и столкнулся в дверях  с  Брунгильдой,
через ее плечо он увидел лежащее на полу тело, и еще кто-то стоял,  упе-
ревшись руками в стену. "Уже увели!" - крикнула Брунгильда, и они верну-
лись к танку, туда, куда уводили, можно  было  доехать,  Петер  крикнул:
"Скорей!" - и показал, куда, и танк, взревев, покатился, они  стояли  на
броне и всматривались вперед, ожидая увидеть конвой, но никого не увиде-
ли. Площадка у обрыва, где расстреливали, была пуста. Петер и Брунгильда
подбежали к самому краю, непонятно зачем; следов было  много,  старых  и
новых, и стреляных гильз тоже много, втоптанных в снег и лежащих на сне-
гу. Они бросились обратно к танку, нужно было куда-то торопиться, только
непонятно, куда.
   - Где Мархель? - прокричал Петер, надсаживаясь, чтобы  перекрыть  рык
танкового мотора.
   - Готов! - крикнула в ответ Брунгильда.
   - Нужно было взять! Живым! - крикнул Петер.
   - Я! - Брунгильда ткнула себя в грудь.- Одна! - И  Петер  понял,  что
одной *взять* Мархеля было не под силу.
   Танк снова остановился возле резиденции, и Петер влетел туда. На  по-
лу, лицом к стене, лежало тело, и Петер сразу понял, что это не  Мархель
- черт знает, как, но понял. Он перевернул труп на спину, лицо было  по-
хоже, но только похоже, не более.
   - Не он,- сказал Петер побелевшей Брунгильде.
   - Вижу,- одними губами ответила Брунгильда.- Не он. Удрал...  Поехали
трясти комендатурщиков.
   Но возле танка уже стояли штабные офицеры, и танкист, сняв  с  головы
шлем, все время пытался что-то смахнуть с лица, тер щеки  руками,  потом
принимался обтирать руки о комбинезон, и полковник из генеральской свиты
свирепо спрашивал у него что-то, а танкист смотрел на него ненормальными
глазами и продолжал стирать с лица что-то невидимое,  но  липкое.  Потом
полковник повернулся и увидел Петера.
   - Где ваш главный? - рявкнул он.
   - Сбежал,- зло сказал Петер.
   - П-проклятье,- скрипнул зубами полковник.- Давно?
   - Только что,- сказала Брунгильда.- Я ошиблась,  понимаете?  Они  там
переодеваниями занялись...
   - Вызывай своих по рации! - крикнул  подполковник  танкисту.Мимо  них
будет проезжать штабной "хорьх" - пусть расстреляют!
   Это танкист понял сразу и рыбкой нырнул в люк.
   - Не видели нашего оператора, которого арестовали? - спросил Петер.
   - Нет,- сказал полковник.- Ваших, значит, тоже арестовывают? Ну-ну...
   - Где генерал? - спросил Петер.
   - Генерал? - удивился подполковник.
   - Тьфу! - плюнул Петер.- Полковник Мейбагс. Где он?
   - Полковник Мейбагс умер позавчера от сердечного приступа. Я заступил
на его место.
   Подошел незнакомый саперный старшина и молча прикрепил к погонам под-
полковника по большой короне.
   - Поздравляю! - зло сказал Петер.
   - Вот это вы зря,- сказал подполковник.
   - Господин полковник,- сказал Петер,- прошу вас  дать  приказ  срочно
разыскать нашего оператора - ему грозит смерть.
   - Дел у меня больше нет,- сказал полковник.- Ищите сами. Заварили ка-
шу... кино... Вон - двенадцать танков - как корова языком! Все  этот  ва
ш... ну, попадется он мне! Специально послали нам  трофейные  танки  для
диверсионных действий, а он... Снимали это?
   - Нет,- сказал Петер.- Камер не было там.
   - Слава богу,- сказал полковник.
   Высунулся танкист.
   - Проскочил,- коротко сказал он и полез из люка.
   - Что значит - проскочил? - заорал полковник.- Промазали, что ли?
   - Не успели,- сказал танкист.- Минутой бы раньше.
   - У-у! - взвыл полковник.- Ну, я не я буду!..
   Он еще орал и матерился, а Брунгильда уже  тащила  Петера  за  рукав,
объясняя на бегу, что сейчас они нагрянут на комендантский взвод и  выт-
рясут душу из конвойных...
