1990 года
   Степень секретности: только лично
   За десять недель, прошедших после вторжения иракской армии  в  Кувейтский
эмират как нами, так и нашими британскими союзниками было предпринято  самое
тщательное изучение мощности, технической оснащенности и степени  готовности
военной машины, находящейся в  настоящее  время  в  распоряжении  президента
Саддама Хуссейна.
   Не  вызывает  сомнения  тот  факт,  что  наши  критики,  воспользовавшись
понятными преимуществами оценок задним числом, скажут, что  подобный  анализ
должен был быть проделан еще задолго до оккупации  Кувейта.  Как  бы  то  ни
было, недавно нам были представлены выводы экспертных групп, которые  рисуют
весьма тревожную картину.
   Одни лишь обычные  вооруженные  силы  Ирака  насчитывают  миллион  двести
пятьдесят  тысяч  солдат,  огромное   количество   танков,   пушек.   ракет,
современных самолетов и вертолетов. В сравнении с любым другим  государством
Среднего  Востока  такая  армия  обеспечивает  Ираку   подавляющее   военное
превосходство.
   Два года назад было принято считать, что если в результате ирано-иракской
войны иранская военная машина ослабла в такой  степени,  что  уже  не  может
реально угрожать  соседним  государствам,  то  и  ущерб,  нанесенный  Ираном
иракской военной машине, имеет приблизительно такие же последствия.
   Теперь нам стало ясно, что в результате строжайших  запретов  на  продажу
вооружения Ирану, введенных нами и нашими союзниками, ситуация в этой стране
практически  не  изменилась.  Напротив,   в   Ираке   последние   два   года
осуществлялась невиданная по своим масштабам программа перевооружения.
   Как Вы, господин государственный секретарь, безусловно помните,  политика
западных держав в зоне Персидского залива, как и на  всем  Среднем  Востоке,
издавна   основывалась   на   концепции   баланса   сил:   стабильность,   а
следовательно, и status quo могут быть сохранены лишь в том случае, если  ни
одному государству в этом регионе не будет позволено накопить такую  военную
силу, чтобы оно могло угрожать  независимости  всех  соседних  государств  и
таким путем установить свое господство в регионе.
   Теперь стало очевидным, что, даже если мы будем  учитывать  лишь  обычное
вооружение, нам придется констатировать, что Ирак уже набрал  такую  военную
силу и уже стремится диктовать свою волю другим странам региона.
   В рамках темы настоящего меморандума еще большую тревогу вызывает  другой
аспект военных приготовлений  Ирака:  создание  поистине  ужасающих  запасов
оружия массового поражения плюс непрекращающееся его производство,  а  также
разработка систем доставки такого оружия - как  среднего  радиуса  действия,
так и, возможно, межконтинентальных.
   Очевидно,  что  если  иракские   запасы   оружия   массового   поражения,
производящие такое оружие предприятия  и  средства  его  доставки  не  будут
уничтожены  до  основания,  то   в   ближайшее   время   мы   столкнемся   с
катастрофическими последствиями.
   Согласно  представленным  комитету  "Медуза"  результатам   анализов,   с
которыми полностью согласуются выводы наших  британских  коллег,  в  течение
ближайших трех лет Ирак будет обладать собственной атомной бомбой  и  сможет
сбросить ее на любой объект в радиусе двух тысяч километров от Багдада.
   При этом следует учесть, что Ирак обладает также тысячами тонн опаснейших
отравляющих веществ и богатым арсеналом бактериологического  оружия,  в  том
числе возбудителями  сибирской  язвы,  гуляремии  и,  возможно,  бубонной  и
легочной чумы.
   Если бы в Ираке господствовал разумный и гуманный  режим,  то  и  в  этом
случае  перспективы  были  бы  весьма  туманными.  К   сожалению.   ситуация
осложняется тем обстоятельством, что Ираком единолично  управляет  президент
Саддам Хуссейн, который обладает всеми  бесспорными  симптомами  по  меньшей
мере двух психических заболеваний: мании величия и паранойи.
   В отсутствие превентивных мер через  три  года  Ирак,  опираясь  лишь  на
угрозу военного  конфликта,  будет  диктовать  свою  волю  всем  странам  на
огромной территории, простирающейся от северных берегов Турции до  Аденского
залива на юге, от прибрежных районов Хайфы на западе  до  гор  Кандахара  на
востоке.
