и  звезды  как  тысячи  кровоточащих  ран
испещрили небо. Угасал Свет, и вставал ужас в  сердцах.  Ночь  бесконечная
пала на Валинор, ночь, полная дымного чада факелов, ярости и боли.
     Наверное, в хрониках все будет записано не так.  Да  и  мудрые  будут
говорить по-другому - Элдар не забывают  ничего,  но  не  все,  что  было,
дозволено запомнить. А было -  застывшие,  широко  открытые  глаза  Финве,
похожие на серое стекло. В первый раз Нэрвен видела  смерть,  и  это  было
ужасно своей неестественностью. Настолько ужасно, что она даже  поразилась
своему спокойствию - она просто не могла воспринять этот  ужас.  Факельный
свет  придавал  всему  вокруг  кровавый  оттенок  раскаленной  стали.   Ей
казалось, что Феанаро сейчас так же опалит каждого своим прикосновением...
И была - окровавленная рубаха Финве в руках полубезумного от горя и ярости
Феанаро, и он швырнул ее в  лицо  посланнику  Валар,  обвиняя  их  в  этом
убийстве, ибо они - родня Моргота. Тогда  впервые  прозвучало  это  имя  -
Моргот, и сын убитого требовал у родичей убийцы виру за отца. На него было
страшно смотреть - и невозможно не смотреть. Страшно было слушать его -  и
невозможно не слушать.  Как  болью  пронзает  укус  огня,  так  сам  огонь
рассеивает тьму - опасен и прекрасен; так речь и  вид  Феанаро  заставляли
подчиняться ему - не с неохотой, а с яростным жестоким восторгом.  Артанис
назвал ее отец, но сейчас она была воистину Нэрвен. И  была  клятва  -  та
самая роковая клятва в чаду и огне факелов, в хищно-алом блеске обнаженных
клинков... И - едва ли не страшнее ярости Феанаро - слезы Нолофинве, алые,
как кровь, в отблесках огня. Он не клялся - но меч его, взлетевший к небу,
был его клятвой - клятвой мстить за отца. Это  было  понятно  всем  и  без
слов.
     Именно тогда она поняла, что все изменилось. Теперь она  должна  была
уйти, хотя также не давала клятвы. Ее вела месть, но куда больше  -  жажда
изменить этот мир  так,  чтобы  не  видеть  с  мучительной  неотступностью
застывшие глаза Финве, чтобы,  вернувшись,  сложить  к  ногам  Валар  мир,
избавленный от боли, горя и злобы... Кто  знал,  что  самое  страшное  зло
свершится в Валиноре, что злом будут сами Нолдор, что это зло они  понесут
в Сирые Земли... Кто знал...
     Она первая принесла  Тэлери  подробные  о  случившемся.  Олве  нервно
вышагивал по залу:
     - Теперь тебе нельзя плыть.
     - Нет, отец мой! Именно теперь. На мне нет греха. Должен же быть хоть
кто-то, кто сможет образумить их? Я их крови. Мне поверят. Ведь,  если  не
это, они прибудут туда в великом гневе и ярости и сгинут все!
     - Но...
     Олве не успел ответить. В зал вошел Эльф в серебристо-белом дворцовом
одеянии и сказал, что Феанаро требует встречи...
     Она помнила эту битву, короткую и  страшную.  Тогда  Нэрвен  воистину
стала равной мужам, и кровь ее родичей до локтя обагрила ее руки. Это было
страшно и красиво - убивать, и ужас  в  ее  сердце  боролся  с  восторгом.
Помнила, как застыло все на миг,  когда  вдруг  -  глаза  в  глаза  -  она
встретилась с Феанаро. Потом судьба развела их.
     - Не стой на моем пути, женщина, - прорычал он.
     - Я всегда буду на твоем пути! - тем же  тоном  ответила  она.  Сзади
кто-то крикнул, Феанаро обернулся, и Нэрвен шагнула в сторону - на  помощь
Олве. А ведь ударь она тогда - все изменилось бы...
     Олве был ранен, и она  почти  волокла  его  к  кораблям.  Нолдор  уже
облепили палубы, как муравьи, и лишь корабль  самого  Олве  еще  защищали.
Резня была сзади, бой был впереди, оставался лишь один путь - пробиться на
корабль. С десятком-другим  Тэлери  они  проложили  себе  дорогу.  Корабль
отошел от берега, и оттуда они с бессильной яростью наблюдали за резней  и
за гибелью оставшихся кораблей, ненужных Нолдор.
