политической сцены. 20 ноября  Тэтчер
нужно было набрать две трети голосов; после первого тура ей не хватило всего
четырех, и повторное голосование стало неизбежным.
   В  течение  нескольких  часов  то,   что   поначалу   казалось   случайно
скатившимися  по  склону  холма  двумя-тремя   камешками,   превратилось   в
неудержимую лавину. Маргарет Тэтчер проконсультировалась со своим  кабинетом
министров; министры сказали, что в следующем туре она  проиграет,  и  Тэтчер
подала в отставку.
   Чтобы перехитрить соперника, свою кандидатуру  на  высший  пост  выставил
министр финансов Джон Мейджор. Он набрал абсолютное большинство и выиграл.
   Для  солдат  в  районе  Персидского  залива  -  как  британских,  так   и
американских - весть об отставке Маргарет Тэтчер была как гром средь  ясного
неба. Расквартированные в Омане  американские  летчики-истребители,  которые
теперь  каждый  день  встречались  с  британцами  с  соседней   базы   войск
специального назначения, спрашивали, что все это значит, но британцы в ответ
лишь недоуменно пожимали плечами.
   Вдоль саудовско-иракской границы  растянулись  позиции  седьмой  танковой
бригады "Пустынные крысы". Наступала зима, и  спать  под  "челленджерами"  в
пустыне  становилось  все  холодней.  Офицеры  и  солдаты  бригады   слушали
транзисторные приемники и громко ругались.
   Майку  Мартину  об  отставке  Тэтчер  сообщил  чванливый  иракский  шофер
хозяина. Мартин обмозговал новость, пожал плечами и спросил:
   - Кто она такая?
   - Дурак, - огрызнулся шофер. - Она - вождь бени Наджи.  Теперь  мы  точно
победим.
   Шофер вернулся к автомобилю и снова стал слушать багдадское радио.  Через
несколько минут из дома выбежал Куликов и поехал в советское посольство.
   Той ночью Мартин отправил в Эр-Рияд длинный пакетный  сигнал,  в  котором
содержались все последние ответы Иерихона; кроме того, Мартин  запрашивал  у
эр-риядской штаб-квартиры новое  задание  и  инструкции.  На  всякий  случай
загораживая телом  дверной  проем  от  непрошенных  гостей  -  ведь  антенна
спутниковой связи была направлена на юг, то есть  к  двери,  -  Мартин  ждал
ответа.  В  половине  первого  ночи  неяркий  мерцающий  огонек  на  корпусе
радиостанции подсказал ему, что ответ получен.
   Мартин разобрал антенну, убрал ее, радиостанцию  и  аккумуляторы  в  яму,
замедлил записанный сигнал и прослушал инструкции из Эр-Рияда.
   Там был перечень новых вопросов для Иерихона и согласие на его  последнее
требование об очередном повышении оплаты. Эр-Рияд сообщал,  что  на  венский
счет Иерихона уже переведена запрошенная им сумма. За неполный месяц ренегат
из Революционного командного совета заработал больше миллиона долларов.
   Далее  следовали  еще  две  инструкции  для   Мартина.   Во-первых,   ему
приказывалось передать Иерихону  письмо  с  предложением  попытаться  как-то
убедить багдадских стратегов, что изменения в правительстве  Великобритании,
скорее всего, приведут к тому, что государства коалиции откажутся от попытки
освободить Кувейт силой, если раис проявит достаточную твердость.
   Теперь уж никто и никогда не узнает, достигла ли эта дезинформация  цели,
однако не прошло и недели,  как  Саддам  Хуссейн  заявил,  что  Тэтчер  была
вынуждена уйти, потому что британский народ не согласен  с  ее  непримиримой
позицией по отношению к Хуссейну.
   Наконец, в том же сообщении Майку  Мартину  было  предписано  спросить  у
Иерихона, не слышал ли он об оружии или  военной  системе,  носящей  кодовое
наименование "Кулак Аллаха".
   Большую часть ночи Мартин провел при свечах, переводя на арабский задание
для Иерихона. Письмо с трудом уместилось на двух листах тончайшей бумаги. Не
прошло и суток, как письмо уже лежало в тайнике  за  шатающимся  кирпичом  в
стене рядом с усыпальницей имама Аладхама в Аадхамийе.
   Через неделю из другого тайника Мартин извлек ответы. Он прочел  арабскую
вязь Иерихона и перевел все сообщения на английский. С точки зрения солдата,
сообщение было интересным.