   В свете изложенных выше фактов вся политика Запада должна быть радикально
изменена. Ее первоочередной целью должно стать уничтожение иракской  военной
машины и особенно оружия массового поражения.  Освобождение  Кувейта  теперь
становится не самоцелью, а лишь оправданием новой политики Запада.
   Достижению  этой  новой  цели   может   помешать   только   односторонний
добровольный вывод Ираком своих войск с территории оккупированного  Кувейта.
Мы должны приложить все усилия, чтобы этого не случилось.
   Итак, отныне  политика  США,  осуществляемая  в  тесном  союзе  с  нашими
британскими друзьями, должна быть направлена на достижение следующих четырех
целей:
   а)  Насколько  это  в  наших   силах,   подбрасывать   Саддаму   Хуссейну
провокационные  аргументы  и  доводы,  имеющие  своей  целью  заставить  его
отказаться от вывода войск из Кувейта.
   б) Отвергать любые компромиссные предложения, которые Саддам Хуссейн  мог
бы выдвинуть в качестве платы за вывод иракских войск из Кувейта, что лишило
бы нас удобного повода для вторжения в Ирак и  разрушения  иракской  военной
машины.
   в) Потребовать от Организации Объединенных Наций незамедлительно  принять
неоднократно обсуждавшуюся резолюцию  ј  678  Совета  Безопасности,  которая
санкционирует начало воздушной войны силами коалиции, как только они будут к
этому готовы.
   г) Делать вид, что США приветствуют любой мирный  план,  который  мог  бы
помочь Ираку  выйти  из  его  сегодняшнего  затруднительного  положения  без
потерь, и в то же время фактически  проваливать  все  такие  планы.  В  этом
отношении наибольшую опасность представляют генеральный секретарь ООН, Париж
и Москва, которые в  любой  момент  могут  предложить  какой-нибудь  наивный
проект, способный помешать сделать то, что должно быть сделано.  Разумеется,
общественное мнение должно быть уверено в обратном.
   С уважением,
   группа политической разведки и анализа.
   - Ицхак, нам придется им помочь.
   Премьер-министр Израиля в своем большом вращающемся  кресле  за  огромным
письменным  столом,  как  всегда,  казался  карликом.  Заместитель  министра
иностранных дел застал его в хорошо укрепленном личном кабинете под  зданием
кнессета в Иерусалиме. До двух десантников,  вооруженных  автоматами  "узи",
которые стояли по другую сторону тяжелой, обитой стальными листами двери, не
долетало ни звука.
   Ицхак Шамир нахмурился. Его короткие ноги висели, не доставая  до  ковра,
хотя под столом стояла специальная подставка. Седая шевелюра и изборожденное
морщинами  сварливое  лицо  делали  его  еще  больше  похожим  на  какого-то
северного тролля.
   Высокий, элегантный, сдержанный заместитель министра ничем не походил  на
низкорослого, неряшливого, вспыльчивого премьер-министра. Тем не  менее  они
отлично   находили   общий   язык,   поскольку   придерживались    одинаково
бескомпромиссной позиции по отношению к палестинцам. Это была одна из причин
того, что родившийся в России премьер-министр, не  колеблясь,  продвигал  по
службе дипломата-сабру.
   Бенъямин  Нетанъяху  убедительно  изложил  свою  точку  зрения.   Израиль
нуждался  в  помощи  Америки,  в  ее  доброжелательности,  которая  когда-то
автоматически обеспечивалась могучим еврейским лобби, но теперь находила все
больше противников как на Капитолийском холме, так и  в  средствах  массовой
информации, в ее финансовой помощи,  ее  оружии,  ее  праве  вето  в  Совете
Безопасности. На карту было поставлено слишком многое, чтобы всем этим можно
было рисковать из-за какого-то агента,  который  якобы  сидит  в  Багдаде  и
работает на Коби Дрора.
   - Отдайте американцам этого Иерихона, кем  бы  он  ни  был,  -  настаивал
Нетанъяху. - Если он поможет им уничтожить Саддама Хуссейна - тем лучше  для
нас.
   Премьер-министр  что-то  проворчал,  кивнул  и  потянулся   к   микрофону
интеркома.
   - Найдите генерала Дрора и скажите, что мне нужно  видеть  его  здесь,  в
моем  кабинете,  -  сказал  он  секретарю.  -  Нет,  не  когда  освободится.
Немедленно.