   Ничего они не вытрясли. Лейтенант, командир взвода, стоял перед взбе-
шенным Петером навытяжку, бледный, как  сама  смерть,  и  твердил  одно:
арестованный был доставлен в штаб, дальнейших распоряжений не поступало.
   - Он его что - с собой увез? - кричала Брунгильда.
   - Ничего не понимаю,- повторял, как заведенный, Петер.Ничего не пони-
маю...
   В их собственном блиндаже было  пусто,  и  даже  больной  Армант  от-
сутствовал. Как будто вихрь прошелся по  помещению,  все  было  содрано,
сброшено на пол, сдвинуто со своих мест, кто-то торопливо и грубо  искал
что-то в вещах, в рюкзаках, в одежде.
   - И этого нет,- сказала Брунгильда и вдруг опустилась на  пол.-  Боже
мой,- всхлипнула она,- боже мой, что я наделала... он же не виноват, что
так похож... господи, прости меня, я не хотела!
   - Брун! - Петер попытался ее поднять.- Брун, не время, надо искать...
   - Мы его не найдем,- вдруг совершенно спокойно  сказала  Брунгильда.-
Его больше никто не найдет. Уже никто не знает, где он. Мы опоздали,  он
исчез из мира...
   - Так не бывает,- сказал Петер.- Не бывает, чтобы исчез совсем -  так
сразу.
   - Здесь все бывает,- сказала Брунгильда.- Его уже нет - я чувствую.
   В дверях завозились, и в блиндаж задом впятился огромный сапер, воло-
ча кого-то под мышки - это был Армант. Его положили на койку, сапер  де-
ликатно отошел в сторонку, Брунгильда дала Арманту  глотнуть  шнапса,  и
тот открыл глаза.
   - А... вы...- Армант вздохнул.- Ну, вот и все... финиш.
   - Кровь у него горлом шла,- сказал сапер.
   - Петер,- зашептал Армант,- слушай меня. Христиана - это не  я.  Верь
мне - не я. Они его пауком напугали и потом все время  паука  перед  ним
держали, он их боится страшно, но я тут ни при чем,  клянусь...  матерью
своей клянусь - я ни при чем, я не знаю, как они узнали...
   - Где Христиан? - спросила Брунгильда.
   - Не знаю,- сказал Армант.- Кажется, убили. Или улетел. Не видел.
   - Как - улетел? - спросил Петер, готовый поверить во все.
   - Не знаю.- Голос Арманта был совсем слабый, прерывающийся.Так  гово-
рят... я не видел - так говорят - улетел... или убили. Не  знаю.  Видел,
как его уводили.
   - Из штаба?
   - Из павильона.
   - О, ч-черт! - простонал Петер.- Павильон! Как я забыл? А ты  снимал?
Что ты снимал? Ну?
   - Советник показывал Христиану, как  великие  гиперборейские  атланты
держат мост на своих плечах...
   - Что?!
   - Трех голых саперов поставили напротив камеры, а мост простым  нало-
жением... вот его - за Слолиша...- Армант показал рукой на сапера.
   - Ты видел Шанура? - спросил Петер сапера.
   - Это чернявенький такой? - спросил сапер.- А как же, видел.  Только,
наверное, прислонили его. Потому как сняли и тут же увели.
   - Я побегу, проверю,- сказала Брунгильда. С  автоматом  в  руках  она
метнулась из блиндажа, и Петер больше никогда в жизни не видел ее.
   - Ты представляешь, Петер,- великие гиперборейские атланты... Гангус,
Слолиш... и младшенький их - Ивурчорр...- говорил Армант странным  голо-
сом, будто удивляясь тому, что сам говорит.- Наши великие славные  пред-
ки... сыновья Одина, произведенные им от смертных женщин... жили в  доме
на берегу моря и занимались промыслом морского зверя,  рыбы  и  птицы...
никогда не видели женщин и округляли друг  друга...-  Армант  хихикнул.-
Потом Один вразумил их... они пошли на юг и набрели  на  рыбачий  посело
к... перебили всех мужчин, а женщин взяли себе в жены - от них-то,  мол,
и пошел наш великий народ. О господи... потомки  педерастов!  Петер,  ты
представляешь?
   - Представляю,- сказал Петер.
   - А советник молился им - о, великие гиперборейские  атланты  Гангус,
Слолиш и Ивурчорр, да протянется ваша могучая длань сквозь  века  и  мил
и... и еще о падении нравов... и они явились и подставили свои спины под
этот игрушечный мост - убожество! Убо...