   На границе британским и американским войскам  противостояли  три  дивизии
Республиканской гвардии: Таваккулна, Медина и присоединившаяся к ним позднее
дивизия Хаммурапи. На вооружении всех трех дивизий состояли танки советского
производства Т54/55 Т62 и Т72.
   Недавно  командующий  бронетанковыми  войсками  генерал  Абдуллах  Кадири
инспектировал передовые части и к своему ужасу обнаружил, что с  большинства
машин танкисты сняли аккумуляторы и приспособили их  в  качестве  источников
питания для  мощных  вентиляторов,  электрических  плит,  радиоприемников  и
кассетных магнитофонов. Теперь появились серьезные сомнения  в  том,  что  в
случае начала военных действий удастся завести хотя бы один танк.  Несколько
солдат и офицеров расстреляли на месте, а двух высших офицеров разжаловали и
отправили домой.
   Брат Саддама Али Хассан Маджид, который стал теперь губернатором Кувейта,
сообщал, что жизнь оккупационной армии превратилась в кошмар.  Нападения  на
иракских солдат не прекращались,  а  случаев  дезертирства  становилось  все
больше и больше. Несмотря на аресты, допросы с пристрастием и многочисленные
казни, ни малейших признаков ослабления в движении сопротивления заметно  не
было. Не помогли ни личное участие полковника Сабаави,  ни  два  визита  его
босса Омара Хатиба.
   Больше  того,  диверсанты  из  движения  сопротивления  каким-то  образом
обзавелись семтексом, пластиковым взрывчатым  веществом,  которое  по  своей
мощности намного превосходит обычный динамит.
   Иерихон назвал координаты еще двух важных командных пунктов,  сооруженных
в подземных пещерах и невидимых с воздуха.
   В непосредственном окружении Саддама  Хуссейна  преобладало  мнение,  что
падение Маргарет Тэтчер будет иметь  очень  важные  последствия  для  Ирака.
Саддам дважды подтвердил, что он категорически отказывается  даже  обсуждать
вопрос о выводе иракских войск из Кувейта.
   Наконец, Иерихон сообщал, что он никогда не слышал о чем-либо под кодовым
названием "Кулак Аллаха", но впредь будет иметь в виду эти два слова.  Лично
он сомневается,  чтобы  у  Саддама  было  оружие  или  военная  система,  не
известные союзникам.
   Мартин записал все  сообщение  на  магнитную  пленку,  ускорил  запись  и
передал  пакетный  сигнал.  В  Эр-Рияде  давно  с  нетерпением  ждали  этого
сообщения, а радисты зарегистрировали время его приема: 23 часа 55 минут, 30
ноября 1990 года.
   Лейла Аль-Хилла не торопилась выходить  из  ванной.  Отворив  двери,  она
оперлась руками о косяк и на мгновение замерла в дверном проеме.
   В комнате царил полумрак, и на фоне освещенной ванной пышный силуэт Лейлы
в   полупрозрачном   пеньюаре   вырисовывался   весьма   соблазнительно.   И
неудивительно: черный, кружевной парижский пеньюар, купленный  в  бейрутской
модной лавке, обошелся ей в целое состояние.
   Лежавший на  постели  крупный  мужчина  голодным  взглядом  уставился  на
женщину и, проведя обложенным языком по толстой нижней губе, оскалил зубы  в
ухмылке.
   Прежде чем приступить к обслуживанию клиента, Лейла любила  поволынить  в
ванной. Нужно  было  помыться  и  настроиться,  подкрасить  глаза,  провести
помадой по губам, надушиться - разными духами разные части тела.
   Для тридцати лет у нее было совсем неплохое тело: без  лишнего  жира,  но
округлых форм, с полными бедрами и пышной грудью. Такие женщины нравились ее
клиентам.
   Лейла опустила руки и, покачивая бедрами, направилась к кровати.  Высокие
каблуки добавляли ей четыре дюйма  к  росту,  делая  ее  походку  еще  более
вихляющей.
   Но  лежавший  на  спине  голый  мужчина,  словно  обезьяна  заросший   от
подбородка до щиколоток густой черной шерстью, уже закрыл глаза.
   Ну не спи же, дубина, подумала Лейла, сегодня ты  мне  очень  нужен.  Она
села на  краешек  кровати,  острыми  крашеными  ногтями  пробежала  по  телу
мужчины: сначала от волосатого живота  до  груди,  больно  ущипнула  его  за
соски, потом от груди до паха.
   Она наклонилась и поцеловала  мужчину  в  губы,  пытаясь  кончиком  языка
разжать его зубы, но тот вяло ответил  на  поцелуй.  Лейла  уловила  сильный
запах арака.
