о на  свете
герр Гемютлих порицал расточительность. Деньги  нужны  для  того,  чтобы  их
хранить - лучше всего  в  банке  "Винклер".  Снятие  со  счета  любой  суммы
действовало на герра Гемютлиха, как  приступ  язвенной  болезни,  а  перевод
значительного вклада из банка "Винклер" мог вывести  его  из  равновесия  на
целую неделю.
   Наводчик хорошо знал свое дело: все замечать  и  все  запоминать.  Первая
задача - описать внешность герра Гемютлиха, чтобы  бригада  из  отдела  Ярид
могла узнать его на улице, - была уже выполнена. Теперь наводчик высматривал
сейф, в котором могли бы храниться сведения о счете Иерихона, а также тайные
замки, дверные засовы, охранную сигнализацию; словом,  наводчик  должен  был
подготовить почву для последующего взлома кабинета.
   Избегая называть сумму, которую его клиент хотел бы перевести  в  Европу,
но в то же время намекая, что эта сумма огромна,  наводчик  старался  свести
разговор к  обсуждению  степени  надежности  вкладов  в  банке  "Винклер"  и
гарантий их анонимности. Герр Гемютлих  охотно  разъяснил,  что  у  Винклера
сведения о номерных счетах абсолютно недостижимы для  посторонних,  а  тайна
личности владельца счета охраняется с маниакальной строгостью.
   Во время разговора их прервали  лишь  однажды.  Вдруг  открылась  боковая
дверь, и в  кабинет  вошла  женщина  неопределенного  возраста  -  такая  же
бесцветная, как и ее шеф. Гемютлих недовольно поморщился.
   - Вы сказали, что это срочно, герр Гемютлих. Иначе бы...  -  пробормотала
она.
   Рассмотрев ее поближе, наводчик понял, что женщина далеко не  так  стара,
как ему показалось на первый взгляд. Должно быть,  ей  было  лет  сорок.  Ее
старили гладко зачесанные  назад  волосы,  собранные  на  затылке  в  пучок,
твидовый костюм, фильдекосовые чулки и туфли без каблуков.
   - Да, да, -  сказал  Гемютлих  и  протянул  руку  за  письмами.  -  Прошу
прощения, - добавил он, обращаясь к гостю.
   Выяснив, что Гемютлих говорит по-английски с  трудом,  собеседники  сразу
перешли на немецкий. Наводчик оказался любезнее хозяина: он встал и  отвесил
женщине легкий поклон.
   - Здравствуйте, фрейлейн, - сказал он.
   Женщина, казалось, была польщена. Гости Гемютлиха обычно не вставали  при
появлении  секретаря.  Как  бы  то  ни  было,  жест  наводчика  не   остался
незамеченным, и даже герр Гемютлих был вынужден прокашлявшись пробормотать:
   - Ах да, э-э... мой личный секретарь, фрейлейн Харденберг.
   Наводчик запомнил и это имя.
   В заключение Гемютлих еще раз заверил гостя,  что  тот  может  предложить
своему  клиенту  самые  благоприятные  условия  размещения   вклада.   Потом
наводчика проводили, повторив в обратном порядке ту же процедуру. Сначала  в
двери появился вызванный снизу охранник. Наводчик попрощался и последовал за
сопровождающим.
   Вдвоем они подошли к небольшому лифту, который стал  медленно,  с  лязгом
спускаться по обрешеченной шахте. Наводчик спросил охранника, нельзя ли  ему
зайти в туалет. Охранник нахмурился, как будто в  банке  "Винклер"  подобная
естественная надобность человека была чем-то из ряда вон выходящим,  но  все
же остановил лифт на втором этаже и показал на деревянную дверь без  надписи
рядом с лифтом.
   Очевидно, туалет был предназначен для служащих банка мужского пола:  один
писсуар, одна кабинка, раковина, рулон бумажного полотенца и  стенной  шкаф.
Наводчик открыл кран, чтобы охранник  слышал  шум  бегущей  воды,  и  быстро
осмотрел комнатку. Зарешеченное, наглухо  закрытое  окно,  к  которому  были
приклеены провода охранной сигнализации - можно, но  трудно.  Автоматический
вентилятор. В шкафчике - швабры, тазы, чистящие средства и пылесос.  Значит,
кто-то занимался уборкой. Но когда? По вечерам или в выходные дни?  Принимая
во внимание собственный опыт, наводчик был готов поклясться,  что  в  личных
кабинетах даже уборщик работает только  под  присмотром.  Понятно,  что  при
необходимости было бы нетрудно  "побеспокоиться"  об  охраннике  или  ночном
стороже, но, к сожалению, это исключалось. Коби Дрор недвусмысленно приказал
не оставлять никаких следов.