   Он вдруг замолчал, будто прислушиваясь к чему-то, замер - и тут кровь
фонтаном хлынула ему на грудь. Он упал навзничь, руки  его  еще  шевели-
лись, ловя воздух, Петер перевернул его лицом вниз, но это ничего не из-
менило: через минуту Армант умер.
   Когда Петер подбежал к павильону, от него остался уже только  каркас.
Под переплетением стальных арок и нервюр ворочались бульдозеры, заравни-
вая рукотворный ландшафт. Экскаватор ссыпал в киношный каньон лежавшую в
отвалах землю, и на месте каньона уже высился большой бугор.
   - Что у вас там зарыто? - спросил Петер руководящего работами капита-
на.
   - Ничего,- сказал капитан и пристально посмотрел на Петера.Ничего аб-
солютно. Просто земля рыхлая. Сейчас утопчем. Эй! Утопчите землю!
   Саперы взобрались на бугор и принялись сапогами утаптывать его.
   - Вот видите,- сказал капитан.- Утаптывается.
   - Женщина-техник из киногруппы была здесь? - спросил Петер.
   - Нет,- испуганно сказал капитан.- Нет-нет. Никого здесь не было! Ни-
каких женщин!
   Он искал Шанура и Брунгильду долго, обошел всю стройку, но никто  ни-
чего не видел - или пугался и отворачивался. Потом что-то толкнуло его -
Баттен! Это было дурацкое предположение,  но  ведь  ищем  же  мы  иногда
только что потерянные очки в бабушкином  сундуке,  не  отпиравшемся  сто
лет,- конечно, не находим, но если не заглянем в него,  будет  постоянно
мерещиться, что пропажа именно там. Берлога Баттена была отлично  замас-
кирована, и Петер потыкался там, в скалах, в тупики, пока нашел ее.
   Лаз в берлогу был занавешен толстым войлоком, и войлоком же был  уст-
лан пол. Горела керосиновая лампа, и за  столом  сидело  трое:  Менандр,
Баттен и женщина - спиной - Брун!.. нет, не Брунгильда, другая, но поче-
му-то знакомая, она обернулась и улыбнулась Петеру пьяной улыбкой, и  он
узнал ее: это была Лолита Борхен.
   - А, Петер, давненько ты у нас не был!
   - Петер, проходи, старина!
   - Лолита, наливай-ка господину подполковнику коньячку!
   - Господин подполковник, позвольте...
   - На брудершафт!
   - Лолита, не напирай.
   - Погодите,- Петер выбрался из-под них троих, как из-под упавшей лип-
кой паутины,- погодите, у вас тут Шанура не было? А Брунгильды?
   - Не было, не было!
   - А коньячку?
   - Ну, господин полковник!..
   - Слушай, Петер,- сказал Менандр вполне твердым голосом.- Тут  накле-
вывается выгодное дельце - но нужна чистая кинолента. Там у тебя не  ос-
тается ничего?
   - Остается,- сказал Петер.- Катушек двадцать есть. А что?
   - Да вот решили сами фильм снять. Камера у нас есть, свет добудем,  а
главное - исполнительница застоялась. Точно, Лолита? А представляешь - в
этом антураже, в пещере, при свечах - и такая женщина! Да такую ленту  и
по ту, и по эту сторону каньона с руками оторвут!
   - Ладно,- сказал Петер.- Поглядим. А пока давай-ка сюда мои ленты,  я
с десяток отберу... что?
   - Так это... ну... как тебе сказать? В общем, нет их.
   - Как это нет? Ты же говорил - здесь, в безопасном месте.
   - Так это когда оно было безопасным? Это ж давно... Я их в более  бе-
зопасное место пристроил.
   - Куда? - спросил Петер, холодея, потому что уже догадался - куда.
   - Так это... за каньон. Там-то всего безопаснее...
   - Понятно,- сказал Петер. Внутри него стремительно разрасталась  пус-
тота, которую нужно было не медля чем-то заполнить, пока она не поглоти-
ла все.- Понятно...
   Он вынул пистолет из кобуры.
   - Предатели,- сказал он.- Паскуды.  Иуды  кромешные.  Мразь  поганая.
Дерьмо. А ну, к стенке!
