ейн, конечно, выяснили, кто  был  той  "Таинственной
глоткой"? - предположил Паксман.
   - Они так говорят, но я сомневаюсь, - ответил Стюарт. - Думаю, тот парень
предпочел оставаться в тени, как и Иерихон.
   Когда  вконец  измученного  Давида   Шарона   отпустили   в   израильское
посольство, уже давно стемнело. Если он что-то и утаил, то  выжать  из  него
что-либо новое было невозможно. Впрочем, Стив Лэнг был уверен, что  на  этот
раз Моссад раскололся до конца. Билл Стюарт рассказал  ему,  какое  давление
было оказано на Израиль из Вашингтона.
   Четверым  британским  и  американским  разведчикам  до   смерти   надоели
бутерброды и кофе, и они отправились в ресторан, располагавшийся в  полумиле
от конспиративной квартиры. После  двенадцати  часов  напряженной  работы  и
бутербродов Билла Стюарта мучила застарелая язва, и теперь он лениво ковырял
вилкой копченую лососину.
   - Стив, этот Иерихон - сукин сын, самый настоящий  сверхосторожный  сукин
сын. Теперь нам  придется  повторить  всю  работу  Моссада:  пытаться  найти
аккредитованного дипломата, уже искушенного в таких делах, и  заставить  его
работать на нас. Если нужно будет, заплатить ему. Лэнгли готово потратить на
это уйму денег. Когда начнется война, информация Иерихона может спасти много
человеческих жизней.
   - Итак, что мы имеем? - рассуждал Барбер. - Половина посольств в  Багдаде
уже  закрыта.  Те,  что  остались,   наверняка   находятся   под   неусыпным
наблюдением. Ирландское, швейцарское, шведское, финское?
   - Нейтральные государства не  согласятся  играть  по  нашим  правилам,  -
возразил Лэнг. - И я сомневаюсь, чтобы они держали за свой  счет  в  Багдаде
агента-профессионала.  Забудьте  о  посольствах  стран   третьего   мира   -
связываться с ними, - значит начинать с самого начала  вербовку  и  обучение
агента.
   - Стив, у нас нет времени. Это нужно делать срочно. Мы не можем повторять
все шаги израильтян. Три недели - это сумасшествие. В свое  время  из  этого
могло что-то получиться, но теперь Ирак ступил на тропу  войны.  Теперь  там
все должно быть во сто крат сложнее. Если мы начнем с  нуля,  на  подготовку
дипломата уйдет минимум три месяца.
   Стюарт кивнул в знак согласия.
   - Если из этой затеи ничего не получится, выберем кого-нибудь из тех, кто
вполне законно ездит в Ирак. Некоторые бизнесмены еще летают  в  Ирак  и  из
Ирака, особенно немцы. Можно было бы  подыскать  не  вызывающего  подозрений
немца или японца.
   - Беда в том, что все они приезжают в Ирак ненадолго. А нам  в  идеальном
варианте был бы нужен агент,  который  смог  бы  опекать  этого  Иерихона  в
течение... ну... четырех месяцев. А  как  насчет  журналистов?  -  предложил
Лэнг.
   Паксман покачал головой.
   - Я разговаривал с вернувшимися из Ирака журналистами.  За  ними  ведется
круглосуточное наблюдение. Иностранному корреспонденту не удастся шнырять по
безлюдным переулкам; от него ни днем ни ночью ни на шаг не отстает  няня  из
Амн-аль-Амма.  Кроме  того,  не  забывайте,  что  мы  обсуждаем  нелегальную
операцию. Если наш агент  не  будет  аккредитованным  дипломатом,  он  может
попасть в лапы Омару Хатибу. Хотите порассуждать о том, что потом случится с
таким агентом?
   Все четверо были наслышаны о репутации шефа Амн-аль-Амма Омара Хатиба  по
прозвищу Аль Муазиб, что значит мучитель.
   - Иногда приходится идти на риск, - заметил Барбер.
   - Я говорю не о риске, а о приемлемости нашего  предложения.  -  возразил
Паксман. - Какой бизнесмен или репортер согласится, зная,  что  его  ждет  в
случае провала? Я бы предпочел оказаться в КГБ, только не в Амн-аль-Амме.
   Билл Стюарт расстроенно бросил вилку и заказал второй стакан молока.
   - Значит, так. Найти подготовленного агента, который мог бы  играть  роль
иракца, невозможно.
   Паксман бросил взгляд на Стива Лэнга;  тот  немного  подумал  и  медленно
кивнул.
   - У нас есть такой человек, - сказал Паксман.