     - Иди за ними! - сквозь зубы прорыдал Олве. -  Иди!  Теперь  я  прошу
тебя об этом. Покарай их ты, если Валар это  допустили!  Отомсти  за  нас,
дочь моей дочери, Нэрвен!
     Она молча стиснула руку Олве.
     ...В опустившейся на Валинор ночи, рассекаемой  пламенем  пожара,  на
берегу увидели Нолдор высокую  мрачную  фигуру  Владыки  Судеб.  И  голос,
страшный и беспощадный, произнес приговор, сломавший предначертанное Эру:
     - Отныне изгнаны вы из Валинора, и нет вам пути назад. Даже эхо ваших
слезных молений останется здесь без ответа. Да будет  проклят  род  Финве,
проливший кровь сородичей своих, и  проклятье  будет  преследовать  и  род
этот, и его последователей всегда и везде в Арде. Никогда не обладать  вам
тем, ради чего дали вы клятву, ибо это - цена крови. Все, что начнете  вы,
обратится против вас. Вы предали своих сородичей - ваша родня предаст вас.
Вы пролили чужую кровь - захлебнетесь в своей. Вы обрекли других на смерть
- смертные муки, горе и тяготы смертных познаете вы. Отныне  испытаете  вы
все, что по вашей вине пережили другие - боль и страдания, муки душевные и
телесные, предательство и скорбь, бессилие и поражение. И вы  вернетесь  в
Валинор, и ваши души попадут в чертоги мои, и не будет  им  покоя,  ибо  я
буду судить вас по деяниям вашим.  Те  же,  кто  не  вернется  в  Валинор,
оставшись в Средиземье, да будут им отвергнуты,  и  да  узрят  ничтожество
свое в дни прихода  тех,  для  кого  Средиземье  предназначено.  Я,  Намо,
сказал. Да сбудется!
     Не все поняли слова Намо, но стало по слову его.  И  навеки  заточены
были в подземельях Мандоса потомки Финве, и воля Манве не могла  вызволить
их, ибо Валар не предлагают дважды...
     - Я все равно уйду туда, - шептала Нэрвен.  -  Я  поняла.  Я  -  кара
Валар. Я - меч в их руках...
     В  бесконечной  ночи  ушел  от  берегов  Аман  среброкрылый  корабль.
Благословенна была  Нэрвен  в  глазах  Валар,  и  раньше  воинства  Нолдор
принесли ее волны к берегам Смертных Земель, во владения Кирдана.
     Как было описать это одинокое странствие во мгле? Она  одна  была  на
борту. Она и ее думы, ее страх, звавший назад, к  ногам  Валар,  в  уютную
спокойную безопасность. И ее жажда познания и странствий, сильнее  которой
нет ничего в мире. Как хорошо она понимала своего брата,  Финарато...  Где
он сейчас? Нолофинве, если не отступится, вынужден будет идти через льды -
другого пути нет, ведь кораблей уже не осталось. И вряд  ли  Тэлери  будут
помогать родне убийц, да еще и  против  воли  Валар.  Одинокие,  покинутые
всеми... Что осталось у них, кроме отваги и чести? Она хорошо знала -  они
не  захотят  потерять  последнее...  Значит,  невиновным  -  самая  тяжкая
дорога...
     Сквозь туманы и мрак,  сквозь  безвременье  несся  корабль,  и  ветер
Эндорэ бросал ей в лицо пригоршни соленой  влаги,  ветер  нес  незнакомые,
мучительно манящие запахи неведомой земли...  И  -  звезды!  Как  их  было
много, как ярко горели они здесь!  И  казалось  ей  -  это  сама  Элентари
освещает ей дорогу. Воистину, добрая судьба сопутствовала ей,  и  довелось
ей стать вестницей Валар...



             ЗЕМЛЯ ЗВЕЗДЫ. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОДЫ 516-872

     Настал день, когда Звезда привела  Эллири  к  берегу  моря.  Холодное
северное море короткого  северного  лета.  Все  казалось  каким-то  седым,
словно налет соли лежал и на небе, и  на  бледных  песках,  и  на  жестких
травах; серо-зеленая морская гладь затягивала взгляд в  пенную  даль,  где
небо сливалось с морем,  и  казалось  людям,  что  вот-вот  возникнет  там
долгожданная Земля Звезды. Стояли люди молча  и  слушали  невнятный  шепот
трав и вздохи осыпающегося песка, тихий голос волн и далекие  крики  белых
чаек, и понимали они - море и ветер говорят  с  ними,  несут  им  весть  о
дальней земле, но что именно значат слова ветра и моря, еще не знали  они.
