празднества, но на первом плане - дело, в которое люди
самозабвенно погружены. Они расхохотались бы в  лицо тому, кто сказал бы им,
что рабочий  день  должен  ограничиваться  2-3  часами,  а  в  45  лет  пора
отправляться  на заслуженный  отдых.  Они  готовы  просиживать  за  любимыми
занятиями  ночи,   рискуя  своим  несокрушимым  здоровьем.  Они  могут  даже
показаться фанатиками.
     И если искать главную привлекательность ефремовского  общества,  то она
прежде  всего  не  в  разумной   экономической  структуре,  не  во  всеобщем
благополучии, даже не в гарантированной здоровой  и долголетней жизни, она в
гарантированной  возможности  придающего жизни  творческий  смысл  труда,  в
возможности для каждого  найти полное  применение  всем  своим способностям.
Чему помогает, но только помогает, то обстоятельство,  что каждый  человек в
описанном мире владеет несколькими профессиями.  И все же не в том соль, что
начальник   внешних  станций  Дар  Ветер  становится  оператором  подводного
рудника,  суть  этих  людей как  раз  в способности и  готовности  до  конца
погружаться в  одно дело, дело их жизни.  Трудно себе представить, что физик
Мвен Мас и математик Рен Боз, до  предела увлеченные грандиозным замыслом по
уничтожению пространства, вдруг бы отправились в море пасти китов.
     "С.у.": "Изгнание  будет единственным наказанием утопического  царства.
Ты  не  хочешь  подчиняться  нашим  законам  -  ступай  и  живи отдельно как
знаешь... Таково будет несложное правосудие. На каких-нибудь островах, среди
океана, будут основаны колонии для изгнанников".
     "Т.А.":   "Остров  Забвения  -  глухая   безыменность  древней   жизни,
эгоистических дел и чувств человека! Дел, забытых потомками, потому  что они
творились только для  личных надобностей, не делали  жизнь  общества легче и
лучше, не украшали ее взлетами творческого искусства"...
     Правда, между островом Изгнания и  островом Забвения  есть существенная
разница.  На остров  Изгнания нарушителей отправляют все же в принудительном
порядке. Автор  даже предусмотрел  катера, патрулирующие в прибрежных водах,
дабы посетители острова не возымели  желания эвакуироваться с него досрочно.
На  остров  Забвения  отправляются добровольно. Никаких препятствий желающим
возвратиться  в  Большой  Мир  нет.  Таким   образом  и  главным  судьей,  и
одновременно   тюремным  надзирателем  служит  только  собственная   совесть
человека. Но какого бы высокого мнения  о человеческой натуре ни быть  и как
бы  ни верить  в  неотвратимость и  благотворность нравственного  прогресса,
боюсь,  такая  ситуация  вряд  ли  когда-нибудь  станет  реальностью:  среди
миллиардов  человеческих  индивидуальностей  всегда  найдутся  отклонения  в
результате простого  рассеяния частиц.  Кое за кем придется присматривать. А
добиваясь полной  сознательности  всех  без  исключения,  мы приходим либо к
"нумерам", либо  к непосредственному вмешательству Высшего  Промысла.  Но мы
пока рассматриваем естественные пути  развития. /В романе  "Час Быка" автор,
подправляя прежний  свой романтизм без границ,  сочтет  нужным написать, что
даже в еще более далеким будущем специальная служба позаботится приглядывать
за   психическими  отклонениями.  Автор   статьи  оказался   более   трезвым
мыслителем/.
     А  вот  как  автор  "Современной утопии" излагал ее  общие  задачи: "Не
только  каждая эпоха имела свою утопию, свою утопию имеет каждый народ, даже
больше  - каждый  мыслящий  человек.  И,  если  мы, тем не  менее,  решаемся
говорить  об определенной  современной утопии, то  мы  имеем в виду  лишь те
общие черты, которые имеют утопии большинства современных мыслящих людей".
     Обратим внимание, что здесь в слове "утопия" появился новый, личностный
оттенок.  И  отсутствие  своей,  персональной  утопии   может  указывать  на
невысокий культурный уровень личности.
     "На земле живут  разумные существа, люди, равные друг другу, обладающие
одинаковыми  правами. Это  не  та  казарменная, серая одинаковость,  которая
является  почему-то идеалом некоторых социологов. Нет! Современная утопия...