   Опять напился, подумала она. И почему этот болван не может  остановиться?
Впрочем, ежедневная бутылка арака имела и  свои  преимущества.  Ладно,  пора
приниматься за работу.
   Лейла Аль-Хилла была высокой профессионалкой, говорили даже,  что  лучшей
на всем Среднем Востоке, и знала себе цену. Во всяком случае она была  одной
из самых высокооплачиваемых проституток.
   Много-много лет назад, еще совсем ребенком, она обучалась в одной  весьма
конфиденциальной  ливанской  школе,  где  девушек  постарше  учили   приемам
марокканских проституток, индийских танцовщиц  и  изощренных  куртизанок  из
Фукутоми-то. Дети наблюдали и учились.
   Пятнадцать  лет,  прожитых  в   качестве   независимой   профессиональной
проститутки, научили Лейлу, что высшее искусство в ее деле заключается вовсе
не  в  умении  изображать  ненасытную  похоть.  Такое  годится  только   для
порнографических фильмов и журналов.
   Ее талант заключался в умении  льстить,  говорить  комплименты,  хвалить,
доставлять удовольствие, а  больше  всего  в  том,  чтобы  возбуждать  своих
бесчисленных клиентов, которые, как правило, уже потеряли  силы  и  утратили
вкус.
   Лейла еще провела рукой от груди до паха, потрогала пенис мужчины  и  про
себя вздохнула. Мягкий, как пастила. Видно, этим вечером ей придется немного
помочь  генералу  Абдуллаху  Кадири,  командующему  бронетанковыми  войсками
Иракской республики.
   Из-под кровати она вытащила небольшую сумочку из мягкой ткани и  высыпала
ее содержимое на простыню.
   Намазав  пальцы  густым,  жирным  желе,  она  смазала  среднего   размера
вибратор, подняла ногу генерала и  умело  сунула  устройство  ему  в  задний
проход.
   Генерал  Кадири  что-то  проворчал,  открыл  глаза,  бросил   взгляд   на
обнаженную  женщину,  склонившуюся  над  его  членом,  и  снова  усмехнулся,
сверкнув зубами под щеткой черных усов.
   Лейла нажала на диск  в  основании  вибратора,  и  настойчивая  пульсация
разбудила нижнюю часть тела генерала.  Женщина  почувствовала,  как  под  ее
рукой стала понемногу набухать мягкая  плоть.  Из  флакончика  с  трубкой  в
пробке она налила себе в рот полглотка безвкусного, бесцветного парафинового
масла, наклонилась и взяла в рот оживший пенис генерала.
   Скоро мягкое парафиновое масло и быстрая работа искусного острого  язычка
Лейлы сделали свое дело. Целых десять минут, пока у нее не заболели челюсти,
она ласкала генерала и наконец убедилась, что  лучшей  эрекции  у  того  все
равно не добиться.
   Потом Лейла выпрямилась, быстро, пока не пошли насмарку  все  ее  усилия,
перебросила ногу через генерала, вложила его пенис в себя  и  устроилась  на
его бедрах. Конечно, ей встречались мужчины покрепче, но и этот сойдет - для
ее целей.
   Лейла подалась вперед и опустила груди на лицо генерала.
   - Ах, мой большой, сильный, черный медведь, - ворковала она.  -  Ты,  как
всегда, великолепен.
   Генерал улыбнулся  Лейле.  Она  начала  ритмичные  движения,  не  слишком
быстро, поднимаясь, пока головка не оказывалась почти  снаружи,  и  медленно
опускаясь, пока в ней самой не оказывалось все, что  было  у  генерала,  при
этом она пускала в ход хорошо  тренированные  и  умелые  вагинальные  мышцы,
которые хватали, сжимали, потом отпускали, снова хватали и сжимали.
   Лейла хорошо знала эффект двойного возбуждения.  Генерал  Кадири  сначала
засопел, потом застонал, ощущение пульсации глубоко в  области  сфинктера  и
близость женщины, все быстрей и быстрей поднимающейся и опускающейся по  его
половому члену, вырывали из его глотки короткие, грубые крики.
   - Да, да, это так прекрасно,  дорогой  мой,  давай,  давай,  -  задыхаясь
бормотала Лейла в лицо генералу.
   Наконец генерал испытал оргазм. Лейла выпрямилась, изогнулась  как  бы  в
неожиданном порыве, удовлетворенно вскрикнула, искусно имитируя  собственное
удовлетворение.