И непонятная тоска поселилась в их сердцах, и кто-то сказал - это  Морские
Чары, Тэллор - сила Моря. И навеки отныне любовь к морю  поселилась  в  их
сердцах. Сила Моря дала силу их ладьям, и Сила Любви хранила их в пути. На
север, на север неслись ладьи под белыми,  словно  пена,  парусами,  и  ни
бури, ни льды не преграждали им путь, и ветер нес на крылах  их  лебединые
суденышки. Счастлив был их путь. И вот - в морском утреннем мареве увидели
они острова, и белые клочья пены  чайками  срывались  со  скал  и  криками
приветствовали людей. И те, что видели лучше других - те видели даже  днем
Звезду, стоявшую прямо над островами. Она всегда оставалась на месте, хотя
остальные звезды поворачивались в небе вокруг великой оси. И тогда назвали
люди эту землю так же, как Нэйир когда-то - Земля-под-Звездой, Эллэс.
     Некогда, еще во дни юности Арты, из крови ее и пламени сотворил силой
своей эту землю Мелькор - как вызов  замершему,  еще  безжизненному  миру.
Пламя  плескалось  в  чашах  восьми  вулканов  -  словно  вино  в  кубках,
вознесенных к небу на извечном пиру.  Силой  Мелькора  связано  было  ныне
буйство огня, ибо и огонь, и холод были в его власти. Глубокий слой пепла,
выброшенного в дни безумства  вулканов,  согретый  пламенем  Арты,  принял
семена, занесенные сюда ветром. Здесь остались и семена тех растений,  что
уже давно погибли в Средиземье, и тех, которых  в  Большом  Мире  не  было
никогда.
     Теплая земля взрастила на островах могучие леса, и в лугах  поднялись
травы; морские птицы гнездились в скалах, и морские звери жили на берегах,
и леса были полны дичи, а реки и  воды  морские  -  рыбы.  Привезенные  из
Эндорэ семена злаков и деревьев дали  богатые  плоды,  и  люди  сказали  -
благословенна эта земля, останемся же здесь!
     Они умели многое и знали многое. Знали силу трав и камней,  заговоров
и чар, и умели лечить многие болезни, от которых  не  знали  средств  люди
Эндорэ. Они умели читать знаки неба и моря, слушать ветер и землю, и  все,
что узнавали  они  на  камень,  дерево  и  кожу  рисунками  и  знаками,  и
запоминали  эту  мудрость,  облекая  ее  в  форму  стихов  и  песен,   что
передавались из поколения в поколение. Они имели власть над  деревом,  ибо
знали его душу - и дерево становилось в их руках легкими теплыми домами  и
ладьями стремительными, как птицы, резной утварью, прекрасными статуэтками
и резными картинами. Мало кто был в этом искусен так же, как они. И дерево
становилось певучим, и тот, кто слышал песнь дерева, становился музыкантом
и певцом. И таких людей почитали не меньше, чем вождей и мудрецов, ибо они
творили музыку и красоту.
     Знали они душу камня, и умели находить разноцветные  застывшие  слова
земли. И больше всего ценили они обсидиан, ибо был  он  памятью  и  словом
земного огня, и янтарь, ибо был он памятью и словом моря.
     Знали они душу моря, и корабли их плавали на восток, ибо так говорило
море; но не искали они путей на запад, к Аваллонэ и Валинору,  ибо  сердца
их и сила моря Тэллор говорили: там ждет вас беда.  А  они  верили  голосу
сердца и голосу моря.
     Знали они душу металла, и в руках  их  он  звенел  и  пел,  становясь
украшениями и чашами для пира, струнами лиры и стрелами для охоты -  всем,
что нужно было человеку для труда его  и  для  веселья.  И  только  оружия
иного, чем охотничье, не делали они, ибо не  знали  войн.  Жизнь  человека
была для них священна, ибо в каждом жил свой особый дар, отличавший его от
других; они называли это -  Андо  Таэл.  И  если  случалось,  что  человек
погибал от руки человека, убийца,  пусть  даже  убийство  было  случайным,
предпочитал умереть, не в  силах  вынести  чудовищного  преступления.  Они
ценили жизнь и все, что связано с ней, превыше всего.  Может,  потому  они
умели так любить, печалиться и смеяться? Может, потому высшей наградой для
человека было увидеть улыбку на лице другого в ответ  на  свои  слова  или
дар? Может, потому священными почитались у них любовь и дружба, прекрасные
песни и легенды слагались о тех, кто любил, кто готов был отдать жизнь  за
другого?.. Не всегда веселы были их песни, ибо  не  в  беспечальной  земле
Аман жили эти люди, а в Смертных Землях - горе и опасности не обходили  их
стороной...