не  только  признает  личность, индивидуальность  человека, но и отводит  ей
выдающуюся роль  в  "царстве будущего".  Талант,  гений  должны пользоваться
особым вниманием, особо тщательным уходом, как все выдающееся,  все особенно
полезное".
     Но  ведь тоже самое,  теми же словами мог бы сказать  и Ефремов в своей
книге.  Да,  собственно,  и  сказал.  Он мог  бы подписаться  под  любой  из
приведенных здесь цитат. Это  и его  мысли. А вот автор "Современной утопии"
подписался бы под книгой Ефремова?

     Автором статьи был Герберт Уэллс, а была она написана в 1903 году. Но в
чем-чем,  а  в  склонности  к коммунизму заподозрить Уэллса невозможно.  Он,
правда, называл себя  социалистом, но я  сильно опасаюсь,  что его социализм
ничего общего с нашим  не имел. С Лениным они,  как  известно, друг друга не
поняли, хотя Уэллс и отозвался о нем уважительно.
     Занятно, однако, что сам Уэллс всеобъемлющей позитивной утопии, контуры
которой он столь  уверенно излагает в  цитируемой  статье, так и не написал.
Даже  в самой позитивной  из  своих фантазий, в  романе "Люди  как боги" про
общество утопийцев  мы  мало что узнаем. А ведь, как мы видели, идеи, каким,
по его мнению, должно быть, общество будущего,  у него  были, конструктивные
идеи. Почему же  он не захотел воплотить их в художественной форме? Каков бы
ни  был  ответ  на  этот  вопрос,  нельзя  не  пожалеть о  том, что один  из
выдающихся  мастеров  жанра  не  показал людям,  что у  них  еще есть  шансы
надеяться: добиваться  счастливой  и  справедливой  жизни можно и без  того,
чтобы  одна половина, жаждущих счастья, уничтожала бы  другую, жаждущую того
же.
     Откуда же  взялась  поразительная  общность мыслей  у двух столь разных
писателей?   Означает   она  только   одно:   Ефремов   написал   вовсе   не
коммунистическую - в нашем смысле слова  - утопию, хотя именно  за  это  его
взахлеб хвалили советские комментаторы,  и опять-таки я  в их числе.  В меру
сил  он  написал общечеловеческую утопию.  Я  не знаю, был ли  он  знаком со
статьей Уэллса.  В  данном случае  это  не  имеет значения: идеи Ефремова не
заимствованы, налицо общность  представлений.  Как  бы ни расходились мнения
насчет будущего человечества /а  главное путей к нему/,  я все еще  надеюсь,
что  пока  еще  значительную  часть  членов земного  содружества  составляют
нормальные личности, которых Уэллс называет мыслящими и чьи головы заняты не
тем, как  бы отравить ни в чем не повинных пассажиров в  токийском метро или
тайком  шарахнуть  по  противнику  симпатичной мегатоннкой. И  вот у  них-то
представления о том, какой должна быть нормальная счастливая жизнь в главных
чертах  обязательно совпадут. Статья Уэллса и  роман  Ефремова,  разделенные
полувеком  /полувеком  ХХ столетия!/ очень  хорошо  это доказывают.  Если из
"Туманности..." выбросить  несколько  ничего  не значащих абзацев, в которых
герои рассуждают о победе  коммунизма во  всемирном масштабе две тысячи  лет
назад,   благоразумно  не  уточняя   способов,  которыми  эта  победа   была
достигнута, либеральный социалист Уэллс вполне мог  бы поставить подпись под
общечеловеческими настроениями  ефремовской утопии, за исключением двух-трех
мест.
     Мне  даже  кажется,  что  Ефремов недооценил  открывающиеся  перед  ним
возможности; при всем богатстве его воображения, ему не хватило сахаровской,
если  хотите,  хватки  и  смелости. Но не  будем забывать, что в  1956  году
А.Д.Сахаров еще мастерил водородные бомбы, а мы считали, что именно 1956 год
открыл  дорогу  роману Ефремова, в свою очередь распахнувшему  ворота  перед
нашей фантастикой. Однако - по  большому историческому счету - как раз после
1956 года генеральная утопия должна была выглядеть генеральней,  простите за
тавтологию.  Вместо  того  чтобы  бросаться  защищать  утопающий  социализм,
Ефремову  следовало бы  создать  новую  современную утопию, контуры  которой
набросал Уэллс. Ведь и Ефремов приближался к ним.