   Генерал сразу обмяк, а Лейла моментально - пока  он  снова  не  заснул  -
сползла с него, убрала вибратор и  отшвырнула  его  в  сторону.  Не  хватало
только, чтобы после всех ее усилий он захрапел.  Ей  предстояла  еще  другая
работа.
   Она легла рядом с генералом, укрыла его и себя одной простыней,  оперлась
на локоть и, прижавшись сбоку грудью к  его  лицу,  принялась  другой  рукой
гладить его по голове и щекам.
   - Мой бедный медведь, - мурлыкала она, - ты очень устал, да?  Ты  слишком
много работаешь, мой великолепный любовник. Тебя  заставляют  слишком  много
работать. Что там было сегодня, а? Совет ставит новые задачи,  а  решать  их
всегда приходится тебе одному.  А?  Расскажи  Лейле,  ты  же  знаешь,  твоей
маленькой Лейле можно говорить все.
   И генерал Кадири рассказал.
   Чуть позже, когда уставший от арака  и  секса  генерал  крепко  заснул  и
захрапел, Лейла потихоньку ускользнула в  ванную  и  заперлась  там.  Потом,
усевшись на унитаз и положив на колени поднос,  она  мелкой  арабской  вязью
записала все, что рассказал ей генералЕще позднее, уже утром следующего дня,
она передала скатанные в рулончик тонкие листки, которые спрятала на  случай
проверки в выпотрошенный тампон, тому, кто щедро ей платил.
   Она понимала,  что  это  очень  опасно,  но  трудно  было  устоять  перед
соблазном  двойной  оплаты  за  одну  работу.  Лейла  мечтала   когда-нибудь
разбогатеть, разбогатеть настолько, чтобы  можно  было  навсегда  уехать  из
Ирака и где-нибудь, например в Танжере, открыть собственную школу, где у нее
будут прекрасные  девочки,  с  которыми  она  будет  спать,  и  марокканские
мальчики-слуги, которых она станет стегать  плетью,  когда  у  нее  появится
такое желание.
   Если система внутренней безопасности в  банке  "Винклер"  подорвала  веру
Гиди Барзилаи в собственные  силы,  то  две  недели  слежки  за  Вольфгангом
Гемютлихом едва не свели его с  ума.  Этот  австрийский  банкир  был  просто
несносен.
   После того как наводчик опознал Гемютлиха на фотографиях, за банкиром тут
же установили наблюдение и для  начала  проводили  его  от  банка  до  дома.
Оказалось, что банкир  живет  за  парком  Пратер.  На  следующий  день  герр
Гемютлих, как обычно,  отправился  на  работу,  а  бригада  из  отдела  Ярид
наблюдала за его домом, дожидаясь, когда фрау Гемютлих уйдет  за  покупками.
Входившая в состав бригады девушка пошла за ней, чтобы при необходимости  по
радио предупредить своих коллег о возвращении хозяйки  дома.  Впрочем,  жена
банкира отсутствовала два часа, что было более чем достаточно.
   Для бригады из отдела Невиот войти в дом не было проблемой.  В  гостиной,
спальне и в телефонном аппарате были установлены подслушивающие  устройства.
Весь дом быстро и профессионально обыскали, не оставляя  следов,  но  ничего
интересного не нашли. Там были обычные документы: паспорта, свидетельства  о
рождении и о браке, купчая на дом, даже выписки из  банковского  счета.  Все
документы сфотографировали, но  и  беглого  взгляда  на  личный  счет  герра
Гемютлиха было достаточно, чтобы  убедиться,  что  никаких  следов  растраты
денег банка "Винклер" здесь нет  и  в  помине;  не  исключалась  даже  такая
кошмарная возможность, что герр Гемютлих - действительно  абсолютно  честный
человек.
   В ящиках гардероба и в тумбочках спальни не было ни малейшего  намека  на
какие-либо эксцентричные привычки хозяев - самый удобный повод  для  шантажа
респектабельных представителей среднего класса. Шеф бригады  отдела  Невиот,
видевший, как фрау Гемютлих уходила из дома, не был удивлен.
   Если личный секретарь герра Гемютлиха напоминала серую мышь, то его  жена
походила на скомканную и выброшенную за ненадобностью банковскую квитанцию.
   К тому времени, когда девушка из бригады Ярид пробормотала по радио,  что
жена банкира направляется домой, эксперты из бригады  Невиот  уже  закончили
работу и покинули дом Гемютлихов. Парадную  дверь  закрыл  мужчина  в  форме
служащего телефонной компании, а остальные вышли через черный ход и сад.