   - Свой араб? Они есть и в Моссаде, есть и у нас, - возразил Стюарт, -  но
не такого уровня. Простые посыльные, мальчики на побегушках.  Слишком  велик
риск, слишком высоки ставки.
   - Нет, британец, майор войск специального назначения.  Стюарт  замер,  не
донеся стакан с молоком до рта.  Барбер  отложил  вилку  и  нож  и  перестал
жевать.
   - Говорить по-арабски - одно дело,  но  сделать  так,  чтобы  тебя  сочли
иракцем в самом Ираке, - совсем другое, - заметил Стюарт.
   - Он смугл, черноволос, с темно-карими глазами, но при  всем  при  том  -
стопроцентный британец. Он родился и вырос  в  Ираке.  Его  не  отличишь  от
иракца.
   - И он прошел  полный  курс  по  осуществлению  нелегальных  операций?  -
изумился Барбер. - Черт возьми, где же он?
   - Видите ли, сейчас он в Кувейте, - ответил Лэнг.
   - Проклятье. Вы хотите сказать, что он там застрял и лег на дно?
   - Нет, судя по всему, он передвигается совершенно свободно.
   - Если он может уйти, то какого черта он там делает?
   - В сущности, истребляет иракских солдат.
   Стюарт поразмышлял и понимающе кивнул.
   - Крепкий парень, - пробормотал он. - Вы можете его отозвать?  Мы  бы  не
против его позаимствовать.
   - Думаю, сможем, как  только  он  выйдет  на  связь.  Правда,  руководить
операцией в таком случае следовало бы нам. Будем делиться информацией.
   Стюарт кивнул еще раз.
   - Думаю, вы правы. Вы вывели нас на Иерихона.  Решено.  С  судьей  я  все
согласую.
   Паксман встал и вытер губы.
   - Думаю, мне лучше поторопиться сообщить в Эр-Рияд.
   Майк Мартин привык сам распоряжаться своей судьбой,  но  в  октябре  1990
года ему просто повезло, и лишь потому он остался жив.
   Он должен был выйти на  связь  с  арендованным  Сенчери-хаусом  домом  на
окраине Эр-Рияда ночью 19 октября, тогда же, когда четыре ведущих  чиновника
ЦРУ и Интеллидженс сервис обедали в Саут-Кензингтоне.
   Если бы Мартину удалось  сделать  задуманное,  то  благодаря  двухчасовой
разнице во времени он закончил бы  передачу  до  того,  как  Саймон  Паксман
вернулся в Сенчери-хаус и передал в Эр-Рияд приказ о возвращении Мартина.
   Что еще хуже, ему пришлось бы пробыть в эфире пять, а  то  и  все  десять
минут, чтобы детально обсудить с Эр-Риядом, каким образом доставить в Кувейт
дополнительное оружие и взрывчатку.
   Но судьба распорядилась так, что Мартин, оказавшись незадолго до полуночи
в том гараже, где он оставил свой джип,  обнаружил,  что  у  машины  спущена
шина.
   Проклиная все на свете, он целый час провозился с  домкратом  и  гаечными
ключами, пытаясь открутить  гайки,  которые  грязь  и  песок  пустыни  будто
приварили к болтам. Без четверти час он выехал из гаража и уже через полмили
заметил, что даже запасное колесо понемногу спускает.
   Ничего не оставалось, как  вернуться  в  гараж,  отказавшись  от  попытки
связаться той же ночью с Эр-Риядом.
   Два дня ушло на починку колес, и лишь поздним вечером 21  октября  Мартин
оказался в пустыне, далеко к югу от Эль-Кувейта. Он повернул тарелку антенны
в направлении саудовской столицы, находившейся на  расстоянии  многих  сотен
миль от него, и несколько раз  нажал  на  кнопку  "передача";  ряд  коротких
условных сигналов должен был засвидетельствовать,  что  именно  он  вызывает
Эр-Рияд и скоро выйдет в эфир.
   В распоряжении Майка Мартина была очень простая  радиостанция  с  десятью
фиксированными   частотами,   каждая   из   которых   предназначалась    для
определенного дня месяца. В тот  день,  21  октября,  Мартин  воспользовался
первой частотой.  Назвавшись,  он  переключался  на  режим  приема  и  через
несколько секунд услышал низкий  голос:  "Скалистые  горы.  Черный  медведь,
слышу вас хорошо".
   Эр-Рияд и Мартин обменялись кодами, соответствующими дате и частоте, - на
тот  случай,  если  на  той  же  частоте  кто-то   попытался   бы   передать
дезинформацию.
   Потом Мартин передал в эфир несколько предложений.