     Они уважали смерть, и в торжественной печали провожали уходящих,  ибо
человек, прошедший по дороге жизни,  не  опуская  глаз  и  не  ища  покоя,
достоин преклонения. И не страшились смерти, ибо знали - нет конца Пути...
     Города строили они, но не было у них крепостных стен. Элдайн  звалась
их столица - Город Звезды. Управлял страной Совет Мудрых - Настари; и трое
Мудрейших избирали правителя, что звался - аэнтар. И знаменем Элдайн  было
- на черном полотнище - Золотой Дракон под венцом из восьми звезд.
     Так жили они - Эллири, Люди Звезды, в Эллэс, Земле Звезды, что  между
Валинором и побережьем Белерианда. Валар не обращали свои взоры  к  восьми
островам - Ожерелью Средиземья - до времени; и корабли Тэлери не  заходили
в эти воды...


     ...Мать правителя была великой женщиной - из тех, что умеют слушать и
слышать. Шорох песка и тихий звон белых ломких раковин  на  берегу,  полет
чайки и молчание утреннего моря - все было полно смысла для нее,  во  всем
она видела непонятные иным знаки. Говорили, что она слышит голоса звезд, и
что ей поет отражение луны. В минуты Чуткого Сердца - так она говорила,  -
она замирала, как неживая статуя, а потом, очнувшись,  пела.  И  песнь  ее
могла исцелять душу и тело, а слова ее были истиной  и  пророчеством.  Так
однажды пришла она к человеку, что был известен, как  великий  мореход,  и
сказала ему:
     - Приветствую тебя, обладающий силой  Тэллор,  сын  моря!  Я  пришла,
чтобы взять тебя в мужья, ибо знаю я - от нас родится тот, кто спасет  наш
народ.
     И мореход не стал перечить ей - она всегда говорила истину. А  еще  -
потому, что была она прекрасна. И от  брака  их  родился  Эайир,  что  был
избран потом правителем.
     И стало так: однажды Эайир-Видящий пришел  на  совет  Мудрых.  И  так
говорил он:
     - Много ночей подряд одно видение посещало меня. Видел я  человека  в
одеждах Тьмы, и показался он мне - Тем,  Кто  Приходил;  и  светлыми,  как
звезды, были глаза его, но седыми - волосы его, и печать  скорби  была  на
лице его. И говорил он мне - уходи и уводи  народ  свой,  ибо  земля  твоя
обречена погибнуть.
     Мудрые держали совет, и решено было, вняв  предостережению,  покинуть
Эллэс. И белые ладьи под серебристо-зелеными парусами  уносили  Странников
Звезды - прочь, прочь от островов, и печальные песни изгнанников  несли  с
собой Эллири; не было в Эндорэ никого, кто так же умел слагать песни, и  в
этом искусстве даже Эльфы не могли сравниться с Эллири.
     И  когда  последние  корабли   покинули   берега   Земли-под-Звездой,
рванулось в вечернее небо багровое пламя: там,  позади,  в  огне  вулканов
гибла Эллэс. И гибли те, кто не пожелал покинуть родину...

                      О Эллэс,
                        были белыми крылья твоих кораблей,
                                                     но ныне
                      серый пепел осыпал их,
                             и слезам
                                холодный ли ветер причиной...

     Такова была воля Великих: им не было дела до этой земли, ни  до  тех,
кто жил в ней; да и знали ли о них всеведущие Валар? То было время,  когда
мятежные Нолдор покинули берега Валинора. И так  решили  Валар:  не  будет
ослушникам дороги назад.
     Туманом окутались  берега  Валинора  и  Аваллонэ:  Валар  не  прощают
отступников. И острова Эллэс звались с той поры - Зачарованными Островами,
и ступившие на берега их не возвращались назад.
     И над погибшей  страной,  над  мертвой  землей  билась,  как  раненое
сердце, Звезда Мельтор...
     Так обрел народ Эллири второе имя - Вайири, Изгнанники.
     И, вернувшись в Средиземье, нашли они новую родину себе -  Эс-Тэллиа,
Земля-у-Моря, нарекли ее. С запада, востока и юга была земля эта  охвачена
полукольцом сумрачных лесов. Жил в них народ  Аои  -  Люди  Лесных  Теней,
которых Эллири на своем языке назвали Фойолли - Народом Тишины.  Были  эти
люди невысокими и узкими в кости, с прозрачно-белой кожей, прямыми черными
волосами  и  золото-зелеными  глазами.  Они  хранили  древние  предания  и
легенды; память их была  долгой,  как  и  их  жизнь.  Умели  они  понимать
молчаливых зверей и птиц этой земли; жили по берегам лесных озер, и волосы
их  пахли  водяными  травами...  Не  было  и  нет  в  Арте  народа,  лучше
понимающего речь трав, цветов и деревьев, ибо они - дети Леса.