   Менандр и Баттен медленно, как во сне, поднимались на ноги, а  Лолита
Борхен сползла на пол и сидела, широко открыв рот и, кажется, визжала.
   - К стенке,- повторил Петер, показывая пистолетом, куда именно.
   - Ты это... Петер... погоди,- сказал Менандр.- Ты не думай, мы  поде-
лимся. Мы еще не все получили. Вот динарами... двести тысяч...  все  мо-
жешь взять, нам-то не надо, зачем нам деньги, правда, Баттен? А вот дол-
лары, тридцать тысяч, тоже все забирай. И ее  бери,  она  ничего  девка,
мягкая, забирай... только этого... твоего... не надо. Не надо, ладно? Ну
что ты молчишь?
   - Кончил? - спросил Петер.- А ты?
   - Кончай волынку, не тяни душу! - взмолился Баттен, и  Петер,  подняв
пистолет на уровень глаз, выстрелил Менандру в голову - в голову,  но  в
последний момент его толкнули под локоть далекие отсюда жена Менандра, и
его три дочери, и внуки, уже рожденные и еще нет,- и пуля взбила пылевой
фонтанчик у самой макушки Менандра, и он, серый,  как  войлок,  осел  на
пол; на Баттена Петер только взглянул, и этим взглядом Баттена  швырнуло
об стену, и так он и остался, повиснув на стене, как плевок; Лолита Бор-
хен ползала в ногах Петера и голосила истошно,  пытаясь  поцеловать  его
разбитые итальянские ботинки, Петер брезгливо отстранился и вышел.
   Снаружи было сумрачно и сыро. Где-то вдали гудели и завывали  моторы,
а потом ветер донес обрывки похабной частушки.  Петер  шел,  спотыкаясь,
что-то ему мешало, потом он понял - что, и засунул  пистолет  в  кобуру.
Все впустую. Полгода работы - коту под хвост. Предатели. Проститутки во-
нючие. Подонки. Все, все - к черту, к дьяволу... И  тут  его  осенило  -
тайник! Есть же еще мой тайник!
   У блиндажа, где якобы сидел майор Вельт,  стояли  часовые.  Петер  не
стал туда заглядывать, он и так знал, что по ночам там собираются сапер-
ные офицеры, пьют ром и играют в карты. Пока, наверное, там пусто.
   Подонки... предатели... паскуды...
   Возле статуи Императора Петер  остановился.  Внимание  его  привлекли
странные звуки, исходящие, кажется, из постамента. Приобретя невидимость
и неощутимость, Петер заглянул внутрь. Там было  тесно  и  душно,  пахло
разгоряченными телами и перегаром. На экране, висящем  так  высоко,  что
приходилось задирать голову, кинозвезда Лолита Борхен занималась любовью
с красавцем восточного типа. Зрители бурно сопереживали.  Петер  пробкой
вылетел наружу.
   Так. Еще и это... Ладно.
   Он прошел мимо часовых, нашел ту яму и засунул в  нее  руку.  Коробки
были на месте... стоп! Это были не коробки. Он вытащил одну. Да, это бы-
ли банки с тушенкой. Кто-то продал тайник...
   Все, Петер?
   Выходит, что все.
   Все. Вообще все.
   Ничего не осталось. Будто ничего и не было.
   Он не запомнил этой ночи. Это я стер ему память. Он не должен был за-
помнить ее, потому что мы были вдвоем. Я держал его за руку  и  говорил,
не переставая, говорил, что не все потеряно, что никогда не бывает  так,
чтобы потеряно было все - а даже если и так - держись, Петер, Петер Мил-
ле, сожми зубы и сузь глаза, ты еще нужен мне и многим, и кто вместо те-
бя будет проживать твою долгую жизнь? Я говорил, что  никакое  поражение
не бывает окончательным и что бывают такие поражения, которые важнее по-
беды. Я говорил, что без него невозможно быть этому миру, что  без  него
здесь не смогут ни черта, а он говорил мне, что я сволочь, что не  помог
ему в деле и не предупредил о предательстве, пришедшем  отовсюду  сразу.
Еще он спрашивал про Шанура и Брунгильду, но, клянусь, их судьба мне не-
известна. Он то твердел и укреплялся в  решимости  драться,  то  начинал
плакать, и я не был уверен в нем до самого утра. Только утром, пройдя  с
ним по всему мосту до самого его конца, я оставил его там и ушел,  унося
с собой его память.