   Намного севернее, на окраинах Эль-Кувейта,  внимание  молодого  иракского
техника привлек мерцающий сигнал на приборном щите.  Щит  был  установлен  в
реквизированной  квартире  на  верхнем  этаже   жилого   здания.   Один   из
радиолокаторов зарегистрировал передачу и  теперь  автоматически  следил  за
источником радиоволн.
   - Капитан! - возбужденно крикнул техник.
   К приборному щиту подошел  офицер  отдела  радиоразведки  службы  Хассана
Рахмани. Сигнал все еще мерцал, и техник осторожно крутил регулятор,  точнее
оценивая радиопеленг.
   - Кто-то только что вышел в эфир.
   - Где?
   - В пустыне, господин капитан.
   Техник,   надев   наушники,   старался   уловить   смысл   радиопередачи,
одновременно фиксируя направление на ее источник.
   - Передача зашифрована, господин капитан.
   - Точно, это он. Шеф был прав. Какой радиопеленг?
   Капитан уже протянул руку к телефонной трубке, чтобы объявить  тревогу  в
двух других бригадах, дежуривших в фургонах возле Эль-Джафры и на побережье,
рядом с госпиталем "Аль-Адан".
   - Компасный пеленг 202 градуса.
   Двести два градуса означало юго-западное направление, где вплоть до самой
границы с Саудовской Аравией не было ничего, кроме песков.
   - Частота? - отрывисто спросил капитан.
   Техник сообщил редко использующуюся частоту в  длинноволновом  диапазоне.
Тем временем уже отозвалась бригада из Эль-Джахры.
   - Лейтенант, - бросил капитан  через  плечо,  -  свяжитесь  с  базой  ВВС
Ахмади. Скажите, чтобы поднимали в воздух вертолет, мы засекли цель.
   В пустыне Мартин закончил передачу и перешел на прием. Ответ из  Эр-Рияда
оказался совсем не таким,  какой  он  ожидал.  Мартин  был  в  эфире  только
пятнадцать секунд.
   - Скалистые горы - Черному медведю.  Возвращайтесь  в  пещеру.  Повторяю,
срочно возвращайтесь в пещеру. Передачу закончил, связь прерываю.
   Иракский капитан сообщил частоту двум другим  бригадам.  В  Эль-Джахре  и
возле госпиталя техники настраивали на эту частоту свои пеленгаторы,  и  над
их  головами  медленно  качались  из  стороны   в   сторону   четырехфутовые
параболические антенны. Одна  из  них  прочесывала  территорию  от  иракской
границы на севере до саудовской на юге, другая прощупывала эфир от побережья
на востоке до иракской пустыни на западе.
   Три радиопеленгатора могли определить положение цели и расстояние до  нее
с точностью до ста ярдов. После этого оставалось  лишь  передать  полученные
данные десяти солдатам, сидевшим в ожидании на борту вертолета "хайнд".
   - Еще передает? - спросил капитан.
   Техник не сводил взгляда с круглого экрана,  по  окружности  размеченного
делениями   компасного   румба.   Центр   круга   соответствовал   положению
наблюдателя. Еще несколько секунд назад  на  экране  блестела  яркая  линия,
идущая от центра круга к пеленгу двести два. Теперь экран  был  пуст.  Линия
появится снова лишь тогда, когда заработает таинственный передатчик.
   - Никак нет, он ушел из эфира. Наверно, слушает ответ.
   - Вернется, никуда не денется, - заметил капитан.
   Но он ошибался. Получив неожиданный приказ из  Эр-Рияда,  Черный  медведь
нахмурился, отключил источник питания, закрыл передатчик и сложил антенну.
   Иракцы следили за той частотой всю ночь. Лишь  на  рассвете  на  взлетной
площадке аэродрома Ахмади вертолет выключил двигатели, и  уставшие  солдаты,
разминая затекшие мышцы, спустились на землю.
   Саймон Паксман спал на диване в своем кабинете, когда  зазвонил  телефон.
Его вызывал шифровальщик из  отдела  связи,  располагавшегося  в  подвальном
этаже.
   - Я спущусь, - ответил Паксман.
   Только что было дешифровано очень короткое сообщение из Эр-Рияда.  Мартин
вышел на связь, и ему передали приказ.
   Вернувшись  в   кабинет,   Паксман   набрал   номер   квартиры   ЦРУ   на
Гроувнор-сквер, где ждал новостей Чип Барбер.
   - Он возвращается, -  сообщил  Паксман.  -  Пока  неизвестно,  когда  ему
удастся перейти границу. Стив сказал, что мне тоже нужно  быть  там.  Вы  со
мной полетите?