     Теперь о двух  разногласиях между  Уэллсом  и  Ефремовым.  В отношениях
человека и природы Уэллс оказался дальновиднее Ефремова, высказавшись на сей
счет совершенно определенно: "Сбросившая с себя гнет искусственности природа
пышно расцветет  и сделается величественнее, прекраснее, чем когда-либо. И с
ней сольется человек, созданный ею, живущий ею".
     Ефремовское же общество во весь размах своих  могущественных сил занято
не столько сбережением природы, не столько  слиянием с ней, сколько  все той
же  распроклятой  ее  переделкой, ее  облагораживанием,  так,  как  они  его
понимают.
     Пройдет совсем немного  времени после  выхода  "Туманности...", о скалы
прогресса  тяжело  разобьются   первые  волны   экологического   кризиса,  и
человечество  схватится  за  голову.  Одна  за  другой  появятся  книги,  не
художественные, не фантастические - документальные, с отчаянными, как крик о
помощи, заголовками: "Безмолвная весна", "До того  как  умрет природа", "Для
диких животных места нет", "Серенгети не должен умереть"...
     Но Ефремов  еще  спокоен.  Правда,  у  него  уже  не  найти безмозглого
фанфаронства, которое было в  фаворе  всего несколько  лет назад: "На основе
этого порочного вывода /неважно какого -  В.Р./ делаются столь же неверные и
другие: о необходимости для человека с благоговением относиться к природе, к
ее "чудесам", а не бороться с природой, не подчинять ее человеку, не ставить
ее  на  службу  человеку".  /С  процитированной  статьей  С.Иванова  мы  еще
столкнемся/.  Восторгается и  Ефремов:  "Океан  -  прозрачный,  сияющий,  не
загрязняемый более отбросами, очищен от хищных акул, ядовитых рыб, моллюсков
и  опасных медуз, как очищена жизнь современного человека от  злобы и страха
прежних веков".
     Неясно,  почему  Ефремов решил очистить  только  океан,  почему  бы  не
очистить  заодно  и сушу  - от  гадюк,  крокодилов,  воронья, не говорю уж о
москитах, комарах,  мухах... Какое счастье, что у людей до  сих пор  не было
реальной возможности заняться ни морским, ни сухопутным геноцидом, а то бы и
вправду  "очистили",  совершенно  не  отдавая  себе  отчета   в  трагических
последствиях,  к  которым  привело бы непоправимое  нарушение экологического
баланса.  Впрочем,   и  здесь  успехи  достигнуты  немалые.   А  по  какому,
собственно,   праву  человек   уничтожает  совершеннейших  созданий   с   их
миллионнолетней  родословной? Разве кто-нибудь вручал ему мандат на владение
Землей? И вообще, на сегодняшний глаз, ефремовская планета  слишком ухожена,
словно парк  в Версале. Изящно, конечно, но грустно, что на ней  не осталось
диких, манящих, неподстриженных уголков, а живого  тигра, и то сбежавшего из
заповедника, можно повстречать разве что на заброшенном острове Забвения.
     Когда-нибудь    человечество   опомнится   и    постарается   возродить
первозданность  нашей  прекрасной  планеты  или  хотя  бы того,  что  от  ее
первозданности  останется.   Сейчас  фантасты,  конечно,   спохватились,  но
просчет, допущенный  Ефремовым,  это  не его  личный  просчет, экологическую
угрозу проглядела вся мировая фантастика. Хотя если взглянуть пошире и выйти
за  рамки  фантастики,  то,  может  быть, старушке-литературе  будет  не так
стыдно.  Спасение  природы   зависит  не  только  от   законодательных   или
технических мер, но в  первую  очередь от успехов в воспитании  гармонически
развитой личности, для которой природа перестанет быть  мастерской,  а снова
станет храмом. Но разве не эта мысль пронизывает огромное число произведений
мировой литературы, разве в них уже давно не звучит постоянная нотка тревоги
по поводу  отрыва  человека  от  взрастившей  его среды, разве  не  они учат
восторгаться этим единственным образцом красоты?