     Как братьев, приняли Аои сынов Севера, пришедших из-за  моря.  Эллири
поселились на побережье, где белый песок и острые черные скалы, где  ветер
поет в медных корабельных соснах.
     Светлым и печальным было счастье этой земли -  земли  тех,  кто  умел
слышать боль Арты...



                ВОЗВРАЩЕНИЕ. ОТ ПРОБУЖДЕНИЯ ЭЛЬФОВ ГОД 870

     Только  ветер  тоскливо  пел  в  развалинах.  Чудовищное  одиночество
особенно тяжело было сейчас, солнечным днем. Ничего и никого.  Спокойно  и
пусто. Мертвые камни, обломанные клыки  башен  и  слепые  пустые  глазницы
кое-где уцелевших проемов окон. Триста лет. Слабые травы победили  камень.
Уже почти ничего не видно. Наверное, кощунственно восстанавливать все  это
- ведь ничего больше не повторится. Ничего нет. Никого нет.  И  больше  не
будет. Сейчас он был почти рад своему одиночеству - никто  не  увидит  его
слабости. Сгорбившись, он сидел на камне, сцепив  больные  руки,  и  ветер
трепал его  поседевшие  волосы.  "Гортхауэр  придет.  Он  вернется,  скоро
вернется,  обязательно.  Скорее  бы,  так  страшно,  так  тяжело...   Хоть
кто-нибудь... Гортхауэр, где ты, где же ты... Простил ли ты меня?  Придешь
ли?"
     Тихий шорох осыпающегося щебня  заставил  его  обернуться.  Несколько
мучительных минут они смотрели друг на друга,  не  зная,  с  чего  начать.
Пришедший был высок ростом, золотые  волосы  пушистым  облаком  лежали  на
плечах, а серые глаза были полны надежды,  мольбы  и  вины.  Он  был  бос,
потрепанная черная хламида подпоясана веревкой. Мелькор неотрывно  смотрел
в знакомое лицо, и радость в его душе мешалась с горечью.
     - Здравствуй, - наконец, медленно произнес он.
     Тот как-то нелепо быстро кивнул, словно дернул  головой,  сглотнул  и
ответил еле слышно:
     - Здравствуй...
     Он осекся, не смея вымолвить привычное "Учитель".
     - Ну и как ты жил все эти годы? Сядь.
     Он быстро сел  на  камень  и,  нервно  сплетая  и  расплетая  пальцы,
заговорил, глядя куда-то мимо лица Мелькора.
     - Я хотел тогда вернуться, правда, я не лгу. Мне было страшно,  очень
страшно, я боялся... Я уговаривал себя, что волен выбирать,  ты  ведь  сам
говорил. Я хотел жить! А потом,  чуть  позже,  я  испугался  того,  что  я
остался жить - один. Я вернулся - а тут одни мертвые. Я словно обезумел  -
звал, кричал, думал - хоть кто-то жив... Потом я хоронил их всех  -  много
дней, много ночей.  Всех  звал  по  именам,  всех  знал  в  лицо...  Я  их
похоронил.
     - Где? - тихо, очень ровно.
     Золотоволосый встрепенулся и, повернувшись, указал на северо-восток.
     - Там. Это целое поле. Там ничего не растет  -  только  маки.  Черные
маки, с красным  пятном  в  середине.  Поле  маков...  Они  говорят,  если
слушать...
     - Что было потом?
     - Ничего. Где-то бродил. Сознание словно распалось надвое -  я  знал,
кто и что я, но это словно  спало.  Как  во  сне  -  знаешь,  что  сон,  а
проснуться  не  можешь.  Так  и  я.  Люди   подобрали   меня   -   нагого,
полубезумного, полумертвого от голода. Я жил у них семь лет. Потом ушел  -
я же не старею... Приходилось скрывать свою суть. Я  много  видел  племен.
Привык к людям...
     - Как ты нашел меня?
     - Я хотел тебя видеть. Я чувствовал тут,  внутри,  все,  что  было  с
ними... Что было с тобой... Я почувствовал - и пришел...
     - Зачем?
     Он замолчал, затем, набрав воздуха в грудь, быстро заговорил:
     -  Вымаливать  прощение.  Знаю,  что  трусость  и  предательство   не
простить, не стереть, но я же понял все! Я пережил... Я казнил себя каждую
секунду, я больше не могу! Прости м