   Четыре часа спустя Коби Дрор вышел из кабинета премьер-министра.  Он  был
взбешен.  Когда  его  автомобиль  спускался  с   Иерусалимского   холма   по
направлению к широкой автомагистрали, которая вела к Тель-Авиву, генерал был
вынужден признать, что не помнит другого случая, когда он был  бы  настолько
зол.
   Если твой премьер-министр говорит тебе, что ты неправ, это плохо само  по
себе. Но если он еще добавляет, что ты упрямый осел и глупая старая задница,
- это уже слишком.
   Обычно генералу Дрору доставляло удовольствие смотреть на сосновые  рощи,
где во время осады Иерусалима - тогда эта автомагистраль была  еще  грязной,
разбитой проселочной дорогой - вместе с другими израильтянами  сражался  его
отец. Но сегодня даже сосны не радовали генерала.
   Оказавшись снова в своем кабинете, Дрор вызвал Сэми Гершона и сообщил ему
новость.
   - Как эти чертовы янки разузнали о Иерихоне?! - выкрикнул  Коби  Дрор.  -
Кто проболтался?!
   - Из сотрудников офиса никто, - убежденно сказал Гершон. -  А  что,  если
это тот профессор? Мне сообщили, что он только что вернулся из Лондона.
   - Проклятый предатель! - зарычал Дрор. - Я сгною его!
   - Вероятно, британцы его напоили,  -  предположил  Гершон,  -  вот  он  и
расхвастался. Оставь его, Коби. Сделанного не поправишь. Так что мы решим?
   - Расскажем им все об Иерихоне, - огрызнулся Дрор.  -  Только  без  меня.
Пошли Шарона. Пусть он и рассказывает. Совещание  будет  в  Лондоне,  где  и
произошла утечка информации.
   Гершон обдумал предложение Дрора и ухмыльнулся.
   - Что ты нашел смешного? - спросил Дрор.
   - Да вообще вся ситуация анекдотична.  Мы  потеряли  связь  с  Иерихоном.
Пусть они попытаются ее восстановить. Мы до сих пор не знаем, кто этот сукин
сын. Пусть сами докапываются. Если им повезет, они сделают большое дело.
   Дрор помолчал, потом на его лице тоже заиграла лукавая улыбка.
   - Шарон полетит завтра, - сказал он. - А мы  тем  временем  начнем  новую
операцию. Я давно ее обдумываю. Мы назовем ее операцией "Иисус".
   - Почему? - не понял Гершон.
   - Ты забыл, что Иисус Навин сделал с Иерихоном?
   Лондонское совещание считалось настолько важным, что на него из-за океана
прибыл сам заместитель директора ЦРУ по оперативной  работе  Билл  Стюарт  в
сопровождении шефа отдела Среднего Востока Чипа Барбера. Они остановились на
одной из конспиративных квартир ЦРУ,  расположенной  недалеко  от  комплекса
зданий посольства на Гроувнор-сквер, где за обедом  провели  предварительное
совещание  с  заместителем  директора   Сенчери-хауса   и   Стивом   Лэнгом.
Заместитель директора присутствовал лишь для  протокола,  как  лицо,  равное
Стюарту по рангу. Позднее, при слушании сообщения Давида Шарона, его заменил
Саймон Паксман, руководивший иракской инспекцией.
   Давид Шарон прилетел из Тель-Авива под чужой фамилией.  В  аэропорту  его
встречал каца из  числа  сотрудников  израильского  посольства.  О  прибытии
Шарона Сенчери-хаус заранее  информировал  британскую  службу  контрразведки
М15, которой никогда не нравились игры иностранных агентов,  пусть  даже  из
дружественных стран, если эти игры проводились прямо у  пункта  пограничного
контроля  Великобритании.  Каца  успел  лишь  поздороваться  с  только   что
прибывшим тель-авивским рейсом "мистером Элияху", как инициативу перехватили
контрразведчики.  Они  тепло  приветствовали   мистера   Шарона   на   земле
Великобритании и выразили готовность сделать все  от  них  зависящее,  чтобы
пребывание гостя в Лондоне было не только полезным, но и приятным.
   Минуя переполненный зал и общий  выход  для  пассажиров,  контрразведчики
провели разгневанных израильтян к автомобилю и без помех отвезли их в  центр
Лондона.  С  подобной  задачей  лучше  не  справился  бы   и   целый   отряд
телохранителей.