     До   чего   может  докатиться  /пока,  к  счастью,  лишь  умозрительно/
стремление к радикальному преобразованию  природы, мы можем узнать из трудов
К.Э.Циолковского, неожиданно, не правда ли, выплывшего в связи с обсуждаемой
темой.
     Циолковский  был  канонизирован советской  пропагандой  как  выдающийся
представитель  научной  интеллигенции,  если  не  прямо  -  об  этом  как-то
умалчивалось -  поддержавших  советскую власть,  то, во всяком случае  ни  в
какие контроверзы с ней не вступавший и охотно вдыхавший тот фимиам, которым
его усердно окуривали, фактически  отстранив от большой  науки. Его  даже не
удостоили чести  стать хотя бы членкором  АН СССР. Но что  мы, собственно, о
нем знаем? Да, Константин Эдуардович был ученым,  математически обосновавшим
идею  полетов в космос  с помощью  реактивных приборов. А еще  что? Пожалуй,
только  то, что  ему  принадлежит хрестоматийное высказывание о  Земле как о
колыбели  человечества, но так как нельзя вечно жить в колыбели, то человеку
предстоит в будущем расселиться по всему  космосу. Лозунг, не противоречащий
дальним   коммунистическим  наметкам,  был   взят   на  вооружение.  Правда,
вытанцовывание перед Циолковским несколько не состыковывалось с неодобрением
звездных путешествий в книгах  фантастов-современников, но  мало ли  в нашей
жизни  было  противоречий.   Именно  таким  -  гениальным   изобретателем  и
чудаковатым  учителем физики из Калуги его талантливо  сыграл Е. Евтушенко в
фильме,  который,  как и многочисленные статьи  о его герое, не имел  ничего
общего с действительностью.
     Циолковский прежде всего был религиозным мыслителем, представителем так
называемого "русского  космизма", близким по своим взглядам к  эзотерическим
изысканиям небезызвестной Е.П.Блаватской. И его статьи, высказывания - в том
числе и по ракетам, а тем более о "колыбели" были лишь выдержками из главной
книги  его жизни:  как  человечеству  достичь  вечного блаженства с  помощью
Сверхразума  или, говоря  проще,  Бога. У  меня  нет  повода  углубляться  в
мировоззрение  Циолковского,  но  без такого  предуведомления в ореоле столь
беспорочной фигуры шокирующими показались  бы его мысли насчет  обустройства
родной планеты,  мысли, с моей  точки  зрения,  полубезумного  фанатика,  но
вполне  лежащие   в   русле   начатого   не  одним   Ефремовым   глобального
переоборудования  планеты.  Ефремов  /хорошо,  что  только  в  книге/  успел
растопить  полярные  шапки,  изменить   климат,   переселить   население   в
Средиземноморье, ликвидировать "вредных" водоплавающих...  Циолковский пошел
дальше. По его предложениям, необходимо  уничтожить "из чувства сострадания"
"несовершенные" виды животных и растений, конкретно  это означало ликвидацию
всех /всех!/ земных млекопитающих и всю тропическую флору, распахав  тропики
под плантации.  /То  есть он  добивался  именно того,  против чего  отчаянно
сражался  умница  и  мечтатель А.  Сент-Экзюпери,  которого  бросала в дрожь
перспектива превращения планеты  в огород/. Из растений  на Земле  останутся
только полезные. Переделке подвергнется также состав  атмосферы; разумеется,
селекция будет  проведена  и среди  людей.  Чтобы подобные  высказывания  не
показались   моим  преувеличением,  вот   его  собственные   слова:   "Когда
объединится человечество  и будет  управляться  высшим избранным разумом, то
оно будет  идти к могуществу гигантскими шагами. Население достигнет полного
довольства  и   будет  быстро  расти.  Образуются  трудовые  армии,  которые
уничтожат  с  корнем  всю  дикую  природу богатейших  экваториальных стран и
сделают  ее  здоровой, с желаемой температурой,  с  культурными  растениями,
полями  и   садами",  "Животные  мало-помалу  сойдут  со  сцены",  "Появится
возможность  покрыть  океаны  плотами...  На  них  поселятся люди  со своими
растениями и жилищами...  Останутся  только  проходы  для кораблей"...  Ярый
урбанист Окунев выглядит жалко.