   - Конечно, - ответил  Барбер.  -  Заместитель  директора  возвращается  в
Лэнгли утренним рейсом, но я отправляюсь с вами,  Мне  нужно  увидеть  этого
парня.
   22  октября  британское  Министерство  иностранных   дел   обратилось   в
посольство Саудовской Аравии  с  просьбой  об  аккредитации  в  Эр-Рияде  на
непродолжительный срок одного младшего  дипломата.  О  том  же  попросило  и
посольство США. С аккредитацией проблем не возникло.  В  паспортах,  где  не
значилось  ни  имени  Барбера,  ни  имени  Паксмана,  без  промедлений  были
проштемпелеваны визы. Оба  разведчика  успели  на  рейс,  отправлявшийся  из
Хитроу  в  20.45  и  незадолго  до  рассвета   прибывавший   в   эр-риядский
международный аэропорт короля Абдулазиза.
   Чипа Барбера в аэропорту ждал лимузин американского посольства, тотчас же
доставивший его в комплекс зданий миссии США, где располагалось и невероятно
разросшееся местное бюро ЦРУ. Что касается Паксмана, то  он  на  неприметной
небольшой машине прямо из аэропорта отправился на виллу,  где  устроил  свою
штаб-квартиру британский Сенчери-хаус. Прямо с порога Паксману сообщили, что
Майк Мартин, очевидно, еще не перешел границу; во всяком случае от  него  не
было никаких вестей.
   С точки зрения самого Мартина, приказ из Эр-Рияда о возвращении  на  базу
было куда проще отдать, чем выполнить. 22 октября задолго до рассвета  Майкл
вернулся из пустыни и весь день посвятил завершающим делам.
   Под надгробием матроса Шептона на христианском кладбище он оставил письмо
мистеру Аль Халифе, в котором  сообщал,  что,  к  сожалению,  должен  срочно
покинуть  Кувейт.  В  другой  записке,  адресованной  Абу  Фуаду,   подробно
объяснялось, где и каким образом забрать остатки оружия  и  взрывчатки,  все
еще хранившиеся на двух из его вилл.
   Ближе к вечеру на своем побитом пикапе  Мартин  направился  на  верблюжью
ферму возле Сулайбии, где кончались самые дальние  пригороды  Эль-Кувейта  и
начиналась пустыня.
   Его верблюды все еще содержались  на  ферме  и  даже  оказались  в  очень
хорошей форме. Верблюжонок  заметно  подрос  и  обещал  скоро  стать  ценным
животным, поэтому Мартин отдал его владельцу фермы в качестве платы за  уход
за его верблюдами.
   Еще не начало смеркаться, а Мартин  уже  ехал  верхом  на  юго-юго-запал,
когда же надвинулась холодная ночь, он был уже  один  в  безлюдной  пустыне,
далеко от последних обитаемых мест.
   Путь до тайника, в котором он  хранил  радиостанцию,  занял  четыре  часа
вместо обычного часа. Отметкой Мартину служил выпотрошенный  и  проржавевший
остов автомобиля, который, очевидно, давным-давно сломался и был оставлен  в
пустыне.
   Мартин спрятал  радиостанцию  под  кипами  газет,  которыми  он  заполнил
корзины. Этот груз был намного легче того запаса оружия и  боеприпасов,  что
он вез в Кувейт девять недель назад.
   Если верблюдица и была благодарна  хозяину,  то  внешне  этого  никак  не
проявляла, по-прежнему недовольно урчала и плевалась за то,  что  ее  лишили
удобного загона на ферме. Тем не менее она ни на минуту не замедляла  своего
бега вразвалку.
   Однако  октябрьское  путешествие  Мартина  по   пустыне   отличалось   от
августовского. По мере приближения к южной границе Кувейта он  встречал  все
больше и больше признаков присутствия бесчисленных иракских дивизий, которые
продвигались дальше на запад, к иракской границе.
   Обычно он издалека замечал сияние факелов над нефтяными  вышками,  там  и
тут рассеянными по пустыне, и, зная, что их скорее всего  охраняют  иракские
солдаты, уходил подальше в пески.
   Иногда до него доносился запах дыма костров; тогда он успевал свернуть  и
обойти военный лагерь  стороной.  Однажды  Мартин  едва  не  натолкнулся  на
танковый батальон, укрывшийся за подковообразной песчаной стеной и  стоявший
лицом к южной границе, к американским и саудовским войскам.  Мартин  вовремя
услышал клацанье металла, резко  дернул  правой  уздечкой  и  скрылся  среди
песчаных дюн.