   С этого момента бригада Невиот, укрывшись в  автофургоне,  который  стоял
чуть дальше на той же улице, записывала на  магнитную  ленту  каждое  слово,
произнесенное в доме Гемютлихов.
   Через две недели отчаявшийся шеф бригады Невиот сообщил Барзилаи, что они
не записали и одной кассеты. В первый вечер супруги произнесли  восемнадцать
слов. Она сказала: "Вот твой ужин, Вольфганг". Ответа  не  последовало.  Она
спросила, можно ли ей купить новые занавески, и  получила  отказ.  Потом  он
сказал: "Завтра рано вставать, я ложусь спать".
   - Он говорит это каждый вечер; у меня такое впечатление, что одну и ту же
фразу он произносит по меньшей мере последние тридцать  лет,  -  пожаловался
шеф бригады.
   - А как насчет секса? - спросил Барзилаи.
   - Гиди, ты шутишь. Они даже не говорят на эту тему, где уж тут трахаться.
   Все другие  попытки  найти  какой-то  изъян  в  характере  или  поведении
Вольфганга Гемютлиха оказались такими же безрезультатными.  Он  не  играл  в
карты, не увлекался мальчиками, ни с кем  не  общался,  не  ходил  в  ночные
клубы, у него не было любовницы, он не шастал в квартал с красными фонарями.
Лишь однажды  он  вышел  из  дома  в  необычное  время,  и  бригада  Моссада
воспрянула духом.
   После ужина, когда уже  стемнело,  герр  Гемютлих,  облаченный  в  темное
пальто и шляпу, пешком пошел по темным пригородным улочкам.  Примерно  через
пять кварталов он остановился возле какого-то частного дома.
   Гемютлих постучал. Ему пришлось немного подождать; наконец гостя впустили
и закрыли за ним дверь. Тут же за плотными  шторами  первого  этажа  зажегся
свет. Прежде чем дверь закрылась, один  из  израильских  наблюдателей  успел
заметить мрачного вида женщину в белой нейлоновой блузке.
   Может, там эротические  бани?  Массирующий  душ,  сауна,  в  которой  две
здоровенные девки охаживают  клиента  березовыми  вениками?  Проведенная  на
следующее  утро  проверка  показала,  что  женщина  в  блузке  была  пожилой
педикюршей, которая изредка работала на дому. Вольфгангу  Гемютлиху  удаляли
старые мозоли.
   Первого декабря Гиди Барзилаи получил  подтверждение  из  Тель-Авива,  от
самого  Коби  Дрора.  Барзилаи  напоминали,  что  его  операция   не   может
продолжаться вечно. Организация Объединенных Наций  уже  предъявила  Саддаму
ультиматум, установив крайний срок вывода иракских войск  из  Кувейта  -  16
января. Потом будет война. Давай, работай, не спи.
   - Гиди, мы можем следить за этим сукиным сыном, пока геенна  огненная  не
замерзнет, - сказали шефы двух бригад своему начальнику. - В его  жизни  нет
ничего, за что можно было бы  зацепиться.  Мы  отказываемся  понимать  этого
ублюдка.  Он  не  делает  ничего,  решительно  ничего,  что  можно  было  бы
использовать против него.
   Барзилаи нужно было принимать решение. Конечно, можно похитить его жену и
потом пригрозить мужу, что ему лучше пойти на сотрудничество, иначе...  Беда
в том, что этот обтянутый кожей скелет  скорее  плюнет  на  свою  жену,  чем
украдет бумажную салфетку в  ресторане.  Или,  что  еще  хуже,  обратится  в
полицию.
   Можно похитить самого герра Гемютлиха и поработать с  ним.  Но  рано  или
поздно он вернется в банк, а оказавшись там, заорет благим матом  и  тут  же
закроет счет Иерихона. А Коби  Дрор  приказал  действовать  наверняка  и  не
оставлять следов.
   - Переключаемся на секретаршу, -  решил  Барзилаи.  -  Личные  секретарши
часто знают не меньше своего босса.
   И обе бригады Моссада переключили внимание на не менее  скучную  и  серую
фрейлейн Эдит Харденберг.
   На  нее  потребовалось  даже  меньше  времени,  всего  десять  дней.   Ее
"проводили" до дома, небольшой квартиры в солидном старом здании  неподалеку
от Траутенплатц, в далеком 19-м  округе,  северозападном  пригороде  столицы
Гринцинге.
   Она жила одна,