   Когда наводчик вышел из туалета, охранник  все  еще  ждал  его  у  двери.
Заметив, что в конце коридора начинается широкая мраморная лестница, ведущая
в холл первого этажа, наводчик улыбнулся и жестом показал на  лестницу,  как
бы говоря, что он предпочитает пройтись, а не спускаться на лифте еще на три
метра.
   Охранник поспешил за гостем, проводил его до  холла  и  затем  до  двери.
Наводчик услышал, как за его  спиной  звякнул  огромный  бронзовый  замок  с
автоматической  блокировкой.  Интересно,  подумал  наводчик,  как  выпускает
женщина-секретарь клиента или курьера, когда охранник находится  на  верхних
этажах?
   Потом он два часа рассказывал Гиди Барзилаи о царящих в банке порядках  -
в той мере, в какой он успел  с  ними  ознакомиться.  Рассказ  наводчика  не
слишком обнадеживал. Шеф бригады отдела Невиот  сидел,  огорченно  покачивая
головой.
   Проникнуть в банк можно, сказал он.  Это  не  проблема.  Найдем  охранную
сигнализацию и отключим ее. Но как при этом не оставить следов,  вот  в  чем
загвоздка. Там есть  ночной  сторож,  который  наверняка  время  от  времени
обходит здание. И потом, что им нужно будет искать? Сейф? Где? Какого  типа?
Старой или новой конструкции? Открывается он ключом  или  комбинацией  цифр,
или тем и другим? На  это  потребуются  часы.  А  тогда  придется  успокоить
ночного сторожа. Но это значит оставить следы. А Дрор запретил.
   Наводчик улетал из Вены в Тель-Авив на следующий день.  Накануне  вечером
он показал на  фотографиях  Вольфганга  Гемютлиха,  а  на  всякий  случай  и
фрейлейн Харденберг. Когда он ушел, Барзилаи и  шеф  бригады  отдела  Невиот
опять долго совещались.
   - Честно говоря,  Гиди,  мне  нужна  дополнительная  информация.  Слишком
многого я еще не знаю. Он должен хранить те бумаги,  которые  вам  нужны,  в
сейфе. Где этот сейф? В полу? В кабинете секретаря? В специальном подвальном
хранилище? Нам нужно знать, что находится в банке и где.
   Барзилаи проворчал что-то нечленораздельное. Давным-давно, когда  он  был
еще курсантом, один инструктор говорил им: в  природе  не  существует  такой
вещи, как человек без слабостей. Найдите слабое место, надавите на  него,  и
человек пойдет на сотрудничество. Со следующего  утра  обе  бригады  Моссада
начали тщательное наблюдение за Вольфгангом Гемютлихом.
   Но  желчный  австриец   как   будто   вознамерился   доказать   неправоту
израильского инструктора.
   Стив Лэнг и Чип Барбер столкнулись с большой проблемой. К середине ноября
Иерихон передал первые ответы на вопросы, оставленные для него  в  одном  из
багдадских тайников.  Он  запросил  очень  высокую  плату,  но  американское
правительство беспрекословно перевело деньги на его счет в венском банке,
   Если переданная Иерихоном информация была верна -а у  союзников  не  было
оснований подозревать обратное, - то он приносил чрезвычайно большую пользу.
Пока он ответил лишь на  часть  вопросов,  но  подтвердил  некоторые  другие
догадки британцев и американцев.
   Самое главное, Иерихон совершенно точно указал местоположение  семнадцати
объектов, так  или  иначе  связанных  с  производством  и  хранением  оружия
массового  поражения.  О  существовании  восьми  из   них   союзники   давно
подозревали; Иерихон уточнил координаты двух таких  объектов.  Существование
остальных девяти явилось для союзников настоящим откровением; самыми важными
сведениями были точные  координаты  подземной  лаборатории,  в  которой  был
установлен каскад центрифуг для выделения урана-235 -  начинки  для  атомных
бомб.
   Ни Лэнг, ни Барбер не знали, как передать эту информацию  военным,  утаив
от них тот факт, что сведения были ими получены от агента, занимающего очень
высокое место в багдадской иерархии.