     Но на расправе с Землей многоступенчатый ракетчик не остановился. Когда
человек  вышел  в космос и посетил другие планеты,  то... "Неудавшуюся жизнь
ликвидировали, т.е. милосердно  уничтожили муки  существ,  как  когда-то  их
уничтожили на  Земле  для животных и несовершенных  людей". Решать  же,  кто
неудавшийся  и несовершенный, будут, понятно, лица, удавшиеся и совершенные.
Вы  еще  не  забыли  мечты судьи из  повести  Ю.Аракчеева?  Ефремов до таких
крайностей  не доходит.  Его герои еще способны  воскликнуть при  виде тигра
/зверя, по Циолковскому,  вредного и опасного/,  что жаль все же  уничтожать
такую  красоту.  Но  он  не отдает  себе отчета:  коготок  увяз, всей птичке
пропасть.  Стоит только начать - хотя бы с акул. Ведь  акула по совершенству
форм  ни в чем не уступает тигру,  а  древностью рода намного превосходит  и
его, и человека.
     Трагедия современного человечества заключается в том, что на словах, то
есть  на  конгрессах,  ассамблеях,  парламентских  слушаниях,  в прессе  все
признают правоту, обобщенно говоря, Уэллса, а фактически мы движемся скорыми
темпами  по  пути,  указанному  Ефремовым,  а  далее  -  Циолковским.  После
некоторого смягчения ситуации с атомной войной экологические неурядицы стали
для человечества  опасностью No1. Я бы расценил картину подметенной планеты,
по    которой    можно    пройти    босиком,    не    поранив    ног,    как
антиутопию-предупреждение,  что  бы  ни  думал   по  сему  поводу   Ефремов.
Получилось даже сильнее, от того, что он по российскому обыкновению старался
придумать как лучше, а получилось как всегда - не в дугу.
     Со вторым  расхождением я уже  спорил и буду спорить еще  непримиримее,
потому  что с  природой  хоть  немного  одумались,  а  в  новом  направлении
утопической  атаки надо сражаться столь  же  яростно, как "Грин пис"  против
ядерных  взрывов.  Впрочем, ничего нового:  речь  снова идет  все  о том  же
коллективном  воспитании подрастающего поколения путем  отъема младенцев  от
матерей уже в грудном возрасте.
     "Т.А.":   /Разговаривают   две   женщины.   Знаменитый  историк  и   по
совместительству красавица и танцовщица Веда Конг, один из главных авторских
рупоров в книге.  Завести  детей  пока  не  удосужилась.  Ее  собеседница  -
астронавигатор Низа  Крит, девушка, мечтающая  о  ребенке.  Старшая  поучает
младшую./
     "  -  Мне   невыносима  мысль  о  разлуке  с   маленьким,  моим  родным
существом... Отдать его на воспитание, едва выкормив!
     - Понимаю, но не согласна. - Веда нахмурилась, как будто девушка задела
болезненную струнку в ее душе. - Одна из величайших задач человечества - это
победа  над  слепым  материнским инстинктом. Только  коллективное воспитание
детей специально  обученными  и  отобранными  людьми  может создать человека
нашего общества.  Теперь  нет  почти безумной, как в древности,  материнской
любви.  Каждая  мать  знает, что весь мир ласков к ее ребенку. Вот и исчезла
инстинктивная любовь волчицы, возникшая из животного страха за свое детище.
     - Я это понимаю, - сказала Низа, - но как-то умом..."
     /Не знаю, сохранили ли они волков, но волчицам можно позавидовать/.
     Уэллс  словно  подслушал  диалог и прямо в него  включается: "Семьи, не
имеющие детей, беспрекословно  должны уступать место детям. С самого раннего
возраста врачи начинают заботиться о физическом развитии и укреплении детей.
Но дети все время остаются с родителями. В этом отношении современная утопия
в  корне расходится  с утопиями, созданными некоторыми социальными учениями.
Если женщина достигнет такой степени "развития", что в ней заглохнет чувство
материнства,  чувство  любви  к   детям,  то  женщина  упадет   ниже  низших
животных... Только в  состоянии...  полного  отупения  чувств женщина  может
согласиться  на  те  способы  воспитания детей, которые некоторые  социологи
мечтают   применить  в   будущем  ради  равенства  и  братства.  Казарменное
воспитание, при котором  невозможно любовное отношение к личности ребенка, к
его особенностям, может дать разве лишь живые машины, но не людей".
     Правда, де