   Петер очнулся только на рассвете. Он не помнил, где  скитался  ночью,
что делал и с кем говорил. Странная, пугающая пустота начиналась  где-то
за переносицей и уходила в глубину, где и терялась. Он сидел  на  мосту,
на самом конце моста, и смотрел на противоположный берег каньона. До не-
го было метров пятнадцать. Мост медленно покачивался, и тот  берег  плыл
перед ним попеременно вправо и влево, и эти плаванья сопровождались глу-
хими всхлипами металла, и изредка вдоль  моста,  как  вдоль  обнаженного
нерва, пробегала похожая на одновременный говор сотни детей волна - воз-
никала и уходила. Потом сзади возникли еще и шаги, сначала искаженные до
неузнаваемости, превращенные в ритмичный перебор сотен струн ненастроен-
ного инструмента, лишь постепенно ставшие именно шагами.  Петер  помнил,
какие ощущения от ходьбы по решетчатому настилу моста -  будто  одновре-
менно с тобой и на те же самые места наступает кто-то снизу, то есть  не
совсем одновременно, а с крохотным запозданием, и это вырабатывает  осо-
бую походку у идущих по мосту. Петер нехотя оглянулся. Это шел Козак.
   Петер пододвинулся, и Козак сел рядом.
   - Ты чего пришел? - спросил Петер.
   - Майор твой попросил тебя найти.
   - Камерон? - спросил Петер. Козак кивнул.
   - Христиан не нашелся? - спросил Петер.
   - Говорят, он улетел,- сказал Козак хмуро.
   - Странно,- сказал Петер.
   - Ничего странного. Странно, как еще все не разлетелись.
   - Привычка,- сказал Петер.
   - Не только.
   - А Брунгильда?
   - Не знаю.
   - Как Камерон? Очень плохо ему?
   - На ночь морфий вводили - спал. Язык ему весь порвало и зубы повыби-
ло.
   - Видел.
   Они помолчали. Утро стремительно превращалось в день, и в  этот  день
следовало еще что-то сделать, потому что так принято в этой жизни.
   Мост проплывал мимо того берега, и Козак, вглядываясь в него,  сказал
вдруг:
   - Смотри, снайпер.
   Там, где к серой скале прилепился  густой  куст  краснотала,  блеснул
зайчик в стекле оптического прицела. Козак вяло помахал туда рукой.
   - Не стреляй! - крикнул он.- Нихт шиссен! Донт шут! Но сачена!
   Из-под куста показался сначала ствол винтовки, потом голова снайпера.
Потом снайпер высунулся по пояс.
   - Гива у ло смак цу? - спросил он, чтобы было совсем  понятно,  доба-
вил: - Тобако!
   - Закурить просит,- перевел Козак. Он похлопал себя по карманам, пос-
мотрел на Петера. Петер вытащил пачку, заглянул. Там было еще пять сига-
рок. Он оставил по одной для себя и Козака, выщелкнул из запасной обоймы
три патрона и бросил их в коробку для тяжести.
   - Лови! - крикнул он и, размахнувшись,  бросил  пачку  снайперу.  Тот
поймал ее, сунул сигарку в рот, закурил, выпустил клуб дыма и  изобразил
на лице блаженство.
   - Тенгава ло! - крикнул он.- Блугадрен!
   Козак дал Петеру прикурить, закурил сам.
   - Война кончится, мост достроим,- сказал он.- Будем друг  к  другу  в
гости ездить.
   - Угу,- согласился Петер. Он выщелкнул еще  один  патрон,  наклонился
вперед, заглянув в головокружительную пропасть, и уронил патрон вниз. Он
был долго виден - летящей желтой искоркой. Потом исчез.
 
 
   АТТРАКЦИОН ЛАВЬЕРИ
 
   Каждое утро он просыпался на три минуты раньше, чем раздавался звонок
портье, и это позволяло ему позабавиться и побороться с солнечным зайчи-
ком, норовившим забраться под закрытые веки. Три минуты между реальным и
запланированным пробуждением он не принадлежал никому, даже самому  себе
- точнее, он никому не был нужен. Это было нынешним его счастьем. Он ра-
довался как мальчишка, который очень удачно провел всех: в школе сказал,
что должен сидеть дома с младшими, дома - что остается в школе на  прод-
ленку, а сам по пожарной лестнице пробрался в кинотеатр и  из-за