   Нельзя  сказать,  чтобы  мастера  шпионских  дел  не  доверяли   военным;
напротив, они были уверены, что британские и американские генералы по  праву
носят звезды на  погонах.  Но  в  мире  спецслужб  существует  очень  старое
правило, которое выдержало длительную  проверку  временем:  любая  секретная
информация должна быть известна только абсолютному минимуму  посвященных.  О
том, чего он не знает, человек не может  проболтаться  даже  неумышленно.  А
если некто в гражданском вдруг ниоткуда  приносит  список  новых  целей,  то
сколько генералов, бригадиров и полковников  задумаются:  откуда  же  взялся
этот список?
   На третьей неделе ноября в  подвальных  этажах  под  зданием  саудовского
министерства ВВС Барбер и Лэнг встретились с генералом  Бастером  Глоссоном,
заместителем  командующего  военно-воздушными  силами  коалиции   в   районе
Персидского залива генерала Чака Хорнера.
   Конечно, у бригадного генерала Глоссона было имя,  но  все  называли  его
только Бастером. Именно он планировал и продолжал  разрабатывать  неизбежную
тотальную воздушную  атаку  на  Ирак,  которая  будет  -  это  знали  все  -
предшествовать наступлению наземных частей.
   Лондон и Вашингтон давно пришли  к  единому  мнению,  что  независимо  от
борьбы за освобождение Кувейта военная машина Саддама Хуссейна  должна  быть
уничтожена. В  первую  очередь  это  касалось  объектов,  где  производилось
химическое, бактериологическое и ядерное оружие.
   План  воздушной  войны,  которому  было   присвоено   секретное   кодовое
наименование "Мгновенная гроза", был в общих чертах готов задолго  до  того,
как "Щит в пустыне" разрушил последние  надежды  Ирака  успешно  напасть  на
Саудовскую Аравию. Архитектором  операции  "Мгновенная  гроза"  был  генерал
Бастер Глоссон.
   Шестнадцатого  ноября  ООН   и   рассеянные   по   всему   свету   разные
дипломатические  ведомства  еще  пытались  изобрести  некий  "мирный  план",
который позволил  бы  разрешить  кризис  в  Персидском  заливе  без  единого
выстрела, без единой сброшенной бомбы, без  единой  запущенной  ракеты.  Три
человека, собравшиеся в тот день в подземелье, хорошо знали, что любой  план
мирного вывода иракских войск нереален по многим причинам.
   Барбер был лаконичен и конкретен:
   - Как вам, Бастер, хорошо известно, мы и наши британские коллеги  уже  не
один  месяц  пытаемся  возможно  точнее   и   возможно   полнее   обнаружить
саддамовские предприятия по производству оружия массового поражения и  места
хранения такого оружия.
   Американский генерал осторожно кивнул. У него в коридоре висела карта,  в
которую он уже воткнул больше булавок, чем иголок у дикобраза, а ведь каждая
булавка отмечала цель бомбового удара. Что еще нужно этим гражданским?
   - Итак, мы начали с  экспортных  лицензий,  выявили  те  страны,  которые
экспортировали в Ирак военные  технологии,  и  конкретные  компании  в  этих
странах, которые выполняли иракские заказы. Затем отыскали  ученых,  которые
начиняли предприятия оборудованием и приборами. К сожалению, многих  из  них
доставляли на объекты в автобусах с зачерненными окнами или  они  безвыездно
жили на объектах и, в сущности, так и не узнали, где же именно работали.
   Наконец,  Бастер,  мы  опросили  строителей  и  монтажников,   тех,   кто
непосредственно создавали большинство саддамовских фабрик смерти. И эта наша
работа принесла определенные плоды. Мы напали на настоящую золотую жилу.
   Барбер  передал  генералу  список  новых  целей.  Глоссон   с   интересом
просмотрел его.  В  списке  не  были  указаны  точные  координаты  объектов,
необходимые при разработке детального плана воздушной войны, но по  описанию
будет нетрудно обнаружить цели на уже имевшихся аэрофотоснимках.
   Глоссон что-то удивленно пробормотал. Некоторые из перечисленных в списке
объектов были ему  уже  знакомы,  другие  пока  что  были  под  вопросом  и,
очевидно, теперь подтверждались, третьи оказались настоящим откровением.  Он
поднял голову.
   - Этой информации можно верить?