   Опрос Давида Шарона начался на следующее утро и продолжался весь день  до
позднего вечера. Для этой цели британцы выбрали одну из своих конспиративных
квартир в Саут-Кензингтоне, хорошо защищенную от подслушивания и  до  отказа
напичканную электроникой.
   Квартира была (и осталась до  сегодняшнего  дня)  большой  и  просторной.
Столовая служила местом совещаний,  а  в  одной  из  спален  устроились  два
техника с целой батареей  магнитофонов,  которые  записывали  каждое  слово.
Присланная Сенчери-хаусом аккуратная молодая особа хозяйничала  на  кухне  и
беспрерывно обеспечивала шестерых мужчин, сидевших вокруг обеденного  стола,
подносами с кофе и бутербродами.
   Внизу, в холле здания, двое очень крепких на вид мужчин весь  день  якобы
ремонтировали безотказно работавший лифт, а на  самом  деле  следили,  чтобы
выше первого этажа не поднимался никто, кроме известных им обитателей дома.
   За обеденным столом сидели Давид Шарон, каца из  израильского  посольства
(в любом случае он был "объявленным"  агентом),  два  американца  из  ЦРУ  -
Стюарт и Барбер - и два сотрудника Сенчери-хауса - Лэнг и Паксман.
   По просьбе американской стороны Шарон обрисовал картину с самого  начала.
Он рассказал, каким образом появился Иерихон.
   - Наемник? Сам предложивший свои услуги наемник? - усомнился Стюарт. - Вы
нас не разыгрываете?
   - Мне приказано быть с вами совершенно откровенным,  -  сказал  Шарон.  -
Именно так все и произошло.
   Американцы ничего не имели против наемников, напротив, в них  они  видели
определенные   преимущества.   Предавая   свою   страну,    человек    может
руководствоваться различными мотивами, но с точки зрения стороны,  вербующей
предателя, деньги неизменно были  простейшим  стимулом,  который  доставляет
наименьшие хлопоты. С наемником всегда все просто и ясно. У него  не  бывает
мучительных  запоздалых  раскаяний  или  угрызений  совести,  его  не   надо
успокаивать, нет нужды и льстить  его  болезненному  самолюбию.  В  разведке
наемник - это что-то вроде  проститутки.  Никаких  утомительных  обедов  при
свечах, никакой  ласковой  пустой  болтовни.  Пачки  долларов  на  туалетном
столике вполне достаточно.
   Шарон подробно рассказал об отчаянных попытках  найти  человека,  который
мог бы достаточно долго  жить  в  Багдаде  под  прикрытием  дипломатического
паспорта, как за отсутствием лучшей кандидатуры в  конце  концов  остановили
выбор на Альфонсо Бенсе Монкаде, как того в  Сантьяго  спешно  обучили  азам
агентурной работы и снова отправили  в  Багдад,  где  он  "вел"  Иерихона  в
течение двух лет.
   - Подождите, - перебил Шарона Стюарт. - Вы уверяете,  что  этот  дилетант
вел Иерихона целых два года? Семьдесят раз забирал сообщения из тайников,  и
ему все сошло с рук?
   - Да. Даю слово, - подтвердил Шарон.
   Лэнг пожал плечами.
   - Иногда новичкам везет. Я бы  не  советовал  пытаться  провернуть  нечто
подобное в Восточном Берлине или в Москве.
   - Согласен, - сказал Стюарт. - И за ним ни разу не было слежки? Он так  и
не вызвал подозрений?
   - Нет, - ответил Шарон. - Время от времени он замечал "хвост", но  слежка
всегда была крайне неуклюжей. Обычно за ним следили на пути от его  дома  до
здания экономической комиссии,  или  наоборот.  Лишь  один  раз  он  заметил
"хвост", когда шел к тайнику, и перенес изъятие сообщения на другое время.
   - Предположим, - сказал  Лэнг,  -  что  профессионалы-разведчики  все  же
выследили его, когда он направлялся к тайнику. Предположим также, что ребята
Рахмани из службы контрразведки обнаружили тайник, выловили самого  Иерихона
и вынудили его пойти на сотрудничество.
   - Тогда ценность информации резко  упала  бы,  -  возразил  Шарон.  -  Но
главное не в этом. Иерихон нанес Ираку большой  ущерб.  Рахмани  ни  в  коем
случае не  позволил  бы,  чтобы  эта  история  получила  свое  развитие.  Мы
обязательно  стали  бы  свидетелями  показательного  процесса  и  публичного
повешения, а Монкаду в лучшем случае выслали бы из страны.