   Когда он переходил границу в августе, к югу от Эль-Кувейта стояли  только
две дивизии иракской Республиканской  гвардии,  да  и  те  занимали  позиции
восточнее, только к югу от столицы.
   Теперь же к тем двум присоединилась дивизия Хаммурапи, а чтобы  сохранить
равенство сил по отношению к растущей день ото дня  армии  коалиции,  Саддам
Хуссейн приказал передислоцировать в южный Кувейт еще  одиннадцать  дивизий,
главным образом части регулярной армии.
   Четырнадцать дивизий - это очень много,  даже  в  бескрайней  пустыне.  К
счастью для Мартина, иракские солдаты, кажется, чувствовали  себя  в  полной
безопасности, не выставляли часовых и храпели под своими машинами.  Впрочем,
даже спокойно спящая огромная иракская армия заставляла Мартина  отклоняться
все дальше и дальше на запал.
   Кратчайший,  всего  пятидесятикилометровый  путь  от  саудовской  деревни
Хаматийят  до  кувейтской  верблюжьей  фермы  исключался.  Мартин   поневоле
приближался   к   иракской   границе,   отмеченной    глубокой    расщелиной
Вади-эль-Батин, но ему совсем не хотелось ее пересекать.
   Рассвет застал его к западу от нефтяного месторождения  Манагиш,  но  все
еще севернее  полицейского  поста  Аль-Муфрад,  находившегося  на  одном  из
пограничных разъездов еще до оккупации Кувейта.
   Местность понемногу становилась более холмистой, и  Мартин  нашел  группу
скал, среди которых можно было  переждать  день.  Когда  взошло  солнце,  он
стреножил верблюдицу; та, недовольно обнюхав голые камни и песок,  не  нашла
себе на  завтрак  даже  любимых  колючек.  Мартин  завернулся  в  одеяло  из
верблюжьей шерсти и заснул.
   Вскоре после полудня его разбудил совсем близкий лязг  танковых  гусениц.
Мартин сообразил, что он устроился совсем рядом с  главной  автомагистралью,
которая  начинается  в  Кувейте  у  Эль-Джахры,   тянется   в   юго-западном
направлении и пересекает границу  с  Саудовской  Аравией  возле  таможенного
поста Эль-Салми. Зашло солнце, но Мартин ждал почти до полуночи.  Теперь  он
знал, что граница находится не больше, чем в двенадцати милях к югу.
   Начав последний ночной переход около  полуночи,  Мартин  сумел  незаметно
проскользнуть между иракскими патрулями примерно  в  три  часа  утра,  когда
внимание человека притупляется в наибольшей мере, а часовых тянет подремать.
   В лунном свете Мартину было хорошо  видно,  как  сбоку  от  него  остался
полицейский пост Каимат Субах,  а  еще  через  две  мили  исчезли  последние
сомнения в том,  что  он  уже  пересек  границу.  На  всякий  случай  он  не
остановился и продолжал путь до тех пор, пока не вышел  к  рокадной  дороге,
которая тянулась с востока на запад между  поселками  Хаматийят  и  Ар-Руги.
Здесь он остановился и собрал антенну радиопередатчика.
   Поскольку иракские войска  окопались  в  нескольких  милях  к  северу  от
кувейтско-саудовской границы,  а  план  генерала  Шварцкопфа  предусматривал
создание "Щита в пустыне" к югу от этой границы - чтобы  в  случае  иракской
агрессии не оставалось сомнений в том, что иракцы действительно вторглись на
территорию Саудовской Аравии, -  то  Мартин  оказался  на  довольно  широкой
полосе ничейной земли. Позже через эту полосу стремительным потоком  ринутся
вооруженные силы США и Саудовской Аравии, направляясь на север, в Кувейт. Но
в предрассветные часы 24 октября здесь не было никого, кроме Мартина.
   Саймона  Паксмана  разбудил   один   из   младших   сотрудников   бригады
Сенчери-хауса, расположившейся на вилле.
   - Саймон, Черный медведь вышел на связь. Он перешел границу.
   Паксман вскочил и в пижаме помчался в комнату радиосвязи. Перед  огромным
приборным щитом, протянувшимся вдоль всей стены  комнаты,  которая  когда-то
была уютной спальней, во вращающемся кресле сидел  оператор.  Поскольку  уже
наступило 24 октября, коды были изменены.
   -  Тело  Христово  вызывает  Техасского  рейнджера.  Где  вы?   Повторяю,
сообщите, пожалуйста, ваши координаты.
   Из  громкоговорителя  приборного  щита  р