   - Вполне, - ответил англичанин. - Мы  убеждены,  что  строители  -  очень
надежный  источник  информации,  возможно,  лучший  из  тех,   которыми   мы
располагаем, потому что строитель, а тем более монтажник, всегда знает,  что
именно он сооружает. К тому же они ничего не скрывают, не то что чиновники.
   Глоссон встал.
   - Хорошо. Вы намерены и дальше удивлять меня такими новостями?
   - Бастер, мы просто будем продолжать копаться в Европе, - сказал  Барбер.
- Как только всплывут новые, достаточно  надежные  факты,  мы  вам  сообщим.
Знаете,  чертову  прорву  военных  объектов  иракцы  строили   под   землей,
где-нибудь в пустыне. Я имею в виду только крупные объекты.
   - Сообщите мне, где они копали свои ямы, и мы их снова закопаем, - сказал
генерал.
   Позднее Глоссон показал список Чаку Хорнеру. Внешне  всегда  мрачноватый,
немного неряшливый командующий ВВС коалиции был заметно ниже Глоссона,  а  в
искусстве дипломатии не многим отличался от раненого носорога, но он души не
чаял в своих летчиках и специалистах, и те отвечали ему столь  же  искренней
преданностью.
   Все  знали,  что  если  Чак  Хорнер  сочтет  это  необходимым,  то  будет
отстаивать  интересы  своих  подчиненных  перед  кем  угодно:  подрядчиками,
чиновниками, политиками - вплоть до  Белого  дома,  и  при  этом  не  станет
выбирать выражений. Хорнер всегда называл вещи своими именами.
   Во время визита в Бахрейн, Абу-Даби и Дубаи, где тоже  располагались  его
летчики,  он  избегал  злачных  мест,  всех  этих  роскошных  "Хилтонов"   и
"Шератонов", предпочитая грубую солдатскую пищу, общество экипажей самолетов
и сон на жесткой койке в палатке.
   Те, кто служит в армии, не склонны к лицемерию; они быстро разбираются  в
людях, подразделяя их на тех, кто им нравится, и тех, кого они презирают. За
Чаком  Хорнером  американские  летчики  полетели  бы  куда  угодно  даже  на
допотопных "этажерках". Генерал  Хорнер  просмотрел  список,  подготовленный
Барбером и Лэнгом, и удивленно хмыкнул. Из перечисленных в  списке  объектов
два находились в безжизненной пустыне; если верить карте, там не было никого
и ничего, кроме песка.
   - Где они это достали? - спросил он Глоссона.
   - Опрашивали строителей и монтажников, которые работали на этих объектах.
По крайней мере так они сказали, - ответил Глоссон.
   - Чушь собачья, - проворчал генерал. - Эти педерасты зацепили  кого-то  в
Багдаде. Бастер, никому ни слова о списке. Никому. Сам нанеси все новые цели
на карту. - Хорнер помолчал, потом добавил: - Интересно, кто этот сукин сын?
   Стив Лэнг вернулся в Лондон 18 ноября. Великобритания  была  в  смятении:
консервативное правительство оказалось в кризисе после  того,  как  какой-то
рядовой член парламента, отыскав  в  уставе  партии  всеми  забытую  статью,
попытался столкнуть миссис Маргарет Тэтчер с поста премьер-министра.
   Лэнг сразу обратил внимание на записку от Терри Мартина  и,  несмотря  на
усталость, позвонил ему в школу. Не устояв перед напором  молодого  ученого,
Лэнг согласился ненадолго встретиться с ним в  баре  при  условии,  что  тот
задержит Лэнга ровно настолько,  насколько  это  необходимо,  и  ни  минутой
больше, после чего Лэнг поедет в свой загородный дом.
   Они устроились за столиком в углу тихого бара в Уэст-Энде. Мартин  извлек
из портфеля кассетный магнитофон и пленку, рассказал, как  несколько  недель
назад он в первый раз встретился с Шоном Пламмером и о чем шла речь во время
их второй встречи на прошлой неделе.
   - Вы не хотите прослушать запись? - спросил Мартин.
   -  Видите  ли,  если  в  ней  не   разобрались   ребята   из   Управления
правительственной связи, то я и подавно ни черта не пойму, - ответил Лэнг. -
Послушайте,  у  Шона  Пламмера  в  штате  есть  настоящие  арабы,   например
Аль-Хоури. Уж если они...
   Тем не менее из уважения к Мартину Лэнг прослушал перехваченный разговор.
   - Вы слышите? - взволнованно спросил Мартин. - Звук  "к"  после  "будет"?