   Кроме того, похоже, что за Монкадой следили люди  из  Амн-аль-Амма,  хотя
иностранцами вроде бы должен заниматься только Рахмани. Как бы то  ни  было,
слежка была совершенно непрофессиональной. Монкада легко  ее  обнаружил.  Вы
знаете, что Амн-аль-Амм всегда старается отнять хлеб у контрразведчиков...
   Слушатели  кивнули.  В  соперничестве  между   разными   отделами   служб
безопасности ничего нового не было. Такое случалось и в их странах.
   Когда в своем рассказе Шарон дошел  до  неожиданного  отзыва  Монкады  из
Ирака, Билл Стюарт не удержался и прервал его:
   - Вы хотите сказать, что  Иерихон  сейчас  не  имеет  связи?  Что  он  не
работает?.. Что вы отпустили его, не оставив агента для связи?
   - Именно так, - терпеливо подтвердил Шарон. Он повернулся к Чипу Барберу.
- Когда генерал Дрор сказал вам,  что  у  него  нет  действующего  агента  в
Багдаде, он вас не обманул. В Моссаде убеждены,  что  Иерихон  как  активный
агент прекратил свое существование.
   Барбер бросил на молодого кацу выразительный взгляд, как  бы  говоря:  не
морочь мне голову, твое оправдание шито белыми нитками.
   - Нам нужно восстановить связь,  -  вкрадчиво  сказал  Лэнг.  -  Как  это
сделать?
   Шарон объяснил, где располагаются шесть тайников. За два  года  работы  с
Иерихоном Монкада сменил два из них: в одном случае бульдозер  снес  тайник,
ровняя  строительную  площадку,   в   другом   -   брошенный   магазин   был
отремонтирован  и  занят  новым  владельцем.  Шарон  передал  американцам  и
англичанам последние сведения,  которые  сообщил  Монкада  сразу  после  его
высылки из Ирака.
   Шарон описал расположение всех шести тайников и мест для меловых  отметок
с точностью до дюйма.
   -  Может,  нам  удастся  найти  подходящего  дипломата,  чтобы   тот   на
каком-нибудь официальном приеме подошел к Иерихону и объяснил, что  контакты
возобновляются, а ставки возрастают, - предложил Барбер. - И плюнуть на  все
эти игры с тайниками под кирпичами и плитами мостовых.
   - Нет, - возразил Шарон. - Или тайники, или вы вообще не  сможете  с  ним
связаться.
   - Почему? - спросил Стюарт.
   - Вы не поверите, но, клянусь, это правда. Нам так и не удалось выяснить,
кто он такой.
   Несколько минут все четверо западных агентов молча смотрели на Шарона.
   -  Вы  так  и  не  узнали,  кто  скрывается  под  кличкой  Иерихон?  -  с
расстановкой переспросил Стюарт.
   - Вот именно. Мы пытались, мы просили назвать свое настоящее имя ради его
же безопасности. Он категорически отказался, угрожая прервать все  контакты,
если мы будем настаивать. Мы изучили его почерк, составили психопортрет.  Мы
тщательно проанализировали сферу доступной ему информации и сопоставили ее с
теми сведениями, которые он не может получить. В конце концов  мы  пришли  к
выводу, что Иерихоном может быть любой из тридцати-сорока человек.  Все  они
входят  в  состав  ближайшего  окружения  Саддама  Хуссейна,  все  -   члены
Революционного командного совета, высшего командования  Иракской  армии  или
верхушки баасистской партии.
   Сузить круг кандидатур мы так и не смогли. Дважды в наших запросах мы как
бы невзначай оставляли английский технический термин. Оба раза он потребовал
уточнений. Вероятно, он совсем или почти совсем не знает английского. Но это
может быть лишь уловкой. Не исключено, что  на  самом  деле  он  великолепно
владеет  английским  языком;  если  бы  мы  были  в   этом   уверены,   круг
подозреваемых сократился бы до двух-трех человек. Между  прочим,  он  всегда
пишет от руки и только по-арабски.
   Объяснения Шарона убедили Стюарта.
   - Очень похоже на "Таинственную глотку", - проворчал он, вспомнив тайного
осведомителя, передавшего информацию  об  уотергейтском  деле  в  "Вашингтон
пост".
   - Но Вудуард и Бернст