Этот иракский босс совсем не призывает Аллаха помочь  Ираку.  Он  произносит
название. Именно поэтому его собеседник вышел из себя. Понятно,  что  никому
не дозволено произносить кодовое название по открытой  линии  связи.  Должно
быть, оно известно очень узкому кругу лиц.
   - Но что же именно он сказал? - спросил несколько сбитый с толку Лэнг.
   Мартин тупо уставился на Лэнга. Неужели тот ничего не понимает?
   - Он сказал, что наращивание  американской  военной  мощи  ровным  счетом
ничего не значит, потому что "скоро у нас будет Кубт ут Аллах".
   Лэнг по-прежнему недоумевал.
   - Это определенно какое-то оружие, - настаивал Мартин. -  У  Ирака  скоро
будет что-то такое, что остановит американцев.
   - Прошу прощения за мой никудышный арабский, -  сказал  Лэнг,  -  но  что
значит "Кубт ут Аллах"?
   - О, - объяснил Мартин, - это значит "Кулак Аллаха".
   12
   Двенадцать лет Маргарет Тэтчер стояла  у  власти,  три  раза  подряд  она
выигрывала всеобщие выборы и оставила пост премьер-министра 20  ноября  1990
года, хотя официально объявила о своем уходе в  отставку  лишь  двумя  днями
позднее.
   В лондонском высшем свете любители почесать языки приписали  политическую
смерть миссис Тэтчер ее чрезмерно жесткой позиции в Европейском  сообществе.
Разумеется, эта версия была сплошной ерундой:  британцы  никогда  не  осудят
своего лидера за то, что тот доставил неприятности иностранцам.
   Не  прошло  и  тридцати  месяцев,  как  ушло  в  отставку  и  итальянское
правительство,  по  инициативе  которого  Тэтчер  оказалась  в  изоляции  на
конференции в Риме, а некоторые из членов  этого  правительства  угодили  за
решетку по обвинению в коррупции, достигшей такого масштаба, что эта во всех
других отношениях прекрасная страна стала практически неуправляемой.
   Французское правительство было отстранено  от  власти,  когда  не  смогло
предотвратить  резню,  подобной  которой  французы  не  видели   со   времен
Варфоломеевской ночи. Германский канцлер столкнулся с экономическим  спадом,
безработицей,  неонацизмом  и  результатами  анализа  общественного  мнения,
которые показали, что немцы не имеют ни малейшего  желания  расставаться  со
своей любимой и всесильной немецкой маркой и менять ее  на  какой-то  медный
жетон, отштампованный для них в Брюсселе мосье Делором.
   На  самом  деле  падение  миссис  Тэтчер  было  вызвано  четырьмя   тесно
взаимосвязанными причинами. Во-первых, когда  тот  рядовой  член  парламента
вспомнил какое-то довольно двусмысленное положение устава партии  и  настоял
на  официальных  перевыборах  миссис  Тетчер  внутри  парламентской  фракции
консерваторов, она назначила  в  состав  избирательной  комиссии  невероятно
некомпетентных людей.
   Во-вторых, она поддалась на уговоры  и  в  решающий  момент,  18  ноября,
улетела на совещание в  Париж.  Если  бы  тогда  она  осталась  в  коридорах
Вестминстера, у всех на  виду,  если  бы  она  могла  требовать,  увещевать,
льстить, уговаривать колеблющихся, намечать на блага, которые ждут ее верных
союзников, и на страшные кары, которые обрушатся на головы изменников,  если
бы...
   В голосовании все решала позиция крохотной группы депутатов парламента  -
всего около пятидесяти человек, - которые боялись  потерять  свои  места  на
следующих выборах  в  случае  победы  миссис  Тэтчер.  У  половины  из  этих
депутатов сдали нервы. Между прочим, позднее их все равно не  переизбрали  в
парламент.
   Ключом к позиции  этих  пятидесяти  парламентариев  был  подушный  налог,
введенный недавно для  повышения  доходов  местных  органов  самоуправления.
Почти все британцы считали этот налог бесцельным и несправедливым. В те  дни
достаточно было намекнуть, что правительство учтет критические  замечания  и
пересмотрит неравноправные условия налогообложения, и миссис Тэтчер осталась
бы на посту премьер-министра после первого же тура голосования.
   Тогда не потребовалось  бы  повторного  голосования,  а  соперник  миссис
Тэтчер был бы вынужден навсегда уйти с